принесет многие выгоды. Нужно отказаться от человечности и

отринуть верность должному: народ тогда вернется к подлинным

сыновней почтительности и отеческой любви. Нужно отказаться от

чрезмерной искусности и отринуть погоню за выгодой: тогда исчезнут

грабежи и воровство. Эти три условия нужно выполнить — тогда можно

будет заняться вэнь. Если же этого будет недостаточно, можно будет

добавить второстепенное: подобную некрашеному шелку внешнюю

простоту, приверженность подобной необработанному дереву

безыскусности, умаление собственных интересов, сокращение своих

желаний.

§ 20

Прекрати учение — не станет забот! Одобрение или осуждение

— не все ли равно? Прекрасное или безобразное — какая между ними

разница? То, чего опасается один, не может быть не страшно для

другого. Я же остаюсь неясным, как будто еще не определившимся. Все

ликуют, как будто присутствуют при великой жертве тай-лао, как будто

весной поднимаются по ступеням храма. Один я остаюсь безучастным и

никак себя не проявляющим — как младенец, еще не научившийся

улыбаться. Остаюсь на месте, как будто мне некуда идти. Все

стараются побольше приобрести, один я все оставляю — у меня ум

глупца. Неясный-смутный. Все сияют, один я темен. Все любознательны,

один я безразличен. Пресный, ум мой подобен морю: туманный, как бы

не могущий ни на чем остановиться. У всех есть чем заняться, один я

смотрю на все это со стороны. Один я не похож на других — ценю лишь

кормящую меня мать.

§ 21

Великая дэ такова, что только и слышно о морали да

послушании. Когда же дао занимается вещами, оно остается туманным и

неясным. Но хотя оно неясно и туманно, в нем заключены образы вещей!

И хотя оно туманно и неясно, в нем содержатся вещи! И хотя оно

непроницаемо и темно, в нем заключено семя вещей! Это семя обладает

высшей подлинностью и внушает к себе полное доверие. С самой

древности и по сей день имя его остается неизменным. Когда смотришь

на него, оно напоминает огромную сеть. Откуда мне известно, что оно

подобно огромной сети? Известно.

§ 22

Продавишь — выровняется, согнешь — выпрямится, ковырнешь —

заплывет, засушишь — вырастет в новом месте. Уменьшишь —

добавится, дополнишь — убавится. Поэтому мудрец привержен единому:

служить Поднебесной образцом. Он не показывает себя и поэтому всем

ясен; не настаивает на своей правоте и потому ею сияет; не грозит

никому и потому приобретает заслуги; не возвеличивает себя и потому

первенствует. Это означает: ни с кем не вступай в спор и не найдешь

соперника в Поднебесной. Это именно то, что в древности называлось

«оставаться в целости благодаря ущербности». Разве это пустые слова?

К тому, кто искренен и целен, все устремляются без призывов, как бы

сами собой.

§ 23

Сильный ветер не продержится все утро. Ливня не хватит на

целый день. Отчего так? Это ведь природа! Но если даже небо с землей

не способны долго пребывать в одном состоянии, что же говорить о

людях! Поэтому кто посвятил себя работе с дао, отождествляет себя с

дао. Кто занят работой с дэ — отождествляет себя с дэ. Кто желает

затеряться — отождествляет себя с потерянностью для мира. Но вот

некто, отождествляя себя с дао, желает через дао приблизиться и к

дэ. А кто отождествляет себя с дэ, тот стремится через дэ к

приобретению большей дэ. А кто отождествляет себя с потерянностью

для мира, что-то приобретает через эту «потерянность». Так что

недостаток искренности неизбежно ведет к разным подозрениям.

§ 24

Кто поднимается на цыпочки, долго не простоит. Кто расставит

ноги, быстро не побежит. Того, кто сам себя выставляет напоказ, не

сочтут действительно умным. И того, кто сам считает себя во всем

правым, искренне хвалить не будут. Кто сам нападает, у того не будет

подвигов. И кто сам себя возвеличивает, первенствовать по праву не

сможет. Так устроен путь. Недаром говорится: «Явное обжорство и

излишне свободные манеры — кому они могут быть по нраву?» Поэтому

владеющие дао всего этого избегают.

§ 25

Существует вещь туманная, но в себе завершенная, рожденная

прежде неба и земли. Безмолвная и безвидная, она стоит особняком и

не изменяется. Совершает обращение и не прекращается. Ее можно

считать прародительницей Поднебесной. Я не знаю ее имени. Если

назвать ее словом, придется сказать: «путь». Если постараться дать

ей определение, придется сказать: «величайшая». «Величайшая»,

значит, «уходящая». «Уходящая», значит, «удаляющаяся».

«Удаляющаяся», значит, «возвращающаяся». «Величайшие» только путь,

небо, земля и правитель. В нашей юдоли лишь эти четверо

по-настоящему велики, и правитель среди них — первый. Люди зависят

от земли, земля — от неба, небо — от дао, и лишь дао — от самого

себя.

§ 26

Тяжелое всегда служит основанием легкому. Спокойствие всегда

преобладает над суетливостью. Вследствие этого благородный муж во

все дни только и делает, что старается быть спокойным-основательным.

Даже если предоставляется возможность прославиться, он остается в

высшей степени осмотрительным. Тем более это приличествует

повелителю десяти тысяч колесниц: для него собственная персона куда

важнее Поднебесной. Легкость в основании ведет к падению;

суетливость в делах — к утрате власти.

§ 27

Умелый возничий не нуждается в проложенной колее. Умелый

оратор не нуждается в риторических фигурах. Умелому счетчику не

нужны счетные палочки. Умелый привратник запрет ворота и без засовов

так, что никому не открыть. Умеющий связывать сделает это и без

веревки так, что никому не развязать. Поэтому мудрец неизменно

искусен в спасении людей, и для него нет пропащих; неизменно искусен

в спасении вещей, и потому для него нет ничего ненужного. Это

называется — просвещенный ум. Ибо умелые в обращении с людьми ценят

в людях воспитание; неумелые в обращении с людьми ценят хотя бы их

способности. Если же не ценят из-за воспитания, не любят из-за

способностей, то и при наличии знаний впадают в крайнее заблуждение.

Это уже называется излишней самоуверенностью.

§ 28

Кто, сознавая свою мужественность, хранит свою женственность,

становится руслом для Поднебесной. Становясь руслом для Поднебесной,

остается неизменным в да, ни в чем от нее не отступая. Оставаясь

неизменным в дэ, ни в чем от нее не отступая, вновь возвращается к

младенчеству. Кто, сознавая свою светлость, сохраняет свою темность,

становится образцом для Поднебесной. Становясь образцом для

Поднебесной, остается неизменным в дэ, ни в чем против нее не

погрешая. Оставаясь неизменным в дэ, ни в чем против нее не

погрешая, вновь возвращается к беспредельному. Кто, сознавая свою

способность прославиться, хранит свою ничтожность, становится ложем

для Поднебесной. Становясь ложем для Поднебесной, остается

неизменным в дэ, ею преисполняясь. Оставаясь неизменным в дэ и ею

преисполняясь, вновь возвращается к подобной необработанному дереву

простоте. Если же эту простоту утрачивает, из него делают что-нибудь

вроде плошки; случись такое с мудрецом — станет каким-нибудь

«начальством». Потому что цельное изделие невозможно получить

посредством резьбы.

§ 29

Когда некто собирается захватить Поднебесную и берется за

это, мне совершенно ясно, что у него ничего не выйдет. Поднебесная

— нуминозная вещь, с ней ничего нельзя сделать по собственному

почину. Кто попытается — потерпит поражение; насильно удерживающий

всегда ее теряет. Вещи таковы, что одни движутся сами по себе,

другие за ними следуют; одни всхлипывают, другие присвистывают; одни

пыжатся, другие уступают; одни проигрывают, другие преуспевают.

Поэтому мудрец избегает излишних напористости, расточительности,

великодушия.

§ 30

Если властителю людей помогают владеющие дао, они не станут

рекомендовать покорение Поднебесной с помощью войска: от этих дел

лучше держаться подальше. Там, куда приходит армия, вырастают

чертополох и бурьян. После большой войны всегда следуют неурожайные

годы. Благо поэтому заключено в том, чтобы довольствоваться

имеющимся, вот и все. Не следует стремиться к большему могуществу.

Довольствуйся имеющимся и не гордись; довольствуйся имеющимся и не

возносись; довольствуйся имеющимся и не нападай; довольствуйся

имеющимся и не зарься на чужое. Это называется: «довольствоваться

имеющимся и не прибегать к силе». Когда вещь входит в силу, это

означает, что она на пороге дряхлости. Это называется: «отойти от

пути». И означает скорый конец.

§ 31

Войско — не самое лучшее средство; оно всем ненавистно.

Поэтому владеющие дао стараются к нему не прибегать. Когда правитель

в силе, в почете гражданские дела и лица; когда же доходит до войны,

в почете военные. Так что военные действия — не средство для

благородного мужа; худшим же средством можно пользоваться лишь

тогда, когда не остается ничего другого. Лучше всего оставаться

спокойным и бесстрастным. Одерживать победы, но не любоваться этим:

это было бы все равно что радоваться смертоубийству. Когда радуются

смертоубийству, не находят сочувствия в Поднебесной. Поэтому когда

все благоприятно, на первом месте дела и лица гражданские; когда

нависает смертельная угроза, выдвигаются дела и лица военные. Кто

старается избежать использования войска и военных, благоволит

гражданским; кто, наоборот, склонен к использованию силы, благоволит

военным. Как говорится, если бестрепетно относиться к погребальному

обряду, многие расстанутся с жизнью; если же скорбеть и печаловаться

по каждому, победа в войне будет скорой. Так что все определяется

отношением к погребальному обряду.

§ 32

Дао неизменно и безымянно. Простотой сродни необработанному

дереву, и, хотя мало, никто в Поднебесной не посмеет счесть его

своим подданным. Если бы цари и правители сумели держаться того же,

к ним сами собой обратились бы все вещи. Небо и земля соединяются в

гармонии, и тогда выпадают