Философия: конспект лекций. Введение. Издавна люди пытались ответить на вопросы, связанные с процессом научного мышления, найти алгоритмы решения научных задач. Но до сих пор нет однозначного способа стать гением. Однако существуют определенные методологические и психологические приемы, позволяющие помочь ученому в решении научных задач, получению нового знания. Уровень осмысления, обдумывания тех или иных научных проблем, конкретной жизненной ситуации существенно повышается в результате изучения основ философии. У студентов высших учебных заведений, осваивающих философию в течение двух семестров, практически нет времени для глубокого знакомства с оригинальными философскими исследованиями (хотя стремиться к этому надо), и учебники призваны восполнить этот пробел – познакомить с главными философскими идеями и их решениями, что позволит учащимся приобщиться к многовековому опыту философской культуры. На этом пути молодых людей ожидают интересные открытия. В частности, они обнаружат, что как их далекие, так и близкие предшественники «болели» теми же политическими, социальными и нравственными проблемами, которые волнуют мыслящих людей и в наше время. Изучение философии, знание ее основных принципов и положений является важнейшим условием процесса общегуманитарного обучения. Неслучайно в настоящее время философские дисциплины включены в учебные программы в качестве предмета изучения практически во всех университетах мира. Каждый человек в большей или меньшей степени является философом, или, говоря другими словами, имеет собственное представление об окружающем мире, обществе, людях. Умение доступно и ясно выражать свои идеи – несомненное свидетельство культуры. Людей, обладающих такими качествами, независимо от их профессиональной деятельности, нередко называют философами. Правда, бывает и так, что форма высказываемых ими суждений даже об обыденных явлениях настолько запутана и абстрагирована от реальной жизни, что о таких резонерах говорят с иронией, а порой с пренебрежением – они, мол, «пустились в философию», или «начали философствовать». И все же можно сказать, что философия и «философствование» прочно вошли в наш обиход, повседневную жизнь и профессиональную деятельность. Однако философия выступает не только устоявшимся элементом повседневной культуры, но также важнейшим источником формирования научных знаний, интеллекта (в первую очередь способствуя развитию мышления), наконец, своеобразным руководством в личной и общественной жизни. Есть науки и дисциплины, в области которых многие склонны считать себя специалистами, даже не обладая соответствующей профессиональной подготовкой. К таким наукам часто относят философию, экономику, медицину. В то же время не подлежат сомнению области знания, контингент «знатоков» в которых весьма ограничен, например, физика, высшая математика, биология. В СССР, а затем в России издано немало учебников, пособий по философии, в том числе по отдельным периодам ее истории. Все они сыграли определенную роль в интеллектуальной подготовке вузовской молодежи. Нет сомнения, что высокому рейтингу высшего образования в СССР (на протяженности десятилетий, по данным ЮНЕСКО, СССР занимал место в первой тройке по качеству интеллектуальной подготовки) существенно способствовало изучение философии и философских дисциплин. Не отрицая важности дидактико-методических пособий, следует вместе с тем отметить, что многие из них, если не все, были написаны в едином концептуальном ключе. Мы, видимо, не ошибемся в утверждении, что структура таких учебников, содержание и изложение материала в них подгонялись под установленные десятки лет назад схемы; к сожалению, при этом не всегда учитывались новые подходы и достижения в философии. Самое прискорбное в том, что в учебниках из десятилетия в десятилетие «кочевали» темы, необходимость которых вызывает сомнение как с учетом профессионального и интеллектуального развития студентов, так и их значения в общественной деятельности, практической и «бытовой» жизни. При написании учебника автор ставил следующие цели. Прежде всего – дать студентам общее представление о философии как академической, традиционной науке, ее возникновении, месте и роли в становлении цивилизации, подразумевая под этим в первую очередь переход человека из животного состояния в культурное, формирование различных, все более усложняющихся форм человеческой общности, становление и развитие научных представлений об окружающем мире. Изучение философии призвано содействовать развитию у студентов способностей к самостоятельному мышлению, умения аналитически воспринимать факты и события текущей жизни, что, собственно, должно стать, наряду с получением исторической и актуальной информации, а также профессиональных знаний, важнейшим итогом обучения в высшем учебном заведении. Будущие специалисты должны быть готовы использовать полученные знания в предстоящей профессиональной и общественно-политической деятельности, правильно оценивать происходящие в обществе события и в соответствии с этим делать свой политический и гражданский выбор. Все это предполагает выработку навыков и умения применять философию в качестве методологической основы для решения многообразных познавательных, исследовательских и практических задач, с которыми они встретятся в своей жизни. С учетом изложенных учебно-методических рамок определены структура и содержание учебника. Основу его составляет три раздела, каждый из которых является неотъемлемой частью единого целого и при этом имеет свои особенности, требующие разъяснения. Первый раздел назван историко-философским. Его задача в общем традиционна и предполагает ознакомление студентов с историей возникновения философии и этапами ее развития. В то же время мы отказались от принципов, получивших широкое распространение, в соответствии с которыми значительная часть учебного материала посвящалась изложению философских взглядов великих мыслителей прошлого. Не отрицая права на подобный подход и не исключая тематическое проблемное изложение соответствующих идей в учебнике, мы однако считаем, что историко-персонифицированный принцип подачи материала создает для студентов серьезные трудности в его восприятии. Существенный недостаток такого рода учебников связан также с тем, что они не столько ориентируют студентов на системное, тематическое изучение философских проблем, сколько побуждают к запоминанию хотя бы основных положений, высказанных тем или иным мыслителем – то есть обучающийся вольно или невольно нацеливается на механическое усвоение терминов, имен, ведущее зачастую к элементарной зубрежке. Первая тема нацелена на знакомство студентов с основными причинами и обстоятельствами возникновения философии. Непривычным является ее четвертый параграф «Древнерусская философия». Возможно, кое-кто из вероятных оппонентов поставит под сомнение его необходимость. Известны и аргументы: в России, дескать, до конца XVIII–XIX вв. философии не было. Нельзя, мол, уравнивать религиозные искания, полумифические идеи, бытовавшие в Древней Руси, с западно-европейской философской мыслью. Мы придерживаемся иной точки зрения и считаем, что в Российском государстве – одном из древнейших в эпоху нового летоисчисления – существовала самобытная философия, а точнее идеология, благодаря которой, собственно, закладывалась и формировалась русская цивилизация. Публикации последнего времени содержат весомые доказательства в поддержку такой точки зрения. К большому сожалению, отечественная культурная история подверглась сильному искажению и фальсификации. Сначала к этому приложили руку «ученые-варяги», приглашенные Петром I в Россию, затем – «западники», но особенно постарались русофобствовавшие «революционеры-реформаторы» в 20–30 годы текущего столетия. Попытки, предпринимавшиеся в разное время по написанию истинной истории России, пресекались или же получали выход в тенденциозно искаженной форме. В итоге с изучением отечественной истории, духовных основ русского народа сложилась, мягко говоря, парадоксальная ситуация. Известно, что практически во всех странах, равно и в тех, которые нынешние «цивилизаторы» России ставят в пример народу, применяют самые разнообразные меры для сохранения и культивирования национальных обычаев, традиций в том числе и в духовной сфере. Приведем лишь два примера. В Китайской Народной Республике нет практически ни одного учебника по философии, где бы отсутствовали разделы, главы или параграфы, посвященные изложению философских идей китайских мыслителей прошлого, и в первую очередь Конфуция, жившего две с половиной тысячи лет тому назад. В этой стране с почитанием, можно сказать свято, относятся к тому, что было сделано великими предшественниками и органично вошло в национальную культуру, быт и характер народа. А вот, другой пример. Известно, что в США – сравнительно молодом государственном образовании – предпринимаются прямо-таки титанические усилия по созданию и сохранению традиций, в том числе и в философии. Так, например, философия прагматизма, основоположниками которой считают американских ученых и которая не получила сколько-нибудь заметного распространения в других странах, тем не менее широко пропагандируется и изучается в США. Достаточно сказать, что каждый приличный североамериканский университет издает специальный журнал, посвященный изучению прагматизма, или же имеет философское общество, нацеленное на пропаганду его идей. Национально ориентированная деятельность встречает не только понимание, но и поддержку как у американской общественности, так и в правительственных сферах. И никто не упрекает инициаторов подобной культурной политики ни в национализме, ни в шовинизме. На фоне приведенных и многих других примеров трудно избавиться от впечатления, что в конце восьмидесятых – начале девяностых годов реформаторы высшего образования в России всячески ущемляли или фальсифицировали национальное культурное наследие и в этом устремлении прибегали к двойным стандартам. Избавиться от подобного подхода призван помочь материал, включенный в данный раздел учебника. Знакомство с ним облегчит восприятие тематики более поздних этапов развития отечественной философии, о чем речь пойдет в специальной главе. Вторую тему «Философия и религия» считаем просто необходимым включать в каждый учебник по философии. Оснований для этого более чем достаточно. Начнем с того, что религиозная и философская формы общественного сознания возникли приблизительно одновременно. Наука установила, что первые культурные проявления мыслительной деятельности человека по форме и содержанию имели полусуеверный, полурелигиозный, полуфилософский характер. Другими словами, все эти элементы одновременно присутствовали в умственной деятельности далеких предшественников нынешних философов. Соседство, а порой и симбиоз религии и философии продолжались не одно тысячелетие. Только в новое время начали предприниматься реальные шаги по секуляризации интеллектуальной, в том числе философской, деятельности. Представители гуманитарных наук, наиболее просвещенные служители культа, и особенно исследователи, занимавшиеся естественно-научной проблематикой, предприняли шаги, порой достаточно решительные, чтобы преодолеть ограничения богословской культурной традиции. Однако удалось ли науке полностью избавиться от этого влияния – сказать трудно, ибо не только крупнейшие мыслители и ученые XVIII–XIX веков, но и определенная часть исследователей нашего времени продолжают оставаться верующими. Уместно привести в поддержку этой темы и такой аргумент, порой замалчиваемый или недомысливаемый, как влияние богословия и, в частности, идеи Бога на развитие не только философии, но учения об обществе, человеке и научного знания вообще. Хотелось бы подчеркнуть, что в нашу задачу не входит специальное выяснение степени этого влияния. Полагаем, что этот вопрос в нашей литературе не только не прояснен, но даже не поставлен в повестку исследований. Но то, что влияние идеи Бога на жизнь людей имело место изначально, а в какой-то степени сохраняется и доныне, например, воздействие на моральные устои человека в обществе – в этом сомнений нет. Приведем лишь некоторые доводы, подтверждающие высказанные мысли. Так, только одна идея Бога, само ее введение в научный обиход были в высшей степени плодотворным фактом для развития научных представлений, моральных принципов человеческого существования, критического пересмотра характера общественных отношений и человеческого общества. Для исследователей, познающих мир во всех формах его проявления, Бог выступал как Абсолютное, как совершенство, как идеал, определяющий гармонию в природе, человеке и обществе. Существование в высшей степени абстрактного, а точнее, божественного идеала подвигало исследователей на поиск причин (например, естествоиспытателей) гармонии в природе или норм поведения, которые должны были определять действия людей в их взаимоотношениях. Кстати, данное обстоятельство легко прослеживается, если обратиться к истории. Так, например, идеи о принципах межличностных общественных отношений (о чем будет подробно сказано при раскрытии второй темы), высказанные в V веке до нашей эры в полурелигиозном, полусветском учении древнекитайского мыслителя Конфуция, спустя несколько столетий, оказались созвучны Божественному Откровению в Новом Завете, а в XVIII веке их суть в иной редакции сформулировал немецкий философ И. Кант. Представляется вполне логичным и исторически оправданным включение в первый раздел третьей и четвертой тем: «Бытие и формы его существования» и «Познание». Начнем с того, что онтологическая и гносеологическая проблематика, то есть учение о бытии и учение о познании, наряду с антропологической проблемой, то есть учением о человеке, и в настоящее время являются основными точками приложения философских усилий. На длительный период, а если точнее, то с момента появления философии и вплоть до эпохи Возрождения, возникновения гуманизма, эти проблемы становятся ведущими в философии. Кроме того, упомянутые темы нельзя поместить ни в раздел естественнонаучной, ни социальной философии, так как они являются общими для философии в целом. Разумеется, вопросы онтологии и гносеологии получат отражение и в большей или меньшей мере будут анализироваться в других темах. Здесь же ставится задача познакомить студентов с сущностью этих проблем, их содержанием и показать на историко-философском материале развитие основополагающих образцов философии. Второй раздел учебника охватывает проблематику, относящуюся к естественнонаучной философии. Несколько слов о самом названии. На наш взгляд, оно в большей степени отвечает современному состоянию философии, чем какое-либо из применявшихся ранее (к примеру, натурфилософия). Содержание этого раздела призвано познакомить студентов с естественнонаучной проблематикой, дать возможность получить ответы на наиболее важные ее вопросы, выработать представление о философском подходе к актуальным аспектам естественнонаучного познания. Автор отдает себе отчет, что таких проблем немало, но мы ограничились четырьмя, считая их первоочередными и необходимыми для философского образования студентов. К тому же этот раздел призван восполнить пробелы, имеющие место вследствие нынешней системы школьного образования и связанные с недостаточными знаниями выпускников средней школы в области физики, химии, астрономии и биологии. Сюда включена тема «Природа». Без понимания глубинной сути природы как естественного феномена, сложных процессов взаимодействия человека с природой невозможно формирование научных представлений студентов не только об окружающем мире – космическом, природном и социальном – но, что не менее важно, о своем личном отношении к нему в процессе повседневной жизни и профессиональной деятельности. Тема «Жизнь как объект философского анализа» не нуждается в пространном обосновании. Чтобы рассуждать об окружающем мире и жизни на Земле, о жизни человека, надо знать, как она возникла и что это такое. Раскрытие этой темы должно дать ответ на поставленный вопрос. По-видимому, объяснять важность включения в этот раздел темы «Сознание» – нет особой необходимости. Интеллектуальная деятельность человека невозможна без такой субстанции, как сознание. Естественно, что студенты должны быть знакомы с концепциями о генезисе сознания, его сущности и роли в жизни человека. Наконец, четвертая тема «Наука». Основная ее цель – выяснение сути научного знания, его отличия от других форм знания, например, эстетического, выяснение критериев и роли философии в формировании научного знания. Третий раздел учебника посвящен изложению проблем социальной философии. Здесь автор руководствовался стремлением познакомить студентов с важнейшими принципами, определяющими структуру общественной жизни людей, основами ее функционирования и изменения. Соответствующее место уделяется антропологической проблеме. Автор стремился к тому, чтобы в результате изучения этого раздела студенты получили необходимые представления об условиях общественной жизни, о сущности человека, чтобы они умели ориентироваться в сложных, порой запутанных, проблемах современной социальной и политической ситуации. Нам представляется нецелесообразным подробно раскрывать все сформулированные темы, так как большинство из них все же являются традиционными и входят в структуру любого учебника по социальной философии. Вместе с тем хотим обратить внимание на то, что в этом учебнике не представлены в качестве самостоятельных темы о классовой борьбе и социальной революции (они включены как параграфы в соответствующих разделах). Ни в коей мере не отрицая наличия этих проблем в жизни, науке, автор тем не менее не считает необходимым акцентировать на них особое внимание, поскольку, как показывает история, это неоправданно. Исторический опыт свидетельствует, что наряду с радикальными и революционными периодами в развитии общества существовали и эволюционные, которые – по продолжительности и значимости в становлении общества и человека – занимали более существенное место. По-иному автор подошел к изложению и некоторых других традиционных проблем. Однако в этот раздел включены две темы, важность которых требует хотя бы краткого обоснования. Одна из них – «Социально-духовные искания русских философов XVIII–XX вв.» является совершенно новой для учебников по философии. Частично уже была приведена аргументация в пользу более широкого привлечения русской философии в процесс обучения. К сказанному следует добавить, что, к большому несчастью, заканчивая высшее учебное заведение и прослушав курс философии, будущие специалисты, призванные пополнить различные слои интеллигенции, то есть тот социальный круг людей, который в значительной степени определяет культурный уровень общества, не знает или имеет поверхностное представление о социально-духовных исканиях русских мыслителей XIX – начала XX веков. И, по-видимому, по этой причине возможны ситуации, когда явные искажения или фальсификации отечественной истории, духовной жизни нашего прошлого, особенно усилившиеся в последнее время, не получают должного отпора и осуждения у просвещенных кругов общества. Кроме того, русская философия указанного периода богата постановкой серьезных, можно сказать, мирового уровня философских проблем, в решении которых принимали участие глубокие, разносторонние мыслители, чье философское наследие приобретает сейчас особую актуальность. В трудах некоторых из них, например, Н. Я. Данилевского, К. Н. Леонтьева, И. А. Ильина на несколько десятилетий вперед были даны прогнозы об особенностях социального развития, которые должны были проявиться в России. Последовавшие затем события подтвердили обоснованность многих провидческих предсказаний. Несколько слов о другой, четырнадцатой теме «Основные философские течения XX века». Она посвящена не столько критическому анализу современных философских концепций, как это было в предшествующих учебниках, а позитивному освещению современного состояния философии в мире. Если в целом определить задачу учебника и результат, который должны достичь студенты после изучения философии, то их можно сформулировать так: целью учебника является формирование у студентов на основании полученных философских знаний научной методологии, с помощью которой они могли бы квалифицированно анализировать общественно-политические явления, обогащать свою духовную жизнь и умело использовать ее в своей профессиональной деятельности. Материал, представленный в учебнике, рассчитан на двухсеместровое усвоение и предполагается, что сформулированные темы в зависимости от содержания и сложности потребуют для своего изложения от двух до шести часов. Автор книги, Шевчук Денис Александрович, имеет опыт преподавания различных дисциплин в ведущих вузах Москвы (экономические, юридические, технические, гуманитарные), два высших образования, более 50 публикаций (статьи и книги). При написании работы автору оказали неоценимую помощь: Шевчук Владимир Александрович (три высших образования, опыт руководящей работы в банках, коммерческих и государственных структурах, автор книг и статей), Шевчук Нина Михайловна (два высших образования, опыт руководящей работы в коммерческих и государственных структурах), Шевчук Александр Львович (имеет большие достижения в научной и практической деятельности). Сайты автора: 1. http://www.deniskredit.ru 2. http://www.samoobrazovanie.narod.ru 3. http://www.denisshevchuk.narod.ru Часть первая Глава I. Основы философии. Предмет философии Чтение – вот лучшее учение! Книгу ничто не заменит. Понятие философия возникло в Древней Греции много десятилетий спустя после появления философствующих людей, в буквальном смысле означает любовь к мудрости. Кстати, подобное характерно для любой формы человеческой деятельности. Сначала зарождается явление, какое-то время уходит на его развитие и становление и лишь затем для его обозначения находится адекватное понятие. Традиционно принято считать, по крайней мере в отечественной историко-философской литературе, что понятие философия впервые использовал Пифагор. Другие античные авторы полагают, что приоритет принадлежит Гераклиту. Но в любом случае философами считались люди, занимавшиеся проблемами окружающего их мира, его постижением, уяснением места и роли в нем человека. Большие трудности представляет вопрос об определении предмета философии. Эта проблема, возникнув на заре существования философии, вызывает споры и в настоящее время. Одни авторы рассматривали философию как любовь к мудрости, как науку о мудрости, другие же как «стремление к постижению многих вещей» (Гераклит). Первые попытки человека осмыслить окружающий его мир – живую и неживую природу, космическое пространство, наконец, самого себя – следует отнести к тому периоду человеческого существования (предположительно, его можно датировать пятым-четвертым тысячелетиями до нашей эры), когда человек в процессе эволюции, прежде всего умственной, начал дифференцировать природу как среду своего обитания, постепенно выделяя себя из нее. Именно вследствие того, что человек стал воспринимать животный и растительный мир, космос как нечто отличное и противостоящее ему, у него началось формирование способностей осмысливать действительность, а затем и философствовать, то есть делать умозаключения, выводы и выдвигать идеи об окружающем его мире. Родоначальники философского мышления появились в древнейших человеческих цивилизациях – Египте, Шумерах, Вавилоне, свидетельством чему являются многочисленные исторические памятники, к сожалению, только косвенные. Письменных свидетельств деятельности мыслителей этих цивилизаций до нас не дошло. Известные нам наиболее древнейшие сочинения, в которых формулируются философские идеи, появились во втором тысячелетии до нашей эры в древней Индии, Древнем Китае и несколько столетий спустя в Древней Греции. Как правило, это были литературные памятники, в которых в мифологической форме высказывались наивные идеи об окружающем человека мире и делались робкие попытки его осмысления. Древнейшие человеческие цивилизации, по сути, не имели прочных связей и не оказывали взаимного влияния, что предполагает их изолированность друг от друга, а следовательно, в философском плане они развивались вполне самостоятельно. Известные в наше время источники свидетельствуют, что наибольшего успеха философия достигла в Древней Греции, и именно греческая культура оказала в последующем преобладающее воздействие на развитие человеческого общества. В немалой степени этому способствовали дошедшие до нас в немалом количестве сочинения древнегреческих мыслителей, поставленные в них проблемы, и высокий уровень их философского анализа. Исторически предмет философии изменялся, что обусловливалось общественными преобразованиями, духовной жизнью, уровнем научных, в том числе философских знаний. В настоящее время философия – это учение об универсальных принципах бытия и познания, сущности человека и его отношении к окружающему миру, иными словами – наука о всеобщих законах развития природы, общества и мышления. 1. Философия в Древней Индии Философские идеи в Древней Индии начинают формироваться примерно во втором тысячелетии до нашей эры. Более ранних примеров человечество не знает. В наше время они стали известны благодаря древнеиндийским литературным памятникам под общим названием «Веды», буквально означающим знание, ведение. «Веды» представляют собой своеобразные гимны, молитвы, песнопения, заклинания и т. п. Написаны они приблизительно во втором тысячелетии до н. э. на санскрите. В «Ведах» впервые делается попытка приблизиться к философскому толкованию окружающей человека среды. Хотя в них содержится полусуеверное, полумифическое, полурелигиозное объяснение окружающего человека мира, тем не менее их рассматривают в качестве философских, а точнее предфилософских, дофилософских источников. Собственно, первые литературные произведения, в которых делаются попытки философствования, то есть толкования окружающего человека мира, по своему содержанию и не могли быть другими. Философскими произведениями, соответствующими нашим представлениям о характере постановки проблем, да и форме изложения материала и их решения, являются «Упанишады», что буквально означает сидеть у ног учителя и получать наставления. Они появились приблизительно в IX–VI веках до нашей эры и по форме представляли, как правило, диалог мудреца со своим учеником или же с человеком, ищущим истину и впоследствии становящимся его учеником. В общей сложности известно около сотни Упанишад. Религиозно-мифологическое толкование окружающей среды в наиболее знаменитых «Упанишадах» перерастает в определенной мере в дифференцированное осмысление явлений мира. Так, появляются идеи о существовании различных видов знаний, в частности, логики (риторики), грамматики, астрономии, науки чисел и военной науки. Зарождаются идеи и о философии как своеобразной области знаний. И хотя полностью избавиться от религиозно-мифологического толкования мира авторам «Упанишад» не удалось, можно считать «Упанишады» и, в частности, такие из них, как «Брихадараньяка», «Чхандогья», «Айтарея», «Ища», «Кена», «Катха» самыми ранними из известных философских произведений. В «Упанишадах», в первую очередь в упомянутых выше сочинениях, сделана попытка постановки и обсуждения таких существенных философских проблем, как выяснение первоосновы природы и человека, сущности человека, его места и роли в окружающей его среде, познавательных способностей, нормы поведения и роли в этом человеческой психики. Разумеется, толкование и объяснение всех этих проблем очень противоречиво, а порой встречаются суждения, исключающие друг друга. Главенствующая роль в объяснении первопричины и первоосновы явлений мира, то есть среды обитания отводится духовному началу, которое обозначается понятием «брахман» или же «атман». Однако в других случаях таковыми являются пища (анна) или же определенный вещественный элемент – бухта, в качестве которого чаще всего выступает вода или же совокупность таких элементов, как вода, воздух, земля и огонь. Отмечая наличие попытки в известной мере натурфилософского объяснения первопричины и первоосновы явлений мира и сущности человека, следует отметить, что главенствующая роль авторами «Упанишад» все же отводилась духовному началу – «брахману» и «атману». В большинстве текстов «Упанишад» «брахман» и «атман» трактуются как духовный абсолют, бестелесная первопричина природы и человека. Вот как об этом говорится в «Упанишадах»: «19. Брахман возник первым из богов, творец всего, хранитель мира». 20. Поистине вначале это было одним атманом. Не было ничего другого, что бы мигало. Он придумал: «Теперь я создам миры». Он создал эти миры».[1] Красной нитью через все «Упанишады» проходит идея о тождестве духовной сущности субъекта (человека) и объекта (природы), что нашло свое отражение в знаменитом изречении: «Ты есть то», или «Ты – одно с тем». «Упанишады» и изложенные в них идеи не содержат логически последовательной и целостной концепции. При общем преобладании объяснения мира как духовного и бестелесного в них представлены и другие суждения и идеи и, в частности, делаются попытки натурфилософского объяснения первопричины и первоосновы явления мира и сущности человека. Так, в некоторых текстах проявляется стремление объяснить внешний и внутренний мир, состоящим из четырех или даже пяти вещественных элементов. Порой мир представляется как недифференцированное бытие, а его развитие как последовательное прохождение этим бытием определенных состояний: огонь, вода, земля, или же – газообразное, жидкое, твердое. Именно этим и объясняется все то многообразие, которое присуще миру, в том числе, человеческому обществу. Познание и приобретенное знание подразделяется в «Упанишадах» на два уровня: низшее и высшее. На низшем уровне можно познавать только окружающую действительность. Это знание не может быть истинным, так как оно по своему содержанию является отрывочным, неполным. Познание истины, то есть духовного абсолюта, возможно только через высший уровень знания, которое приобретается человеком посредством мистической интуиции, последняя же, в свою очередь, формируется в значительной степени благодаря йогическим упражнениям. Одна из важнейших проблем в «Упанишадах» – исследование сущности человека, его психики, душевных волнений и форм поведения. В этой области древнеиндийские мудрецы добились успехов, непревзойденных в других мировых центрах философии. Так, мыслители Древней Индии отмечают сложность структуры человеческой психики и выделяют в ней такие элементы, как сознание, воля, память, дыхание, раздражение, успокоение и т. п. Подчеркивается их взаимосвязь и взаимовлияние. Несомненным достижением следует считать характеристику различных состояний человеческой психики и, в частности, бодрствующее состояние, легкий сон, глубокий сон, зависимость этих состояний от внешних стихий и первоэлементов внешнего мира. Уделяя значительное внимание этическим проблемам, авторы «Упанишад» фактически призывают к пассивно-созерцательному поведению и отношению к окружающему миру, считая высшим блаженством для человека полное отстранение от всех мирских забот. К высшему блаженству они относят не чувственные удовольствия, а благостное, спокойное состояние души. Кстати, именно в «Упанишадах» впервые ставится проблема переселения душ (самсара) и оценка прошлых действий (карма), что впоследствии получило развитие в религиозных вероучениях. Разумеется, эту проблему нельзя оценивать однозначно, например, только в религиозно-богословском ракурсе. Здесь делается также попытка с помощью нравственных принципов (дхармы) скорректировать поведение человека на каждой стадии его существования. Роль «Упанишад» в истории всей индийской философии чрезвычайно велика. Они, по существу, являются фундаментом для всех или почти всех последующих философских течений, появившихся в Индии, так как в них были поставлены или разрабатывались идеи, которые длительное время «питали» философскую мысль в Индии. Можно сказать, что в истории Индии, а в известной мере и некоторых близлежащих стран Среднего и Дальнего Востока, «Упанишады» являются тем же, чем для Европы философия Древней Греции. Йога АСАНА – это неудобное положение тела, вызывающее статическое напряжение различных, тщательно подобранных мышц и сохраняющаяся неподвижно в течение долгого времени. Очень нервные и развитые дети часто сами придумывают себе такие позы. Они их успокаивают. Встречаются подобные оцепенения у людей и как симптом одной из форм шизофрении – кататонии. Правда, здесь позы обычно более простые. При правильном выполнении асаны нет необходимости ни в сопровождающем выполнении дыхательных упражнений, ни упражнений на концентрацию. При неправильном выполнении даже совмещение с дыханием и концентрацией не поможет. Что такое правильное выполнение? Упражнение выполняется правильно, если оно сопровождается необычайно приятным ощущением: блаженством мышечной радости. Прекращать это упражнение долго не хочется. Однако при первом же признаке усталости упражнение надо прекращать. После одного однократно выполненного правильно упражнения сохраняется оптимизм, уравновешенность, приподнятое, радостное ощущение в течение 2–3 дней. Но чтобы правильно выполнить – нужно много работать. Причём стоит сделать вам большой перерыв в занятиях йогой, и вы разучитесь делать асаны. И опять нужно потратить много времени, чтобы «научиться» их делать. Лучше всего делать только одну асану, тщательно её отобрав. Одну асану можно научиться делать быстрее. И практически любая из сложных асан может заменить вам все остальные и стать вашим верным помощником и спутником жизни, если вы, конечно, не собираетесь посвятить жизнь изучению и развитию хатха-йоги. Для выполнения асан нужны всё же некоторые способности. Лишь каждого пятого ребёнка и каждого двадцатого взрослого удаётся научить правильно выполнять асаны. Но программное заявление йоги в том, что можно научить любого. Только нужно потратить больше времени и сил. У меня никогда не было такого большого количества времени и сил, поэтому я всегда учил только способных. Всё это относится также к дыханию и концентрации. Далеко не все люди, способные к выполнению асан, могут научиться концентрации и дышать. Но, если человек не способен к асанам, к дыханию и концентрации ему лучше не приступать. 2. Философия в Древнем Китае Одним из самых ранних литературных памятников Древнего Китая, в котором изложены философские идеи, является «И цзин» («Книга перемен»). В название этого источника вложен глубокий смысл, суть которого – это попытка отразить процессы, происходящие в природе, включая ее небесную сферу с естественной системой звезд. Небесная природа (мир), вместе с Солнцем и Луной, в процессе своих ежесуточных орбит, то поднимаясь, то опускаясь, творит все многообразие постоянно изменяющегося поднебесного мира. Отсюда и название литературного памятника – «Книга перемен». Строго говоря, «Книга перемен» – это еще не философское произведение, а своеобразная литературно-поэтическая лаборатория, в которой осуществляется переход от дофилософских и в какой то степени мифологических представлений к собственно философскому мышлению, а коллективистское родовое сознание перерастает в личностные философские взгляды совершенно мудрых людей. «Книга перемен» занимает особое место в истории древнекитайской философской мысли. На протяжении столетий все или почти все древнекитайские мыслители пытались толковать и комментировать ее содержание. Эта длительная по времени комментаторско-исследовательская деятельность заложила основы философии в Древнем Китае и послужила источником дальнейшего ее развития. Виднейшими философами Древнего Китая, во многом определившими ее проблематику и развитие на столетия вперед, являются Лаоцзы (вторая половина VI – первая половина V в. до н. э.) и Конфуций (Кун Фу-цзы, 551–479 до н. э.). Хотя в Древнем Китае творили и другие мыслители, все же в первую очередь философское наследие Лаоцзы и Конфуция дает достаточно объективное представление о философских исканиях древнекитайских мыслителей. Своеобразная закономерность прослеживается в том, что о первых философах, независимо от региона и времени деятельности, сохранились только приблизительные автобиографические данные. Лаоцзы не составляет в этом плане исключения. Его идеи изложены в книге «Дао дэ цзин», которая была подготовлена к печати его последователями и появилась на рубеже IV–III в. до н. э. Трудно переоценить ее значение в истории древнекитайской мысли. Достаточно сказать, что Лаоцзы и его сочинения заложили основы даосизма, первой философской системы Древнего Китая, получившей долгую жизнь и не потерявшей значения в наши дни. Философские взгляды Лаоцзы противоречивы. Удивляться этому не следует, иными они и не могли быть. В ту эпоху шел процесс становления китайской философии, и каждый великий мыслитель, а Лаоцзы был таковым, не мог не отразить в своем учении противоречивость окружавшего его мира. Центральное значение в даосистском учении принадлежит понятию «дао», которое постоянно, а не единожды, появляется, рождается в любой точке Вселенной. Однако трактовка его содержания неоднозначна. С одной стороны, «дао» означает естественный путь всех вещей, не зависящий ни от бога, ни от людей, и являющийся выражением всеобщего закона движения и изменения мира. В соответствии с этим подходом все явления и вещи, пребывая в состоянии развития и изменения, достигают определенного уровня, после которого они постепенно превращаются в свою противоположность. При этом развитие трактуется своеобразно: оно идет не по восходящей линии, а осуществляется по кругу. С другой стороны, «дао» – вечное, неизменное, не имеющее каких-либо форм непознаваемое начало, не воспринимаемое органами человеческих чувств. «Дао» выступает как нематериальная духовная основа всех вещей и явлений природы, в том числе и человека. Приведем некоторые высказывания о сущности «дао» и формах его проявления, содержащиеся в «Дао дэ цзин». По существу, речь идет о понимании древнекитайским мыслителем сущности бытия. Вот пример высказывания, определяющего естественное происхождение «дао», а в определенной степени и его телесность: «Дао, могущее быть выражено словами, не есть постоянное дао. Имя, могущее быть названо, не есть постоянное имя. Безымянное есть начало неба и земли. Обладающее именем есть мать всех вещей». И далее. «Человек следует земле. Земля следует небу. Небо следует дао, а дао следует естественности». А вот отрывок, характеризующий бестелесность «дао» и формы его проявления. «Дао бестелесно и лишено формы, а в применении неисчерпаемо. О, глубочайшее, оно кажется праотцем всего сущего. Если притупить его проницательность, освободить его от беспорядочного состояния, умерить его блеск, уподобить его пылинке, то оно будет казаться ясно существующим. Я не знаю, чье оно порождение». И далее. «Дао бестелесно. Оно столь туманно и неопределенно! Однако в его туманности и неопределенности содержатся образы. Оно столь туманно и неопределенно, однако в его туманности и неопределенности скрыты вещи. Оно столь глубоко и темно, однако в его глубине и темноте скрыты тончайшие частицы. Эти тончайшие частицы обладают высшей действительностью и достоверностью».[2] Лаоцзы и его последователи убеждены в необходимости знаний и отмечают их огромную роль в человеческой жизни. Однако их идеал знания, их понимание знания отличаются своеобразием. Это, как правило, созерцательное знание, то есть констатация, фиксация вещей, явлений и процессов, происходящих в мире. В частности, это находит свое подтверждение в признании того, что «Поскольку все сущее изменяется само собой, нам остается лишь созерцать его возвращение (к корню). Хотя вещи (в мире) сложны и разнообразны, но все они расцветают и возвращаются к своему корню. Возвращение к прежнему корню называю покоем, а покой называю возвращением к сущности. Возвращение к сущности называю постоянством. Знание постоянства называется достижением ясности, а незнание постоянства приводит к беспорядочности и бедам. Знающий постоянство становится совершенным». [Цит. по: Антология мировой философии. М., 1969, т. 1, часть 1, С. 186.] Лаоцзы делает попытку структурировать различные уровни знания: «Знающий людей – мудр, знающий себя – просвещен». Далее предлагается своеобразная методология познания, суть которой сводится к тому, что по себе можно познать других; по одной семье можно познать остальные; по одному царству можно познать другие; по одной стране можно познать Вселенную. Каким образом я знаю, что Поднебесная такая? Благодаря этому. А вот какие идеи высказываются о социальном устройстве общества и его управлении. Так, характеризируя стиль управления государством, а косвенно это предполагает формы государственного устройства, древнекитайский мыслитель считает лучшим правителем того, о котором народ знает лишь то, что он существует. Несколько хуже те правители, которых народ любит и возвышает. Еще хуже те правители, которых народ боится, и хуже всех те правители, которых народ презирает. О методе, стиле государственного управления говорится, что когда правительство спокойно, люди становятся простодушными. Когда правительство деятельно, люди становятся несчастными. И в качестве своеобразной рекомендации и совета правителям предлагается не теснить жилища людей, не презирать их жизнь. Кто не презирает простолюдинов, тот не будет презираем ими. Поэтому совершенномудрый, зная себя, не проникается гордыней. Он любит себя, но сам себя не возвышает. Дальнейшее становление и развитие древнекитайской философии связывается с деятельностью Конфуция, пожалуй, самого выдающегося китайского мыслителя, чье ученье и сейчас имеет миллионы почитателей и не только на территории Китая. Становлению Конфуция как мыслителя во многом способствовало его знакомство с древнекитайскими рукописями: «Книга песен» («Шиц-зин»), «Книги исторических преданий» («Шуцзин»). Он привел их в надлежащий порядок, отредактировал и сделал доступными для широкого ознакомления. Большую популярность Конфуцию на многие века вперед принесли содержательные и многочисленные комментарии, сделанные им к «Книге перемен». Собственные взгляды Конфуция были изложены в книге «Беседы и суждения» («Лунь юй»), которая была опубликована учениками и последователями на основании его высказываний и поучений. Конфуций является создателем оригинального этико-политического учения, некоторые положения которого не утеряли своего значения и в наши дни. Основными понятиями конфуцианства, составляющими фундамент этого учения, являются «жэнь» (человеколюбие, гуманность) и «ли». «Жэнь» выступает и как фундамент этико-политического учения и как его конечная цель. Основной принцип «жэнь»: «Чего не желаешь себе, того не делай людям». «Ли» (почтительность, нормы общежития, церемониал, социальный регламент) включает в себя широкий круг правил, регламентирующих, по существу, все сферы общественной жизни, начиная от семьи и включая государственные отношения, а также отношения внутри общества – между отдельными людьми и различными социальными группами. Нравственные принципы, социальные отношения, проблемы государственного управления – главные темы в учении Конфуция. Вот некоторые высказывания китайского мыслителя, позволяющие получить представление о том, как он подходит к обозначенным вопросам и как их решает. Конфуций считает нравственным поведение, например, сына, который при жизни отца с почтением наблюдает его поступки, а после смерти следует примеру его деяний и в течение трех лет не изменяет порядков, заведенных родителем. На вопрос о том, как нужно управлять людьми и как заставить простолюдинов повиноваться, Конфуций отвечает: «Если наставлять людей с помощью законоположений, если ограничивать и сдерживать их с помощью наказаний и казней, то хотя они не будут совершать преступлений, но в сердцах своих не будут испытывать отвращения к дурным поступкам. Если же наставлять людей с помощью нравственных требований и установить правило поведения сообразно „ли“, то люди не только будут стыдиться плохих дел, но и искренне возвратятся на праведный путь».[3] И далее, если приближать прямодушных людей и ставить их выше лукавых, то простолюдины будут послушны. Если же приближать лукавых людей и ставить их над прямодушными людьми, то простолюдины не будут послушны. Из сказанного следует, что взаимоотношения между людьми должны строиться на нравственных принципах, а руководство обществом и государством должно осуществляться с учетом обычаев, традиций страны, уважения к предшествующим поколениям, с опорой на порядочность и здравый человеческий разум. В том, что касается осмысления и познания окружающего мира, Конфуций в основном повторяет идеи, высказанные его предшественниками, и в частности, Лаоцзы, в чем-то даже уступая ему. Так, окружающий мир, природу Конфуций, по существу, суживает и ограничивает лишь небесной сферой. Существенным элементом природы у него выступает судьба, как нечто врожденно предопределяющее сущность и будущее человека. Так, он говорит: «Что можно сказать о небе? Смена четырех времен года, рождение всего сущего». О судьбе говорится: «Все первоначально предопределено судьбой, и тут ничего нельзя ни убавить, ни прибавить. Бедность и богатство, награда и наказание, счастье и несчастье имеют свой корень, создать который сила человеческой мудрости не может». Анализируя природу человеческого знания и возможности познания, Конфуций считает, что по своей природе люди сходны между собой. Лишь высшая мудрость и крайняя глупость неизменны. Люди начинают различаться друг от друга благодаря привычкам и воспитанию. Что же касается уровней знания, то он проводит следующую градацию: «Высшее знание – это врожденное знание. Ниже – знания, приобретенные учением. Еще ниже – знания, приобретенные в итоге одоления трудностей. Наиболее ничтожен тот, кто не желает извлекать поучительные уроки из трудностей».[4] Итак, можно с полным основанием утверждать, что Лаоцзы и Конфуций своим философским творчеством заложили прочный фундамент для развития китайской философии на многие века вперед. Философия и практика кунфу. Буддизм как философия, никогда не рассматривал какие-либо движения тела как агрессивные, оскорбительные или оборонительные. «Загрязненными» или аффективными, с точки зрения буддизма, бывают лишь состояния ума (следствием чему являются движения тела). Надо заметить, что буддизм в процессе своего развития занимается исследованием всех видов человеческой деятельности. Традиция кунфу монастыря Шаолинь не имеет ничего общего с общепринятым понятием «боевых искусств» или боя, в том виде, что применяется в армии или используется обычными людьми для одержания победы над своими противниками. Согласно историческим хроникам кунфу (как и Чань-буддизм) было основано в монастыре Шаолинь знаменитым индийским монахом Бодхидхармой. Школа Чань с самого начала выступала под названием «метод непосредственного постижения» или «школа прямого пути». Буддизм, конечно, уважает жизнь и учит ненасилию, а развитие личности видит в устранении аффективных мыслей и штампов сознания, благодаря которым и обеспечивается приток страданий. И Чань отказывается верить в какой-либо «мир вне нас». Т. е. вся работа сводится к очищению собственного внутреннего пространства, поэтому практика Чань, по существу, является психотехникой. Для устранения штампов Чань любит использовать пограничные состояния сознания и зачастую выбирает экзотические методы тренировки, поскольку всякая экстремальная ситуация возвращает нас к реальности. В экстремальной ситуации всегда существует угроза для жизни, поэтому, чтобы выжить необходимы полное сосредоточение и полная свобода от всех штампов. Практика кунфу именно такова. Можно заниматься медитацией в прекрасном храме под красивую музыку..., но зачастую, это остается лишь красивой игрой, сном, который всегда кончается... Медитировать и оставаться «духовным» на грани жизни и смерти способен лишь полностью свободный человек! Но откуда же возникает эта «война»? Зачем приносить в этот и без того несчастный мир дополнительные страдания? Это связано с двойственностью человеческой природы и двойственностью этого «мира сансары». Чань учит, что борьба эта идет внутри всех существ. Эту борьбу с собой мы склонны периодически переносить вовне. Человек, таким образом, склонен производить насилие над другими или над собой из-за безначально присутствующего страха и незнания истинной природы мира. Мгновения счастья – это легкий отдых перед дальнейшей дорогой, и мы часто склонны успокаивать себя красивыми сказками вроде «духовности» или «чудес цивилизации», выступающими этакими наркотиками, уводящими от реальности. Самым большим мужеством в этой ситуации адепты Чань считают, идти навстречу проблеме, навстречу опасности, навстречу своим «демонам» и своим несовершенствам, поэтому это и называется «путем война». Быть лицом к лицу со своей «темной стороной» – поистине героический путь. И вся неприятность в том, что эта «темная сторона» зачастую проявляется для нас через наших противников. Смысл буддийской практики сводится к устранению понятий «я и мир», «я и другие». Бодхидхарма сказал: «Wu zi wu ta», что значит «нет меня, нет других». В ситуации боя монах не различает себя и противника, он сливается с ним в единое целое, и в этом проявляется буддийское сострадание. Боец становится противником, становится своей противоположностью – как день следует за ночью, как Инь следует за Ян... В реальности мы вообще не отделимы от наших противников всегда, мы изначально едины... и только безначальное неведение создает у нас иллюзию нашей оторванности от мира... Тогда откуда же удары и боль?! Это лишь выражение нашего внутреннего страдания и наше обучение, то что помогает увидеть наши ошибки. Но, традиционно все чаньские методы, будь то кунань (коан) или практика кунфу, всегда были внутренним делом Шаолиня, и не предназначались для использования вне стен монастыря. И хотя многие «мирские» бойцы, по тем или иным причинам осваивали внутренние техники, но к истинной духовной традиции Чань это не имеет никакого отношения. Монастырь Северный Шаолинь расположен в провинции Хэнань (Центральный Китай) в горном массиве Суншань, в двух с половиной часах езды от центра провинции – города Чжэнчжоу. Благодаря своему центральному месторасположению город стал крупным торговым и финансовым рынком. На этом крупном транспортном перекрестке сходятся все основные магистрали Китая, соединяющие Север и Юг, Запад и Восток. Но, наверное, по этой же причине современность настолько вытеснила отсюда «седую» китайскую древность, что для любителя истории это место не представляет значительного интереса. Суншань Шаолиньсы – монастырь Шаолинь в горах Сун был основан в 19 году эры Тхайхэ в период Северная Вэй (495 г) индийским монахом Бато. Торжественное открытие монастыря состоялось 19 числа 2 месяца (~31 марта). Согласно шаолиньской летописи, название монастыря происходит от его географического расположения и буквально означает – монастырь в лесу на горе Шао-ши. Постараемся дать краткое описание внешнего вида и внутреннего устройства этого столь знаменитого монастыря. Надо сказать, что за всю историю Китая монастырей с названием Шаолинь было около 10 (включая самый знаменитый Южный Шаолинь), также в силу широкого распространения китайской культуры во всей Юго-восточной Азии существовали аналогичные монастыри в Японии, Корее и Вьетнаме. Но до нынешних дней все же уцелел лишь один, тот самый Северный монастырь Суншань Шаолиньсы. Несмотря на многочисленные пожары, стоит и поныне, вдохновляя массы поклонников. И хотя современная жизнь значительно отличается от того легендарного времени, но и сейчас, как в прошлом, можно встретить людей, порой лишь с одной котомкой за плечами, приходящих в Шаолинь только по одному искреннему движению души. Шаолинь, кажется, уже невозможно сжечь, возрождаясь каждый раз из пепла, вновь торжествует его вечная идея гармонии духа и тела. И она, как бы уже, независима от того реального места, где расположен сам монастырь (чаньская задача гласит: – Где находится монастырь Шаолинь? – Он находится там, где ты есть). Внешний вид современного суншанского Шаолиня представляет собой монастырь образца последней цинской династии. До 1980 г от монастыря сохранялось лишь то, что уцелело после пожара 1928 г – всего несколько павильонов в полуразваленном виде. Но после того, как правительством Китая было принято решение сделать здесь туристический центр, монастырь был восстановлен примерно в прежнем виде. Очевидно, что внешний вид Шаолиня в эпохи разных династий, т. е. на протяжение его истории, менялся и есть тому достоверные свидетельства (на фресках в «Зале белых одежд» представлен монастырь минской династии). Монастырь расположен на склоне горы Шаоши. Нижние его ворота представляют собой вход в монастырь с южной стороны (они также имеют название «Горные ворота» – shan men), Северных задних ворот в настоящее время не существует. Склон горы довольно крут, так что внутри монастыря каждый последующий двор расположен значительно выше предыдущего, и т. о. сам монастырь напоминает лестницу. По периметру около 800–900 метров стена, окружающая его высотой 2,5–3 метров, выкрашена в традиционно киноварный (густо-красный) цвет, черепица же крыш по древнему китайскому регламенту покрыта зеленой глазурью. В двух часах езды от Чжэнчжоу на запад находится другой не менее крупный город – Лоян, который как раз и знаменит своим историческим прошлым. Лоян известен уже 3 тысячи лет и неоднократно становился не только центром княжества, но и столицей всей Поднебесной, с ним связаны многие известные исторические события Китая. Например, здесь место зарождения китайского буддизма. На окраине города находится храм Баймасы(храм Белой Лошади), он считается самым первым буддийским монастырем страны. Храм и поныне радует взор миллионов посетителей изысканной отделкой залов и благоухающими цветочными клумбами, за которыми так заботливо ухаживают монахи храма. сожалению, сам город Лоян почти не сохранил признаков своего древнего происхождения, и туриста, бродящего по его улицам в поисках исконных памятников старины, ждет легкое разочарование. Сейчас Лоян так же, как и Чжэнчжоу, является промышленно-торговым центром среднего Китая и напоминает, скорее, индустриальные окраины, плавно переходящие в деловую часть города. Лун мэн-Врата Дракона и знаменитые пещерные храмы Тысячи будд находятся за пределами города. Но вернемся все-таки к истории...именно в Лояне князь государства Северная Вей Сяо Вень Ди принимает решение, следуя просьбе знаменитого буддийского монаха Бато, основать храм, которому сам же и дал имя – Шаолиньсы,»храм в лесу на горе Шаоши». Здесь же, в Лояне (по некоторым версиям), Бато встречает своего ученика Сен Чхоу – чуть ли не самого первого шаолиньского бойца. Через Лоян же, очевидно, пролегал и путь легендарного Бодхидхармы(по-китайски Дамо; в некоторых источниках, кстати, путают Дамо и Бато) – основателя чань-буддизма и шаолиньских боевых искусств. Здесь прошел он, не замутненный ни пылью городской суеты, ни великолепием княжеского двора, движимый лишь мыслью о поисках истинного убежища. Если вы вдруг окажетесь на Лоянском железнодорожном вокзале, то не сможете не обратить внимания на крики: «Шаолинь!» – наиболее часто доносящиеся здесь до уха. Несколько десятков автобусов ну просто будут счастливы, за небольшую плату, доставить вас к общепризнанной святыне, месту паломничества любителей боевых искусств всего мира – храму Шаолинь. Надо отметить, что несмотря на всю эту туристическую шумиху и активную коммерческую деятельность, развернутую вокруг этого, сам храм и особенно «вера в его идею» непонятным образом жива в народных массах (и не только китайского народа). До сих пор ходят легенды о живущих и ныне или в недалеком прошлом легендарных мастерах кунфу, мистических носителях техники точечного касания, великих и непревзойденных бойцах храма Шаолинь (и все это небезосновательно!). Вообще в Китае ощущается, что легенды и реальность настолько близки, что порой трудно отличить одно от другого. Из-за своей «чудовищно» древней истории эта мудрая нация научилась миролюбиво принимать и сохранять пережитки «седой» старины. В то же время, это не мешает Китаю покрывать небоскребами центры своих городов. Через час с небольшим от Лояна автобус начинает резко подниматься по крутому горному серпантину в долину горы Шаоши. Здесь-то как раз расположен и заботливо укрыт от холодных ветров и постороннего взгляда монастырь Шаолинь. С востока от Чжэнчжоу путь сюда более пологий, но значительно длиннее и проходит через уездный центр г. Дэнфэн. Это знаменитый исторический район Китая, превращенный теперь в национальный культурный заповедник. Здесь расположено много буддийских и даосских храмов, здесь находятся конфуцианские университеты – оплоты китайской учености, где создавались многочисленные трактаты, законы и развивалась китайская словесность. Часть из них сейчас восстанавливается для всеобщего посещения. Горный массив Сун Шань довольно причудлив, хотя и не высок (около 1500 м над уровнем моря). Горные пики, хребты, плоские вершины и отвесные скалы создают неповторимые очертания лежащего дракона – счастливый знак китайской геомантии. На подъезде к Шаолиню есть знаменитая гора «Монах», видимая только с одной точки – гордость местных экскурсоводов. Величественные горы Сун, очевидно, всегда волновали воображение людей, и здесь с древних времен обитали монахи и отшельники, предаваясь в уединении возвышенным помыслам. Многие известные поэты Китая путешествуя по Сун Шань, очарованные сказочной красотой здешних мест, слагали восторженные поэмы. По китайским легендам и мифам, долина гор Сун Шань это работа мифического императора Юя. Он, некогда, спасая Поднебесную от наводнения, превратившись в огромного медведя, прорывал русла великих китайских рек. И жена Юя, однажды увидев мужа в столь страшном облике, окаменела – камень этот, говорят, и поныне стоит где-то в долине. Южные ворота монастыря расположены напротив горы «Лежащий Будда» – огромная гора с вытянутой плоской вершиной, напоминающая, при пристальном взгляде, известный буддийский сюжет – Будда в лежачем положении – символ паринирваны Благословенного. Он словно охраняет и напоминает обитателям Шаолиня о необходимости постоянной практики. На въезде в долину, где расположен Шаолинь, посетителей встречает железный монах, соединивший ладони в традиционном приветствии. От въезда и остановки автобусов до монастыря еще около 1,5 км. Сначала надо спуститься до пропускных ворот, где продают билеты в Шаолиньскую долину. Даос– (кит. ??, d?osh?; в русский язык попало из южного произношения) – адепт, посвятивший себя даосизму, это может быть отшельник, учитель, настоятель храма, даосский монах (в монастырских школах), член семьи даосов. Южный даосизм. В южных немонастырских школах даосизма (напр. Школа Небесных Наставников) даосами считают членов семьи настоятелей храма и принадлежность к семье передаётся по наследству, считается что даосы обладают «бессмертными костями», и мастера-даосы получают «свидетельство о бессмертии». Однако критерием также является обладание определёнными реликвиями, включающими себя тексты литургического содержания. Даосами могут стать также те, кого усыновила даосская семья. Даосы управляют общиной, которая группируется вокруг храма и докладывает богам о своей деятельности. Шко?ла Небесных Наставников (кит. трад. ???, упрощ. ???, пиньинь Ti?nsh?d?o – Путь Небесных Наставников) – религиозное направление даосизма, основанное в поздние годы династии Хань. Основателем движения был Чжан Даолин, первый патриарх (Небесный Наставник) и бессмертный даос. Эта школа – самая первая стабильная религиозная организация в даосизме. Школа существует до сих пор, преимущественно в южном Китае, на Тайване, в Сингапуре и среди китайского населения стран Юго-Восточной Азии. Данная школа или её ответвления распространены преимущественно на юге Китая (хотя есть общины и на севере), главенствует на Тайване и в китайских диаспорах многочисленных стран Юго-Восточной Азии (Сингапур, Малайзия, Филиппины, Индонезия, Вьетнам) и в эмигрантских общинах Австралии, США и других стран. В докоммунистическом Китае эта школа обычно официально признавалась правительством. Китайское слово «дао» многозначно: путь звёзд и путь добродетелей, закон вселенной и закон человеческого поведения. Обычно его переводят как «путь». Даосы совсем не интересовалить политикой (врятли можно было рассматривать её как средство продления жизни, скорее наоборот), они были врачами, собирателями трав, занимались магией, хиромантией, предсказаниями, физиогномикой и геомантикой. Даосизм обращается к человеку, как к существу природному: его эмоциям, инсктинктам. Даосы были противниками конфуцианства, считая, что человек должен руководствоваться не социальными доктринами, а стремиться к естественности поведения. Представления о природном равенстве людей и необходимости возврата к естественному состоянию так же включены в даосизм. Для даосов природа ценнее человека, поэтому даосский «совершенномудрый» отвергает социум ради природы. Даосские представления о высшей реальности (дао) гораздо менее антропоморфны, нежели конфуцианские. Гора Удан при разных династиях была знаменита достижениями выдающихся даосских отшельников, которые следовали Законам Природы, стремились к бессмертной жизни, занимались совершенствованием и тела и духа, ценили и мастерство и мораль. Именно в период расцвета даосизма известный даос-отшельник Чжан Сань Фэн на достижениях выдающихся даосских отшельников при разных династиях основал на горе Удан систему Удан-Нэй-Цзя цюань – Уданский ВнутренниЙ Кулак. В системе были собраны в единое целое: даосская философия, теория нападения и защиты, пришедшая из древнего китайского Ушу, а так же метод внутренней алхимии. Именно на этих источниках сформировалась собственная теория Удан Нэй Цзя цюань. Эта теория постулирует, что внутри человека залегает Сила (цюань), обладающая нападающей и защищающей формами. Системы Инь-Ян, Ба-гуа, Пяти элементов являются ядром теории Уданского Ушу. Поэтому в Удан Нэй Цзя цюань ценится мягкая пластичная, округлая форма, которая обладает одновременно и жесткостью и мягкостью. Таким образом, в системе Удан Нэй Цзя Цюань (Уданский Внутренний Кулак) представлена и внешняя форма, и Внутренняя Сила, используемая как для целей самообороны и защиты, так и для достижения здоровья и долголетия. 3. Философия в Древней Греции Европейская и значительная часть современной мировой цивилизации прямо или косвенно являются продуктом древнегреческой культуры, важнейшей частью которой является философия. С учетом этой парадигмы наше отношение к древнегреческой культуре не может быть беспристрастным и даже более того, требует большего внимания и заинтересованного отношения. Собственно говоря, эти мысли не являются оригинальными. Все или почти все европейские исследователи если не преувеличивали роль и значение Древней Греции в развитии современной цивилизации, то, по крайней мере, никогда эту роль не преуменьшали. Напомним, что под Древней Грецией подразумевается цивилизация, которая в VII–VI вв. до н. э. включала в себя ряд рабовладельческих государств, расположенных на юге Балканского полуострова, островах Эгейского моря, побережье Фракии и западной береговой полосе Малой Азии и распространивших свои владения в период греческой колонизации (VIII–V вв. до н. э.) на Южную Италию и Восточную Сицилию, на юг Франции, северное побережье Африки, побережья Черного моря и черноморских проливов. Философия в Древней Греции возникает на рубеже VII–VI вв. до н. э. Известно, что первыми греческими философами были Фалес, Анаксимандр, Анаксимен, Пифагор, Ксенофан, Гераклит, чья жизнь и деятельность выпадает на VI в. до н. э. При анализе греческой философии в ней выделяют три периода: первый – от Фалеса до Аристотеля; второй – греческую философию в римском мире и, наконец, третий – неоплатоновскую философию. Хронологически эти периоды охватывают свыше тысячи лет, с конца VII в. до н. э. до VI в. текущего летоисчисления. Объектом нашего внимания будет только первый период. В свою очередь первый период целесообразно разделить на три этапа. Это необходимо для того, чтобы более четко обозначить развитие древнегреческой философии как по характеру исследуемых проблем, так и их решению. Первый этап первого периода – это в основном деятельность философов Милетской школы Фалеса, Анаксимандра, Анаксимена (название получила по наименованию ионийского города Милет); второй этап – это деятельность софистов, Сократа и сократиков и, наконец, третий включает в себя философские идеи Платона и Аристотеля. Следует отметить, что о деятельности первых древнегреческих философов практически, за небольшим исключением, достоверных сведений не сохранилось. Так, например, о философских воззрениях философов Милетской школы, а в значительной степени и о философах второго этапа, известно, главным образом, из произведений последующих греческих и римских мыслителей и в первую очередь благодаря работам Платона и Аристотеля. Натурфилософия в Древней Греции Первым древнегреческим философом принято считать Фалеса (ок. 625–547 до н. э.), основателя милетской школы. Согласно Фалесу, все многообразие природы, вещей и явлений можно свести к одной основе (первостихии или первоначалу), в качестве которой он рассматривал «влажную природу», или воду. Фалес считал, что все возникает из воды и в нее же возвращается. Он наделяет первоначало, а в более широком понимании весь мир одушевленностью и божественностью, что находит свое подтверждение в его изречении; «мир одушевлен и полон богов». При этом божественное Фалес, по существу, отождествляет с первоначалом – водой, то есть материальным. Фалес, согласно утверждениям Аристотеля, устойчивость земли объяснял тем, что она находится над водой и обладает, подобно куску дерева, спокойствием и плавучестью. Этому мыслителю принадлежат многочисленные изречения, в которых были высказаны интересные мысли. Среди них и общеизвестное: «познай самого себя». После смерти Фалеса во главе Милетской школы стал Анаксимандр (ок. 610–546 до н. э.). О его жизни практически не сохранилось никаких сведений. Считается, что ему принадлежит работа «О природе», о содержании которой известно из сочинений последующих древнегреческих мыслителей, среди них – Аристотель, Цицерон, Плутарх. Взгляды Анаксимандра можно квалифицировать как стихийно-материалистические. В качестве первоначала всего сущего Анаксимандр считает апейрон (беспредельное). В его интерпретации апейрон не является ни водой, ни воздухом, ни огнем. «Апейрон есть не что иное, как материя», которая находится в вечном движении и порождает бесконечное множество и многообразие всего существующего. Можно, по-видимому, считать, что Анаксимандр в определенной степени отходит от натурфилософского обоснования первоначала и дает более глубокое его толкование, полагая в качестве первоначала не какой-либо конкретный элемент (например, воду), а признавая таковым апейрон – материю; рассматриваемую как обобщенное абстрактное первоначало, приближающееся по своей сущности к понятию и включающее в себя существенные свойства природных элементов. Анаксимандра, по-видимому, можно считать первым древнегреческим мыслителем, у которого встречается попытка пантеистического толкования мира. В отличие от Фалеса, который обожествлял природу, он уравновешивает, отождествляет природу с богом, в частности, это проявляется в его словах о том, что есть рожденные боги, которые периодически возникают и исчезают, причем эти периоды продолжительны. Этими богами, по его мнению, являются бесчисленные миры. Он же выдвигает идею о бесчисленности миров, которые возникают и исчезают. Это подтверждается и его утверждением, что «эти миры– то разрушаются, то снова рождаются, причем каждый (из них) существует в течение возможного для него времени».[5] Представляют интерес наивно-материалистические идеи Анаксимандра о происхождении жизни на Земле и происхождении человека. По его мнению, первые живые существа возникли во влажном месте. Они были покрыты чешуей и шипами. Выйдя на землю, они изменили свой образ жизни и приобрели другой вид. Человек произошел от животных, в частности, от рыб. Человек потому сохранился, что с самого начала был не таким, как ныне. Последним известным представителем Милетской школы был Анаксимен (ок. 588 – ок. 525 до н. э.). О его жизни и деятельности также стало известно благодаря свидетельствам позднейших мыслителей. Как и его предшественники, Анаксимен придавал большое значение выяснению природы первоначала. Таковым, по его мнению, является воздух, из которого все возникает и в который все возвращается. Анаксимен избирает в качестве первоначала воздух в силу того, что он обладает такими свойствами, которых нет (а если есть, то недостаточно) у воды. Прежде всего, в отличие от воды, воздух имеет неограниченное распространение. Второй аргумент сводится к тому, что мир как живое существо, которое рождается и умирает, требует для своего существования воздуха. Эти идеи находят подтверждение в следующем утверждении греческого мыслителя: «Наша душа, будучи воздухом, является для каждого из нас принципом объединения. Точно также дыхание и воздух объемлют все мироздание».[6] Оригинальность Анаксимена не в более убедительном обосновании единства материи, а в том, что возникновение новых вещей и явлений, их разнообразие объясняются им различными степенями сгущения воздуха, благодаря чему образуются вода, земля, камни и т. п., а из-за его разрежения формируется, например, огонь. Появление холода он объяснял как результат сгущения воздуха, а тепла – как следствие его сжижения. В результате полного сгущения воздуха появляется земля, а затем и горы. Такая трактовка многообразия мира была более глубокой и понятной, чем у его предшественников, и не случайно именно анаксименовская интерпретация многообразия мира получила достаточно широкое распространение в античной философии. Стабильность, прочность земли объяснялась тем, что она, будучи плоской, парит в воздухе, и точно так же как солнце, луна и другие огненные небесные тела, держится на воздухе. Как и его предшественники, Анаксимен признавал бесчисленность миров, считая, что все они произошли из воздуха. Анаксимена можно рассматривать как основателя античной астрономии, или учения о небе и звездах. Он считал, что все небесные светила – солнце, луна, звезды, другие тела ведут свое происхождение от земли. Так, образование звезд он объясняет возрастающим разрежением воздуха и степенью его удаления от земли. Близкие звезды производят тепло, которое падает на землю. Далекие звезды не производят тепло и находятся в неподвижном состоянии. Анаксимену принадлежит гипотеза, объясняющая затмение солнца и луны. Подводя итог, следует сказать, что философы Милетской школы заложили хороший фундамент для дальнейшего развития античной философии. Свидетельством этого служат как их идеи, так и тот факт, что все или почти все последующие древнегреческие мыслители в большей или меньшей степени обращались к их творчеству. Существенным является и то, что, несмотря на присутствие в их мышлении мифологических элементов, его следует квалифицировать как философское. Они сделали уверенные шаги по преодолению мифологизма и заложили серьезные предпосылки для нового мышления. Развитие философии в итоге шло по восходящей линии, что создавало необходимые условия для расширения философской проблематики и углубления философского мышления. Выдающимся представителем древнегреческой философии, внесшим заметный вклад в ее становление и развитие был Гераклит Эфесский (ок. 54–540 до н. э. – год смерти неизвестен). Личность Гераклита весьма противоречива. Происходя из царского рода, он уступил наследуемый сан своему брату, а сам удалился в храм Артемиды Эфесской, посвятив свое время занятиям философией. Получив от персидского царя Дария Гистаспа приглашение приехать в Персию и познакомить его со своей философией, Гераклит ответил так: «Все живущие на земле смертные люди чужды истине и справедливости и дорожат неумеренностью и пустыми мнениями, следуя своему злому неразумению. Я же, достигнув забвения всего злого и избегая преследующей меня безмерной зависти и высокомерия великих мира сего, не поеду в Персию, довольствуясь малым и живя по-своему».[7] Большинство народа он считал неразумным и тупым и лишь немногих хорошими. Для него один был равноценен десяти тысячам, если он наилучший. На склоне лет Гераклит удалился в горы и вел жизнь отшельника. Основное, а возможно, единственное произведение Гераклита, которое дошло до нас в отрывках, согласно одним исследователям, называлось «О природе», а другие называли его «Музы». Анализируя философские взгляды Гераклита, нельзя не видеть, что как и его предшественники, он в целом остался на позициях натурфилософии, хотя некоторые проблемы, например, диалектики, противоречия, развития им анализируются на философском уровне, то есть уровне понятий и логических умозаключений. Историческое место и значение Гераклита в истории не только древнегреческой философии, но и всемирной заключается в том, что он был первым, как сказал Гегель, у кого «мы видим завершение предшествовавшего сознания, завершение идеи, ее развитие в целостность, представляющую собой начало философии, так как она выражает сущность идеи, понятие бесконечного, в себе и для себя сущего, как то, что оно есть, а именно как единство противоположностей– Гераклит первый высказал навсегда сохранившую ценность идею, которая вплоть до наших дней остается одной и той же во всех системах философии».[8] В основе всего сущего, его первоначалом, первовеществом Гераклит считал первоогонь – тонкую, подвижную и легкую стихию. Мир, Вселенную не создал никто ни из богов, ни из людей, но она всегда была, есть и будет вечно живым огнем, согласно своему закону, вспыхивающим и угасающим. Огонь рассматривается Гераклитом не только как сущность всего сущего, как первая сущность, как первоначало, но и как реальный процесс, в результате чего благодаря разгоранию или угасанию огня появляются все вещи и тела. Диалектика, по Гераклиту, это прежде всего изменение всего сущего и единство безусловных противоположностей. При этом изменение рассматривается не как перемещение, а как процесс становления Вселенной, Космоса. Здесь просматривается глубокая мысль, выраженная, правда, недостаточно четко и ясно, о переходе от бытия к процессу становления, от статического бытия к бытию динамическому. Диалектичность суждений Гераклита подтверждается многочисленными высказываниями, которые навечно вошли в историю философской мысли. Это и знаменитое «нельзя дважды войти в одну и ту же реку», или «все течет, ничто не пребывает и никогда не остается тем же». И уж совсем философское по характеру высказывание: «бытие и небытие есть одно и то же, все есть и не есть». Из сказанного выше следует, что диалектике Гераклита в известной степени присуща идея становления и единства противоположностей. Кроме того, в следующем его утверждении, что часть отлична от целого, но она есть также то же самое, что и целое; субстанция есть целое и часть: целое во вселенной, часть – в этом живом существе, просматривается идея совпадения абсолютного и относительного, целого и части. О принципах познания Гераклита высказаться однозначно невозможно (кстати, еще при жизни Гераклита нарекли «темным» и это произошло не в последнюю очередь из-за сложного изложения им своих идей и трудности их понимания). По-видимому, можно предположить, что свое учение о единстве противоположностей он пытается распространить и на познание. Можно сказать, что природный, чувственный характер знаний он пытается совместить с божественным разумом, выступающим истинным носителем знания, рассматривая как первое, так и второе в качестве первоосновы знания. Так, с одной стороны, превыше всего он ценит то, чему нас учат зрение и слух. При этом глаза более точные свидетели, чем уши. Здесь примат предметного чувственного знания налицо. С другой стороны – общий и божественный разум, через участие в котором люди становятся разумными, считается критерием истины, а посему доверия заслуживает то, что всем представляется всеобщим, обладает убедительностью в силу своей причастности всеобщему и божественному разуму. Философские идеи Сократа В становлении и развитии философии в Древней Греции выдающееся место принадлежит Сократу (470–469 – 399 до н. э.). Сделав философию своей специальностью, а судя по дошедшим сведениям это так и было, поскольку кроме нескольких лет, проведенных в качестве воина, Сократ ничем другим не занимался, древнегреческий мыслитель тем не менее не оставил после своей кончины философских произведений. Объясняется это просто: свои идеи Сократ предпочитал высказывать в устной форме ученикам, слушателям и оппонентам. То, что известно о жизни и деятельности Сократа, дошло до нас благодаря работам Ксенофонта, Платона и Аристотеля. Именно на основании их воспоминаний, главным образом первых двух, можно излагать взгляды Сократа, так как у Аристотеля, по существу, нет ничего иного, чего бы не было у Ксенофонта или Платона. Современников поражало у Сократа многое: неординарная наружность, образ жизни, высокая нравственность, парадоксальность суждений и глубина философского анализа. Сократ является, по существу, первым древнегреческим философом, кто отходит от натурфилософского истолкования мира и философски, то есть путем рассуждений и умозаключений, пытается найти истину, ответы на поставленные им самим и его предшественниками-философами вопросы. Другими словами, предметом его философских рассуждений являются человеческое сознание, душа, человеческая жизнь в целом, а не космос, не природа, как это было у его предшественников. И хотя он еще не дошел до платоновского или аристотелевского понимания философии, несомненно то, что он заложил основы их воззрений. Анализируя проблемы человеческого бытия, Сократ главное внимание в своих речах и беседах уделял вопросам этики, то есть тем нормам, по которым человек должен жить в обществе. При этом способ доказательства и опровержения высказываемых суждений отличался у Сократа разносторонней и неотразимой формой воздействия. В своей философской деятельности Сократ руководствовался двумя принципами, сформулированными оракулами: необходимостью каждому «познать самого себя» и тем, что «ни один человек ничего не знает достоверно и только истинный мудрец знает, что он ничего не знает». С одной стороны, эти принципы были ему необходимы для борьбы против софистов, которых Сократ резко критиковал за бесплодность их учения, претензии на знание истины и громогласные заявления об обучении истине. С другой стороны, принятие этих принципов должно было побуждать людей к расширению своих знаний к постижению истины. Важнейшим средством, а если говорить на современном философском языке – методом для приобщения людей к познанию выступает ирония, существенной частью которой является признание своего невежества. В интерпретации Сократа ирония выступает способом самоанализа человеком самого себя, результатом чего является признание собственного невежества, что, в свою очередь, побуждает человека к расширению своих знаний. По свидетельствам Ксенофонта и Платона, в своих беседах и речах Сократ мастерски владел иронией, ставя порой собеседников и слушателей, которые до встречи с Сократом считали себя образованными, в положение ничего не знающих и не понимающих людей. Познание самого себя, по Сократу, – это одновременно поиск настоящего знания и того, по каким принципам лучше жить, то есть это поиск знания и добродетели. По существу, он отождествляет знание с добродетелью. Однако не ограничивает сферу познания утверждением о том, что ему нужно, или тем, что должно быть, и в этом смысле знание одновременно выступает как добродетель. Это фундаментальный принцип этической концепции и наиболее полно он представлен в диалоге Платона «Протагор». Невежество большинства людей проявляется в том, что знание и добродетель они рассматривают как две различные субстанции, независимые друг от друга. Они считают, что знание не оказывает никакого влияния на поведение человека, и человек нередко поступает не так, как того требует знание, а в соответствии со своими чувственными импульсами. По Сократу, наука, а в более узком смысле – знание, которая демонстрирует свою неспособность влиять на человека особенно в моменты воздействия чувственных импульсов, не может считаться наукой. В свете сказанного становится ясным, что этическая концепция Сократа базируется не только, а возможно, не столько на нравственности, сколько на преодолении невежества и на знании. По-видимому, его концепцию можно представить так: от невежества, через знание, к добродетели, а дальше – к совершенному человеку и добродетельным отношениям между людьми. Рассматривая другие идеи Сократа, оказавшие огромное влияние на дальнейшее развитие философии, важно отметить его роль в разработке общих определений и индуктивных рассуждений. «Две вещи можно по справедливости, – пишет Аристотель, – приписывать Сократу – доказательства через наведение и общие определения».[9] При этом общие определения, с помощью которых Сократ стремится отыскать «сущность вещей», Аристотель увязывает с появлением диалектического анализа, который, по существу, отсутствовал до Сократа. «Ведь тогда еще не было, – объясняет свою мысль Аристотель, – диалектического искусства, чтобы можно было, даже не касаясь сути, рассматривать противоположности».[10] Индуктивное рассуждение предполагает, что в процессе анализа определенного числа вещей или отдельных суждений можно сделать общее суждение через понятие. Так, например, (в диалоге Платона «Горгий») из утверждений о том, что тот, кто изучил архитектуру, является архитектором, кто обучался музыке, является музыкантом, тот, кто изучал медицину, стал врачом, Сократ приходит к общему утверждению, то есть к понятию, что тот, кто изучил науку, – это тот, кто сделал саму науку. Таким образом, индуктивное рассуждение предназначено для определения понятия и это понятие должно выражать сущность или природу вещи, то есть чем в действительности она является. С полным основанием можно утверждать, что Сократ стоял у истоков формирования в философии общих понятий. Существенным, как уже отмечалось выше, является вклад Сократа в развитие диалектики. Аристотель, например, считает, что до Сократа не существовало диалектики. Учению Гераклита о постоянной текучести чувственных вещей он противопоставляет идеи Сократа о диалектике, так как последний никогда не наделял общее обособленным существованием. Чтобы познать истину, необходимо, согласно Сократу, преодолеть противоречие. Диалектика Сократа – это учение о преодолении противоречия, отрицания противоречия, недопущения противоречия. К сказанному необходимо добавить, что диалектика и идеи о познании у Сократа тесно переплетены с его телеологией, то есть учением о целесообразности. Таким образом, Сократом завершается натурфилософский период в истории древнегреческой философии и начинается новый, можно сказать, философский этап, который получает свое дальнейшее развитие в работах Платона и Аристотеля.[11] Философия Платона Выдающееся место в истории древнегреческой философии принадлежит Платону (428–347 до н. э.). Строго говоря, о философии в Древней Греции со значительной степенью определенности можно говорить, только начиная с Платона. Главным аргументом в подтверждение этой мысли является то, что о всех предшествующих мыслителях и их деятельности можно было судить с очень низкой степенью достоверности. Как уже говорилось раньше, некоторые из них, например, Сократ, а возможно, и Фалес не писали философских работ, от остальных остались небольшие фрагменты, истинность и авторство которых подвергаются сомнению и в наше время. Получается, что современные суждения об их творчестве в основном базируются на воспоминаниях и суждениях о них последующих авторов. Нетрудно предположить, что в этих воспоминаниях, кстати, об этом прямо заявлял Аристотель, возможно искаженное изложение не только идей великих предшественников, но и неадекватное их истолкование. Платон является, по существу, первым древнегреческим философом, о деятельности которого можно судить по его собственным произведениям.[12] О жизни и деятельности Платона, особенно юношеских годах, сохранилось немного сведений. Главным источником, позволяющим реконструировать биографию великого мыслителя, его духовные интересы на заре его деятельности, является седьмое письмо Платона. Эти сведения дополняются воспоминаниями учеников и последователей древнегреческого мыслителя. Платон родился в Афинах в аристократической семье. В юношеские годы подружился с Кратилом, одним из учеников Гераклита, и это дает основание полагать, что в этот период он познакомился с его идеями. В юношеские годы Платон хотел посвятить себя политической деятельности, что не удивительно, так как среди политиков того времени у него были родственники и друзья. Но судьба распорядилась по-другому. В двадцатилетнем возрасте он познакомился с Сократом, и это знакомство стало решающим в его последующей жизни и деятельности. До последнего дня жизни Сократа, в течение восьми лет, Платон оставался восторженным учеником и последователем своего учителя, которого он впоследствии называл «самым достойным и справедливым человеком». После смерти учителя Платон из-за неблагоприятной политической обстановки покидает Афины. О его последующей деятельности нет достоверных данных. Известно, что он посетил в 389 г. Южную Италию и Сицилию, где имел контакты с пифагорейцами, а следовательно, и с их учением. Не исключено, что Платон побывал и в других странах, в частности, в Египте, но точных данных об этом не имеется. Судя по всему, Платон не хотел оставаться только «человеком чистой науки». Так, когда его знакомый Дион, который к тому же был дядей тирана Сиракуз Дионисия Младшего, пригласил его принять участие в реализации реформ, Платон откликнулся на просьбу и отправился в 361 году на Сицилию. К сожалению, эта поездка оказалась неудачной, так как знания Платона остались невостребованными, и он вернулся в Афины. Здесь, неподалеку от Афин, в пригороде под названием Академа, Платон приобрел рощу и создал знаменитую Академию, в которой прожил всю оставшуюся жизнь и которая просуществовала почти тысячу лет. Свои идеи Платон излагает в форме диалога. Такой литературный прием выбран не случайно. Диалог, по мнению Платона, – это более или менее адекватное отображение «живой и одушевленной речи знающего человека». Логично поэтому считать, что живая, то есть устная речь мудреца является более совершенной формой изложения своего мнения. О том, что это так, свидетельствует следующее рассуждение Платона. Тот, кто рассчитывает письменно запечатлеть свое искусство и тот, кто черпает знания из письменных источников в надежде на то, что оно прочно сохранится там на будущее, в сущности, заблуждаются, так как записанную речь они ставят выше, чем речь человека, сведущего в том, что записано. Письменные источники схожи с живописью. Подобно картинам, которые выглядят как живые, а спроси их – они величаво и гордо пребывают в молчании и неподвижности, письменные сочинения точно также на любой вопрос отвечают одно и то же. Такое «сочинение, – продолжает Платон, – однажды записанное, находится в обращении везде – и у людей понимающих, и равным образом у тех, кому вовсе не подобает его читать, и оно не знает, с кем оно должно говорить, а с кем нет. Если им пренебрегают или несправедливо его ругают, оно нуждается в помощи своего отца, само же не способно ни защититься, ни помочь себе».[13] Самой же совершенной формой изложения идей является то «сочинение, которое по мере приобретения знаний пишется в душе обучающегося; оно способно себя защитить и при этом умеет говорить с кем следует, умеет и промолчать». Диалог является для Платона единственным средством, формой с помощью, которой можно познакомить других с процессом философского творчества, поэтому через диалог он выражает свои идеи. Для понимания философского наследия Платона большое значение имеет уяснение того, почему у него нет систематического, последовательного и продуманного изложения и развития выдвинутых им идей и концепций. Действительно, Платон сформулировал множество глубоких идей, но не только не систематизировал их, но даже, похоже, и не пытался это сделать. Разумеется, такая позиция была не случайной. Даже в зрелом возрасте Платон не стремился к систематическому изложению своих взглядов, так как был убежден в том, что философствование, поиск, исследование не могут закончиться каким-либо стабильным результатом. В этом плане диалоги являются этапами, фазами поиска, исследования и достигнутые благодаря диалогам результаты могут носить только временный характер. Философские идеи Платона, как уже отмечалось раньше, не представляют собой логически стройной философской системы. Порой его суждения противоречивы, что однако не означает их обязательную ложность. Однако Платона не случайно считают родоначальником объективного идеализма, так как принципы идеализма и, в частности, примат сознания, идеи над бытием, явлением изложены им достаточно последовательно и глубоко. Более того, этот принцип хорошо просматривается в его основных диалогах. У Платона нет работы или работ, специально посвященных разработке проблемы познания, бытия или диалектики. Его идеи по этим проблемам высказаны во многих диалогах. Учение о бытии в основном изложено в диалогах «Государство», «Теэтет», «Парменид», «Филеб», «Тимей», «Софист», «Федон», «Федр» и письмах Платона. В основу учения о бытии Платоном положены три субстанции: единое, ум и душа. Однозначно определить сущность этих понятий невозможно, так как Платон дает общую характеристику сущностей этих понятий, которая очень противоречива и, порой, содержит суждения, взаимно исключающие друг друга. Попытка определить природу происхождения этих первооснов окажется трудновыполнимой из-за приписывания этим сущностям свойств, нередко несовместимых и даже исключающих друг друга. С учетом этих предварительных замечаний проанализируем сущность отмеченных первоначал. Единое трактуется Платоном главным образом как основа всякого бытия и действительности, как первоначало. Единое не имеет никаких признаков или каких-либо свойств, по которым можно было бы определить его сущность. Оно не имеет частей, и, следовательно, не может иметь ни начала, ни конца, ни середины. Одновременно единое не есть бытие, а выступает как ничто. Единое выступает как единое, но одновременно как многое и бесконечное множество. В конечном итоге единое трактуется Платоном как нечто, о чем вообще ничего определенного сказать нельзя, так как оно выше всех доступных человеческому разуму пониманий – превосходит всякое бытие, любые ощущения и всякий уровень мышления. Единственное, о чем с определенностью можно сказать о едином, отмечает Платон в «Пармениде» – это то, что «если единое не существует, то и иное не существует». Первопричиной всякого сущего – явления и вещи – у Платона выступает также ум. Разумеется, ум трактуется Платоном не только онтологически, но и гносеологически. Рассматривая ум как одну из первопричин, Платон считает, что именно ум вместе с другими первопричинами составляет суть Вселенной, и поэтому мудрецы считают, что «ум у нас – царь неба и земли...»... Ум не только одна из основных составляющих Вселенной, он также вносит порядок и разумение в нее. «Ум устрояет все», в том числе явления, достойные «мирового порядка – Солнца, Луны, звезд и всего круговращения небесного свода». У Платона встречаются высказывания, в которых ум выступает как жизнь, как нечто живое, но, в действительности, ум рассматривается не как какое-либо живое существо или свойство, а скорее как рациональное родовое обобщение всего того, что живет, обладает способностью жить. Выражено это в достаточно обобщенной, можно сказать, метафизической форме. Третьей основной онтологической субстанцией у Платона выступает душа, которая подразделяется на «мировую душу» и «индивидуальную душу». Естественно, что в качестве субстанции выступает «мировая душа». Происхождение души трактуется Платоном неоднозначно. Как и при характеристике сущности двух предыдущих субстанций у Платона встречается немало противоречивых суждений. С учетом сказанного платоновскую «мировую душу» можно представить как нечто созданное из смешения вечной сущности и той сущности, которая зависит от времени. Душа выступает как сущее для того, чтобы объединить мир идеи с телесным миром. Она возникает не сама по себе, а по воле демиурга, под которым подразумевается «вечносущий бог». Когда весь состав «души был рожден в согласии с замыслом того, кто его составлял, этот последний начал устраивать внутри души все телесное и приладил то и другое друг к другу в их центральных точках. И вот душа, простертая от центра до пределов неба и окутывающая небо по кругу извне, сама в себе вращаясь, вступила в божественное начало непереходящей и разумной жизни на все времена. Притом тело неба родилось видимым, а душа невидимой...» Подытоживая онтологическое учение Платона, следует сказать, что в качестве первопричины всего сущего он рассматривает идеальные субстанции – «единое», «ум», «душу», которые существуют объективно, независимо от сознания человека. Теория познания Платона базируется не на чувственных знаниях, а на познании, любви к идеи. Схема этой концепции строится по принципу: от вещественной телесной любви по восходящей линии к любви души, а от нее к чистым идеям. Платон считает, что ни чувства, ни ощущения в силу своей переменчивости никогда и ни при каких условиях не могут быть источником истинного знания. Самое большее, что могут выполнить чувства – это выступить в качестве внешнего стимулятора, побуждающего к познанию. Результат ощущений чувств – это формирование мнения о предмете или явлении, истинное знание – это познание идей, возможное только с помощью разума. Большое внимание Платон уделяет разработке вопросов диалектики. При этом следует учесть, что его отношение к диалектике менялось по мере эволюции его философских взглядов вообще. Наиболее полно свое учение о диалектике Платон выразил в диалогах «Парменид» и «Софист». Если в целом резюмировать его взгляды по этой проблеме, то следует отметить, что диалектика у него выступает как основная наука, так как с ее помощью определяется сущность всех других наук. Достигается это благодаря тому, что диалектика выступает и как наука, и как метод. Вот лишь одно из диалектических рассуждений Платона, с помощью которого раскрывается сущность понятий: «Небытие, таким образом, необходимо имеется как в движении, так и во всех родах. Ведь распространяющаяся на все природа иного, делая все иным по отношению к бытию, превращает это в небытие, и, следовательно, мы по праву может назвать все без исключения небытием и в то же время, так как оно причастно бытию, назвать его существующим». В качестве метода диалектика выступает благодаря тому, что помогает четко разделять единое на многое, сводить многое к единому, позволяет представить целое как раздельно-единую множественность. Вот какой путь исследования предлагает Платон философу-диалектику: «Различать все по родам, не принимать один и тот же вид за иной и иной за тот же самый – неужели мы не скажем, что это (предмет) диалектического знания? – Кто, таким образом, в состоянии выполнить это, тот сумеет в достаточной степени различить одну идею, повсюду пронизывающую многое, где каждое отделено от другого; далее он различает, как многие отличные друг от друга идеи охватываются извне одною и, наоборот, одна идея связана в одном месте совокупностью многих, наконец, как многие идеи совершенно отделены друг от друга. Все это называется уметь различать по родам, насколько каждое может взаимодействовать (с другим) и насколько нет.» Большой интерес представляет социальная философия Платона. По существу, он был первым из греческих мыслителей, кто дал систематическое изложение учения о государстве и обществе, которые он, судя по всему, в действительности, отождествлял. Государство, по Платону, возникает из-за естественной потребности людей к объединению с целью облегчения условий своего существования. Согласно Платону, государство «возникает..., когда каждый из нас не может удовлетворить сам себя, но нуждается еще во многом– Таким образом, каждый человек привлекает то одного, то другого для удовлетворения той или иной потребности. Испытывая нужду во многом, многие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь: такое совместное поселение и получает у нас название государства...» Разрабатывая концепцию идеального государства, Платон исходит из того соответствия, которое, по его мнению, существует между космосом в целом, государством и отдельной человеческой душой. В государстве и в душе каждого отдельного человека имеются одни и те же начала. Трем началам человеческой души, а именно: разумному, яростному и вожделеющему в государстве соответствуют три аналогичных начала – совещательное, защитное и деловое, а последнее в свою очередь формирует три сословия – философов-правителей, воинов-защитников и производителей (ремесленников и земледельцев). Государство, по Платону, может считаться справедливым лишь в том случае, если каждое из трех его сословий выполняет в нем свое дело и не вмешивается в дела других. При этом предполагается иерархическая соподчиненность этих начал во имя сохранения целого. В государстве могут существовать три основные формы правления – монархия, аристократия и демократия. В свою очередь, каждая из них делится на две формы. Законная монархия – это власть просвещенного царя, незаконная – тирания; власть просвещенных и немногих – аристократия, власть немногих, думающих только о себе, – олигархия. Демократия как власть всех может быть законной и незаконной. Симпатии Платона однозначно на стороне царской власти. Каждая форма государства, по Платону, гибнет из-за внутренних противоречий. Поэтому, чтобы не создавать в обществе предпосылок для волнений, Платон ратует за умеренность и средний достаток и осуждает как чрезмерное богатство, так и крайнюю бедность. Управление государством Платон характеризует как царское искусство, главным для которого является наличие истинного царского знания и способность управлять людьми. Если правители имеют такие данные, то будет уже неважно, правят ли они по законам или без них, добровольно или против воли, бедны они или богаты: принимать это в расчет никогда и ни в коем случае не будет правильным. Философская концепция Аристотеля Наше представление о древнегреческой философии будет неполным без анализа философского наследия Аристотеля (384–322 до н. э.), одного из величайших мыслителей в истории человеческой цивилизации. Аристотель родился в Стагире, именно поэтому его иногда называют Стагиритом. В семнадцатилетнем возрасте Аристотель становится слушателем Платоновской академии и остается там в течение двадцати лет до смерти Платона. Покинув академию, он восемь лет был воспитателем знаменитого царя и полководца Александра Македонского. В 335–334 годах неподалеку от Афин организовал учебное заведение под названием Ликей, где он вместе со своими последователями обучал учеников философии. Характеризуя взгляды Аристотеля, следует сказать, что вначале он находился под сильным влиянием учения Платона, но постепенно освободился от него, затем подвергает его критическому анализу и создает собственное философское учение. Поражает масштаб деятельности древнегреческого мыслителя. Практически не было в тот период науки, которой не коснулся бы Аристотель и в развитие которой он не внес бы свою лепту. Вот название лишь некоторых его работ, по которым можно составить представление о его научных интересах: «Категории», «Аналитика первая и вторая», «Физика», «О небесных явлениях», «О душе», «История животных», «Политика», «Об искусстве поэзии», «Метафизика».[14] В отличие от Платона, рассматривавшего в качестве всего сущего лишь идеи, Аристотель с других позиций трактует соотношение в бытии общего и единичного, реального и логического. Он не противопоставляет и не разделяет их, как это делал Платон, а объединяет. Сущность, а также то, чьей сущностью она является, не могут, согласно Аристотелю, существовать раздельно. Сущность находится в самом предмете, а не вне его и они составляют единое целое. Свое учение Аристотель начинает с выяснения того, какая наука или науки должны изучать бытие. Такой наукой, которая бы, абстрагируясь от отдельных свойств бытия (например, количество, движение), могла бы познать сущность бытия, является философия. В отличие от других наук, которые изучают различные стороны, свойства бытия, философия изучает то, что определяет сущность бытия. Сущностью, считает Аристотель, является то, что лежит в основе: в одном смысле – это материя, в другом – понятие и форма, а на третьем месте – то, что состоит из материи и формы. При этом под материей подразумевается нечто неопределенное, которое «само по себе не обозначается ни как определенное по существу, ни как определенное по количеству, ни как обладающее каким-либо из других свойств, которыми бывает определенно сущее».[15] Правда, по Аристотелю, материя принимает определенность только с помощью формы. Без формы материя выступает лишь как возможность, и только приобретая форму, она превращается в действительность. Сущность является причиной не только реально существующего, но и будущего бытия. В рамках этой парадигмы Аристотель определяет четыре причины, детерминирующие бытие: 1) сущность и суть бытия, благодаря чему вещь такова, какова она есть; 2) материя и субстрат – это то, из чего все возникает; 3) движущая причина, означающая принцип движения; 4) достижение поставленной цели и блага как закономерный результат деятельности. Идеи Аристотеля о познании существенным образом переплетаются с его логическим учением и диалектикой и дополняются ими. В области познания Аристотель не только признавал значение диалога, спора, дискуссии в достижении истины, но и выдвинул новые принципы и идеи о познании и, в частности, учение о знании правдоподобном и вероятностном или диалектическом, ведущем к знанию достоверному, или аподиктическому. Согласно Аристотелю, диалектике доступно вероятностное и правдоподобное знание, а истинное знание, построенное на необходимо истинных положениях, присуще только аподиктическому знанию. Разумеется, «аподиктическое» и «диалектическое» не противопоставляются друг другу, они связаны между собой. Диалектические знания, опирающиеся на чувственное восприятие, исходящее из опыта и движущееся в области несовместимых противоположностей, дает только вероятностное знание, то есть более или менее правдоподобное мнение о предмете исследования. Чтобы придать этому знанию большую степень достоверности, следует сопоставлять различные мнения, суждения, существующие или выдвигаемые по выявлении сущности познаваемого явления. Однако, несмотря на все эти приемы, получить таким путем достоверное знание невозможно. Истинное знание, согласно Аристотелю, достигается не с помощью чувственного восприятия или путем опыта, а благодаря деятельности ума, который обладает необходимыми способностями для достижения истины. Эти качества ума присущи человеку не от рождения. Они существуют у него потенциально. Чтобы эти способности проявились, необходимо целенаправленно собрать факты, сконцентрировать ум на исследование сущности этих фактов и лишь тогда станет возможным истинное знание. Так как из способностей мыслить, обладая которыми, мы познаем истину, – считает Аристотель – одними всегда постигается истина, а другие ведут также к ошибкам (например, мнение и рассуждение), истину же всегда дают наука и ум, то и никакой другой род (познания), кроме ума, не является более точным, чем наука. К теории познания Аристотеля вплотную примыкает его логика. Хотя логика у Аристотеля по содержанию имеет формальный характер, она является многопрофильной, так как включает в себя учение о бытии и учение об истине и познании. Поиск истины осуществляется через силлогизмы (умозаключения) с использованием индукции и дедукции. Существенным элементом поисков истины выступают десять категорий Аристотеля (сущность, количество, качество, отношение, место, время, положение, состояние, действие, страдание), которые он рассматривает как тесно взаимосвязанные друг с другом, подвижные и текучие. Вот один из примеров, показывающих, как с помощью логического анализа можно познать истину. Из двух силлогизмов: «все люди смертны» и «Сократ есть человек», можно сделать вывод, что «Сократ смертен». Нельзя не отметить вклад Аристотеля в классификацию наук. До Аристотеля хотя уже и существовали различные науки, но они были разрозненны, отдаленны друг от друга, не определена была их направленность. Естественно, это создавало определенные трудности и в их изучении, и в определении их предмета, и в области применения. Аристотель был первым, кто провел как бы инвентаризацию имеющихся наук и определил их направленность. Существовавшие науки он разделил на три группы: теоретические, куда вошли физика, математика и философия; практические или нормативные, в рамках которых политика является одной из главнейших; поэтические науки, которые регулируют производство различных предметов. В области социальной философии Аристотель выдвинул также глубокие идеи, что дает основание рассматривать его как мыслителя, стоявшего у истоков наших современных представлений об обществе, государстве, семьи, человеке, праве, равенстве. Происхождение общественной жизни, формирование государства Аристотель объясняет не божественными, а земными причинами. Согласно Аристотелю, государство возникает естественным путем для удовлетворения жизненных потребностей и целью его существования является достижение блага людей. Государство выступает как высшая форма общения между людьми, благодаря чему все другие формы человеческих отношений достигают совершенства и завершения. Естественное происхождение государства объясняется тем, что во всех людей природа вселила стремление к государственному общению, и первый, кто это общение организовал, оказал человечеству величайшее благо. Выясняя сущность человека, закономерности его становления, Аристотель считает, что человек, по природе своей, существо политическое и свое завершение, можно сказать, совершенство он получает в государстве. Природа оснастила человека интеллектуальной и моральной силой, которые он может использовать и во благо, и во зло. Если человек обладает нравственными устоями, то он может достигнуть совершенства. Человек, лишенный нравственных устоев, оказывается существом самым нечестивым и диким, низменным в своих половых и вкусовых инстинктах. Касаясь соотношения и соподчиненности триады: государство, семья, индивид, Аристотель считает, что «государство по своей природе предшествует индивиду», что природа государства стоит впереди природы семьи и индивида, а посему «необходимо, чтобы целое предшествовало части». [Аристотель. Указ. соч. Т. 4, М., 1983, С. 379.] Государство, и в этом Аристотель следует за Платоном, представляет собой некое единство составляющих его элементов, правда, не такое централизованное, как у Платона. Форму государственного правления Аристотель характеризует как политическую систему, олицетворяемую верховной властью в государстве. В зависимости от числа властвующих (один, немногие, большинство) определяется форма государства. При этом существуют как правильные, так и неправильные формы правления. Критерием правильных форм правления является их служение общим государственным интересам, неправильных – стремление к личному благу, выгоде. Тремя правильными формами государства являются монархическое правление (царская власть), аристократия и политика (полития – это правление большинства, объединяющее в себя лучшие стороны аристократии и демократии). Ошибочными, неправильными являются тирания, олигархия, демократия. В свою очередь, каждая форма имеет несколько разновидностей. Основную причину возмущения людей, приводящих порой к смене форм правления, в том числе, в результате государственных переворотов, Аристотель видит в отсутствии в государстве равенства. Именно ради достижения равенства осуществляются перевороты и восстания. В вопросе о земле Аристотель считает, что должны существовать две формы собственности на землю: одна предполагает общее пользование землей государством, другая – частное владение гражданами, которые должны на дружественных началах предоставлять выращенные продукты в общее пользование других граждан. Законодательство в государстве – это неотъемлемая часть политики. Законодатели должны это учитывать всегда с тем, чтобы умело и адекватно отражать в законах своеобразие данного государственного строя и тем самым способствовать сохранению и укреплению существующей системы отношений. Итак, знакомство с античной философией показывает, что философия является, по существу, первой осознанной формой деятельности человека на том этапе его развития, когда начинают формироваться культурные сообщества людей. Разнообразие, глубину и масштабность философских исканий, во многом определивших дальнейшее развитие человеческой цивилизации, можно, по-видимому, объяснить следующими факторами. Во-первых, разработка идей о сущности мира, мироздания в целом, отношения природы и познания, имела жизненно-важное значение для становления культурного человека. Важно было разобраться в том мире, который окружал человека, в той общественной сфере, в которой он жил, с тем, чтобы определить, осмыслить целесообразность и смысл человеческой жизни, найти наиболее приемлемые формы общественных отношений и своего существования. Сама человеческая жизнь, общественное существование людей с необходимостью ставили перед мыслителями эти вопросы, и поиск ответов на них в значительной степени предопределял смысл человеческого существования и его дальнейшее развитие. Во-вторых, философия являлась, по существу, единственной сферой умственной деятельностью человека. Заниматься ею было наиболее престижно, и талантливые люди стремились быть философами. Все это в совокупности способствовало притоку в философию самых способных умов того времени. Третьим условием, обеспечившим взлет философской мысли, явилась свобода деятельности философов. По большому счету ни государственные, ни политические деятели не ограничивали творческую деятельность мыслителей. Они могли быть недовольны этой деятельностью и даже покритиковать мудреца, как это бывало с Сократом, но в античное время, по существу, никто из мыслителей не отказался от своих взглядов и их распространения из-за политических соображений или каких-либо других социальных преследований. Четвертым фактором и, возможно, решающим, было отсутствие единого политического, социального или религиозного мировоззрения, которые силой или же своей творческой мощью подавляли бы философские воззрения античных мыслителей. Как известно, религиозная жизнь того времени характеризовалась язычеством, многобожием, то есть господствовал политеизм. В социально-политическом плане спокойно уживались государства с монархической, тиранической, демократической, аристократической и другими формами правления. С этой стороны античные мыслители, хотя испытывали определенное давление со стороны отдельных правителей, тем не менее они обладали высокой степенью свободы в научной деятельности, а поэтому могли, как правило, без оглядки на власть имущих высказываться о различных формах государственного устройства и правления. Все перечисленные факторы обеспечивали, на наш взгляд, небывалый взлет античной философии и ее огромное влияние на последующее развитие всех сфер человеческой деятельности. 4. Древнерусская философия Как ни парадоксально, но духовные истоки России, российского государства до настоящего времени продолжают оставаться недостаточно изученными и малоизвестными широкому кругу наших соотечественников. В школах и вузах, академиях и университетах русская философская, социальная и религиозная мысль, к сожалению, не является еще объектом глубокого изучения и исследования. Справедливости ради, надо признать, что в последние годы начали выходить работы отечественных мыслителей, которые ранее не были известны даже многим специалистам. Именно это обстоятельство послужило веским основанием для включения данного раздела в учебник по философии. По-видимому, нет необходимости лишний раз напоминать, что для понимания настоящего и прогнозирования будущего необходимо глубоко знать прошлое своей страны. Знание истории отечественной философии, замыслов и деяний наших далеких предков – важнейший элемент культуры и практической деятельности образованного человека. Появление философии на Руси с полным на то основанием можно датировать первой половиной XI века. Одним из убедительных свидетельств этого является труд киевского митрополита Илариона, русского по происхождению (до него киевскими митрополитами после принятия Русью Христианства были греки), «Слово о законе и благодати», появившийся приблизительно около 1049 г. Из сохранившихся и дошедших до нашего времени произведений, в которых были поставлены философские проблемы, – это самое древнее, но, возможно, не единственное сочинение. Можно с большой степенью вероятности утверждать, что среди уничтоженных или утраченных за время более, чем двухсотлетнего татаро-монгольского ига литературных памятников были труды и с философским содержанием. Вероятно, именно по этой причине о философской мысли в первые столетия существования Российского государства сохранилось мало письменных источников. Решающая роль в становлении философской мысли в Древней Руси, несомненно, принадлежит православному духовенству. Объясняется это весьма просто. В период Средневековья духовная жизнь, а в значительной степени и все другие формы человеческого бытия, определялась деятельностью церкви. Кстати, как уже отмечалось выше, первыми церковными иерархами в Киевской Руси после принятия Христианства, как правило, были греки. Немало их было и среди духовенства русской церкви. Необходимо отметить, что изучение истории русской философии происходило не без сложностей и не без искажений. Одни, пишущие по этой проблеме, по существу, пытались отрицать ее историческое существование, сводя ее возникновение к XVIII веку, другие – наоборот, непомерно возвеличивали, возводя ее в ранг мировых. Превознесение или же уничижение национальной культуры того или иного народа – явление, к сожалению, в мире довольно распространенное. Неоригинальным является и стремление вести отсчет существования русской философии с XVIII в. Если обратиться к истории мировой философии, то можно привести множество примеров, когда региональной или национальной философиям отказывали в праве на существование. Вот лишь один из них. Известно, что Гегель вел отсчет философской мысли, начиная с греческих мыслителей, и, по существу, отказывал в праве на подобное существование древнеиндийской и древнекитайской философии. Более того, порой, он существенно преуменьшал значение философии в историческом и сущностном плане в жизни некоторых европейских народов, в том числе и России. Так, в одной из своих лекций он заявил, что в ряде европейских стран, в которых «ревностно занимаются науками и совершенствованием ума и где эти занятия пользуются уважением, философия, за исключением названия, исчезла до такой степени, что о ней не осталось даже воспоминания, не осталось даже смутного представления о ее сущности – она сохранилась лишь у немецкого народа, как некоторое ее своеобразие». [Гегель Г. В. Ф. Сочинения. М., 1932, т. IX, С. 4.] В истории русской философии можно выделить несколько исторических этапов. Главнейшими критериями для подобной периодизации, на наш взгляд, должны быть, прежде всего, постановка и разработанность философских проблем, степень влияния философских идей на становление государственности, формирование основных качеств, духовной жизни русского человека, рост национального самосознания, в частности, соборности (общинность, коллективизм) как важнейшей черты общественной жизни русских, а в последующем и других народов российского государства. Одной из существенных особенностей русской философии, и в частности, той ее части, которую сейчас именуют философией политики, являлась концентрация внимания на решение теоретических проблем национального развития. Эта особенность в значительной степени была обусловлена обширностью территории, полиэтническим составом населения, существованием различных религиозных конфессий и самое главное – постоянной необходимостью защиты от нападений и консолидации национальной государственности и территории. Одна из важнейших особенностей древнерусской философии, заметно отличавшей ее от европейской, состоит в том, что на Западе в период Средневековья философия выступала главным образом как «служанка богословия». Ее право на существование в целом оправдывалось тем, в какой степени она помогала богословию распространять его влияние на сознание людей. Философия в Киевской Руси и в течении нескольких последующих столетий выступала как социально ориентированная философия. Древнерусские мыслители ратовали за создание централизованного государства, рассматривая его как необходимое условие для будущего развития России (кстати, напомним, что Платон и Аристотель были сторонниками сильного централизованного государства, предпочитая целое его частям). В дальнейшем, в связи с татаро-монгольским нашествием и установлением оккупационного режима, предпосылок для достойного развития философии было немного. Но и в этих условиях время от времени появлялись работы, (например «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище»), в которых ставились и разрабатывались интересные и глубокие проблемы. Только после того, как Россия избавилась от татаро-монгольского гнета, внутренних смут и нашествий и произошла стабилизация внутренней ситуации, а это случилось к концу XVII века, в России начинают вновь творить глубокие мыслители и появляются оригинальные философские работы. Первый этап хронологически охватывает период с момента возникновения русского государства в конце Х века, а если точнее с 988 года, когда на Руси официально было введено христианство и до монголо-татарского нашествия в 1242 году. Как известно, в это время российское государство называлось Киевской Русью. Духовное и интеллектуальное содержание этого периода характеризуется официальным введением на Руси христианства и появлением первых литературных произведений, в которых делается попытка философского осмысления мира, выяснения причин, обусловливающих общественные изменения, как в уже упоминавшемся «Слове о законе и благодати». Имеется немало убедительных свидетельств, подтверждающих высокий уровень развития, в том числе и в духовной области, древнерусского государства, в первые столетия своего существования. [Накоплены многочисленные прямые и косвенные свидетельства о высоком уровне культурного и духовного развития древнерусского государства. Однако в течение более чем двухсотлетней монголо-татарской оккупации многие памятники культуры и литературы в том числе, возможно, и философской были уничтожены, и это существенно затрудняет познание истинного уровня развития философской мысли в это время.] Второй этап – это период сражений русского народа за освобождение от монголо-татарской оккупации, за создание единого русского государства, борьбы со смутой и за престол с российскими боярами и пришельцами из-за рубежа. Хронологически этот этап можно пролонгировать до избрания в 1613 году на царский престол представителя рода Романовых. В философском отношении этот период был мало продуктивным и это понятно, поскольку условия для подобной деятельности были самыми неблагоприятными. Тем не менее философская нива не заросла травой. Главными темами социальной философии, которые оказались в центре внимания в первую очередь священнослужителей, в частности, Сергия Радонежского, стали обоснование необходимости единения русского народа в борьбе за освобождение от иноземного гнета и идея создания сильного централизованного православного государства. Особое место в этот период принадлежит православию, его организационной и духовной роли в обретении и утверждении русским народом своего национального самосознания. Среди мыслителей-просветителей этого периода следует выделить преподобного Иосифа Волоцкого (1440–1515), в миру Ивана Санина, сыгравшего большую роль в деле укрепления духовности русского народа, яростного обличителя еретического учения жидовствующих, стремившихся подорвать православие и основные устои русского государства. Большая роль в развитии философской мысли отводится Максиму Греку (1470–1556), греку по рождению, проведшему большую часть своей жизни в России. Круг его интересов был весьма широк – от переводческой деятельности до создания оригинальных работ: «Беседа души и ума» и «Беседует ум к душе своей», в них показана важность очищения и просветления человеческой души как необходимый шаг к нравственному совершенствованию. Наконец, нельзя не сказать и о том, что наряду с монастырями, которые в Средневековой Руси являлись центрами просвещения и интеллектуальной деятельности, важнейшим шагом в развитии философской культуры стало создание в Москве в 1687 году Славяно-греко-латинской академии, первого российского высшего учебного заведения, которая стала центром по подготовке высокообразованных богословов, философов, государственных деятелей. Разумеется, мы упомянули лишь некоторых, но далеко не всех, из наиболее известных мыслителей русского Средневековья, но и этого вполне достаточно, чтобы с полным основанием утверждать о наличии в истории русской культуры глубокой философской традиции. Именно благодаря этому в последующие десятилетия стали возможными дальнейшее развитие и взлет философской мысли в России. 5. Философия в Древней Японии Японский отпечаток Дзен-буддизма в самурайской жизни. Однажды к мастеру пришел, монах чтобы узнать, где находится вход на пути истины... Мастер спросил его: слышишь бормотанье ручья? – Слышу, – ответил монах. – Вход здесь, – сказал мастер. Буддийский тезис о непостоянстве всего сущего лег в основу всей японской культуры, органично влившись в сознание самураев и всего народа. Вот что написал дзэнский мастер Роан: С чем же сравнить Тело твое, человек? Призрачна жизнь, Словно роса на траве, Словно мерцанье зарниц. В этих поэтических строках отражено истинное представление самурая о жизни и смерти, о естественном принятии небытия как неизбежности, как иллюзорного кратковременного эпизода в бесконечной драме бытия. Буддизм зародился в Индии и проделал долгий через Китай и сложный путь развития покуда не был принят жителями японских островов. Основой учения Будды являются 4 благородные истины: – истина страдания (все в мире преходяще, не имеет постоянства и полно скорби); – истина причины (причиной страдания являются жажда бытия, желания, страсти, влечения); – истина освобождения (освободиться от страданий можно лишь отказавшись от желаний, подавив в себе все страсти); – истина пути (для достижения спасения необходимо выключиться из круга перевоплощений, достигнуть состояния нирваны, то есть угасания или исчезновения). Все это возможно, если следовать среднему восьмеричному пути спасения: 1. Правильное видение. 2. Правильная мысль 3. Правильная речь. 4. Правильное действие. 5. Правильный образ жизни. 6. Правильное усилие. 7. Правильное внимание. 8. Правильное сосредоточение. В Японию буддизм попал в VI–VII вв. с прибывшими на острова монахами, и сначала религиозными источниками учения служили священные буддийские книги на китайском языке. В скором времени буддизм стал быстро распространяться по всей стране. Но борьба между монахами-миссионерами за сферы влияния в пропаганде учения и привлечение к нему новых сторонников, а также идеологические различия в толковании доктрины махаяны привели к появлению большого количества сект, либо аналогичных китайским, либо образующих новые ответвления. В 754 г. возникла секта Тэндай, затем – Сингон, отличавшаяся особенной терпимостью к синто. Синтоистские священнослужители тоже не стремились настраивать своих приверженцев против буддизма, и через некоторое время эта обоюдная терпимость привела к тому, что синтоисты стали рассматривать буддизм как одну из ветвей в самом синто. Впоследствии они слились в одно своеобразное направление В XII столетии возникли секты Синею, Дзёдо, Нитирэн и Дзэн, а кроме них в Японии еще появились Хоккэ, Синагон, Син, Дзи и другие. Среди многочисленности и разнообразия сект только Дзэн выделился в уникальный орден – один из самых значительных в буддизме не только с точки зрения его исторической важности и духовной жизненности, но и с точки зрения непревзойденной оригинальности и притягательной силы, претендующий на то, что он передает сущность буддизма непосредственно от его автора, причем без помощи какого-либо тайного документа или таинственного обряда. Триумфальное шествие дзэн по Японии и внедрение этой религиозной доктрины в среду самураев имело вполне определенные и веские причины, и одна из них – суровый образ жизни самураев, чуждый праздности и ориентированный на простоту. Учение дзэн проповедовало аскетизм, жизнь без излишеств, правильное оценивание собственных возможностей, постоянное самосовершенствование и гармонию с природой и окружающим миром, а все это как нельзя лучше соответствовало представлениям самураев о жизни и помогало им реализовать их внутренние духовные устремления. В отличие от ортодоксального учения, дзэн не требовал отчуждения от всего мирского, не призывал к полному отказу от влечений и страстей ради достижения нирваны. Дзэн обращался к разуму и духу, предлагая интуитивный путь познания, на котором надо использовать собственные внутренние ресурсы, как сознательные, так и подсознательные. Основная идея дзэн – контакт с внутренними процессами человеческого существа без привлечения каких-либо внешних, неестественных воздействий. Самый главный авторитет в дзэн – это собственная внутренняя природа. Разум человека, учит дзэн, постоянно пребывает в суете мирских дел, метаясь в им же созданных условностях и границах и не замечая их противоестественности. Требуется совсем немногое – за обыденностью и монотонностью жизни узреть Великий Символ и, познав глубину всех внешних форм, преодолеть ее. Только тогда все вещи откроются в единстве, а человек преодолеет ту тонкую, невидимую, но чрезвычайно плотную завесу, которая мешает ему слиться с природой и обрести «спонтанность самопроявлений духа». Подвижники дзэн-буддизма в Японии нередко сами происходили из самурайских родов и были тесно связаны с воинским сословием. Проповедуемые ими философские концепции во многом соответствовали образу жизни самураев и совершенствовали их моральную и духовную сферу. Дело в том, что языческие формы синтоизма хотя и наполняли всю деятельность самураев всепроникающим духом ками, но все же отставали от культурного роста нации и не могли заполнить образовавшиеся бреши в философском и морально-этическом воспитании. Однако духовные семена, посеянные религией синто, нашли Проповедуемые ими философские концепции во многом соответствовали образу жизни самураев и совершенствовали их моральную и духовную сферу. Дело в том, что языческие формы синтоизма хотя и наполняли всю деятельность самураев всепроникающим духом ками, но все же отставали от культурного роста нации и не могли заполнить образовавшиеся бреши в философском и морально-этическом воспитании. Однако духовные семена, посеянные религией синто, нашли питательную среду в религии буддизма, в частности в одном из его направлений – дзэн. Дзэн-буддизм призывал к абсолютной гармонии с природой, а это соответствовало и синтоистским верованиям, к постижению Пути, что тоже находило отклик в синто, ибо синто – это Путь Богов, а для самурая Путь – это служение; поэтому неудивительно, что самураи нашли духовную опору в новом учении и оно прочно закрепилось в их среде. Дзэн утверждал непознаваемость Единой Вселенной, говорил о преходящем всего сущего, отрицал объективность реальности, называя ее иллюзорным воплощением воображения. Дзэн-буддизм отрицал Бога в традиционном, общепринятом понимании, Бога, который требовал послушания и судил умерших, посылая их души в рай или ад. В дзэн человек выступал одной из жизненных сил мироздания и имел неоцэаниченные возможности. Являясь участником бесконечного цикла перерождений, он должен сам развивать свой внутренний мир и заложенные природой способности, постоянно работая над собой, совершенствуя дух и плоть. Бесстрашие самураев, их готовность к самопожертвованию во имя чести и долга, полное презрение к смерти и другие качества еще более усугубились под влиянием дзэн-буддизма. Постепенно дзэн, завладев умами самурайского сословия, охватил учением огромное количество приверженцев, и из их рядов выдвинулись патриархи ордена. К таковым, несомненно, относятся Такуан (1573–1645) и Хакуин (1686–1769); вклад, который они внесли в развитие прикладных аспектов дзэн, касающихся боевой подготовки самураев, трудно переоценить. В своем знаменитом письме, адресованном мастеру фехтования Ягю Тадзименоками Мунэнори (1571–1640), Такуан, аббат храма Дайтокудзе в Киото, освещает не только основы учения дзэн, но и тайны боевого искусства в целом. Рассуждая о фехтовании, он пишет о том, что одной только искусной техники недостаточно для того, чтобы стать настоящим мастером: человек должен глубоко проникнуться духом этого искусства. Этот дух улавливается только тогда, когда разум художника приходит в совершенную гармонию с принципом самой жизни, то есть когда он достигает определенного умственного состояния, называемого «мусин» («у-синь») – «отсутствие разума». На языке буддизма это означает уход за пределы дуализма всех форм: жизни и смерти, добра и зла, бытия и небытия. Именно здесь все искусство сливается с дзэн. Такуан особо подчеркивает значение мусин, который в какой-то степени соответствует понятию «бессознательное». С точки зрения психологии, это состояние ума, всецело подчиненного неизвестной «силе», которая приходит неизвестно откуда и в то же время, кажется, способна овладеть всей областью сознания и заставить его служить неизвестному. Вследствие этого человек становится своего рода автоматом в том, что касается его собственного сознания. Но, как объясняет Такуан, это состояние не следует путать с пассивной беспомощностью неорганической материи вроде куска ткани или дерева. Человек «бессознательно сознателен» или «сознательно бессознателен». Развивая идею дзэн на примере фехтования, Такуан говорит о разуме, о его текучести, о том, что остановка разума приводит к абсолютной ограниченности действий. В дзэн это называется «схватить вражеское копье и убить им врага». Далее, продолжая эту мысль, Такуан советует: «Фехтовальщик, достигший совершенства, не обращает внимания на личность противника, так же, как на свою собственную, ибо он является безразличным свидетелем фатальной драмы жизни и смерти, в которой он принимает самое активное участие». Как видим, учение дзэн, в данном случае выраженное словами Такуана, пронизывает все, что делает – и не делает – фехтовальщик. Одним из основных лейтмотивов здесь является принцип исключения дуалистического восприятия мира и противопоставления одного объекта другому. Казалось бы, в таком искусстве, как фехтование, предполагающем единоборство двух вооруженных мечами людей, уже изначально, само по себе, существует противопоставление Но Такуан настойчиво советует фехтовальщику отказаться от этой идеи и в то же время не быть мистиком, не увлекаться созерцанием, а ясно осознавать реальность смертельной схватки. Не противопоставление, а единение с миром, не мистицизм, а рационализм, чувство свободы, а не привязанности к объекту, – вот что выражено в словах Такуана. Дзэн-буддизм, выделившись из многочисленных сект, приспособив взгляды и идеи махаяны к японским реалиям, вобрав в себя национальные особенности японского менталитета, вырос в жизнеутверждающую религию; высшая цель этого учения, по определению одного из исследователей буддизма Касимо Хидэо, – это освобождение от страданий, которые большинство людей связывает с жизненными трудностями и несовершенством окружающего мира. В период XVI–XVIII вв. все сферы жизни японцев уже были буквально насквозь пропитаны учением дзэн; что же касается самураев, то дзэн стал неотъемлемой частью их воспитания и мировоззрения, окончательно определив их философию и систему ценностей. Представление о философии Японии, её современной жизни, экономике, истории, традиционной культуре было бы явно неполным без изучения вопроса о самурайстве, его исторических аспектах зарождения. Первые упоминания о самураях как об уже сложившемся воинском сословии, встречающиеся в японских исторических хрониках, в философских, литературных и поэтических произведениях, относятся к X–XII вв. Однако само движение как таковое зародилось в конце VII – начале VIII столетий и территориально вначале охватывало восток и северо-восток страны. Буси, букэ, цувамоно – «воин», именно так назывались первые представители сословия военно-служилого дворянства. Это были замечательные бойцы, великолепно владеющие приёмами военного искусства, строго следовавшие закону долга и чести. Позже за этими воинами-дружинниками на многие века закрепилось всем известное название «самурай». «Самурай» – образовано от глагола «сабурау» – служащий великому человеку, человеку высшего сословия. Историческими предпосылками возникновения самураев является: во-первых, бесконечная война японцев с коренными жителями, исконными обитателями этих островов – айнами – была связана с постоянными вооруженными стычками, подавлением мятежей и восстаний, охраной границ уже завоёванных территорий; во-вторых, институт полигамии, распространённый в среде средневековой аристократии, и высокий уровень рождаемости в этой среде привели к неизбежному обособлению большой группы выходцев из аристократических семей. Сложная система наследования, принятая в среде японского дворянства тех времён, подобная институту майората в Европе, при котором всё имущество переходило к старшему из живущих сыновей умершего, приводила к тому, что у младших в роду оставалась единственная альтернатива: военная или монашеская карьера; в-третьих, в раздробленной на удельные княжества Японии в течении нескольких столетий не прекращались междоусобные войны. Каждый крупный даймё желал иметь хорошую вооруженную и обученную армию; в-четвёртых, развитие феодальных отношений и растущие расходы на военные действия соответственно усиливали эксплуатацию крестьян, которые убегали со своих земель и были вынуждены пополнять ряды военных отрядов самураев, не принимающих участие в создании материальных благ. Именно эти четыре причины и способствовали выделению воинов-самураев в особую касту, а потом и в сословие, наконец, превращение самураев в правителей-буси (самураи стали называть себя так, чтобы отдалиться от оскорбительного для нового поколения властителей Японии напоминания о «служении господину»). В период гражданской войны XII столетия появились предпосылки будущего сёгуната – управления страной, осуществляемого самурайским сословием с верховным главнокомандующим во главе – Сёгуном. Первым сёгуном стал Минамото Ёритомо после победы в кровопролитной войне с другим могущественным домом – Тайра, сумевший объединить вокруг себя все кланы самураев Японии. Императорский двор Киото номинально был сохранён и продолжал существовать без оказания сколько-нибудь действенного политического влияния на жизнь японцев. Страной управлял правительственный орган бакуфу возглавляемый сёгуном. Так началась многовековая власть самураев, отнявших её у немощной и самоустранившейся от государственных дел старой аристократии ради пребывания в неге. Расцветом самураев пришёлся на эпоху Эдо (Токугава). След Конфуцианства. Так же, как и дзэн, конфуцианская философская мысль внесла настолько большой вклад в историю, философию и психологию самураев, а затем и всего японского народа, что его невозможно очертить никакими границами. Учение великого китайца проникло в самую душу народа и, наравне с синтоизмом и дзэн, во многом определило психологию нации, ее культуру и мировоззрение. В жизни великий мудрец неизменно воздерживался от четырех вещей, которые нашли воплощение в сути самурайства: 1) не вдавался в пустые разговоры; 2) не был категоричен в своих суждениях; 3) не проявлял упрямства; 4) не думал о себе лично. Сутью учения Конфуция является понятие Великого Пути: «Человек способен сделать Путь великим, но великим человека делает не путь». Путь у Конфуция отождествляется с истиной, которая являет собой не только цель, но и все, что ведет к ней. Всю философию Конфуция пронизывает одна, ярко выраженная, идея – стремление к установлению порядка и спокойствия в мире людей. Одна из ключевых ролей в осуществлении этой идеи отводилась благородному мужу. «У благородного мужа добродетель – ветер, у малых же людей она – трава, склоняется трава вслед ветру». В этом изречении Конфуция на примере благородного мужа определена вся сущность отношений между правителями, то есть людьми, наделенными властью, и подчиненными – народом. Ветер дует – трава склоняется. Благородным мужем, по Конфуцию, может быть не каждый, а лишь тот, кто, обладая свободой выбора, сознательно выбирает движение вперед и идет навстречу судьбе, хотя мог бы остановиться и отказаться от испытаний. Для исполнения предначертанного необходимо «знание небесной судьбы», а им может обладать только благородный муж, поэтому он способен, как хозяин, управлять и распоряжаться своей судьбой. Судьба же выступает в роли Пути, который отождествляется с истиной, и если многим не под силу первое, то продвижение по Пути, выполнение человеком данной ему от природы предназначенности, не только доступно, но и соответствует возможностям каждого. Провозглашенные Конфуцием добродетели, идея постижения Великого Пути, то огромное значение, которое он придавал ритуалу, долгу, человечности, составили морально-этическую основу всей будущей системы взаимоотношений не только в китайском, но и в японском обществе. Влияние синтоизма на философское мировоззрение самураев Жизнь древнего японца – это поклонение природе и культ предков, мифы, легенды и сказания, в которых действуют многочисленные божества и духи. У японцев сложился свой взгляд на окружающий мир и их собственное происхождение. Согласно древним синтоистским верованиям, император Японии (тэнно, микадо) является потомком духов неба, а все остальные японцы происходят от божественных духов второго разряда – коми. Формировавшееся на протяжении многих столетий стойкое убеждение в принадлежности каждого японца к синто и глубокая вера в наличие внутренней связи нации с ками до сих пор, действуя на подсознательном уровне, оказывают непосредственное влияние на жизнь народа в целом. Вся жизнь японца с момента рождения и освящения его в местном храме, как в далеком прошлом, так и сегодня, проникнута духом синто. Рассматривая религию синто, интересно проследить в ней глубинные истоки такого явления, как самурайство. Где, когда и как возникли в сознании людей те первообразы, архетипы, на основе которых впоследствии сформировалось уникальное в своем роде мировоззрение бусидо. Ведь для того, чтобы понять, каким образом в недрах национального сознания выросли такие морально-этические и духовные ценности, как долг, честь, доблесть, самопожертвование во имя служения господину, беспримерное мужество, стойкость и уважение к людям, венцом которых является всего одно изречение: «Я постиг, что Путь Самурая – это смерть», недостаточно ограничится простым рассмотрением фактов и имевших место событий. Необходим взгляд изнутри, чтобы выделить те духовные источники, которые питают это мировоззрение. Синтоизм, изначально представлявший собой шаманские и колдовские обряды, возникший из суеверий и веры в магию, впоследствии под влиянием буддизма отошел от первобытных форм богослужения, но следы первичных верований сохранились в подсознании народа до наших дней. Насколько глубок этот след, видно на примере культа лисицы. В Японии в честь нее (и некоторых других животных) построены храмы, где собираются люди-лисицы, которые якобы обладают сущностью этого животного. Под протяжные завывающие звуки, издаваемые священниками, и ритмичные удары барабанов люди-лисы впадают в транс. Они верят в то, что духи лисиц вселяются в них, придавая им силу и способность видеть и предсказывать будущее. До сих пор во многих местах таким же поклонением пользуется стрекоза. В глазах японцев, стрекоза Том-бо является олицетворением храбрости и национального духа. В глубокой древности ее относили к воинственным насекомым, а страну Ямато называли «Землей стрекозы». Сегодня, спустя многие столетия, нередко можно увидеть изображение стрекозы на одежде мальчиков и других предметах. Приведенные примеры показывают, что первичные формы поклонения природе и животному миру в виде образов, дополненных фантазией и элементами духовной культуры, сохранились и поныне. До сих пор в некоторых японских деревнях верят в предание о том, что самураи Тайра, проигравшие сражение клану Минамото (первая гражданская война), не умерли, а скрылись в глубинах моря, превратившись в крабов. Поэтому часто крестьяне вывешивают над входом в дом высушенные тельца крабов, считая, что эти амулеты отгоняют злых духов. Нетрудно догадаться, что крабы здесь ассоциируются с самураями Тайра, которые помогают местным жителям оберегать их жилища. Мифы, сказания и легенды, тысячелетиями передающиеся из уст в уста, изобилуют примерами доблести и героизма, и эти образы глубоко запечатлелись в памяти поколений. Особенно остро они воспринимаются в детстве: воспетые родителями и служителями храмов, почерпнутые из народных сказок. Именно эти героические образы явились носителями тех первичных форм, которые на подсознательном уровне повлияли на формирование духовности как самураев, так и нации в целом. Загадки японской души становятся более понятны только во взаимосвязи национальной психологии с древними космогоническими мифами, синтоистскими обрядами и верованиями. Самураи же, как сословие, повлиявшее на весь ход развития средневековой и современной Японии, являются лишь наиболее яркими выразителями духовной культуры народа и его мировоззрения. Синтоизм, веками внедрявший идею целостности и единства живого и неживого, природы и истории, идею о том, что все в мире проникнуто живой сущностью – будь то человек, животные, растения или вещи, дал людям веру в божества ками, которые живут везде и во всем. Ками существуют и в человеке, и поэтому он тоже может стать – или есть – ками. А значит, нет необходимости искать спасения где-то в другом мире, отличном от мира людей. Ками – здесь, рядом, в повседневной жизни, ками неразрывно связаны с людьми и потому обеспечат спасение. Синто – путь богов и бусидо – путь воина-самурая изначально несут в себе объединительное начало, выражающее сокровенный дух японской нации. Философия ниндзя Путь ниндзя, вне всякого сомнения, – удел избранных. Не каждому человеку было дано пройти его, стать равноправным членом этого родового промысла узкого круга специалистов. И дело тут не только в тренировке. В конце концов, поддержание хорошей физической формы по силам практически каждому. Ниндзютсу, как и другие виды военного искусства, основано прежде всего на особом образе мыслей, на особом понимании жизни, на особой философии. Когда, молодому человеку или девушке из клана ниндзя исполнялось пятнадцать лет, они проходили обряд инициации. Этот обряд можно было пройти и раньше, если инициируемый показывал себя способным учеником, вполне сформировавшимся человеком, который может перейти на новую ступень обучения. Инициация, или посвящение в полноправные члены общества, означала прежде всего то, что юноша или девушка переходят от стандартного психофизического тренинга к познанию сокровенных таинств духа. Этому их обучали монахи-ямабуси, которые жили рядом с основными поселениями ниндзя. Ямабуси – это отшельники, в переводе с японского их название означает «спящие в горах». Они селились в горной местности, занимались знахарством и, благодаря лекарскому искусству и «святому образу жизни», пользовались у сельского населения огромным уважением, почетом и авторитетом. Их секта в отношении религиозных обрядов была весьма и весьма неоднородной. Ямабуси использовали тантрийскую магию (в основном медицину и алхимию); они изобрели особую разновидность йоги, углубляя мистические аспекты эзотерического буддизма сект сингон и тэндай; самосовершенствовались, искали напиток долголетия и бессмертия, как и даосы. Все это они и передавали своим ученикам – молодым ниндзя. Мы, естественно, не знаем и, возможно, никогда не узнаем, чему же конкретно обучали монахи ниндзя, ибо все учение ямабуси, как гласит легенда, недоступно ни взору, ни, тем более, пониманию простого смертного. Оно обобщено в труде «Сюгэн-до» («Путь приобретения могущества») и передавалось изустно от учителя к ученику. Но Мы можем получить хотя бы общее представление о восточной философии и о том, что лежало в основе любого военного искусства на Востоке. Во-первых, менталитет восточного человека очень сильно отличается от менталитета человека Запада, и об этом никогда не следует забывать. Поэтому разными будут не только Выводы, к которым приходят мыслители Запада и Востока, разным будет сам образ мыслей, методы мышления, даже сами основные посылки. Во-вторых, когда в нашей книге речь заходит о Востоке, то понимать под этим необходимо страны, в которых распространена буддийская религия, ибо она тесно связана с военно-прикладными искусствами, и эти искусства повторили в какой-то мере путь буддизма: из Индии – в Японию через Китай. На философию Японии оказали влияние такие виды борьбы, как джиу-джитсу, карате, айкидо, кендо, ниндзюцу, йайдо, дзюдо (похоже на русское САМБО), айки-джитсу и другие. Контрольные вопросы: 1. Социально-исторические предпосылки возникновения и становления философии. 2. Философские идеи в Древней Индии («Веды», «Упанишады»). 3. Философские идеи в Древнем Китае (Даосизм, Конфуцианство). 4. Философские идеи в Древней Греции (натурфилософия, Сократ, Платон, Аристотель). 5. Философия в Древней Руси (Летописи и сказания, «Слово о законе и благодати»). 6. Историко-эволюционные изменения во взглядах на предмет и функции философии. 7. Место и роль философии в жизни общества и человека. Глава II. Философия и религия 1. Формирование религиозных и философских представлений Религия, как и философия, является мировоззрением, правда, специфическим и одновременно включает в себя определенное поведение и действия, которые основываются на вере в существование нескольких (политеизм) или одного (монотеизм) богов, то есть такого начала, которое является «священным», сверхъестественным, недоступным пониманию человеческим разумом. «...Всякая религия, – отмечал Ф. Энгельс, – является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, – отражением, в котором земные силы принимают форму неземных». [Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., Т. 20, С. 328.] Религиозное мышление, по существу, стало первой формой осмысления человеком мира и, возможно, оно, согласно последним научным данным, возникло около 40–50 тысяч лет тому назад. Появление религии было обусловлено таким уровнем и качеством человеческого мышления, когда человеческий интеллект оказался способным отделить свою мысль (в виде образа, фетиша, слова) от окружавшей его реальной действительности. В дальнейшем, по мере своего развития, человек мог конструировать собственные представления об окружающей его среде, опираясь не на предметы, вещи, явления, а оперируя продуктами умственной деятельности, то есть образами, фетишами, словами. В течение многих тысячелетий религиозные верования носили политеистический характер. Это означало, что у каждого рода и племени существовало несколько богов, которым они поклонялись. Религию этого периода в ее истории, строго говоря, еще нельзя считать концептуально сформировавшимся мировоззрением. Это было скорее мироощущение, которое можно характеризовать как натуралистическую религию, природную религию, так как в понимании, отражении окружающего мира человек, подобно пуповине, был крепко связан с природой. Если говорить более конкретно, то идеи первобытных народов о душах, духах и богах, как правило, выражались в мифологической форме, а основными сюжетами мифов были такие природные явления, как солнце и луна, небо и земля, море, огонь, звезды, ветер и т. п. Следует учитывать, что создание человеком мифов стало первым его шагом к творчеству и познанию самого себя. Первые боги античности были созданы по образу и подобию людей. Так, древнегреческие боги во многом были очень похожи на людей и обладали такими качествами, как доброта, великодушие, милосердие, жестокость, мстительность и коварство. Существенным отличием богов от людей являлось их бессмертие, хотя и они, подобно людям, не могли изменить или повлиять на судьбу, которая предопределяла, в конечном счете, их участь. Могущественный Зевс в «Илиаде» Гомера не может самолично разрешить исход поединка героев Гектора и Ахилла. Он обращается за советом к судьбе, бросив жребий обоих героев на чаши золотых весов. Судьба Гектора, любимца Зевса, предрешена, так его жребий смерти опускается вниз, и Зевс ничего не может изменить. Гектор погибает от копья Ахилла. Боги и герои греческого мифотворчества являлись персонажами, активно общавшимися с обыкновенными смертными, с которыми они вступали в любовные союзы, помогая своим любимцам и избранникам. Древнегреческие боги, наделенные человеческими качествами, многократно увеличенными и возвышенными, не только символизировали собой силу и мощь, великодушие и жестокость – через эти образы древние греки могли лучше понять свои человеческие возможности, осмыслить собственные намерения и поступки, объективно оценить свои силы. В первобытных обществах и, в частности, в ранних классовых государствах религия по своему характеру являлась родоплеменной, а в дальнейшем становится национально-государственной и политеистической. В последующем религиозные учения превращаются в монотеистические и некоторые из них становятся мировыми. Первой по времени появления мировой религией является буддизм (VI–V вв. до н. э.), второй – христианство (I в.), и затем ислам (VII в.). Эти религии объединяют людей общей верой независимо от их национальной принадлежности, языка или общественно-политического устройства. Еще раз напомним, что мифологическое, религиозное как формы сознания были первыми из известных мироощущений человека окружающего его мира. Они выступали не столько способом понимания явлений, предметов, вещей, сколько своеобразной поддержкой человеку хоть в какой-то ориентации и объяснении происходящего. О роли религии в истории человечества, ее взаимоотношении с философией в последующие годы будет сказано через призму взаимодействия христианства с европейской философией. Эти ограничения обусловлены необходимостью показать сейчас только характер этих взаимоотношений и их взаимовлияние. Известно, что философское осмысление мира начинается значительно позднее мифологического и религиозного. Это положение в полной мере распространяется на культурную жизнь Древней Греции. Задолго до появления философов милетской школы (Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена) в Древней Греции уже существовало мифологическое и религиозное мироощущение, что само по себе неудивительно, так как философское осмысление – это более высокий уровень постижения мира и вполне закономерно его более позднее по времени появление. Итак, мифологическое и религиозное мироощущение способствовали в известной степени появлению философии, но и философия, как в античности, так и в последующие столетия, способствовала становлению Христианства. Укажем лишь на некоторые примеры этого взаимосотрудничества. Как уже говорилось, в античной Греции существовало многобожие. Первый, кто выдвинул и в известной степени обосновал идею о монотеизме (единобожии) был Ксенофан, древнегреческий философ и поэт. Он подверг жесткой критике Гомера и Гесиода, известных древнегреческих поэтов, за антропоморфизацию богов и их политеизм. Ксенофан считал, что богов нельзя мыслить антропоморфически, и политеизму он противопоставил монотеистическую концепцию, в соответствии с которой бог должен быть единым, так как в противном случае он не мог бы быть выше и лучше других. В последующем в этом же направлении развивались философские идеи Эмпедоклом, Гераклитом и Анаксагором. Но самый большой вклад в развитие религии внес Платон. Его идеи о различении мира явлений от мира вечных сущностей, его учение о бессмертии души, об универсальности и первенстве идеи блага и, главное, его учение о сущности божественного мира, как о системе идей, составляют непереходящий вклад греческого гения в развитие человеческого мышления, представлений о мире и божественном. Характеризуя античный период в истории развития человеческой цивилизации в целом, следует указать на теснейшее переплетение религиозного и философского мироощущений, происходящих в мире событий. Первые из дошедших до нас литературных памятников, например, древнеиндийские «Веды» представляли собой примеры религиозно-философского видения мира. Этот процесс симбиоза религии и философии продолжался если не тысячелетиями, то по крайней мере столетиями. И в этом нет ничего удивительного, так как и религия и философия были недостаточно развиты, чтобы самостоятельно объяснять происходящие в мире события. Со временем религия и философия начинают отделяться друг от друга и приблизительно в одно и то же время формируются как независимые, правда, все еще относительно, друг от друга формы общественного сознания. Первыми известными проявлениями этого являются становление буддизма в Индии и философии в Древней Греции, что произошло приблизительно в одно и то же время, а если конкретно, то в VII–V вв. до н. э. 2. Философия в эпоху Средневековья В Древней Греции и Древнем Риме философия и религия, которая в это время исповедовалась в форме язычества, сосуществовали совместно, не посягая на самостоятельность друг друга. Более того, они порой даже помогали друг другу в понимании окружающего мира. Ситуация во взаимоотношениях между религией и философией начала существенно меняться после возникновения и утверждения в общественной жизни христианства, что произошло в I веке нашего летоисчисления. В истории взаимоотношения философии и религии открылся новый период, который продолжался почти пятнадцать столетий, то есть все Средневековье. Качественным его отличием является служение философии (сознательное или вынужденное обстоятельствами) целям религии и теологии. Первые шаги в деле подчинения философии Священному писанию были сделаны еще в I веке Филоном Александрийским. В последующие столетия эта цель была полностью достигнута. Соотношение между философией и христианством в период Средневековья, вплоть до XV века, то есть начала Нового Времени, можно характеризовать следующим образом. Прежде всего отметим стремление использовать философию для укрепления позиций только-только появившегося христианства, которое и концептуально и организационно нуждалось в такой поддержке. Напомним, что первые христиане в течение нескольких столетий, вплоть до IV в., вынуждены были отстаивать свои убеждения в борьбе с языческими верованиями. Кроме того, они не всегда встречали понимание со стороны правителей Римской империи. Не меньшим препятствием для утверждения христианства, как это ни покажется парадоксальным, являлась античная философия со своими идеями о сущности мироздания и путях его познания. Ранние христианские идеологи, такие как, например, живший во II веке Климент Александрийский, стремились к синтезу эллинской культуры и христианской веры, а в действительности – подчинению философии христианской религии. Именно ему принадлежат знаменитые слова, служившие своеобразным методологическим руководством в период Средневековья, что истинная философия – это христианская религия. В последующие столетия «отцы церкви» предпринимали соответствующие шаги, чтобы использовать достижения философии в укреплении позиций религии и церкви. Прежде всего это проявилось в широком использовании философского наследия Платона и Аристотеля для «научного» обоснования церковных догматов. Дело в том, что, возникнув и сравнительно быстро став государственной религией, то есть получив выход на широкие слои населения, христианство еще не стало понятным для своих приверженцев. Чтобы сделать его доступным, надо было или создать соответствующую и приемлемую терминологию для раскрытия важнейших положений новой религии, или опереться на уже существующие понятия, использовав их там, где было возможно, или же заменив при необходимости их сущность. Такая доля выпала на неоплатонизм, который первоначально конкурировал с христианством, а после того как христианство стало государственной религией, его основные идеи с учетом соответствующей переработки начали служить новой теологии. Позднее неоплатонизм становится важнейшим исходным материалом для развития средневековой философии и христианства. Идеологи христианства неслучайно прежде всего обратились к философии Платона и неоплатонизма, так как она по своему содержанию ближе всего подходит к религиозной вере. Начиная с XIII века, христианство с целью доктринального усиления своих позиций, расширения и углубления своей веры начинает усиленно использовать аристотелевскую философию, которая до этого лишь частично была им известна и одновременно из-за своей рационалистичности и эмпиричности ими игнорировалась. Использование философского наследия Аристотеля осуществлялось главным образом в двух направлениях. Прежде всего в рамках христианского теизма происходило своеобразное сочетание философских идей «отцов церкви» («отцы церкви» – священнослужители, которые в течение столетий занимались канонизацией и систематизацией христианского вероучения), и в частности, наиболее известного и влиятельного из них Аврелия Августина и аристотелизма. Одновременно шла борьба за использование философских идей для усиления позиций богословия. В конечном итоге победила вторая тенденция и достижения аристотелевской философии в области учения о бытии, познании и человеке. Наибольший вклад в дело использования аристотелевской философии с целью усиления религиозной доктрины внес Фома Аквинский (1225–1274). Наконец, еще одним примером, подтверждающим применение церковью философии для усиления позиций христианства, является использование философии в течение многих столетий Средневековья в качестве «служанки богословия». К сожалению, в отечественной монографической и учебной литературе в основном акцент делается на зависимое положение философии и недостаточно освещена другая роль философии, о которой, кстати, говорили «отцы церкви», и в частности, Фома Аквинский, что христианство как бы обращается к философии с тем, чтобы с помощью последней сделать свое учение более доступным и понятным для верующих. Философия призывается на службу вере с тем, чтобы представлять и объяснять религиозные истины в категориях разума, то есть в понятиях, разработанных философией и доступных для понимания верующими. Философия призвана также разумным путем опровергать время от времени появляющиеся ереси или антихристианские идеи. Другого пути у церкви, кроме как использования философских знаний для донесения до человеческого ума религиозных ценностей, в это время, по существу, не имелось. Исходя из сказанного, есть веские основания утверждать, что христианство, опираясь на свой статус государственной религии и все вытекающие из этого полномочия, использует философию для концептуального укрепления своего учения и его распространения среди населения. Несмотря на доминирующее положение в общественной жизни в это время религии, философия продолжает не только существовать, но и получает определенное развитие. Об этом, в частности, свидетельствует проблематика и уровень философствования двух выдающихся мыслителей Средневековья Аврелия Августина (354–430) и Фомы Аквинского (1225–1274). Прежде чем характеризовать их взгляды, отметим некоторые особенности, характерные для философии этого периода. Прежде всего, все или почти все философы эпохи Средневековья были священнослужителями. Философствование для них было как бы второй специальностью. Большинство из них обращались к философии, чтобы с ее помощью, опираясь на человеческий разум, донести до сознания прихожан церковные истины. Вторая особенность заключалась в том, что философией преимущественно занимались богословы, а это накладывало соответствующий отпечаток на их философские занятия. Вообще в Средневековье почти вся духовная, общественная, научная жизнь развивалась, а точнее протекала под прямым и жестким контролем церковных властей. Аврелий Августин и Фома Аквинский были в первую очередь богословами. Об их колоссальной роли в истории христианства свидетельствует многовековое влияние их воззрений на христианскую доктрину. Вместе с тем они являлись и философами. И тот факт, что одни и те же личности выступали и в роли богословов, и в роли философов лишний раз подтверждает тесное единство между философией и религией и их взаимовлияние. Воздействие философии на Августина проявлялось прежде всего в том, что в своей богословской деятельности он опирался на достижения предшествующей философии и, в первую очередь, идеи Платона, с которыми он познакомился преимущественно в изложении неоплатоников. С другой стороны, ряд идей Августина, несмотря на религиозное обрамление, имели скорее философское, чем религиозное звучание. Прежде всего, это дуалистическое понимание бога и мира, утверждение о возможности познания, попытка объяснить основные категории времени (настоящее, прошлое и будущее), а также идея о единстве человеческой и божественной истории, которая совершается хотя и в противоположных (земном и божественном царствах), но неразделимых сферах человеческой жизни. Эти августиновские идеи в дальнейшем сыграли благотворную роль в развитии философских и научных знаний. Плодотворными для развития философии следует признать ряд положений, высказанных богословом Фомой Аквинским. Это прежде всего его идеи о сущности и существовании, признании за наукой способности к объяснению закономерностей мира, утверждение об отсутствии между наукой и верой противоречий, убеждение в том, что источником человеческого познания является не причастность к божественным идеям, а человеческий опыт, чувственное восприятие мира. В целом можно сказать, что в эпоху Средневековья, когда влияние церкви на все сферы общественной жизни было велико как никогда, сосуществование, а порой и благотворное взаимовлияние религии и философии не прекращалось. 3. Философия в эпоху Возрождения Новый характер взаимоотношения религии и философии получают в эпоху Возрождения. Не углубляясь в анализ всех сторон этих отношений, укажем на самое существенное. Прежде всего шаг за шагом философия усиливает свое влияние, и ее голос становится все слышнее в обществе. Традиционное религиозное видение мира не только понемногу сдает свои позиции, но в рядах теологов начинают проявляться определенные расхождения как в интерпретации Священного писания, то есть Библии, так и в отправлении религиозных культов. Вместе с тем, несмотря на эти изменения, религия продолжает оставаться самым влиятельным институтом в духовной жизни общества. Наиболее показательно новый уровень взаимоотношения религиозного и философского мировоззрений проявился в творчестве, пожалуй, самого глубокого мыслителя эпохи Возрождения Николая Кузанского (1401–1464). Нелишне будет отметить, что Кузанский был не только верующим, как, впрочем, и все другие мыслители – религиозные и светские этого периода, но занимал высокие иерархические должности, став в конце концов вторым лицом в римской церковной иерархии. Важнейшее отличие Кузанского от его предшественников и современников, братьев по вере, состояло в том, что учение о Боге он трактует пантеистически, то есть как бы отождествляет Бога с природой. Бог у него – это полностью бесконечное существо, абсолют, абсолютный максимум. В своих произведениях, и в частности, в «Ученом незнании» Кузанский нередко становится на позицию отождествления Бога с его творением. Пантеизм Кузанского четко проявляется в его космологии, согласно которой Бог выступает как актуальная, то есть существующая бесконечность, в то время как универсум, мир-бытие всегда чем-то ограничены и в чем-то конкретны. И хотя универсум нельзя считать актуально бесконечным, так как это свойственно только Богу, однако его нельзя считать и конечным, поскольку за любой далью у него всегда открывается новая даль. Как теолог Кузанский отдавал предпочтение вере, вместе с тем, и в этом его огромная заслуга перед наукой, он значительно расширил границы человеческого ума для познания. Так, он считал, что если актуальная бесконечность, то есть Бог в целом, непознаваемы с помощью ума, то потенциальную бесконечность – универсум – можно представить такой областью, которая выступает как расширяющееся и углубляющееся познание природы. В учении Кузанского вера продолжает доминировать, но также чуть-чуть приоткрывается пространство для философского осмысления мира. Еще более решительный шаг в деле очеловечивания представлений о мире, и в частности, об общественной жизни, государстве и человеке делает итальянский мыслитель Никколо Макиавелли (1469–1527). Следует отметить две важнейшие идеи итальянского мыслителя, которые серьезно ослабляли позиции богословия и повышали социальное значение науки. Речь идет о решающей роли не веры, а интереса, выступавшего могущественным стимулом во всех проявлениях человеческой деятельности. Суть второй идеи заключалась в утверждении, что создание государства, в действительности, есть результат человеческой деятельности, и Бог к этому не имеет никакого отношения. Церковь быстро поняла ту угрозу, которую представляли сочинения Макиавелли для ее могущества и поспешила предать их анафеме. Заметный вклад в ослабление позиции богословской доктрины и усиление позиции философии принадлежит религиозным движениям XV–XVII вв., прокатившимся по Европе. Мы упоминаем об этих течениях в силу того, что они ослабляли религиозную доктрину изнутри, тем самым понемногу освобождая пространство для философской трактовки мира. Имеет смысл очень кратко коснуться их характера и направленности. Первое, по размаху и влиянию, реформационное движение, серьезно ослабившее позиции римско-католической церкви в Германии, возглавил немецкий священник Мартин Лютер (1483–1546). Суть доктринальных расхождений Лютера с высшими иерархами церкви заключалась в глубоком убеждении, что верующий достигает «спасения души» не в силу выполнения различных церковных ритуалов, а благодаря только вере, получаемой человеком непосредственно от Бога. Канонизировав это положение, Лютер сделал закономерный вывод о резком снижении статуса церковного клира и существенном ограничении его роли в духовной жизни верующих. Только личной верой в Бога люди могут приобрести спасение. Лютеранство, которое окончательно сложилось после смерти его основателя в самостоятельное религиозно-общественное движение на половине Германии, отрицает сословие духовенства как наделенное благодатью посредника между Богом и человеком. Духовная власть, согласно Лютеру, ничем не должна отличаться от светской и должна быть подчинена государственным интересам. А это серьезно расширяло сферу распространения научных, в том числе философских, знаний. Другим разрушителем монолитности церковной доктрины в эпоху Возрождения стал французский священник Жан Кальвин (1509–1564). В доктринальном плане, Кальвин, в противоположность догматам римско-католической церкви, утверждал, что Христос предопределил события так, что все люди делятся на избранных и осужденных. Ни своей верой (а человек верит потому, что предопределен к этому Всевышним), ни своими земными делами человек не может что-либо изменить в своей судьбе после ухода из жизни. Избранным будет обеспечено спасение, а обреченным – вечные страдания. По существу, своим постулатом Кальвин как бы освобождал человека от необходимости при жизни заботиться о своем послежизненном спасении. Вместе с тем его доктрина призывала и даже обязывала верующих отдавать все свои силы трудовой деятельности. Не вера, а результаты трудовой деятельности, проявлявшиеся в богатстве, служили как бы косвенным признаком принадлежности людей к той части, которую Христос относит к числу избранных. Что касается осуществления ритуальных церковных служений, то Кальвин еще больше их упростил. В кальвинистской церкви первичная религиозная община верующих приобретала значительные права, которые конкретно проявлялись в избрании ею своего помощника, и притом на ограниченный срок. Кроме того, кальвинисты стремились к тому, чтобы новая церковь определяла религиозные и общественные нравы людей, а светские власти в своей деятельности руководствовались церковными предписаниями. Кроме лютеранства и кальвинизма в этот период дали о себе знать и другие менее значительные церковные движения. Несмотря на некоторые различия, в целом все они вели к одному знаменателю – ослабляли позиции церкви во всех сферах общественной жизни: государственной, политической, научной, духовной и после многовекового преобладания церковной идеологии освобождали пространство для распространения светских человеческих знаний о мире. 4. Философия в Новое время Значительные изменения во взаимоотношениях между религией и философией происходят в Новое время, хронологически охватывающее собой период с конца XVI века до середины XIX в. Начинается этот период с того, что философия только-только подготавливает пространство для самостоятельного существования, а заканчивается серьезным ослаблением роли религии и доминированием светских концепций, опирающихся на человеческий разум и опыт социально-политической жизни общества. Такое изменение ситуации стало возможным главным образом благодаря потребностям экономического развития преимущественно европейских государств. Жизнь, развитие производства настоятельно требовали эмпирических данных, их систематизации и выяснения причинно-следственных связей. Наука Нового времени, и в частности, естествознание стремятся к познанию действительности, опирающейся на чувственные знания, ибо религиозная вера таких знаний не давала. Обращение к чувственному познанию, ведет к небывалому до этого выявлению конкретных фактов в различных областях человеческой деятельности. Однако характер философского мышления определяется не только ориентацией на чувственное восприятие и практические результаты. Не меньшее значение имеет систематизация, классификация открываемых явлений, способствующих развитию теоретического мышления, которое, в свою очередь, стремится не только отыскать причинно-следственные связи, существующие между явлениями, но и создать на основании полученных знаний новую картину мира и показать роль в нем человека. Подобный подход полностью подрывал монополию богословия на объяснение происхождения мира и характера происходящих событий, открывал перед человеком новые пути его объяснения и познания, в том числе материалистические, совершенно невозможные в предшествующие столетия. На примере деятельности некоторых философов этого периода покажем, как это происходило реально. Первым мыслителем, заложившим серьезные материалистические предпосылки для научного объяснения явлений мира, был английский философ Фрэнсис Бэкон (1561–1626). Он же стоит у истоков формирования важнейших принципов, определивших лицо новой философии. Прежде всего Бэкон делает попытку радикально изменить взгляд на философию, которую он рассматривает не как созерцание мира, а как науку о реальном мире, опирающуюся на опытное познание. В соответствии с этой посылкой, английский мыслитель предлагает по-новому определить место и роль науки, в том числе и философии, в жизни человека, которые сводятся к тому, что с помощью науки человек может подчинить себе природу и использовать ее для своего благополучия. Бэкону принадлежат крылатые слова: «Знание – сила». Бэкон является также родоначальником английского материализма и всей современной экспериментальной науки. Воззрения Бэкона правильнее было бы считать эмпиризмом, то есть эмпирической философией, опирающейся на опыт и эксперимент, которые выступают главной основой нового взгляда на мир и формирования нового научного метода. Такой подход закладывал в обществе принципиально иной взгляд на объяснение сущности мира, его природу и возможности его познания. Наконец, принципиально важным для укрепления положений философии и усиления ее позиций в обществе стал предложенный Бэконом индуктивный метод познания, суть которого заключалась в постепенном обобщении фактов, наблюдаемых с помощью опыта. Индуктивный метод включал в себя обязательное использование человеческого разума при анализе эмпирических фактов. Путь к истине, по Бэкону, лежит через непрерывные и постепенные обобщения частных фактов к более общим положениям, а от них – к общим аксиомам. Бэкон был сторонником «двойственности истины». Он не отрицал божественную истину, то есть истину о Боге, но он утверждал за философией право на свою истину, а это поднимало философию на такую высоту, открывало перед философией такие возможности для развития, которые были немыслимы еще несколько десятилетий назад. Огромная роль в утверждении позиций философии в качестве познавательной дисциплины в общественной жизни принадлежит французскому мыслителю Рене Декарту (1596–1650). Прежде всего он утвердил в праве на самостоятельное существование человеческое «Я», человеческое мышление, независимое ни от чего, в том числе от Бога. Человеческий ум, разум, по Декарту, – это независимая ни от кого и ни от чего субстанция. Более того, без Я, человеческого мышления трудно представить что-либо существующим. Отсюда знаменитое декартовское изречение: «Я мыслю, следовательно, я существую». После Декарта, человеческий ум, человеческое Я, которое в течение столетий боролось с религией за самостоятельное от Бога существование, обрело право на жизнь. С этого момента без учета человеческого разума нельзя было приступать к констатации или анализу любого явления. Разумеется, Декарт не отвергает право Бога, а следовательно, религии на существование, но он отрицает за ними право быть предтечей, началом философствования. Философия Декарта являет собой новый, рационально мыслимый мир, отвечающий соответствующему уровню естествознания и определяющий параметры его будущего развития. Гегель охарактеризовал новую философию так: «Декарт направил философию в совершенно новое направление, которым начинается новый период философии. Он исходил из требования, что мысль должна начинать с самой себя. Все предшествующее философствование, в частности, то, которое исходило из авторитета церкви, было, начиная с этого времени, отвергнуто». [Гегель. Соч., М., 1932, Т, XI, С. 257.] В области познания для Декарта, и это органически вытекает из его основополагающего принципа, исходным выступает мыслящее Я, то есть человеческое сознание. Ни Бог, ни вера, а человек, его мысль является источником и средством постижения знания. Исходя из сказанного, можно с полным на то основанием утверждать, что после Декарта философия не только уравнялась с богословием в правах на существование и объяснение мира, но и в определенной степени даже получила кое-какие преимущества в том, что касается роли человеческого ума в познании мира. Новую страницу во взаимоотношениях философии с религией открыли французские мыслители-просветители XVIII века. Впервые в истории общественно-политической мысли они сделали Бога, религию, церковные ритуалы объектом критики, порой непоследовательной, а иногда даже ставившей под сомнение право религии со всеми ее атрибутами на существование. Более того, богословие, церковный клир обвинялись во всех земных грехах и, в частности, в том, что сдерживали общественный прогресс, развитие человека и выступали средоточием зла на земле. В подтверждение приведем некоторые идеи и высказывания французских мыслителей-просветителей. У истоков радикальной критики религии и церкви стоял Жан Мелье (1664–1729), французский философ-материалист, большую часть своей жизни проработавший священником в сельской местности. В отличие от своих далеких предшественников – Лютера и Кальвина, подвергавших критике или сомнению необходимость существования церковного клира или некоторых церковных обрядов, Мелье, по существу, решительно отвергает основные догматы католической веры, само изложение церковной истории. Он критикует само содержание Библии, причем так, как до него никто этого не делал. Прежде всего он показал несостоятельность содержавшихся в ней сведений о явлениях Бога людям. Что же касается божественных деяний, свидетельствующих о могуществе Христа, то Мелье увидел в них различные вариации мифов, существовавших до появления Библии. Не обошел он своим вниманием обещания и пророчества, заявленные в Ветхом и Новом заветах, которые оказались нереализованными. Рассматривая учение церкви о сотворении мира Богом, Мелье показывает, что имеется достаточно доказательств, которые не подтверждают существование Бога. Творцом всего он считает саму природу. И вообще объяснение мира и всего в нем образующегося через всевозможные комбинации материи Мелье считает более разумным и естественным, чем идею сотворения мира Богом. Еще более резко отзывается Мелье о служителях церковного культа, осуждая их за поддержку грабительской политики правителей по отношению к народу с помощью веры в Бога. Лейтмотивом отношения Мелье к богословию и его служителям выступают слова, высказанные им в его «Завещании», ставшим достоянием общества только после смерти философа. Обращаясь к посещавшим его проповеди крестьянам, он обещает открыть им «глаза, хоть и поздно, на те нелепые заблуждения, среди которых мы все, сколько нас есть, имели несчастье родиться и жить, на заблуждения, которые я сам имел неприятную обязанность поддерживать». [Мелье Ж. Завещание. М. 1954, Т. I, С. 55–56.] Мелье не только отрицал христианство, но и право на существование других религий, поскольку «всякий культ и поклонение богам» – это не только «заблуждение», но также «злоупотребление», «обман и шарлатанство». Антирелигиозная направленность идей Мелье получила дальнейшее развитие в трудах других французских мыслителей, и в первую очередь, Дени Дидро (1713–1784) и Гольбаха (1723–1789). Французские философы дают всестороннюю критику и самой религии, и ее проповедников. Прежде всего они подвергают сомнению само содержание Библии, ее божественность и делают попытку; можно сказать, первую в истории общественной мысли, объяснить ее земное происхождение. Так, Дидро обращает внимание на то, что в первые века существования христианской веры насчитывалось несколько десятков только Евангелий, из которых в дальнейшем только сами богослужители отлучили пятьдесят шесть, как содержащие всякий вздор. Используя другие аргументы, Дидро утверждает, что составление и написание текста Священного писания было делом рук человеческих, а не божественных. И вообще, по мнению Дидро, во всех религиях «от имени бога говорили всегда люди», у которых никто никогда не видел божественных «верительных грамот». [Дидро. Избранные атеистические произведения. М., 1956, С. 234.] Аналогичную позицию по отношению к содержанию Библии и ее происхождению занимает Гольбах. Так, критикуя Ветхий завет, он, подобно другим мыслителям, в частности, Спинозе выражает сомнение, что Моисей действительно является автором Пятикнижия, то есть первых пяти книг Библии. Его аргументы сводятся к тому, что в этих книгах, излагающих основы иудаизма, «упоминаются города, которых не существовало в эпоху Моисея. Там рассказывается о царях задолго до того, как у евреев они появились. Наконец, в этих книгах говорится о смерти и погребении Моисея». На основании этих и некоторых других фактов делается вывод, что «произведения, приписываемые Моисею, написаны разными людьми в разное время». [Гольбах П. А. Галерея святых. М., 1962, С. 175.] Нетрудно сделать вывод, что подобные рассуждения и доказательства Дидро, Гольбаха, других мыслителей-безбожников подрывали фундамент самой христианской веры, как, впрочем, и всякой другой религии. Следующим объектом критики являются различные «чудеса», которыми изобилует Священное писание и которые служат доказательствами ее «боговдохновенности». Дидро обращает внимание на наличие «чудес» в священных книгах, преданиях и летописях всех народов мира и единственным критерием, подтверждающим истинность «родных чудес» и ложность «чужих», является авторитет своей религии. Не говоря уже о том, что большинство «чудес» просто невозможны с позиций достижений естествознания, Дидро отмечает, что в истории всех народов есть события, которых нельзя отрицать, не впавши в нечестие, и которых нельзя признать, не впавши в слабоумие. «Боговдохновенность» христианства отрицает и Гольбах. Этот тезис он обосновывает тем, что в проповедях Иисуса еще нет четко сформулированных и обозначенных христианских догматов и культовых правил. Их скорее можно было рассматривать как сектантские отклонения от основ иудаизма. И только уже в посланиях, автором которых называют апостола Павла, эти отклонения, согласно Гольбаху, и превращаются в новую религию, то есть в Христианство. Исследуя источники, оказавшие влияние на формирование религии, Дидро прямо указывает на заимствование христианством у язычества некоторых догматов, таких, как непорочное зачатие «божьей матерью», воскресение умертвленного «Сына Божия» и Его вознесение на небо, очеловечивание Бога, которые, по мнению самих христиан, имели человеческое происхождение, но отнюдь не божественное. Еще один источник земного происхождения христианства, и в частности, его догмата о триединстве Бога, Дидро обнаружил в платоновском учении о трех божественных ипостасях. Очень веские аргументы в пользу земного происхождения религии приводит Гольбах. Причем эти доводы в ходе исследования данного вопроса конкретизировались, уточнялись и насыщались новыми фактами. Одним из таких источников является иудаизм, а поэтому заповеди Иисуса (речь идет о его образе в Евангелиях), которые призывали верующих расстаться с светским образом жизни и посвятить себя служению Богу, заимствованы, по мнению Гольбаха, у «набожных и фанатичных евреев, известных под именем эссенов, ессеев или терапевтов...». [Гольбах П. А. Галерея святых. М., 1962, С. 248.] Гольбах обнаружил и такой мирской источник христианского вероучения, как платоновская идеалистическая философия. Фундаментальный для Христианства «догмат троичности божества явно заимствован из фантазий Платона – Платон допускал три ипостаси или вида существования божества. Первая – это всевышний бог, вторая – логос, слово, божественный разум, порожденный первым богом, и третья – дух, или душа мира. По-видимому, первые учителя Христианства были платониками. Если бы они не проявляли неблагодарности, они должны были бы объявить Платона пророком или отцом церкви». ]Гольбах П. А. Священная зараза. Разоблаченное Христианство. М., 1936, С. 261.] Однако главным земным источником происхождения религии почти все французские мыслители считали невежество народа, предрассудки и суеверия, царившие в его среде, незнание природы, космоса, страх перед ними. Именно эти условия были главными, и они породили веру в богов, сначала языческих, а затем христианского. Теоретическая деятельность французских мыслителей-безбожников, которые уже не удовлетворялись лишь отрицанием реальности Бога и обязательности религиозного культа, но также требовали принятия на государственном и общественных уровнях решений, которые бы секуляризировали государственную власть, то есть отделили церковь от государства, ликвидировали привилегии церкови и ее клира, сыграла колоссальную роль в изменении соотношения сил и влияния между религией и философией. С этого момента религия начала постепенно сдавать свои доминирующие позиции практически во всех сферах духовной жизни, а философия не только получила статус самостоятельной и независимой от религии науки, но начала постепенно усиливать свои позиции в общественной жизни. Нам нет смысла прослеживать характер взаимоотношений между религией и философией в последующие столетия. Тенденция, обозначившаяся ранее, продолжает сохраняться и в наше время. Светские, человеческие науки привлекают все большее число людей, но позиции религии и церкви также остаются достаточно прочными и даже сейчас трудно сказать, на чьей стороне перевес. Современные теологи, отмечая некоторый упадок интереса к религии в отдельных регионах христианского мира, тем не менее уверены в могуществе религии и ее влиянии на умы, а скорее души людей. Нельзя сказать, что для этого у них отсутствуют серьезные основания. 5. Философия в истории Российского государства До принятия христианства на территории Древней Руси проживали племена полян, древлян, кривичей, вятичей, радимичей и других славян, которые исповедовали язычество. Суть языческого мировоззрения связана с признанием добра и зла как двух равнозначных и самостоятельных начал бытия мира. Нетрудно представить, каким образом эти «истины» влияли на бытовую жизнь во всех ее проявлениях. Ведь если добро и зло равноправны и естественны для человека, то он вправе руководствоваться ими в своей жизни. И народы, которые исповедовали язычество, не отличались «дружелюбием» не только к другим племенам, но и к своим соплеменникам. Исторические хроники дают немало примеров «дикой жесткости», проявленной язычниками. Так, после победоносных походов, на земле побежденных оставались в буквальном смысле горы трупов, далеко не всегда появлявшиеся в результате только военных сражений. Достаточно вспомнить завоевательные походы чужеземного для России язычника Александра Македонского. Не отличались милосердием и русские князья-язычники. В быту язычников также царили жестокие обычаи. Так, вместе с умершим воином на погребальном костре должны были быть сожжены и его жена или жены (славяне, например, признавали многоженство). Крещение Руси и принятие в 988 г. христианства способствовали не только объединению на основе исповедывования одной веры различных племен в один русский народ (разумеется, с учетом других факторов и в течение многих десятилетий), но и внесли в мировоззрение и повседневный быт новые принципы, в основе которых находится нравственный идеал, соборность народа и державность государственного устройства. Первым проявлением нового религиозного мировоззрения на Руси и одновременно философского видения мира является «Слово о законе и благодати» русского митрополита Илариона. Условно содержание этого произведения можно разделить на три раздела. В первом акцент сделан на религиозной трактовке мира, мировой истории, объясняемых как переход от ветхозаветного закона, которым руководствуется один иудейский народ, до новой благодати, заключенной в Новом завете, открытой и доступной всему человечеству. Второй и третий разделы – это в известной степени светская философская трактовка событий в принявшей христианство Руси, а также восхваление деятельности князей Владимира, Святослава и Ярослава на благо Руси. Как видим, уже в первом из дошедших до нас произведений крещенной Руси, дано религиозное и философское видение мира. В дальнейшем эта тенденция, вплоть до конца XIX века, постоянно присутствует и получает дальнейшее развитие. Приведем лишь два примера. Это, прежде всего, подтверждается религиозными и философскими идеями игумена Иосифа Волоцкого (1439–1515) и царя Иоанна Васильевича Грозного (1530–1584), чаще всего известного под именем Иван IV, или Иван Грозный. Иосиф Волоцкий, мирское имя которого было Иван Санин, «стал русским выразителем древнего православного учения о „симфонии властей“ – церковной и государственной, об их взаимном гармоничном отношении и дополняющих друг друга обязанностях». [Митрополит Иоанн. Самодержавие духа. Очерки русского самосознания. Санкт-Петербург. 1994, С. 114.] В своих трудах церковный мыслитель последовательно проводил идею об общественном служении Церкви. Пропагандируемая им идея осознания жизни народа как общего «Божия тягла» закономерно включала в себя царя и выступала своеобразным выражением единства религиозного мышления и светской власти. Согласно религиозному мыслителю, единство религии и ее церковных институтов со светской властью получает подтверждение в деятельности монастырей на Руси, которые являлись не только средоточием просвещения, книгоиздания, религиозной культуры в целом, но и своеобразными экономическими центрами, которые в неурожайные и бедственные для русского государства годы оказывали ее гражданам продовольственную помощь. Фигура царя Иоанна Грозного в истории России отмечена явными чертами судьбоносности. При нем произошло окончательное становление русского государства. Его правление также венчает период формирования русского религиозного самосознания. Именно при нем, и не в последнюю очередь благодаря вышеперечисленным обстоятельствам, произошло окончательное оформление русского народа как этнически однородного, завершилось формирование его взглядов на свою сущность, свою роль в истории, на народные и государственные формы своего бытия. Известно, что на Руси, как, впрочем, и в большинстве других стран мира того времени, считалось, что царская власть имеет божественное происхождение и поэтому изначально русские православные князья короновались сначала на княжение, а затем на царствование. Иван IV стал первым русским царем, над которым было совершенно высшее церковное таинство, он стал первым Помазанником Божьим на царском троне. Тем самым единение светского и религиозных начал достигло своего высшего уровня. Соборность народа, его державность и святость как бы слились воедино. Вся деятельность Ивана Грозного была направлена на укрепление самодержавия, то есть силы и мощи русского государства и усиление позиций Православия. Благодаря этой деятельности Россия при Грозном значительно расширила свои территориальные границы и превратилась в мощное государство. В последующие столетия взаимодействие религии и философии продолжало укрепляться, что в свою очередь способствовало развитию и укреплению русского государства, его превращению в мощную державу. [Об этом подробнее будет сказано в главе XIII.] Своеобразным подтверждением этого единства являются слова графа Уварова, царского министра просвещения, сказанные им в 1855 г. о том, что сущность и будущее российского государства можно определить тремя словами: православие, самодержавие, народность. В советский период развития нашего общества позиции религии были серьезно ослаблены, в том числе и административными мерами. В последние несколько лет, судя по всему, церковь получила некоторые возможности для своей деятельности, проводятся, хотя и нечасто, встречи за «круглым столом» философов и богословов. Имеются основания считать, что в будущем контакты теологов и философов станут более частыми, а это в целом может привести к позитивным результатам. Контрольные вопросы 1. Религия, происхождение, сущность и значение. 2. Политеизм и монотеизм в истории религии. 3. Мировые религии (буддизм, христианство, ислам). В чем они совпадают и чем различаются. 4. Происхождение христианства и его эволюция. Основные течения: православие, католицизм, протестантизм. 5. Православие и его значение в истории России. 6. Религиозная философия, ее основные течения. Глава III. Бытие и формы его существования 1. Историко-философская трактовка сущности бытия С полным основанием можно утверждать, что в философии нет более фундаментальной по значимости и сложной по решению проблемы, чем выяснение сущности бытия. Ее важность определяется тем, что уяснение существования всего сущего стало, разумеется, с учетом исторических условий становления философии, одной из первых, если не первой, проблем, которой начали заниматься античные мыслители. С тех пор и до настоящего времени эта проблема находится в центре философских исследований, а учение о бытии (онтология), наряду с познанием и антропологией, то есть учением о человеке, продолжают оставаться главными темами философии. В настоящее время в мировой философии нет единой точки зрения по вопросу о том, что такое бытие. Удивляться этому не стоит, так как сущность бытия, о чем будет сказано ниже, выступает в форме явлений, которые, по мере познания их человеком, раскрывают все новые свои качества. Интерпретация этих качеств, а в связи с этим и самой сущности бытия, приводит к различным толкованиям этой проблемы. Мы придерживаемся достаточно распространенной точки зрения на то, что бытие – это философская категория, обозначающая независимое от сознания существование объективной реальности – космоса, природы, человека. Впервые понятие бытие как специфическую категорию для обозначения существующей реальности использует древнегреческий мыслитель Парменид (ок. 540–470 гг. до н. э.). Согласно Пармениду, бытие существует, оно непрерывно, однородно и совершенно неподвижно. Ничего другого, кроме бытия нет. Все эти идеи содержатся в его утверждении: «следует говорить и думать, что сущее есть, ибо бытие есть, в то время как ничего другого нет». В последующем ни один крупный философ не обходил своим вниманием проблему бытия и если не исследовал ее, то хотя бы высказывал свое к ней отношение. Небольшой экскурс в историю позволит познакомиться с наиболее оригинальными концепциями и тем, как эта проблема трактовалась и разрабатывалась. Значительное внимание проблеме бытия уделял Платон, который своим творчеством внес существенный вклад в ее разработку. Бытие отождествляется Платоном с миром идей, которые выступают подлинными, неизменными, вечно существующими. «То бытие, – спрашивает Платон, – существование которого мы выясняем в наших вопросах и ответах, – что же оно, всегда неизменно и одинаково или в разное время иное? Может ли равное само по себе, прекрасное само по себе, все вообще существующее само по себе, то есть бытие, претерпеть какую бы то ни было перемену? Или же любая из этих вещей, единообразная и существующая сама по себе, всегда неизменна и одинакова и никогда, ни при каких условиях ни малейшей перемены не принимает?» И отвечает: «Они должны быть неизменны и одинаковы»...[Платон. Соч. Т. 2, С. 359.] Истинное бытие противопоставляется Платоном неподлинном бытию, под которым подразумеваются доступные человечески чувствам вещи и явления. Чувственно воспринимаемые вещи есть ничто другое, как подобие, тень, всего-навсего отражающие совершенные образцы—идеи. Вот как греческий мыслитель раскрывает сущность истинного бытия, его происхождение и отличие от неподлинного земного бытия. Истинное бытие – это идея, это мысль всякой души, которая, подобно мысли бога, «питается разумом и чистым знанием» всегда, когда это ей подобает. «Поэтому она когда видит сущее хотя бы время от времени, любуется им, питается созерцанием истины и блаженствует, пока небесный свод, описав круг, не перенесет ее опять на то же место. В своем круговое движении она созерцает самое справедливость, созерцает рассудительность, созерцает знание, не то знание, которому свойственно возникновение, и не то, которое меняется в зависимости от изменений того, что мы теперь называем бытием, но то настоящее знание, что заключается в подлинном бытии». В диалоге «Парменид» Платон более детально высказывается по поводу земного, производного бытия, которым у него выступает реальный, чувственно воспринимаемый мир. В нем, в отличие от истинного, можно сказать, небесного бытия, существует единое многое, возникновение и гибель, развитие и покой. Сущность этого мира, его динамика характеризуются постоянным конфликтов небесного бытия и земного небытия, идеи и материи. В этом мире нет ничего вечного, неизменного, так как все подвержено возникновению, изменению и гибели. Существенный вклад в развитие учения о бытии вносит Аристотель. Основу всякого бытия, по Аристотелю, составляет первичная материя, которую однако трудно определить с помощью какой-либо категории, поскольку она в принципе не поддается идентификации Вот одно из определений-объяснений первичной материи, которое дает Аристотель: «это – бытие, которое существует необходимо; и поскольку оно существует необходимо, тем самым (оно существует хорошо, и в этом смысле является началом... существует некоторая сущность вечная, неподвижная и отделенная от чувственных вещей и вместе с тем показано и то, что у этой сущности не может быта никакой величины, но она не имеет частей и неделима..., но с другой стороны, (показано) также, что это – бытие, не подверженное (внешнему) воздействию и не доступное изменению». [Антология мировой философии. Т. 1, часть 1, С. 421–422.] Хотя первая материя входит составной частью во всякое бытие, тем не менее ее нельзя отождествлять с бытием или же считать одним из элементов реального бытия. И все же кое-какую определенность первая материя имеет, поскольку она включает в себя четыре элемента – огонь, воздух, воду и землю, которые путем различных комбинаций выступают своеобразным посредником между первой материей, непостижимой с помощью чувств, и реально существующим миром, который воспринимается и познается человеком. Важнейшей заслугой Аристотеля в разработке учения о бытии является его идея о том, что реальное бытие становится доступным для познания, благодаря форме, образу, в которой она представляется человеку. Напомним, что до Аристотеля бытие мыслилось как единая абстрактная сущность, которую практически трудно было познать из-за отсутствия образа, вида, в которых она могла бы предстать перед человеком. По Аристотелю, потенциальное бытие, включающее в себя первую материю и четыре основных природных элемента, благодаря форме, образует реальное бытие и делает его доступным для познания. Впервые реально существующее бытие предстает как единство материи и формы. В ходе дальнейшего развития философии эти две тенденции в трактовке бытия, возникшие в Древней Греции, или своеобразно совмещались, или же абсолютизировалась одна из них. Лучше всего это прослеживается в теоретическом наследии таких мыслителей, как Декарт, Беркли и основоположников марксизма – Маркса и Энгельса. Французский мыслитель Рене Декарт закладывает основы дуалистической трактовки бытия. Первичную достоверность всего сущего Декарт признает прежде всего в мыслящем Я, в осознанности человеком своей деятельности. Развивая эту мысль, Декарт утверждает, что если отбросить и провозгласить ложным все, в чем можно каким-либо способом сомневаться, то легко предположить, что нет бога, неба, тела, но нельзя сказать, что не существуем мы, что мы не мыслим. Было бы противоестественным полагать, что то, что мыслит не существует. А поэтому умозаключение, выраженное словами «Я мыслю, следовательно, существую» является наипервейшим из всех и наидостовернейшим из тех, которые перед каждым, кто правильно философствует, предстанут. Нетрудно определить, что здесь в качестве бытия выступает духовное начало, и в частности, мыслящее Я. Одновременно с этим Декарт признает и другое начало всего сущего, которым у него выступает не зависящая от сознания и духа материя. Ее основным признаком, атрибутом является протяженность. Таким образом, движение и протяженность являются убедительными характеристиками материальности мира. Следовательно, бытие у Декарта представлено дуалистически: в форме духовной субстанции и в форме материальной. С позиций субъективного идеализма объясняет сущность бытия английский философ Джордж Беркли (1685–1753). Суть его воззрений заключается в утверждении, что все вещи – это лишь «комплексы наших ощущений», которые изначально даны нашим сознанием. По Беркли, реальное бытие, то есть вещи, идеи объективно, в реальности, в своем земном воплощении не существуют, их прибежищем является человеческая мысль. И хотя у Беркли проявляются тенденции к объективно-идеалистическому толкованию сущности бытия, в целом его трактовка этой проблемы носит субъективно-идеалистический характер. С позиций диалектического материализма трактуют проблему бытия основоположники философии марксизма Карл Маркс (1818–1883) и Фридрих Энгельс (1820–1895). Опираясь на материалистические традиции в толковании бытия, разработанные еще английскими и французскими философами-материалистами, марксизм понимает под бытием материю, существующую бесконечно, в пространстве и времени и независимую от человеческого сознания. Констатируя вечность бытия, марксизм вместе с тем признает начало, возникновение и конечность конкретных вещей и явлений. Бытие не существует без материи, они вечны и существуют одновременно. Небытие означает не исчезновение бытия, а переход из одной формы бытия в другую. Основоположники марксизма, в отличие от своих предшественников, выделили несколько уровней бытия и, в частности, природное бытие и общественное бытие. Под общественным бытием они понимают совокупность материальной и духовной деятельности людей, то есть «производство самой материальной жизни». [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3, С. 26.] В последующие годы, включая и XX столетие, принципиальных «прорывов» в толковании бытия практически не произошло. По существу философы в дальнейшем разъясняли, конкретизировали, углубляли, порой достаточно успешно и остроумно, те идеи и общие положения о бытии, которые были выдвинуты их предшественниками. В качестве примера можно привести понимание бытия одним из наиболее известных философов XX века Мартином Хайдеггером (1883–1976). Как философ-экзистенциалист Хайдеггер дает различные характеристики и толкования бытия, иной раз противоречивые и опровергающие ранее высказанные. Хотя немецкий мыслитель занимался этой проблемой практически всю свою жизнь, тем не менее у него нет академического определения бытия, а только дается характеристика, описание, выделение каких-то важных сторон, что, впрочем, соответствует экзистенциалистскому рассмотрению проблемы. Так, согласно Хайдеггеру: «Бытие – вещь, с которой мы имеем дело, но не нечто сущее. Время – вещь, с которой мы имеем дело, но не нечто временное. О сущем мы говорим: оно есть. Вглядываясь в эту вещь, «бытие», вглядываясь в эту вещь, «время», сохраним осмотрительность. Будем говорить не: бытие есть, время есть, но: бытие имеет место и время имеет место». И далее: «Бытие никак не вещь, соответственно оно не нечто временное, тем не менее в качестве присутствования оно все равно определяется временем. Время никак не вещь, соответственно оно не нечто сущее, но остается в своем протекании постоянным, само не будучи ничем временным наподобие существующего во времени. Бытие и время взаимно определяют друг друга, однако так, что ни первое – бытие – нельзя рассматривать как временное, ни второе – время – как сущее». [Хайдеггер Мартин. Время и бытие. Москва, 1993, С. 392–393.] Исходя из сказанного, по-видимому, не стоит удивляться тому, что на завершающем этапе своей деятельности Хайдеггер приходит к выводу о невозможности рационально познать бытие. 2. Бытие как материальная реальность и единство мира В предыдущем параграфе было показано, что проблема бытия, его последующего осмысления возникает практически вместе с формированием культурного человека (в нашем понимании культурный человек появляется на таком этапе развития человечества, когда в своей жизни и деятельности он руководствуется не исключительно биологическими инстинктами, данными ему от природы, но вносит в них сознательные коррективы, сообразуясь с природной и социальной средой, в которой он находится). Уже первые античные мудрецы начали задумываться над тем, что представляет собой окружающая их среда, откуда она появилась, конечна она или беспредельна, наконец, как ее обозначить или назвать. Как это ни покажется парадоксальным, но приблизительно эти же вопросы интересуют современного человека, в первую очередь из числа тех, кто задумывается над проблемой своего существования и мира в целом. В наше время бытие трактуется как философская категория для обозначения реально существующего мира, лежащего в основе всех вещей и явлений. Другими словами, бытие охватывает, включает в себя все многообразие космических, природных и созданных человеком вещей и явлений. С введением в обиход – научный и обыденный – категории бытия значительно облегчается процесс понимания и осмысления основ существующего мира. Перед конкретным человеком бытие предстает по крайней мере в двух видах (двояко). Это, прежде всего, космос, природа, мир вещей и духовных ценностей, созданных человеком. Это такое бытие, которое по отношению к человеку существует вечно как беспредельная и непреходящая целостность. Человеческое сознание констатирует существование этого бытия и тем самым как бы получает незыблемую точку опоры для подтверждения вечности и нерушимости мира. Однако существует и другое, обыденное, понимание бытия, которое обусловлено временным преходящим существованием человека и получает соответствующее отражение в его сознании. Это бытие временное, конечное, преходящее. Именно так оно воспринимается человеком. В строгом смысле слова категорию бытие нельзя использовать для обозначения и характеристики этого образа существования человека, но поскольку оно вошло в обиход, то при характеристике такого бытия целесообразно подкреплять ее такими понятиями, как относительное, конечное, преходящее бытие. Предметом нашего изучения является бытие в его трансцендентальном, универсальном плане как извечно существующее, непереходящее и вечное. Изучение бытия в таком разрезе с необходимостью требует осмысления категорий небытие, существование, материя, пространство, время, становление, качество, количество. Ведь раньше чем говорить о чем-либо и тем более делать какие-либо обобщения нужно, чтобы это что-то прежде всего имелось в наличии, то есть существовало. И действительно, сначала с помощью чувственного восприятия человек фиксирует, как бы фотографирует появившиеся вещи и явления и только потом у него появляется потребность отразить их в образе, слове, понятии. Качественное отличие категории бытия от реально существующего бытия или конкретного существования вещи, явления заключается в том, что категория бытие не самоочевидна, она возникает, формируется благодаря как конкретно существующей вещи или явлению, так и наличию конкретно существующего человеческого мышления. Возникнув в результате такого взаимодействия, категория бытие затем начинает самостоятельное существование. В понимании сущности бытия мира как целого важная роль принадлежит категории материя. Действительно, бытие нуждается не только в существовании, но и в какой-то основе, фундаменте. Другими словами, все конкретные вещи и явления для своего объединения в одно целое, и в частности, в категорию бытие должны иметь точки соприкосновения, какую-то единую основу. Такой основой, образующей неразрывное единство и универсальную целостность конкретных вещей и явлений выступает материя. Именно благодаря ей мир предстает как единое целое, существующее независимо от воли и сознания человека. «Единство мира, – констатирует Энгельс, – состоит не в его бытии, хотя его бытие есть предпосылка его единства, ибо сначала мир должен существовать, прежде чем он может быть единым. Действительное единство мира состоит в его материальности, а эта последняя доказывается не парой фокуснических фраз, а длинным и трудным развитием философии и естествознания». [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20, С. 43.] Тем не менее существуют определенные трудности в понимании единства мира. Они обусловлены тем, что у людей в процессе их практической деятельности преходящее переплетается, смешивается с непреходящим, вечное с временным, бесконечное с конечным. Кроме того, слишком очевидны различия, существующие между природой и обществом, вещным и духовным, отдельной личностью и обществом, наконец, различия между отдельными людьми. И все же человек неуклонно шел к пониманию единства мира во всем его многообразии – природно-вещного и духовного, природного и общественного, поскольку сама реальная действительность все настойчивее подталкивала его к этому. Вывод, который можно сделать из сказанного, заключается в том, что космос, природа, общество, человек, идеи существуют равным образом. Хотя они представлены в различной форме, тем не менее своим наличием они создают универсальное единство бесконечного непреходящего мира. Не только то, что было или есть, но и то, что будет, с необходимостью подтвердит единство мира. Другой важнейшей характеристикой или составной частью философской категории бытие является наличие действительности как совокупной реальности. В повседневной жизни человек постоянно убеждается, что различные целостности, структуры мира, обладая только им присущими свойствами и формами, равно сосуществуют, проявляют себя, и одновременно взаимодействуют друг с другом. Космос, природа, общество, человек – это все разные формы бытия, имеющие свою специфику существования и функционирования. Но вместе с тем они были, есть и будут взаимозависимы и взаимосвязаны. Нет необходимости подробно объяснять, насколько взаимосвязаны такие «отдаленные» сущности, как космос и общество. Экологические проблемы, которые все острее дают о себе знать, не в последнюю очередь имеют своей основой человеческую деятельность. С другой стороны, ученые уже не первое десятилетие убеждают, что только через освоение космического пространства человечество в ближайшие столетия, а, возможно, десятилетия сможет решить жизненно важные для себя проблемы: например, снабжение землян так остро необходимыми энергоресурсами и создание высокоурожайных сортов зерновых культур. Таким образом, есть основания утверждать, что в человеческом сознании формируется идея бытия совокупной реальности, которая включает в себя космос и его воздействие на природу и человека; природу, под которой подразумевается окружающая среда, прямо или опосредованно воздействующая на человека и общество, и, наконец, общество и человек, чья деятельность соответственно не только зависит от космоса и природы, но и, в свою очередь, оказывает на них определенное воздействие. Вся эта совокупная реальность самым непосредственным образом влияет на формирование у человека идеи бытия, сознания бытия, о чем в свое время хорошо сказали основоположники марксизма: «сознание никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием, а бытие людей есть реальный процесс их жизни». [Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. в 9 томах, М., 1985, Т. 2, С. 20.] Необходимо всегда иметь в виду, что не только внешний природный мир, но и духовная, идеальная среда осваивается в процессе практики, взаимодействия с чем-то реально существующим, а поэтому отраженная в человеческом сознании она приобретает определенную самостоятельность и в этом смысле ее можно рассматривать как особую реальность. Поэтому не только в повседневной жизни, но и при анализе трансцендентальных проблем это надо учитывать не в меньшей мере, чем предметный вещественный мир явлений. 3. Основные формы бытия и диалектика их взаимодействия Мир как повседневная реальность и мир как трансцендентальность предстают перед человеком как целостное явление, как всеобщее единство, включающее в себя огромное множество разнообразных вещей, процессов, состояний человеческих индивидов, природных явлений. Это то, что мы называем всеобщим бытием. Основным компонентом, с помощью которого осуществляются всеобщие связи между этим бесконечным множеством вещей, выступает единичное. Другими словами, мир наполнен множеством единичных явлений, вещей, процессов, которые взаимодействуют друг с другом. Это мир единичных сущностей, к которым следует отнести людей, животных, растения, физические процессы и многое другое. Но если исходить только из всеобщего и единичного, то человеческому сознанию будет очень трудно, а скорее, невозможно ориентироваться в этом многообразном мире. Между тем в этом разнообразии имеется немало таких единичностей, которые, отличаясь друг от друга, в то же время имеют немало общего, порой даже сущностного, что позволяет их обобщить, объединить в нечто более общее и целостное. Это то, что лучше всего обозначить как особенное. Разумеется, все эти формы бытия тесно взаимосвязаны друг с другом, и их классификация как всеобщего, единичного и особенного, отражая реально существующее, помогает человеку лучше разобраться в бытии. Если эти состояния представить предметно на примерах, то это будет выглядеть следующим образом: всеобщее – это мир в целом, космос, природа, человек и результаты его деятельности; единичное – это отдельный человек, животное, растение; особенное – это различные виды животных, растений, социальные классы и группы людей. С учетом сказанного выше формы человеческого бытия можно представить так: – бытие материальных явлений, вещей, процессов, которые, детализируя, в свою очередь, можно разделить на природное бытие во всем его многообразии материальное бытие, созданное человеком; – материальное бытие человека, в котором для удобства анализа можно выделить телесное существование человека как части природы и существование человека как мыслящего и одновременно социально-исторического существа; – духовное бытие, включающее в себя индивидуализированную духовность и общечеловеческую духовность. Кроме этих форм бытия, которые являются объектом нашего теперешнего анализа, существует еще социальное бытие, или бытие общества, природа которого будет рассмотрена в рамках учения об обществе. Прежде чем переходить к выяснению того, что такое природное бытие, отметим, что человеческое знание об этой самой первой и важнейшей форме бытия, благодаря чему, собственно, и стало возможным высказываться по поводу рассматриваемой проблемы, опирается на весь опыт практической и умственной деятельности человека, на многочисленные факты и аргументы прикладных и теоретических наук, собранные и обобщенные за все время существования культурного человечества. Эти же выводы убедительно подтверждаются современной наукой. Природное бытие – это материализованные, то есть видимые, ощущаемые, осязаемые и т. п. состояния природы, которые существовали до появления человека, существуют сейчас и будут существовать в будущем. Характернейшей особенностью этой формы бытия является ее объективность и ее первичность по отношению к другим формам бытия. Объективный и первичный характер природы подтверждается тем, что она возникла и существовала за много миллиардов лет до появления человека. Следовательно, признание ее существования не зависело от того, есть или нет человеческое сознание. Более того, как известно, сам человек является продуктом природы и появился на определенном этапе ее развития. Еще один аргумент в обоснование незыблемости существеннейших качеств природного бытия заключается в том, что, несмотря на появление человека, его сознательную деятельность и воздействие на природу (нередко разрушительную), человечество и сейчас, подобно тому как и тысячи лет назад, в самом главном, в том, что касается основ его существования, продолжает зависеть от природных явлений. Весомым свидетельством в пользу первичности и объективности природы может служить то, что физическое и умственное состояние человека зависит от природных условий. Если допустить какие-то даже не очень существенные изменения в природе, например, повышение или понижение на несколько градусов средней температуры на земле, незначительное сокращение содержания кислорода в воздухе, это сразу же создаст непреодолимые препятствия для выживания сотен миллионов людей. А уж если произойдут более резкие природные катаклизмы, например, столкновение нашей планеты с крупной кометой или другим космическим телом, то это грозит физическому существованию всего человечества. Наконец, нельзя не сказать еще об одном качестве природного, а точнее, космического бытия. Известно, что в процессе своего существования человечество шаг за шагом – и надо сказать с огромными трудностями – овладевало тайнами природного мира. И сегодня на рубеже нового тысячелетия, несмотря на открытие законов, объясняющих причинно-следственные связи в окружающем человека мире, совершенные инструменты и приборы, созданные человеческим умом, во внешнем человеку мире, в том числе в космическом пространстве существует немало такого, что сейчас, а, возможно, и в далеком будущем останется недоступно человеческому интеллекту. Следовательно, при анализе природной формы бытия надо исходить и из того, что в силу своей первичности и объективности, в силу своей бесконечности и безмерности, природа или универсум в целом никогда раньше, а, следовательно, и в будущем не может быть охвачена не только восприятием, но даже человеческим воображением и мыслью. Материальное бытие, произведенное человеком или, как его еще называют «вторая природа» – это не что иное, как предметно-вещественный мир, созданный людьми и окружающий нас в повседневной жизни. «Вторая природа» или «второе бытие» – это тот вещественный мир, предметно-бытовой и производственный, который создан и используется для удовлетворения индивидуальных и специальных потребностей людей. Как это ни покажется странным, но и это бытие, возникнув однажды по воле человека, затем продолжает существовать относительно независимой от человека, – а порой и человечества – жизнью в течение очень длительного времени, охватывающего столетия и тысячелетия. Так, например, орудия труда, средства передвижения изменяются быстрее, чем вещественные предметы, используемые отдельным человеком для жизни (жилища), обучения (книги), быта (столы, стулья). Во взаимоотношениях между первой и второй природой определяющая роль принадлежит первой, хотя бы уже потому, что без ее участия невозможно не только существование, но и создание «второй природы». Вместе с тем, и это стало особенно ощутимым и заметным в последнее столетие, вторая природа обладает способностью локального разрушения «первого» бытия. В настоящее время это проявляется в виде экологических проблем, порождаемых непродуманной или социально неконтролируемой деятельностью человека. Хотя «вторая природа» не может разрушить первое бытие, рассматриваемое в его космических измерениях, тем не менее земному бытию в результате разрушительных действий может быть нанесен невосполнимый урон, который при известных обстоятельствах сделает физическое существование человека невозможным. Подытоживая, можно сказать, что первая природа – это то, что существует вечно и без чего невозможно даже представить существование мира. Человек в этой системе – явление преходящее. «Вторая природа», созданная им исключительно для обеспечения своего существования, имеющая в своей основе первую природу и обладающая по отношению к отдельному человеку вечностью, тем не менее является в космическом исчислении временно существующей и полностью зависит от пространственно-временного бытия человека. В рамках природного бытия необходимо выделить человеческое бытие в силу той уникальности и специфичности, которая выпадает на долю человека и человечества в целом. Напомним, что человек как целостность – это единство физического, природного и духовного. Причем природное выступает первичной предпосылкой его существования. Однако без нормального функционирования в человеке его внутренней духовно-психической структуры человек как целостность неполноценен, и при определенных обстоятельствах он даже может «выпасть» из природного бытия. Никакая другая вещь или тело природного бытия не обладают такой особенностью. Человеку присущи и другие особые свойства. Известно, что здоровое, нормально функционирующее тело является необходимой предпосылкой умственной деятельности, здорового духа. Об этом же говорит и народная пословица: «в здоровом теле – здоровый дух». Правда, верное по своей сути изречение допускает и исключения, так как человеческий интеллект, его психика не всегда подчинены здоровому телу. Но и дух, как известно, оказывает, а точнее, в состоянии оказать огромное позитивное влияние на жизнедеятельность человеческого тела. Подобных примеров в истории насчитывается бесчисленное количество. Еще одна особенность человека – это сочетание в нем, правда, с учетом определенной специфичности, первой и второй природы. С первой природой все понятно, а вторую у него составляют мысли и эмоции, а в итоге человек выступает как отдельная вещь, которая мыслит. Нельзя не коснуться такой особенности человеческого бытия, как зависимость его телесных действий от социальных мотиваций. В то время, как другие природные вещи и тела функционируют автоматически и можно с достаточной определенностью предсказывать их поведение на ближайшую и дальнюю перспективу, этого нельзя сделать относительно человеческого тела. Его деятельность и поступки нередко регулируются не биологическими инстинктами, а духовно-нравственными и социальными мотивами. Необходимо упомянуть и о такой форме человеческого бытия, как индивидуализированное духовное бытие и общечеловеческое духовное бытие. Под духовным, не претендуя на охват всей его сущности, подразумевается единство сознательного и бессознательного в деятельности человека, нравственность, художественное творчество, знания, материализующиеся в конкретных символах и предметах. Индивидуализированное духовное бытие – это прежде всего сознание индивида, его осознанная деятельность, включающая в себя элементы неосознанного или бессознательного. Такая форма духовного бытия существует и есть необходимость хотя бы кратко охарактеризовать самое важное в нем. Индивидуальное человеческое сознание – это прежде всего быстротечность происходящих в нем процессов и скрытость их от любого внешнего наблюдения. Поскольку носителем сознания является человек, то конкретные явления сознания возникают и исчезают попутно с жизнью и смертью отдельных людей. Хотя функционирование сознания неотделимо от существования тела, деятельности мозга и нервной системы индивида, но полностью его сводить к этому нельзя. Фрагменты сознания, конечно же, формируются в определенных областях человеческого мозга, но они не имеют постоянного «места прописки», скорее всего они внепространственны, а мысли, образующиеся в процессе деятельности сознания, являются идеальными образованиями, или индивидуализированным духовным бытием. Составным и необходимым элементом сознания выступает бессознательное, которое есть не что другое, как неосознанное сознание. Процесс формирования сознания можно очень упрощенно представить так:1) попытка осознания, осмысления события или процесса; 2) сам процесс переработки, осмысления; 3) наконец, завершение этого процесса и получение результата в виде мысли или идеи. Бессознательное в этом процессе присутствует на втором этапе, когда уже кое-что есть, но это «кое-что» пока трудно выразить, поскольку оно полностью еще не осознано. Индивидуализированное духовное в определенной степени, хотя и не очень значительной, связано с эволюцией всеобщего бытия, в целом же оно является относительно самостоятельной формой бытия. Вообще оно существует и дает о себе знать благодаря тому, что есть другая форма духовного бытия – общечеловеческое духовное бытие, которое, в свою очередь, также является относительно самостоятельным и не могло бы существовать без индивидуального человеческого сознания. Поэтому эти формы бытия можно и нужно рассматривать только в неразрывном единстве. Предметно-вещественным проявлением общечеловеческого духовного бытия выступают литература, произведения искусства, производственно-технические предметы, нравственные принципы, идеи о государственном и политическом устройстве общественной жизни. Эта форма духовного бытия практически вечна, правда, сугубо в человеческом времяизмерении, так как ее жизнь детерминирована существованием человеческого рода. Индивидуализированное духовное бытие и общечеловеческое духовное бытие, хотя и являются искусственно созданными, но без них существование человечества было бы невозможно. Итак, подводя итоги, можно сказать, что по содержанию, структуре и формам проявления философское понимание категории бытие является самой сложной проблемой в плане определения ее сущности и осмысления. Контрольные вопросы 1. Бытие как фундаментальная философская категория, ее сущность. 2. Философские концепции бытия (Античная философия, Средневековье, Новое время). 3. Основные формы бытия: материально-предметная реальность; объективно-идеальное бытие (наука, искусство, литература); бытие человека. 4. Монистический взгляд на мир. 5. Единство мира как сложная саморазвивающаяся система. Глава IV. Познание В системе многообразных форм отношения человека к миру важное место занимает познание или приобретение знания об окружающем человека мире, его природе и структуре, закономерностях развития, а также о самом человеке и человеческом обществе. Познание – это процесс получения человеком нового знания, открытие неизвестного ранее. Результативность познания достигается в первую очередь активной ролью человека в этом процессе, чем и вызвана необходимость его философского рассмотрения. Иными словами, речь идет о выяснении предпосылок и обстоятельств, условий продвижения к истине, овладением для этого необходимыми методами и понятиями. Философские проблемы познания составляют предмет теории познания, или гносеологии. «Гносеология» – слово греческого происхождения (гнозис – знание и логос – слово, учение). Теория познания отвечает на вопросы, что такое познание, каковы его основные формы, каковы закономерности перехода от незнания к знанию, что такое субъект и объект познания, какова структура познавательного процесса, что такое истина и каков ее критерий, а так же на многие другие. В философию термин «теория познания» ввел шотландский философ Дж. Феррьер в 1854 г. Совершенствование средств познания – неотъемлемая часть истории человеческой деятельности. К разработке вопросов познания обращались многие философы прошлого, и совсем не случайно эта проблематика выдвигается на первый план и становится определяющей в развитии философской мысли. Вначале познание выступает в наивных, порой весьма примитивных формах, то есть существует как обыденное познание. Его функция не утратила своего значения до сих пор. По мере развития человеческой практики, совершенствования навыков и умения людей в постижении реального мира важнейшим средством не только познания, но и материального производства становится наука. Выявляются принципы научного познания, которые легли в основу формирования и организации научного мышления. При этом выделяются общефилософские принципы, распространяющиеся как на мир в целом, так и на сферу познания (отношение человеческого познания к миру), принципы специального научного мышления и принципы специальных научных теорий. Одним из самых мощных факторов, преобразующих жизнь общества, в XX веке стала наука (подробнее о науке как форме общественного сознания речь пойдет в VIII главе). Это, в свою очередь, превратило ее саму в объект тщательного и скрупулезного изучения. Развернулся широкий фронт исследований, в центре которых оказалась познавательная деятельность человека и общества. Психология научного творчества, логика науки, социология науки, история науки, наконец, науковедение – таков лишь краткий перечень специальных дисциплин, изучающих различные отрасли и формы познания. Не осталась в стороне и философия, образовав широкую сферу, получившую название философия науки (включив в себя ряд подразделов: философия биологии, философия физики, философия математики). Рассмотрим некоторые понятия, которые будут необходимы при изучении темы «познание». В результате многократных усилий философов и других ученых было достигнуто понимание, что наука, опираясь на основополагающие принципы познания, представляет сложную, динамичную и функциональную систему. Во многом уточнение представлений о многоуровневом устройстве науки (как, впрочем, и природы в целом) стало возможным благодаря разработке принципа системности, основу которого составляют понятия «системы» и «структуры». В ходе, в первую очередь, естественнонаучных исследований ученые пришли к выводу, что всякое явление можно разложить на более простые части и элементы. Долгое время преобладало мнение, что путем механического сведения (механицизм) сложного к простому, целого – к части, системы – к ее элементу, а всего многообразия явлений в неживой природе и обществе – к механическому движению только и можно прийти к верному пониманию и объяснению мира. Однако по мере накопления новых фактов стало ясно, что подобный способ мышления недостаточно эффективен. Стремление преодолеть его ограниченность привело к выявлению и разработке принципа системности, а затем – к распространению в науке и практике системного подхода. Системой называется всякий объект, если его каким-либо способом можно расчленить на составные части (подсистемы и элементы). Иными словами, система (от греческого слова – целое, составленное из частей, соединение) состоит из множества элементов, объединенных в целое посредством различных связей и отношений. Исходя из такого представления о реальном мире и человеческой деятельности, были разработаны подробные классификации, охватывающие различные типы систем. Предпринималась даже попытка создать общую теорию систем, с помощью которой можно было бы объяснить все частные случаи системообразования. И хотя она не увенчалась успехом, имеющийся опыт позволяет рассматривать всякий объект научного познания как систему. Последние иногда подразделяются на стабильные, функционирующие и динамические. Структура – понятие, обозначающее относительно устойчивое единство элементов, их связей и отношений, придающих целостность объекту, предмету, процессу. 1. Субъект и объект познания Если рассматривать процесс научного познания в целом как системное образование, то в качестве его элементов в первую очередь следует выделить субъект и объект познания. Субъект познания – это носитель предметно-практической деятельности и познания, источник познавательной активности, направленной на предмет познания. В качестве субъекта познания может выступать как отдельный человек (индивид), так и различные социальные группы (общество в целом). В случае, когда субъектом познания является индивид, то его самосознание (переживание собственного «Я») определяется всем миром культуры, созданной на протяжении человеческой истории. Успешная познавательная деятельность может быть осуществлена при условии активной роли субъекта в познавательном процессе. Объект познания – это то, что противостоит субъекту, на что направлена его практическая и познавательная деятельность. Объект не тождественен объективной реальности, материи. Объектом познания могут быть как материальные образования (химические элементы, физические тела, живые организмы), так и социальные явления (общество, взаимоотношение людей, их поведение и деятельность). Результаты познания (итоги эксперимента, научные теории, наука в целом) также могут стать объектом познания. Таким образом, объектами становятся существующие независимо от человека вещи, явления, процессы, которые осваиваются либо в ходе практической деятельности, либо в ходе познания. В этой связи ясно, что понятия объекта и предмета отличаются друг от друга. Предмет есть лишь одна сторона объекта, на которую направлено внимание какой-либо науки. Понятие предмета по своему объему шире понятия объекта. Со времени возникновения философии проблема отношения субъекта к объекту, как отношения познающего к познаваемому, всегда находилась в центре внимания философов. Объяснение причин и характера этого отношения претерпело сложную эволюцию, пройдя путь от крайнего противопоставления субъективной достоверности, самосознания субъекта и мира объективной реальности (Декарт) до выявления сложной диалектической взаимосвязи субъекта и объекта в ходе познавательной деятельности. Сам субъект и его деятельность могут быть правильно поняты лишь с учетом конкретных социально-культурных и исторических условий, с учетом опосредованности отношений субъекта с другими субъектами. Научное познание предполагает не только сознательное отношение субъекта к объекту, но и сознательное отношение субъекта к самому себе (рефлексия). 2. Формы познания Одна из задач философии применительно к проблеме познания состоит в раскрытии содержания природы самого познания, выявлении его форм, структуры и типологии. Долгое время в отечественной философской литературе многообразие форм познания и уровней знания сводилось в основном к выделению «чувственного» и «рационального (логического)» познания. Объективно такой подход был оправдан, ибо без ощущений, без чувственности невозможно никакое познание действительности, равно как и без соответствующей мыслительной, логической обработки полученных результатов. Развитие теории познания подтвердило значимость и других способов получения знания. Так, в случае рассмотрения научного знания с точки зрения его системности, иерархичности на первый план выходит проблематика взаимоотношений теоретического и эмпирического. Существуют и другие подходы. Что же такое чувственное и рациональное? В понимании и объяснении чувственной природы познания многое сделали сторонники сенсуализма (от латинского «sensus» – чувство, ощущение). Ведущую роль в познании они отводили чувственности – ощущению и восприятию. Действительно, познание человеком внешнего мира осуществляется посредством ощущений. В соответствии с этим ощущения являются источником знаний. Ощущение – исходный, простейший элемент процесса познания, результат воздействия внешнего мира на органы чувств человека. Механизм ощущений более углубленно стал изучаться с появлением науки психофизики, именно с ее помощью была установлена минимальная интенсивность действия раздражителя, необходимая для получения ощущения – нижний и абсолютный пороги. Верхний порог чувствительности устанавливает такую величину интенсивности раздражения, при которой возникают болевые ощущения. Экспериментально установлено, что восприимчивость органов чувств растет в арифметической прогрессии, при росте интенсивности действия раздражителей – в геометрической. В ходе эволюции живой природы у растений и животных развились специфические анализаторы, позволяющие воспроизводить различные виды ощущений, то есть по-разному реагировать на многообразные раздражители. Например, мимоза на механическое воздействие (прикосновение руки) отвечает складыванием листьев. А теплокровные животные не воспринимают инфракрасного излучения. Все это свидетельствует о различной способности воспринимать и перерабатывать информацию (сведения об окружающем субъекта мире) у разных организмов. Если под этим углом зрения подойти к человеку, то на первом месте в ряду органов восприятия у него стоит зрение и осязание, затем – слух, вкус, обоняние. В последние годы внимание ученых привлекли способности, обнаруженные у некоторых людей к сверхчувственному восприятию (экстрасенсы). При обилии сведений об этом явлении, в большинстве своем не выходящих за рамки его констатации, природа экстрасенсорного восприятия остается неясной. Важно подчеркнуть, что у человека формирование способности ощущения не ограничивается его биологической природой, а проходит под сильным воздействием социальных факторов, среди которых важнейшее место, пожалуй, занимает обучение и воспитание. Исходными предпосылками познания ощущения становятся только в процессе восприятия. Восприятие – это такое отражение человеком (и животным) предметов в ходе непосредственного воздействия на органы чувств, которое приводит к созданию целостных чувственных образов. Восприятие человека формируется в процессе практической деятельности на основе ощущений. По мере индивидуального развития и приобщения к культуре человек выделяет и осознает предметы путем включения новых впечатлений в систему уже имеющихся знаний. Биологическая природа восприятия исследуется физиологией высшей нервной деятельности, основная задача которой – изучение структуры и функции головного мозга, а также всего нервного аппарата человека. Именно деятельность системы нервных структур служит основой образования рефлекторных связей в коре головного мозга, отображающих отношение предметов. Предшествующий опыт человека в процессе восприятия позволяет узнавать вещи и классифицировать их по соответствующим признакам. В ходе восприятия человек отражает не только предметы природы в их естественном виде, но и предметы, созданные самим человеком. Восприятие осуществляется как посредством биологических структур человека, так и с помощью искусственных средств, специальных приборов и механизмов. Сегодня диапазон таких средств расширился необычайно: от учебного микроскопа до радиотелескопа со сложнейшим компьютерным обеспечением. Важнейшая заслуга в раздвижении границ человеческого восприятия принадлежит компьютеризации и растущей информатизации. Отсюда особая актуальность такой философской проблемы, как взаимоотношение человека и компьютера, «думающей» машины. Однако познание не ограничивается процессами непосредственно-чувственного отражения: восприятием и ощущением. Важнейшая роль в достижении истины отводится мышлению. Мышление – процесс отражения объективной реальности, составляющий высшую ступень человеческого познания. В отличие от ощущения и восприятия, мышление осуществляет сложно опосредованное отражение действительности и позволяет человеку получить знание о таких ее признаках и свойствах, которые не могут быть восприняты непосредственно его органами чувств. Что лежит в основе отмеченных возможностей мышления? Мыслительная деятельность предполагает активное соотнесение между собой данных практического опыта и результатов, представляющих продукт абстракции в форме категорий, понятий. Абстракция проявляется в процессе абстрагирования, который состоит в отвлечении от многих конкретных предметов, их свойств и признаков, затрудняющих изучение явления в его, так сказать, «чистом виде». Мышление имеет социальную природу, то есть каждый индивидуум становится субъектом мышления, лишь овладев социальным опытом, языком, приемами мыслительной деятельности. Именно в процессе материального и духовного воплощения результатов мышления в человеческой практике устанавливается соответствие полученных знаний объективному миру. Другими словами, в ходе социально-экономической деятельности. Мышление человека, его каждодневное включение в мир реальных вещей помогает ему отбросить то, что «не работает», и использовать то, что облегчает ему жизнь, способствует достижению поставленных целей. Вместе с тем мышление есть функция мозга. Об этом речь пойдет в главе, посвященной проблеме сознания. Сложная природа мыслительного процесса сделала мышление объектом изучения многих дисциплин – от психологии и физиологии высшей нервной деятельности до логики и теории познания. В последние десятилетия мышление вызывает особый интерес со стороны информатики и кибернетики. Появилось немало исследований, обсуждающих проблему возможности создания искусственного интеллекта. Несомненные достижения в области моделирования и разработки новых типов компьютеров подкрепляли оптимизм сторонников расширения границ интеллектуальной сферы. Однако имеющиеся результаты в создании компьютерных систем новейших поколений не всегда оправдывают надежды. Конструкторам «искусственного интеллекта» не удается преодолеть барьер, отделяющий природные, естественные мыслительные структуры от искусственных. Пока даже с помощью мощнейшего логического аппарата, при наличии, казалось бы, совершеннейших технических средств не удается проникнуть в сокровенные механизмы деятельности мозга, его структуру, чтобы до конца уяснить уникальную специфику человеческого мышления. Без решения этой задачи создание искусственного интеллекта невозможно. Успехи в раскрытии природы познания, уточнение представлений о его чувственной и рациональной формах привели на определенном этапе к их абсолютизации, вылившейся в противоречие эмпиризма и рационализма. Эмпиризм (от греческого слова empeiria – опыт) – такое философское направление, сторонники которого чувственный опыт считают единственным источником знания. Возникновение эмпиризма своими корнями уходит в эпоху философии Нового времени. Особенно широкое распространение эмпиризм получил в учениях философов-идеалистов в XIX веке. Именно тогда он был положен в основу теории познания многих философских течений и прежде всего позитивизма и родственных ему направлений. Противоположное эмпиризму направление – рационализм (от латинского слова rationalis – разумный). Его сторонники пытались уподобить истины, лежащие в основе всякого знания и якобы обосновывающие сами себя, «ясным и отчетливым» математическим аксиомам. Философская суть рационализма проявляется в утверждении, что разум – основа бытия, познания и морали. Широкое распространение термин рационализм получил опять же в XIX веке. В своем большинстве выразители рационалистической философии настаивают на учении, согласно которому всякая реальность имеет в себе самой или в начале, от которого она происходит, достаточное основание для собственного бытия. Подобная трактовка рациональности преследует цель устранить различие между материализмом и идеализмом. Рационализм исходит из того, что разум является источником и критерием достоверности знания, в рамках рационализма мышление отрывается от чувственного восприятия. Рационализм подразделяется на онтологический и гносеологический. Онтологический рационализм утверждает разумность бытия, наличие в бытии некоего разумного начала. Гносеологический – объявляет разум главной формой познания. В противовес чувственному созерцанию эмпириков рационалисты (Декарт, Лейбниц, Спиноза) выдвинули идею сверхчувственного. Издержки подобного подхода сказались в абсолютизации понятия «интеллектуальная интуиция», посредством которой разум, без опоры на опыт и минуя чувственные данные, приходит к непосредственному постижению сущности бытия. Противостояние эмпиризма и рационализма оставило заметный след в истории философии. И хотя понимание действительных причин имевшего место заблуждения позволило преодолеть его, последствия односторонней трактовки не устранены окончательно. Сегодня выделяют эмпирический и теоретический уровни знания. Их различие проводится по разным основаниям: по объекту исследования, уровню отражения объективного мира и характеру связи с практикой, по логическим приемам познания и т. п. Эмпирическое – это такой уровень знания, содержание которого получено из опыта (наблюдение, измерение, эксперимент). На этом уровне знание фиксирует качества и свойства изучаемого предмета, доступные чувственному созерцанию. Данные наблюдений и экспериментов образуют эмпирическую основу теоретического исследования. Необходимость в такого рода сведениях подчас выступает причиной разделения наук на экспериментальные и теоретические, хотя, конечно, на практике нельзя добиться положения, когда из экспериментальных дисциплин начисто будет устранена теория, а из теоретических изъято всякое упоминание об эксперименте. Теоретический уровень знания опирается на абстрактное мышление, для которого исходным пунктом исследования выступают результаты, полученные в ходе чувственного восприятия. Анализируя проблемы научного познания, необходимо исходить из факта существования сложных и противоречивых связей между эмпирическим и теоретическим уровнями научного знания. Ориентация на какое-либо одно из этих гносеологических направлений не приведет к пониманию сути этих связей. Ибо гносеология эмпиризма ограничивается суммированием, сопоставлением и обобщением данных эмпирии, а односторонность всеохватного теоретизма – своеобразной реакции на узкий эмпиризм – игнорирует наличие эмпирии как самостоятельного элемента познания. Разрешение проблемы теоретического и эмпирического в научном познании носит методологический характер. Каковы же средства и методы познания, с помощью которых достигается получение объективно истинных знаний в науке? 3. Средства и методы познания Разные науки, вполне понятно, обладают своими специфическими методами и средствами исследования. Философия, не отбрасывая такую специфику, тем не менее сосредоточивает свои усилия на анализе тех способов познания, которые являются общими для большинства опытных и теоретических (формальных) научных дисциплин. В отличие от психологии, в рамках которой исследуются проблемы научного творчества, ведется изучение индивидуальных особенностей познавательной деятельности ученого, философию интересуют общие закономерности процесса познания, средства и методы, с помощью которых ведутся научные исследования. В философии имеется большая область, именуемая методологией (учение о методе). Это – философское учение о способах познания и преобразования действительности, применение принципов мировоззрения к процессу познания, творчеству и практике. Конкретные науки, специальные по отношению к философии, выступают как методологические по отношению к более узким разделам данной области знания (общая экономическая теория, например, выступает методологической основой для всех других разделов экономики). Исходным пунктом научного поиска, отправной точкой творческого процесса познания выступает выбор и постановка научной проблемы. Ее разрешение может быть достигнуто посредством либо эмпирических, либо теоретических методов. На практике обычно дело складывается таким образом, что используются и те, и другие. В общих чертах процесс познания выглядит следующим образом: от эмпирии – к теории, от фактов, данных наблюдений и результатов экспериментов – к гипотезам, законам и теориям. Для получения ответа на вопрос, сформулированный в той или иной научной проблеме, в качестве возможного решения выдвигают гипотезу, которая в ходе исследования превращается в закон или приобретает форму новой теории. Основными средствами (методами) эмпирического исследования являются наблюдение и эксперимент. Их дополняют многочисленные измерительные процедуры, нередко требующие применения специальных приборов и соответствующего математического аппарата. Наблюдение – это целенаправленное и организованное восприятие предметов и явлений окружающего мира. Наблюдение опирается на чувственное познание. Объектом наблюдения выступают не только предметы внешнего мира. Когда наблюдению подлежит восприятие переживаний, чувств, психических и эмоциональных состояний самого субъекта, тогда речь идет о самонаблюдении (интроспекции). Наблюдение не ограничивается механическим и автоматическим фиксированием фактов. Активную функцию в процессе наблюдения выполняет сознание человека. Это значит, что наблюдатель не просто регистрирует факты, а целенаправленно отыскивает их, опираясь в своем поиске на гипотезы и предположения, привлекая уже имеющийся опыт. Полученные результаты наблюдения используются либо для подтверждения гипотезы (теории), либо для ее опровержения. Наблюдения должны подводить к результатам, не зависящим от воли, чувств и желаний субъекта, то есть они должны давать объективную информацию. Наблюдения подразделяются на непосредственные и косвенные. В отличие от прямых, непосредственных наблюдений косвенные имеют место тогда, когда предметом исследований становится не сам объект или процесс, а эффект его взаимодействия с другими объектами и явлениями. Особенность таких наблюдений в том, что заключение об исследуемых явлениях делается на основе восприятия результатов взаимодействия ненаблюдаемых объектов с наблюдаемыми. Хрестоматийный пример подобного рода наблюдений дает физика. Для исследования природы заряженных частиц используется так называемая камера Вильсона. Ее заполняют перенасыщенным паром, через который пропускают заряженные энергией частицы. Реальные размеры частиц не позволяют человеческому глазу зафиксировать их движение. Поэтому о свойствах частиц можно судить лишь косвенно, по таким видимым проявлениям, как образование треков (следов), оставляемых множеством мельчайших капелек жидкости. Они образуются в результате конденсации перенасыщенного пара как раз в тех центрах, которыми служат ионы, образующиеся вдоль траектории полета заряженных частиц. Оставляемые ими следы напоминают след высоко летящего самолета. Их можно фотографировать, измерять, а затем на основе таких измерений делать соответствующие заключения. Косвенные наблюдения все шире используются в современной науке, особенно там, где речь идет о познании строения Вселенной (астрофизика), о процессах, происходящих на субатомном и субмолекулярном уровнях (атомная физика, квантовая механика и химия, молекулярная биология). Наблюдение в научном исследовании выполняет следующие функции: обеспечение эмпирической информацией; проверка гипотез и теорий, которую нельзя осуществить с помощью эксперимента; сопоставление результатов, полученных в ходе теоретического исследования, проверка их адекватности и истинности. Эксперимент – это метод эмпирического исследования, обеспечивающий возможность активного практического воздействия на изучаемые явления и процессы. Экспериментатор сознательно и целенаправленно вмешивается в естественный ход их протекания. Эксперимент осуществляется путем непосредственного воздействия на изучаемый процесс или изменения условий его протекания. Результаты испытаний строго фиксируются и контролируются. Повторение эксперимента обеспечивает возможность сравнения получаемых каждый раз результатов. Огромные успехи, достигнутые в последние два столетия в естествознании, в значительной мере обязаны экспериментальному методу. В результате совершенствования методики экспериментального исследования, использования в нем сложнейших приборов и оборудования достигнут чрезвычайно широкий диапазон применения этого метода. В зависимости от целей, предмета исследования, характера используемой техники выработана классификация различных видов эксперимента. По своим целям эксперименты объединяются в две группы. К первой группе относятся эксперименты, посредством которых осуществляется проверка различных теорий и гипотез. Ко второй – эксперименты, предназначенные для сбора эмпирической информации, уточнения тех или иных предположений. Иногда такие эксперименты называют поисковыми. В зависимости от исследуемого объекта и характера научной дисциплины различают следующие эксперименты: физические, химические, биологические, космические, психологические и социальные. Их круг может быть расширен в силу необходимости изучения каких-либо специальных явлений или свойств предмета, требующего привлечения иных научных дисциплин. В настоящее время существенно изменилась природа эксперимента. Наряду с повышением его технической оснащенности этому способствовало распространение моделирования. Невозможность осуществить подчас прямой эксперимент (непосредственное взаимодействие с изучаемым объектом) побудила ученых использовать различного типа модели. В качестве последних чаще всего выступают образцы, макеты, копии объекта-оригинала. Модели заменяют собой объекты исследования в тех случаях, когда изучаются, например, проблемы здоровья человека или исследуются свойства объекта, занимающего обширные пространства, находящегося на значительных удалениях от исследовательского центра и т. п. Необходимость проведения при этом сложных расчетов повысила удельный вес использования приемов математической обработки результатов, достижений информатики и компьютеризации. По характеру методов и результатам исследования эксперименты подразделяют на качественные и количественные. Качественные эксперименты направлены на выявление последствий воздействия различных факторов на исследуемый процесс, когда можно пренебречь установлением точных количественных характеристик. В тех же случаях, когда на первый план выдвигается задача точного измерения исследуемых параметров процесса или объекта, осуществляется количественный эксперимент. На практике оба этих типа эксперимента выступают как последовательные этапы единой задачи, поэтому их не следует противопоставлять. И количественный, и качественный эксперименты способствуют более полному раскрытию признаков и свойств предмета, приводя в итоге к его целостному познанию. Развитие науки, практика человеческой деятельности усложнили процесс экспериментирования. Сегодня эксперимент немыслим без его предварительного планирования, технического и математического обеспечения. Важное место при этом занимает прогнозируемость ожидаемых результатов. В ходе эксперимента рождаются не только новые методы познания, подтверждаются или опровергаются известные гипотезы и теории, но возникают новые технологии – зачатки и прообразы будущей техники и производства. Эксперимент выдвинул повышенные требования и к такому древнему приему познания, как измерение. Под измерением понимается процесс уточнения отношения данной величины к другой однородной величине, принятой за единицу измерения. Результаты измерения подвергаются математической обработке. Рассуждая о природе эксперимента, подчеркивая его эмпирический характер, мы неоднократно употребляли понятия «гипотеза» и «теория». В чем их суть? Открытие новых фактов, потребность в их объяснении стимулируют теоретическое мышление. Теоретическое творчество, можно сказать, складывается из ряда догадок и предположений, которые могут вести к формулировке научно обоснованной гипотезы. Таким образом, гипотеза – это научное предположение, выдвигаемое для объяснения какого-либо явления и требующее экспериментальной проверки и теоретического обоснования. Нередко гипотезы выдвигаются в результате необходимости преодоления противоречий между принятыми теориями и новыми фактами. На базе высказанной в связи с этим гипотезы возможны новые научные открытия. Показательным примером такого рода открытий является предсказание новых планет в Солнечной системе. В свое время астрономы установили, что фактические результаты наблюдения планеты Уран не соответствуют теоретически вычисленным ее положениям. Была выдвинута гипотеза о существовании неизвестной планеты, отдаленное воздействие которой вызывает наблюдаемые возмущения в движении Урана. Действительно, такая планета была впоследствии открыта астрономом Галле и получила название Нептун. Аналогичным способом была открыта планета Плутон. Гипотеза призвана в первую очередь объяснить факты, противоречащие старой теории. Разработка гипотезы способствует также расширению и обобщению накопленного эмпирического материала и предсказания новых фактов. Как правило, для построения гипотез используется индуктивный метод, посредством которого от знания об отдельных фактах, частного и конкретного, переходят к более общему знанию. Однако метод индукции применим лишь для сравнительно простых познавательных ситуаций. В практике научных исследований широко используется также метод дедукции, состоящий в выведении следствий из посылок в соответствии с законами логики. Использование приемов дедукции в доказательстве научных предположений породило гипотетико-дедуктивный метод, получивший широкое распространение прежде всего в естественных науках. Примеры его использования встречаются уже в далеком прошлом, в частности, в исследованиях Архимеда по статике. В эпоху классического естествознания гипотетико-дедуктивный метод широко использовался в трудах основоположников классической механики – Галилея и Ньютона. С развитием естествознания возрастает роль математической гипотезы. Эта форма научного исследования оказала существенное влияние, в частности, на создание квантовой механики. Следует заметить, что применение математики значительно расширяет эвристические возможности гипотетических высказываний, что получает подтверждение на примере распространения аксиоматического метода. Так, своими успехами теоретическая физика во многом обязана внедрению математической гипотезы в сочетании с аксиоматикой. И все же при всей значимости предсказательных возможностей гипотезы они – лишь этап научного познания. Важнейшую его цель составляет открытие и формулировка законов. Только опираясь на законы, ученые имеют возможность понимать и объяснять многообразные факты и явления реального мира, предсказывать новые события. Закон выражает внутренне присущую природе явлений реального мира тенденцию изменения, движения, развития. Постижение законов, объективных по своей природе, предполагает раскрытие глубинных, как правило, скрытых, сущностных связей, лежащих в основе того или иного явления. Законы в зависимости от класса объектов, на которые они распространяются, носят универсальный характер. Всякий закон – составной элемент научной теории, которая представляет высшую степень исследовательского поиска, своего рода конечный итог творческих усилий как одного исследователя, так и коллектива людей, решающих общую познавательную задачу. В результате накопления и анализа фактов возникает необходимость обобщения полученных результатов, установления между ними логической связи. Такую задачу выполняет теория. Слово теория – греческого происхождения и означает: рассматриваю, исследую. Это такая форма достоверного научного знания об определенном классе объектов, которая представляет собой систему взаимосвязанных утверждений и доказательств и содержит методы объяснения и предсказания явлений данной предметной области. Это логическое обобщение опыта и общественной практики, отражающее объективные закономерности развития природы и общества. Правда, нередко понятие теория используют и в более широком значении, относя его к совокупной общественной деятельности, к общественному сознанию в наиболее развитых формах его организации. Отличительные свойства теории состоят в следующем. Во-первых, теория содержит достоверное знание, что выражается его непротиворечивостью и возможностью проверки на истинность. Во-вторых, теория позволяет формулировать на основе обобщаемых явлений новые законы, содержащие возможность предсказания новых явлений. Тем самым теория обладает эвристической функцией. В-третьих, теория содержит множество исходных утверждений, на основе которых путем ряда логических операций (вывод, доказательство) можно получить новые утверждения. Теории в широком плане подразделяют на описательные (эмпирические) и математизированные. К числу описательных относятся те теории, которые приняты для объяснения многократно обнаруживаемых и повторяющихся фактов. Наиболее распространенными примерами такого типа теорий являются: эволюционная теория, физиологическая теория высшей нервной деятельности, различные психологические теории, традиционные лингвистические теории. Описательные теории решают главным образом задачу упорядочивания лежащих в ее основе фактов. Они формулируются в обычных естественных языках и применяют специальную терминологию. К числу их недостатков относится ограниченная возможность количественного анализа, что суживает, а иногда и вовсе лишает такие теории возможности делать кратковременные и долговременные прогнозы. Математизированные научные теории, как ясно уже из самого их названия, широко используют математику и формулируются на математическом языке. Такие теории наиболее характерны для современной науки. Более того, каждая наука стремится в своем арсенале иметь именно математизированные теории. Использование математики в теоретических построениях расширяет возможности моделирования. Именно привлечение математики и математического моделирования превратило некоторые разделы экономической науки из описательных в точные дисциплины, способные не только к количественному анализу исследуемых экономических явлений, но и к долговременному, перспективному прогнозу ожидаемых событий. В свою очередь, и математизированные теории подлежат определенной классификации. Так, в естествознании и математике выделяются следующие типы теорий: гипотетико-дедуктивные, аксиоматические и формализованные. Их отличительным свойством, как уже отмечалось, является привлечение различных разделов математики и современной логики. Теория знаменует собой переход к новому, более глубокому и детальному знанию об изучаемых объектах. С помощью теории осуществляется систематизация научного знания, объяснение и предсказание ранее непознанных явлений. Обладая объективной истинностью научного знания, теория способствует повышению его надежности, что в конечном итоге ведет к возрастанию удельного веса науки в практической деятельности людей. Однако было бы неверно ограничивать возможности получения нового знания путем рациональных построений, основанных на строгом математическом расчете. Познание – сложный процесс, включающий в себя не только разнообразный набор технических и информационных средств, не только специально подготовленного исследователя, сегодня действующего, как правило, в рамках многочисленных коллективов, но и все человеческие способности, свойственные индивиду как личности, существу, обладающему биосоциальной природой. Одна из таких способностей, играющих заметную роль (хотя и не всегда фиксируемую) в открытии нового, ранее неведомого – это интуиция. Под интуицией понимается человеческая способность постижения истины, достижения нового знания без помощи чувственного и рационального опыта, как бы в результате некоего озарения, источник которого, как полагают, – в душе человека. Проблемы интуиции, разгадка ее тайны стали предметом устойчивого философского интереса. Появилось даже такое философское течение, как интуитивизм. Правда, в нашей стране в свое время оно было объявлено «реакционным идеалистическим» учением, представляющим разновидность иррационализма. А надо сказать, что основоположником этого философского течения – интуитивизма – был наш соотечественник, русский философ Н. О. Лосский (1870–1965). Им было написано немало трудов по различным философским вопросам, но особую известность и заслуженное мировое признание принесли ему сочинения в области интуитивизма. Словом интуиция Лосский называл «непосредственное созерцание предмета познавающим субъектом».[16] Он исходил из того, что достоверное знание получается не иначе, как в результате такого непосредственного наблюдения предметов в их истинном значении. Согласно интуитивизму, познающий субъект способен непосредственно созерцать любые виды и стороны бытия, существующие в мире, а посредством интеллектуальной интуиции он может наблюдать события не только реального мира, но и бытие идеальное. Короче говоря, представления об интуиции, раскрывающие одну из сторон взаимодействия субъекта и объекта в процессе познания, дают возможность выйти за рамки взаимоотношений чувственного и рационального, эмпирического и теоретического. Факт присутствия в познавательном творчестве явления, именуемого интуицией и не получившего пока строгого научного объяснения, тем не менее не опровергается, а напротив, подтверждается многими исследователями. 4. Научное познание и информатика Наряду с отмеченными выше средствами и способами научного познания в последние годы его возможности возросли за счет использования электронных средств получения и обработки информации. На базе принципов кибернетики, в результате успехов в деле конструирования и производства компьютеров зародилось и стремительно развивается направление информатики. Ее присутствие обнаруживается во всех сферах человеческой жизни. Важное место информатика занимает и в научном познании. Информатика – явление сравнительно новое. Ее внедрение в практику преобразило ход материальной и духовной деятельности человека, что, естественно, порождает множество проблем не только научно-практического, но и философского характера. Наряду с анализом многообразных связей информатики в сфере общественных отношений важное место занимает изучение актуальных и возможных последствий воздействия информатики на человека. Именно человек выступает в активной роли познающего субъекта, поэтому анализ всякого общественного явления, в том числе и информатики, будет эффективен лишь в ходе преломления его сквозь призму человеческого бытия. Интересные мысли высказывает в своих трудах один из основателей таких двух наук как геомаркетинг и геоинформатика проф. Цветков В.Я. Также интересные взгляды обнаруживает проф. Лонский И.И. (МИИГАиК). Человек – творец и созидатель собственного мира, мира человека. Все привнесенное в некогда первозданный мир естественной природы – результат творческой деятельности людей. Поэтому и понимание информатики, ее места в общественных связях, перспективы ее развития может быть достигнуто лишь при условии постоянного, так сказать, присутствия человека, в ходе и в рамках предпринимаемого с этой целью анализа. На это обстоятельство указывал, в частности Н. Винер – основоположник кибернетики: «Если мы настаиваем на применении машин повсюду, безотносительно к людям, но не переходим к самым фундаментальным рассмотрениям и не даем человеческим существам надлежащего места в мире, мы погибли». Слово «информатика» вошло в научный обиход и получило широкое распространение в мире из французской науки в 60-е годы. Образовано оно, в свою очередь, из двух слов: INFORmation (информация) и autoMATIQUE (автоматика). Информатика – понятие, принятое для обозначения довольно широкой области автоматической переработки информации во всех сферах человеческой деятельности. До самого последнего времени информатика традиционно обозначала технологию научно-исследовательского процесса, обмен научно-технической информацией, документалистику, библиотечное дело. Однако развитие и успехи прежде всего вычислительной техники побудили по-новому подойти к использованию информации, уяснению ее роли и значения в человеческой деятельности. Произошла переоценка самого факта потребления, хранения и преобразования информации, присутствующих в каждом познавательном и социальном действии. Ни одна область жизни современного общества не может обойтись без использования средств информатики: планирование и управление, образование, медицина и здравоохранение, сфера быта и услуг, охрана окружающей среды и, разумеется, материальное производство и экономика. Культура и духовная жизнь людей не только насыщаются элементами информатики, но все в большей мере начинают испытывать потребность в информатизации их структур. Можно выделить две тенденции в формировании информатики как реального феномена, исследование которого предполагает и переориентацию познавательного интереса соответствующих научных дисциплин. Первая включает в себя отмеченные выше вопросы и соответственно ограничивается социальной сферой. Вторая рассматривает информатику как комплексное научное и технологическое направление, в границах которого изучаются важнейшие методологические аспекты разработки, проектирования, создания автоматизированных систем обработки данных (АСОД), использования знаний и языков в компьютерных системах, а также их взаимодействия с человеком, т. е. речь идет о том, что информатика все явственнее обнаруживает основные признаки комплексной научно-технической дисциплины. Философские исследования в этой области призваны содействовать решению социальных вопросов, проблем мировоззрения, методологии и гносеологии, возникающих в век компьютеризации производства, науки, культуры и т. д. Необходим поворот в исследованиях от сугубо методологических вопросов, связанных с информационной технологией, понятием информации и принципам теории информации, к злободневным проблемам, конкретным вопросам, возникающим в ходе информационной практики, рожденной всевозрастающим проникновением компьютеров в жизнь современного человека. Все острее ощущается потребность в философском анализе социальных проблем информатики, связанных с ее влиянием на повседневную жизнь, общение и духовный мир людей, производительность их труда и активизацию интеллектуальных процессов, характер производства и производственных отношений, занятость и в итоге – на сложную систему ценностей реальной жизни. Последнее весьма существенно. Поскольку информатика ориентирована на оптимальное решение рациональности и экономичности общественного производства. поскольку она предполагает совершенствование технологии на базе компьютеризации, постольку повышается значимость ценностного аспекта как прерогативы истинно человеческого подхода. На первый план здесь выходят вопросы координации иерархии ценностного и рационального, целей и средств, выгоды и последствий. Разумеется, приступить к их разработке можно, лишь отдавая ясный отчет в адекватном понимании характера информатики как качественно нового состояния технического и культурного этапа развития общества. Все разделы информатики как научного направления – проектирование и создание ЭВМ, программирование, создание сетей связи и автоматизация, взаимодействие человека и машины – содержат вопросы, нуждающиеся в методологическом анализе, соприкасающиеся с философией. Тем не менее уже сегодня среди них сформировались такие, в которых достигнутый уровень теоретических обобщений и философского рассмотрения создает предпосылки для более широкого использования полученных результатов в исследованиях специальных вопросов информатики. Одна из животрепещущих проблем, находящихся в центре острых дискуссий, – проблема искусственного интеллекта. Трудно указать другую столь же популярную сферу научного познания. Это, по образному выражению одного из ученых, кумир сегодняшнего дня. Здесь мы не входим в историю вопроса, в этом нет надобности – она достаточно хорошо известна. Сегодня с понятием «искусственный интеллект» связывают не только частные отделы наук, но говорят об особой науке, имеющей свой предмет и методы исследования. Истоки философского осмысления природы и возможностей искусственного интеллекта уходят в далекое прошлое культуры и науки. Важными вехами на пути трактовки деятельности разума как манипулирования символами выступают учения Коперника, Галилея, Гоббса, Декарта, Юма, других философов. Думается, что анализ историко-философских традиций позволит адекватнее оценить и нынешнюю ситуацию. Современное состояние разработок в области искусственного интеллекта также свидетельствует об их обильной насыщенности философскими задачами. 5. Знание и язык Выявление философских аспектов информатики, вычислительной техники нередко составляет необходимый момент, основу для развернутого научного анализа как специальных, так и общезначимых теоретических проблем. Приступая к выяснению возможностей вычислительных машин, Дж. Вейценбаум, например, не обходит такие вопросы, как механизм познания, что такое творчество, какова суть мышления, существует ли предел научным знаниям, как воспринимает знание человек и как ЭВМ, и др. В результате для него центральным становится один из самых общих философских вопросов – вопрос о месте человека во Вселенной. Именно здесь видится Вейценбауму фокус, в котором собираются все проблемы электронно-вычислительной машины. Поэтому разработка методологических вопросов информатики не может ограничиваться только техническими аспектами, разбором преимуществ той или иной технической системы, конкретных вариантов программного обеспечения и т. п. Без ответа на вопрос, где проходят границы вычислимости человеческой мысли, невозможно понять и того, что поддается имитации на современной ЭВМ. Подобная ориентация вызвана необходимостью дальнейшего уточнения представлений о том, чем является знание, какова его структура, каким образом соотносимо его развитие с изменением и совершенствованием самого человека. Последнее обстоятельство играет чрезвычайно важную роль в оценке характера взаимоотношений человека и машины, выявлении границ и пределов возможностей средств, созданных человеком в качестве вспомогательных, подручных. Убедительное осознание пользователями реальной мощи ЭВМ, их действительных возможностей непосредственно зависит от понимания, каким знанием мы можем снабдить ЭВМ. Знание, как известно, неразрывно связано с языком. Оно фиксируется и передается с помощью знаков естественного и искусственного языка, что, собственно, выступает одной из предпосылок его технической формализации. Вычислительная машина, в сущности, представляет устройство, предназначенное для обработки символов. Именно символы способны быть носителями самой разной информации. Язык тем самым выступает в качестве своеобразного инструмента, и этот инструмент весьма существенно определяет представление о мире, которое формируется у носителя языка, в частности, у пользователя ЭВМ. Здесь имеется немало нерешенных проблем, аккумулирующих интересы многих наук – философии, лингвистики, психологии и т. д. Одна из них связана с тем, как определить язык – не какой-либо конкретный, исторически сложившийся, а человеческий. Без согласия в этом вопросе трудно в будущем избежать недоразумений и недопонимания. Только выработка единого взгляда на язык как совокупность категорий и правил создает предпосылку для использования его в качестве главнейшего условия существования и использования ЭВМ. Ведь одна из заветных целей, достигнуть которую – значит решить множество других, связанных с ней проблем, состоит в создании таких машин, общение с которыми возможно на естественном языке людей. Реализация этой задачи станет реальностью лишь в результате разрешения фундаментальнейшей проблемы искусственного интеллекта – представления знаний. Этот вопрос связан с взаимоотношением данных и знаний, которое занимает важное место в теории и практике информатики. Во многом он связан с логической противоречивостью знаний. Процесс усложнения данных, используемых в ЭВМ, заставил изменить отношение и к ним и к знаниям. Появление структурированных данных – списков, документов, семантических сетей, фреймов – повлекло возникновение специальных средств для их хранения: информационных банков и базы, которые стали называть интеллектуальными. Последнее определение означает, что в ходе обработки данных по специальным вспомогательным программам осуществляется их поиск, запись, отбор и т. п. В ходе усложнения формы представления информации усложнялись и процедуры ее обработки. Возник подход, в соответствии с которым работа с данными (знаниями) вышла на первое место. Традиционное представление не дает ответа на вопрос о принципиальной разнице между данными и знаниями. Разрабатываются теории семиотических моделей, с которыми связываются надежды на уточнение требуемого понимания в этом вопросе. Ясно, что здесь могут сыграть положительное значение и соответствующие философские исследования. Методологическая трудность в данном случае связана со стремлением добиться адекватного понимания человеческого языка, сознания, мозга и символической логики. Конструирование вычислительной техники до настоящего времени фактически осуществляется методом проб и ошибок. Сами создатели этой техники признают нехватку теоретических обобщений, призванных способствовать выработке единства в понимании и объяснении закономерностей, на основе которых работают вычислительные устройства. По мере становления исследований искусственного интеллекта все большее значение приобретала компьютерная лингвистика. Роль этого научного направления становится более понятной при знакомстве с его местом в программном обеспечении ЭВМ, точнее в разработке его принципов, в анализе имеющихся при этом тенденций. Программное обеспечение – к этому приходят большинство специалистов – сегодня представляет сердцевину, средоточие многих трудностей информатики. С ним связана и эффективность действия вычислительной техники, и расширение доступности общения человека с машиной, и увеличение диапазона решаемых задач и многое, многое другое. Вот почему программист выступает одной из центральных фигур в сложнейшем процессе переработки информации, он, по образному выражению Вейценбаума, – творец миров, в которых является единственным законодателем. Лингвистические подходы к программному обеспечению предполагают уяснение возможностей естественных и искусственных языков в создании рабочих программ для ЭВМ, выявление соотношений функционирования структур мозга с формообразованием языка и т. д. Особый интерес при этом представляют исследования процессов овладения языковыми навыками человеком, развитие и совершенствование речевой способности на различных этапах онтогенеза человека. С помощью машинного анализа удалось установить основные ступени, которые проходит человек, одолевая науку обучения естественному языку. Заметим, что на этот обычный и поэтому не всегда фиксируемый нашим сознанием процесс уходят многие годы. Только на усвоение простых синтаксических конструкций ребенок затрачивает от 2 до 4 лет. А затем ему предстоит научиться понимать и выражать простые смысловые отношения между словами, преодолеть трудности сложных синтаксических предложений и, наконец, освоиться в сложнейшем мире семантических ассоциаций. Сегодня можно говорить уже не только о внешней, доступной для наблюдения стороне этого движения по пути овладения языком, но о структурно-функциональном значении конкретных отделов головного мозга человека, отвечающих за определенные языковые функции. И все же имеющихся результатов пока еще очень мало, чтобы приблизиться к более или менее ясному раскрытию основополагающей роли мозга человека в развитии языка. Тем более таких данных недостаточно для соответствующей интерпретации машинных языков. 6. Логическое и историческое Процессу познания присуща неустранимая противоречивость, важным моментом которой выступает единство логического и исторического, что впервые было подчеркнуто Гегелем. Взаимосвязь логического и исторического в первую очередь зависит от конкретного содержания исследуемого объекта, а также от достигнутого уровня развития самих методов исследования. Исторический метод познания вначале проявляется в форме, не обособившей себя от истории исследуемого объекта и как бы воспроизводящей ее в мышлении. Затем, по мере развития науки, он заявляет о себе как об истории развивающихся научных теорий, идей и представлений об изучаемом объекте. На каждом этапе развития науки исторические методы претерпевают качественное изменение в соответствии с совершенствованием логических методов. К тому же объективная история исследуемых явлений периодически переосмысливается в соответствии с конкретным уровнем научного знания. Постепенно исторические методы становятся неотъемлемой принадлежностью логических методов. Они неизбежно формируются в любой науке по мере достижения ею определенной теоретической зрелости. В свою очередь, происходит качественная перестройка структуры теории науки, призванной учитывать и свою собственную историю. В этом одна из причин сложной и противоречивой природы познания. Невозможно рассчитывать на успех в надежде лишь механически, хотя и в определенной логической последовательности, соединив ступеньки процесса познания, получить положительный эффект. 7. Истина и ее критерии Главная цель познания – достижение научной истины. Применительно к философии истина является не только целью познания, но и предметом исследования. Можно сказать, что понятие истины выражает сущность науки. Философы давно пытаются выработать такую теорию познания, которая позволила бы рассматривать его как процесс добывания научных истин. Основные противоречия на этом пути возникали в ходе противопоставления активности субъекта и возможности выработки им знания, соответствующего объективному реальному миру. Но истина имеет множество аспектов, она может быть рассмотрена с самых различных точек зрения: логической, социологической, гносеологической, наконец, богословской. Что же такое истина? Истоки так называемой классической философской концепции истины восходят к эпохе античности. Например, Платон считал, что «тот, кто говорит о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, говорит истину, тот же, кто говорит о них иначе, – лжет». Долгое время классическая концепция истины доминировала в теории познания. В главном она исходила из положения: что утверждается мыслью, действительно имеет место. И в этом смысле понятие соответствия мыслей действительности совпадает с понятием «адекватность». Иными словами, истина – это свойство субъекта, состоящее в согласии мышления с самим собой, с его априорными (доопытными) формами. Так, в частности, полагал И. Кант. Впоследствии под истиной стали подразумевать свойство самих идеальных объектов, безотносительных к человеческому познанию, и особый вид духовных ценностей. Августин развивал учение о врожденности истинных идей. Не только философы, но и представители частных наук сталкиваются с вопросом, что понимать под действительностью, как воспринимать реальность или реальный мир? Материалисты и идеалисты понятие действительности, реальности отождествляют с понятием объективного мира, то есть с тем, что существует вне и независимо от человека и человечества. Однако и сам человек – часть объективного мира. Поэтому, не учитывая этого обстоятельства, прояснить вопрос об истине просто невозможно. С учетом имеющихся в философии направлений, принимая во внимание своеобразие индивидуальных высказываний, выражающих субъективное мнение того или иного ученого, истину можно определить как адекватное отражение объективной реальности познающим субъектом, в ходе которого познаваемый предмет воспроизводится так, как он существует вне и независимо от сознания. Следовательно, истина входит в объективное содержание человеческого знания. Но коль скоро мы убедились, что процесс познания не прерывается, то возникает вопрос и о характере истины. Ведь если человек воспринимает объективный мир чувственным образом и представления о нем формирует в процессе индивидуального познания и своей мыслительной деятельности, то естественен вопрос – каким образом он может удостовериться в соответствии его утверждений самому объективному миру? Таким образом, речь идет о критерии истины, выявление которого составляет одну из главнейших задач философии. И в данном вопросе среди философов согласие отсутствует. Крайняя точка зрения сводится к полному отрицанию критерия истины, ибо, по мнению ее сторонников, истина либо отсутствует вообще, или же она свойственна, кратко говоря, всему и вся. Идеалисты – сторонники рационализма – в качестве критерия истины полагали само мышление, поскольку оно обладает способностью ясно и отчетливо представить предмет. Такие философы, как Декарт, Лейбниц исходили из представления о самоочевидности первоначальных истин, постигаемых с помощью интеллектуальной интуиции. Их доводы опирались на возможности математики объективно и беспристрастно в своих формулах отображать многообразие реального мира. Правда, при этом возникал другой вопрос: как, в свою очередь, убедиться в достоверности их ясности и отчетливости? На помощь здесь должна была прийти логика с ее строгостью доказательства и его неопровержимостью. Так, И. Кант допускал только формально-логический критерий истины, в соответствии с которым познание должно согласовываться со всеобщими формальными законами рассудка и разума. Но и опора на логику не избавила от трудностей в поисках критерия истины. Оказалось не так-то просто преодолеть внутреннюю непротиворечивость самого мышления, выяснилось, что порой невозможно добиться и формально-логической согласованности суждений, выработанных наукой, с исходными или вновь вводимыми утверждениями (конвенциализм). Даже стремительное развитие логики, ее математизация и разделение на множество специальных направлений, а также попытки семантического (смыслового) и семиотического (знакового) объяснения природы истины не устранили противоречий в ее критерии. Субъективные идеалисты – сторонники сенсуализма – усматривали критерий истины в непосредственной очевидности самих ощущений, в согласованности научных понятий с чувственными данными. Впоследствии был введен принцип верифицируемости, получивший свое название от понятия верификация высказывания (проверка его истинности). В соответствии с этим принципом всякое высказывание (научное утверждение) только тогда является осмысленным или имеющим значение, если возможна его проверка. Главный упор при этом делается именно на логическую возможность уточнения, а не на фактическую. К примеру, в силу неразвитости науки и техники мы не можем наблюдать физические процессы, идущие в центре Земли. Но посредством предположений, опирающихся на законы логики, можно выдвинуть соответствующую гипотезу. И если ее положения окажутся логически непротиворечивы, то ее следует признать истинной. Нельзя не принять во внимание и другие попытки выявить критерий истины с помощью логики, характерные в особенности для философского направления, именуемого логическим позитивизмом. Сторонники ведущей роли активности человека в познании пытались преодолеть ограниченность логических методов в установлении критерия истины. Была обоснована прагматическая концепция истины, согласно которой сущность истины следует усматривать не в соответствии ее с реальностью, а в соответствии с так называемым «конечным критерием». Его же предназначение – в установлении полезности истины для практических поступков и действий человека. Важно отметить, что с точки зрения прагматизма сама по себе полезность не является критерием истины, понимаемой как соответствие знаний действительности. Иными словами, реальность внешнего мира недоступна человеку, поскольку человек непосредственно имеет дело именно с результатами своей деятельности. Вот почему единственное, что он способен установить – не соответствие знаний действительности, а эффективность и практическая польза знаний. Именно последняя, выступая в качестве основной ценности человеческих знаний, достойна именоваться истиной. И все же философия, преодолевая крайности и избегая абсолютизации, приблизилась к более или менее верному пониманию критерия истины. Иначе и быть не могло: окажись человечество перед необходимостью поставить под сомнение не только последствия сиюминутной деятельности того или иного человека (в отдельных, и нередких, случаях весьма далеких от истины), но и отрицать собственную многовековую историю, жизнь невозможно было бы воспринимать иначе, как абсурд. Только понятие объективной истины, опирающееся на понятие объективной реальности, позволяет успешно развивать философскую концепцию истины. Подчеркнем еще раз, что объективный или реальный мир существует не просто сам по себе, но когда речь идет о его познании, то задается он через практику. Ограниченность практических возможностей человека выступает одной из причин и ограниченности его знания, то есть речь идет об относительном характере истины. Относительная истина – это знание, воспроизводящее объективный мир приближенно, неполно. Поэтому признаками или чертами относительной истины выступают приближенность и неполнота, которые связаны между собой. Действительно, мир представляет собой систему взаимосвязанных элементов, любое неполное знание о нем как целом всегда будет неточным, огрубленным, фрагментарным. Вместе с тем в философии используется и понятие абсолютная истина. С его помощью характеризуется важная сторона развития процесса познания. Отметим, что понятие абсолютной истины в философии разработано недостаточно (за исключением метафизической, идеалистической ее ветви, где; абсолютная истина, как правило, соотносится с представлением о Боге как исходной творящей и созидающей силе). Понятие абсолютной истины употребляется для характеристики того или иного специфического аспекта всякого истинного знания и в этом смысле оно аналогично понятиям «объективная истина» и «относительная истина». Понятие абсолютной истины следует рассматривать в неразрывной связи с самим процессом познания. Этот же процесс являет собой как бы движение по ступеням, означающим переход от менее совершенных научных представлений к более совершенным, однако при этом старое знание не отбрасывается, а хотя бы частично включается в систему нового знания. Вот это-то включение, отражающее преемственность (в историческом смысле), внутреннюю и внешнюю целостность знания и представляющее истину как процесс, составляет содержание понятия абсолютной истины. Еще раз напомним, что прежде всего материальная деятельность человека оказывает воздействие на материальный мир. Но когда речь заходит о научном познании, то имеется в виду. что из всего многообразия свойств, присущих объективному миру, выделяются лишь те, что составляют исторически обусловленный предмет познания. Вот почему практика, впитавшая в себя знания, является формой непосредственного их соединения с объективными предметами и вещами. В этом и проявляется функция практики как критерия истины. Мы рассмотрели основные принципы познания. Остается подчеркнуть различие, имеющее место в ходе познания, с одной стороны, мира живой и неживой природы, и с другой – человеческого общества, человека, то есть социального развития. В последнем случае проблемы научного познания приобретают еще большую специфичность и требуют более напряженных философских усилий. Контрольные вопросы 1. Принцип системности, его значение в познании мира. 2. Субъект и объект познания, диалектика их взаимосвязи. 3. Чувственное и рациональное в познании: их единство и суть различия. 4. Структура познавательного процесса. 5. Уровни познания: эмпирическое и теоретическое, абстрактное и конкретное. 6. Познаваемость мира. Понятие истины. 7. Место и роль информатики в познавательном процессе. Часть вторая Глава V. Природа 1. Природа как проявление бытия В толковом словаре Вл. Даля природа объясняется как живое естество, все вещественное, Вселенная, все мироздание, все зримое, подлежащее пяти чувствам; но более распространено: наш мир, земля, все созданное на ней. В наши дни слово «природа» используется во многих значениях, ему может придаваться различный смысл. Определились в основном устойчивые употребления этого понятия. Так, одно из них связано с отношением к природе как среде обитания, другое подразумевает превращение природы в объект научного познания и практической деятельности человека. Слово «природа» употребляется в широком и узком значении. Широко понимаемая природа – это бытие, Вселенная, все разнообразие движущейся материи, ее многообразные состояния и свойства. В этом случае природа включает в себя и общество. Однако сложилась и другая точка зрения, согласно которой природа – все то, что как бы противостоит обществу, без чего общество, то есть люди вместе с созданным их руками продуктом не могут существовать. Природа как материальный объект – развивающееся образование, обладающее сложной структурой. Основу природы составляют элементарные частицы и поля, образующие космическое пространство, Вселенную. Из элементарных частиц формируются атомы, из которых составляются химические элементы. Русским химиком Д. И. Менделеевым (1834–1907) были вскрыты закономерности возникновения химических элементов, ему принадлежит открытие периодического закона химических элементов. В нем отражен скачкообразный характер изменений химизма в зависимости от изменения массы или атомного веса. Закон Менделеева указывает на единство противоположных свойств в каждом элементе, определяет его место во всеобщем единстве. Космическое пространство заселено гигантскими по массе и энергии сгустками материи – звездами и планетами, образующими Галактику. В свою очередь, совокупность галактик, движущихся в огромных пространствах Вселенной, образуют Метагалактику. Природа в границах Метагалактики отличается своеобразным строением. Существенным признаком структуры природы является ее состояние – подвижное и изменчивое, меняющееся в каждый момент времени и никогда не возвращающееся к прежнему образу равновесие. Выдающийся русский ученый В. И. Вернадский определял такое строение природы понятием организованность. Эволюция планет приводит к возникновению органического мира и появлению живого вещества. Подобный взгляд на природу стал возможен вследствие длительного изучения ее человеком. Одно из первых упоминаний о природе сохранили и донесли до нас памятники древней культуры, среди которых важное место занимает мифология. Так, в мифопоэтическом мировоззрении центральная роль отводилась космогоническим мифам и представлениям, поскольку в них описывались пространственно-временные параметры Вселенной, можно сказать, космические условия существования человека. Не нужно быть категоричными в оценке творцов этих представлений за их наивность и примитивность, бросающихся в глаза современному человеку. Они были плодом своего времени и воплощали в себе еще весьма слабые возможности наших предков в познании мироздания и человеческого бытия. Согласно мифологическим взглядам, существовала, как правило, однозначная связь природы (макрокосма) и человека (микрокосма). Такая связь подразумевала, что человек создан из элементов мироздания и, наоборот, Вселенная происходит из тела первочеловека. Поэтому, будучи подобием Вселенной, человек есть лишь один из элементов космологической схемы. Более того, космологические принципы по аналогии переносились и в социальную сферу (мезо-косм). Антропоцентристский взгляд на космос усматривает в нем вместилище жизни человека. Эти принципы составили основу различных мифологических вариантов творения природы, в частности, Земли. В соответствии с ними, отношения человека с природой осуществлялись через богов, которые были вольны выполнить или не выполнить различные, в том числе самые сокровенные и интимные, просьбы человека. К примеру, ценнейшие сведения о мифологических отношениях человека и природы содержатся в «Псалтыре» главы финской реформации Микаэля Агриколы. Из этого произведения известно, что финны поклонялись Тэпио – божеству леса, посылавшему добычу охотникам; Ахти – богу вод, дававшему рыбу; Льекио – богу трав, корней деревьев и т. п. От воли богов зависели как природные условия, так и регламент социальной жизни. Ильмаринен определял погоду на море, удачное плавание; Турисас помогал победить в сражении; Кратой заботился об имуществе человека; Тонту «обеспечивал» ведение домашнего хозяйства; Эйнемойнен создавал песни. Перечень подобных примеров можно продолжить. Каждый народ творил собственных богов, наделяя их свойствами, в наибольшей мере отражающими специфику условий их жизни, наличие насущных потребностей. Таким образом, в древней мифологии, хотя и шла речь о взаимосвязи человека с природой, связь эта получала односторонний, зависимый характер: человек ощущал и признавал свое неразрывное единство с природой, но не мог идти дальше осознания того, что жизнь его всецело находится в распоряжении богов. Отсюда и почтительное отношение к природе, доходящее, как правило, до слепого поклонения олицетворявшим ее богам, закрепленное в ритуалах и обрядах, существовавших на протяжении многих веков. Их влияние без особого труда мы обнаруживаем и сегодня, следы их в современной культуре отражают взаимосвязь природы и общества, осознанную на самом первоначальном этапе истории. Мифология, очевидно, еще долго будет оказывать свое воздействие на развитие культуры; искусство и по сей день черпает в ней вдохновение и образы для своеобразной реконструкции прошлого. В последующем взгляд на природу приобретал натурфилософский характер. Натурфилософия – умозрительное истолкование природы (рассматриваемой в ее целостности), опирающееся на понятия, выработанные естествознанием. Начиная с античности – периода наибольшего влияния натурфилософии, ее роль исторически менялась. Утратив прогрессивные позиции, которые определялись объективной логикой развития науки, натурфилософия постепенно превратилась в фактор, сдерживающий познание противоречивых объектов природы и социальных отношений. Творчество античных философов содержит немало гениальных догадок об устройстве Вселенной. Под природой они подразумевали реальность, не зависящую ни от воли людей, ни от их социальных устремлений. Для них природа выступала как фюсис, что, собственно, и означало это слово на греческом языке. Природа – это мировой процесс порождения. Само слово природа переводится как производить на свет, взращивать, порождать, создавать, расти... Аристотель в фюсисе усматривал первоматерию, лежащую в основе каждого из тел, имеющих в себе самих начало движения и изменения. Древние были заняты поиском первооснов. Так, например, Фалес полагал, что звезды состоят из такого же вещества, что и Земля. Анаксимандр утверждал, что миры возникают и разрушаются. Анаксагор был одним из первых приверженцев гелиоцентрической системы. Для древних греков вода, огонь, воздух олицетворяли не только начала жизни, но имели божественный статус. На первых порах формирование взглядов на природу определяется восприятием ее как целостного бытия. Наиболее показательны в этой связи воззрения Гераклита, для него природа – это истинное бытие, скрытое от взоров. Познание природы предполагало снятие покрова таинственности. «Природа любит таиться». Отсюда тяготение к антропоморфизации природных сил. Тенденция, сохранившаяся до наших дней. Отсюда выражения: «мать-природа», «душа природы», «роковые силы природы»... С особой выразительностью единение и неразрывность человека с природой запечатлелись в мировой культуре и прежде всего в поэзии. Так, уже в XIX столетии русский поэт-философ Ф. И. Тютчев (1803–1873) писал: Не то, что мните вы, природа: Не слепок, не бездушный лик — В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык... Христианское мировоззрение, опираясь на учение Птолемея, считало Землю средоточием Вселенной. В XV–XVIII вв. представления о природе формируются в рамках пантеизма – Бог растворяется в природе. Крушение птолемеевой системы связано с именем польского астронома Н. Коперника (1473–1543), в соответствии с воззрениями которого Земле отводилось место одной из рядовых планет, обращающихся вокруг Солнца. Тем самым человечеству было впервые показано его истинное место во Вселенной. Изобретение телескопа позволило итальянскому ученому Г. Галилею (1564–1642) установить, что планеты – это небесные тела, во многих отношениях похожие на Землю. Познание природы образовало две сферы: одна включает исследования, направленные на космические просторы Вселенной. Другая объектом изучения сделала Землю. 2. Природа как среда обитания Исследование природных свойств Земли продиктовано не только познавательным интересом. Планета оказалась местом, где жизнь явлена во всей своей очевидности и многообразии. Она стала прибежищем самого человека. И сколько бы он ни фантазировал относительно возможности жизни на других планетах, в других космических мирах, земное притяжение понуждало его на разрешение первоочередных задач, связанных с улучшением его земного бытия, ограждением от неподвластных первым людям стихийных сил природы. Вознамерившись подчинить природу, человек должен был ее изучить. И хотя многое в земной природе стало известно благодаря научным достижениям, Земля до сих пор не отдает свои тайны. До настоящего времени человек ничем не застрахован от проявления неуправляемой разрушительной энергии естественных процессов – землетрясений, наводнений, оползней, засухи и т. п. Земля – планета Солнечной системы. Уже много лет астрономы настойчиво ищут другие звездные системы, так или иначе сходные с нашей. Эта область науки получила название внегалактической астрономии. Предполагают, что Солнце вместе с семьей планет существует около 5 млрд. лет и, можно сказать, переживает свою цветущую пору. Судьба Солнца небезразлична человечеству, поскольку с ним тесно связано развитие жизни на Земле. Происхождение Солнечной системы всегда представляло сложную научную проблему, в ходе разрешения которой возникали различные космогонические гипотезы. Опираясь прежде всего на естественнонаучные представления, ученые вместе с тем руководствовались определенными философскими идеями. До сих пор не утратила значения основополагающая космогоническая гипотеза Канта-Лапласа. Взгляды Канта и Лапласа в ряде вопросов существенно различались. Кант исходил из эволюционного развития холодной пылевой туманности, в ходе которого вначале возникало центральное массивное тело – будущее Солнце, а затем уже планеты. Лаплас же представлял первоначальное образование в виде очень горячей газовой туманности, находящейся в состоянии быстрого вращения. Общей идеей этих различных подходов стало представление о том, что солнечная система возникла в результате закономерного развития туманности. В последующем, используя достижения различных областей физики, в частности, электродинамики, ученые преодолели механистическую ограниченность гипотезы Канта-Лапласа. Сегодня эти вопросы исследуются комплексом многих наук. Расширился круг проблем, стоящих перед исследователями. Необходимость познания земной жизни – ее природы и происхождения – побуждает расширить пространство поиска ответов. От выявления общих условий возникновения и развития жизни на Земле научная мысль движется к установлению возможности жизни на других телах Солнечной системы. Разумная жизнь рассматривается как космический фактор. Прежде, чем на Земле возникло живое вещество, претерпел длительную и сложную эволюцию химический состав атмосферы. В итоге произошло образование органических молекул, послуживших своеобразными «кирпичами» для образования живого вещества. Первоначальная атмосфера Земли состояла в основном из простейших соединений водорода – Н2, Н20, NH3 и СН3. Немало было и инертных газов – гелия и неона. Современная атмосфера Земли имеет вторичное происхождение. Со временем основными компонентами атмосферы становились азотосодержащие молекулы. Насыщенная кислородом атмосфера Земли постепенно формировалась под действием ультрафиолетового излучения Солнца на высотах 100–200 км. Решающую роль в насыщении земной атмосферы кислородом сыграл фотосинтез растений. Не исключают, что некоторое количество органических веществ было принесено на Землю при падении метеоритов и комет. Возраст земной коры оценивается геологами в 4,5 млрд. лет. Соответствующие данные указывают на то, что уже 3,5 млрд. лет назад земная атмосфера была богата кислородом. Жизнь должна была возникнуть на Земле до насыщения атмосферы кислородом, ибо кислород, в основном, является продутом жизнедеятельности растений. Самые древние из известных на Земле организмов – сине-зеленые водоросли имеют возраст 3,2 млрд. лет. Формирование представлений о природе Земли, непосредственно окружающей человека, привело к созданию учения о биосфере. Это учение вырабатывалось трудами многих естествоиспытателей. Термин «биосфера» впервые употребил Ж.Б. Ламарк, а австрийский ученый Э. Зюсс в последней четверти XIX века придал ему геологический смысл. Под биосферой он понимал сферу обитания живых организмов, или сферу, занятую жизнью. Особый вклад в разработку учения о биосфере внес выдающийся отечественный естествоиспытатель и мыслитель В. И. Вернадский (1863–1945). В 1926 г. Вернадским была написана книга, которая так и называлась «Биосфера». Поскольку понятие биосфера получило широкое распространение и употребляется в самом разнообразном контексте, приведем ее определение, данное самим В. И. Вернадским: «Земная оболочка, биосфера, обнимающая весь земной шар, имеет резко обособленные размеры; в значительной мере она обусловливается существованием в ней живого вещества – им заселена. Между ее косной безжизненной частью, ее косными природными телами и живыми веществами, ее населяющими, идет непрерывный материальный и энергетический обмен, материально выражающийся в движении атомов, вызванном живым веществом. Этот обмен в ходе времени выражается закономерно меняющимся, непрерывно стремящимся к устойчивости равновесием. Оно проникает всю биосферу, и этот биогенный ток атомов в значительной степени ее создает. Так неотделимо и неразрывно биосфера на всем протяжении геологического времени связана с живым заселяющим ее веществом– биосфера является той единственной земной оболочкой, в которую непрерывно проникает космическая энергия, космические излучения, и прежде всего лучеиспускание Солнца, поддерживающее динамическое равновесие, организованность...»[17] Современные представления о биосфере отражают уровень познания ближайшего окружения человечества как чрезвычайно сложного природного образования. По мнению ученых, это понятие наиболее полно выражает глубинную сущность природы Земли в ее определенном пространстве. Наиболее специфична характеристика этой природы – жизнь. Ясных представлений о верхнем и нижнем пределах биосферы пока не имеется. С помощью геофизических ракет микроорганизмы были обнаружены в пробах воздуха, взятых на высотах от 48 до 85 км. Принято устойчивой верхней границей считать высоту в 20 км над поверхностью Земли. Нижний предел устойчивости жизни находится на глубинах до 4–5 км. В указанных параметрах происходит непосредственное воздействие живого вещества на все природные процессы. Учение о биосфере существенно отличается от сугубо биологических представлений тем, что живые организмы рассматриваются как нечто целое и единое, как живое вещество. По своей массе доля живого вещества в биосфере ничтожно мала, но по эффекту – огромна. Полагают, что все атомы таблицы Менделеева в своей истории (геологическое время) прошли через состояние живого вещества. Именно присутствие живого вещества в биосфере заставляет говорить об уникальности Земли не только в Солнечной системе, но и во Вселенной. Точный вес и объем биосферы на сегодняшний день установить очень трудно. Однако имеющиеся научные результаты позволяют считать, что приблизительный вес биосферы составит 0,05 % от веса Земли, а ее объем – 0,04 % от объема Земли. В биосфере выделяют три области: континентальную, океаническую и переходную. Континентальная область занимает 149 млн. км2(29,2 %), в том числе сухопутная часть – 133 млн. км2и ледовая – 16 млн. км2. Океаническая область составляет 333 млн. км2 (65,3 %). Переходная – 28 млн. км2(5,5 %). Биомасса Земли оценивается значением 2,423Х1012тонн. Землю населяют 2–3 млн. видов организмов, около 500000 видов растений. Поскольку класс насекомых достигает 1 млн. видов, то переживаемое ныне время иногда называют эпохой геологического господства насекомых. Таковы в общих чертах характеристики природы, в которой протекает жизнь и деятельность человека. Развитие природы приобрело принципиально новое направление в результате возникновения общества. Само общество, формируясь на основе биосферы, становится особой частью природы и относительно ей противостоит. 3. Человек как часть природы С первых шагов своей осознанной истории люди задумывались над тем, каковы природные истоки самого человека и сообщества людей, какова его связь с природой (более широко – космосом), каким должно быть его отношение к природе? Все эти вопросы не получали однозначного ответа. По мере накопления знаний о самом себе, об окружающей его природе, своем месте в этой природной системе человек менял взгляды на характер своих отношения с природой. Обращение к истории позволяет проследить ход изменения этих взглядов в самом широком диапазоне: от провозглашения идей о неразрывной связи и единстве человека с природой до возведения человека на недосягаемый ни для каких других живых существ постамент, с которого он, якобы, может неограниченно распоряжаться природой по собственной воле и разумению. Однако подобные представления сравнительно быстро развенчивались самим естественным ходом истории. Реальные отношения человека с природой свидетельствуют о том, что как бы ни стремился человек возвыситься над природой, пренебречь природными условиями своей жизни, объективно он подчиняется этим условиям и зависит от них. Возможно, в отдельных случаях сложившаяся ситуация ограничивает его замыслы, заставляет отказываться от намеченных планов, но, невзирая ни на какие сиюминутные сложности, человек должен прийти к сознательному уяснению неустранимости этого факта. Характер сложившихся природно-человеческих отношений традиционно составляет предмет внимания философии, которая выясняет наиболее общие принципы структуры природы и организации самого человека, используя при этом возможности онтологического описания и гносеологического объяснения. По мере накопления практического опыта, формирования зачатков познания складывалось в разной степени приближающееся к реальному представление о взаимоотношениях человека и природы. Философия древних греков значительно продвигается в осознании феномена человеческого мира и природы как целостности. В отличие от космоса (Вселенная в целом) античные философы называют обжитой человеком мир ойкуменой. Вместе с тем единство человеческого мира ограничивалось географическими представлениями, оно еще далеко от исторического осознания. Позже, в эллинистический период, этот недостаток преодолевается и уже для стоиков идея мира видится в едином историческом целом. Справедливо мнение, что именно эллинизм сформулировал идею ойкуменической истории. Римская философия и история, начиная с древнегреческого историка Полибия (207–126 до н. э.), ограничивают человека в его возможностях, отдавая все большее значение судьбе, которая господствует в жизни человека и предопределяет ее. В целом уже греко-римской философии была свойственна тенденция к гуманизму, который основывался на идее человека как разумного в своей основе животного. Понимание человека как части природы выдвинуло требования беспрепятственного удовлетворения его «земных» потребностей, что в дальнейшем стало главным пунктом более развитых форм гуманистической идеологии. Как и многие другие сферы духовной и социально-политической жизни, проблема взаимоотношения человека и природы испытала сильное влияние христианства, которое критически пересмотрело, во-первых, оптимистическое представление о человеческой природе, и, во-вторых, идею субстанциональной метафизической философии о вечных сущностях, лежащих в основе исторического развития. Нет возможности даже коротко остановиться на наиболее характерных соответствующих примерах из области средневековой философии, философии эпохи Возрождения. Заметим только, что практически ни один мыслитель, оставивший заметный след в философии, не обходил стороной вопрос о соотношении природы и человека. Восторженное обожествление природы сменяется поэтическим преклонением перед человеком. Затем, по мнению итальянского мыслителя Вико (1668–1744), поэзия, по мере развития человеческого разума, снова заменяется прозой, поскольку самая утонченная поэзия – поэзия варваров или героических эпох, поэзия Гомера и Данте – перестает удовлетворять практические интересы людей. Особое место проблеме человека в его взаимосвязи с природой принадлежит деятелям Просвещения. Достаточно назвать имена таких мыслителей, как Локк, Вольтер, Руссо, Гольбах, Гельвеций, Гердер, Гете, Новиков, Радищев и других, чтобы по достоинству оценить их непреходящий по своему значению вклад в разработку этого вопроса. В отдельных случаях перед нами предстают концепции, в которых акцент все больше и больше делается на раскрытии внутренней природы самого человека. Так, в концепции французского философа-просветителя Шарля Монтескье (1689–1755) человек рассматривается как часть природы, а многозначность его жизни объясняется условиями внешней среды. Всякое социальное развитие, по его мнению, есть не более, чем реакция единой и неизменной сущности – человеческой природы – на различные внешние раздражители. В истории науки Монтескье фигурирует как один из основоположников географической школы в социологии. Он не ограничивался изучением влияния окружающей среды только на индивида, а утверждал, что географическая среда и прежде всего климат оказывают решающее воздействие на весь жизненный уклад людей, в том числе и на такие его проявления, как формы государственной власти и законодательства. Подобная максимализация ведет к ошибочным представлениям о характере взаимоотношений человека и цивилизации, основу которых составляет одностороннее преувеличение, как имело место в данном случае, географических факторов. Разработка проблемы взаимоотношения человека и природы достигла нового уровня в немецкой классической философии. На тесную связь человеческой жизни с окружающим его миром природы указывал один из идеологов немецкого Просвещения И. Г. Гердер (1744–1803) – автор «Идеи к философии истории человечества», испытавший значительное влияние Монтескье, Дидро, Лессинга и посвятивший свою жизнь пропаганде идеалов Просвещения. Мир для него предстает в виде единого непрерывно развивающегося целого, закономерно преодолевающего необходимые ступени. История общества тесно связана с историей природы. Высказанные им положения резко противоречат идеям Ж.Ж. Руссо (1712–1778), согласно которым, история человечества представляет собой цепь заблуждений и находится в непримиримом противоречии с природой. Как известно, И. Кант (1724–1804) положительно встретил выход упомянутой книги Гердера, но от него не могли ускользнуть критические стрелы, направленные автором в его сторону. В силу этого, Кант подверг ответной критике те положения Гердера, которые преувеличивали отношение человека с природой, противопоставляя их социальным отношениям и, в особенности, государственному укладу. Кант полагает, что только непрерывно растущая деятельность и культура, показателями которой служит упорядоченная в соответствии с правовыми понятиями государственная конституция, могут лежать в основе взаимосвязи человека и природы. Реальную жизнь нельзя подменить призрачной картиной счастья, идеалом которого выступают блаженные острова Таити, где люди жили столетиями, не устанавливая контактов с цивилизованным миром. Кант неоднократно обращается к этому примеру. Рисуя подобную панораму, Кант естественно, задается вопросом: а есть ли там вообще необходимость в людях, не могут ли их заменить счастливые овцы и бараны? В своем труде «Назначение человека» виднейший представитель немецкого классического идеализма Иоганн Фихте (1762–1814) подчеркивал, что «природа представляет собой одно целое, все части которого связаны между собой».[18] Человек же, по его мнению, есть особое проявление всех сил природы в их соединении. Такой человек идет по жизни, предоставленный самому себе и природе, созерцает и познает себя в этом высшем и совершеннейшем ее творении, которое держит его в неумолимой власти строгой необходимости. Этот непреложный факт наполняет Фихте отвращением и ужасом. Вместе с тем он лелеет надежду на время, когда «природа должна постепенно вступить в такое положение, чтобы можно было с уверенностью предугадать ее закономерный ход и чтобы ее сила встала в определенное отношение к человеческой власти, которой предназначено господствовать над силой природы» Фихте полагает, что сами человеческие творения, независимо от воли своих творцов, уже одним фактом своего существования должны, в свою очередь, влиять на природу и сыграть в ней роль нового деятельного принципа. Однако в итоге Фихте приходит к парадоксальному и полному пессимизма выводу. «Но не природа, – заявляет он, – а сама свобода создает большинство самых ужасных беспорядков в человеческой жизни: злейший враг человека – человек». Можем ли мы согласиться с таким трагически очерченным финалом? Имеется ли перспектива найти выход из этого, казалось бы, заколдованного круга? Сегодня мы пока еще далеки от возможности выносить категоричные суждения о путях создания оптимальных взаимоотношений человека с природой. Научная философия, обозначив методологические направления в решении этого вопроса, исходит из необходимости всестороннего познания всех факторов природного бытия и социального развития. Ее собственные методы в данной связи ограничены ее предметом. Конкретный анализ природных процессов, становления человека должен осуществляться всеми естественными и общественными науками. Их же результаты определяются соответствующими возможностями и зависят как от методологической оснащенности, экспериментального и теоретического уровня исследований, наличия специалистов, материального обеспечения, так и от социального заказа, который стимулирует темпы научного поиска. Следует принять во внимание и объективные трудности научного познания: не всегда результат, ожидаемый в практической сфере, может быть быстро получен в науке. Вот почему приходится ограничиваться промежуточными неполными данными, предлагаемыми специалистами, исследующими связи человека и природы. Вот почему во все предшествующие времена и в наши дни столь важную роль играет философский анализ этих вопросов. Начало естественнонаучного переосмысления природы было положено французским философом Р. Декартом. Его выводы заставили человека вновь задуматься о своей роли, о своем месте и предназначении в мире, который, по мнению Декарта, имеет строго предопределенную структуру. До сих пор завораживающее воздействие на людей, пытающихся соотнести природу в целом и человека как часть ее, оказывает охвативший другого французского мыслителя – Б. Паскаля (1623–1662) ужас перед необъятными пространствами, совершенно безразличными, по его мнению, к человеку и его судьбе. Изменилось восприятие космоса, характерное для античности и средневековья; человек перестал чувствовать себя органической частью его иерархической организации. Он оказался как бы один на один с природой, что заставило его искать свои внутренние истоки в ней самой. Он зримо почувствовал, что ритм его жизни все более рассогласовывается с ритмом жизни природы. Философам XVIII столетия и их предшественникам было неведомо, а если и ведомо, то до конца не осознано, что представления о связи человека с природой обусловлены историческим развитием самой человеческой природы. Конечно, отдельные философы высказывали относительно этого принципа верные положения, получившие подтверждение в ходе развития науки и социальной практики. Например, такой мыслитель, как английский философ Фрэнсис Бэкон (1561–1626) утверждал, что углубление знаний о природе повлечет усиление нашей власти над ней. Но, с другой стороны, если следовать терминологии субъективного идеалиста Дж. Беркли, то придется признать, что промысл божий, а не человеческая мысль делает природу тем, что она есть и что в ходе нашего познания мы не создаем чего-либо нового, а лишь воспроизводим мысли Бога в нас самих. В этих и подобных концепциях обнаруживаются слабости и изъяны философии, представители которой, исходя из постоянства и неизменности человеческой природы, закрыли для себя возможность понять ее собственную историю, ибо истинное понимание предполагает признание изменчивости, а не постоянства человеческой природы. Для философии и поныне характерны две крайние концепции взаимоотношения человека и природы: с одной стороны, идея случайности человека в мире и, с другой – телеологическая трактовка человека как цели развития природы. Попытка преодолеть как тенденцию к абсолютному противопоставлению человека и природы, так и линию на их отождествление, проявляющуюся в биологизаторском истолковании сущности человека и антропоморфизации природы, была предпринята в марксистской философии. Природное существо – человек формировался по законам природы, многообразие которой предопределяет чувственную жизнь человека. Природа существует не только вне человека, но и в самом человеке: через него она ощущает, познает самое себя. Исторически развивающееся единство человека и природы выражается в итоге в материальном производстве. И в этой сфере следует искать прежде всего ответ на те трудности, которые испытывает общество в своих взаимоотношениях с природой. Здесь желательно избежать двух крайностей: с одной стороны, возложить всю ответственность на человека, ограниченного в своих возможностях отрегулировать отношения с природой оптимальным образом; и, с другой, – предъявлять к природе необоснованные претензии и упреки в невозможности получить от нее все необходимое человечеству. Действительно, попытки поставить человека в центр мироздания и тем самым антропологический фактор возвести в примат исследования не новы. Но при этом важно проблему взаимоотношения человека и природы рассматривать как естественную, то есть историческую. Следует во всей полноте учитывать комплексный характер этой проблемы, который для ее решения требует привлечения многих наук – естественных и общественных. Лишь комплексный, междисциплинарный научный подход к ней обеспечит эффективность исследований в этой области. Перед человечеством стоит множество жизненно важных вопросов: от необходимости избежать экологических последствий, возникающих вследствие несовершенства технологий, истребления ресурсов, до современного состояния биосферы, решения глобальных проблем. 4. От биосферы – к ноосфере Философы эпохи Просвещения и материалисты XVII–XVIII вв. рассматривали человека как органическую часть природы, как существо, действующее по естественным законам. Идея высшей разумности природы получает свое обоснование в диалектике Гегеля. Человек лишь обнаруживает эту разумность и таким путем узнает о себе и своем жизненном назначении. Иными словами, постигая разумность действительности, он познает тем самым цель и смысл собственной жизни. Гегель «угадал» в диалектике саморазвивающейся идеи диалектику природы и общества, но он не мог дать верного решения проблемы, поскольку не отразил подлинного содержания и противоречий действительности. В действительности освоение природы имеет место в ходе коллективной деятельности людей, которые создают «вторую природу» – культуру. Через культуру воспроизводится единство природного и человеческого, и только в нем природа становится условием человеческой жизнедеятельности. Человеческая сущность природы раскрывается только для общественного человека, ибо лишь в сфере социальных отношений природа выступает для человека звеном, соединяющем человека с человеком, полагает себя в качестве основы человеческого бытия. На заре истории имел место один объективный фактор потенциального исторического единства людей. Таким фактором являлась принципиальная общность природных предпосылок истории, обусловленная единством физико-географических условий Земли и биологической организации человека. Людьми двигала единая естественная потребность существования, породившая в итоге всю культуру, все разнообразие общественных отношений. Пока что движущей силой современной планетной эволюции выступает социально организованный человек. Но уже сегодня эта эволюция направлена не только внутрь (биогеосферу), но и во вне – в космос. Мировая история от первобытнообщинного строя до зарождения капитализма развивалась в целом в нескольких малосвязанных друг с другом центрах – китайском, индийском, египетском, греко-римском, американском. Общение между народами принимает устойчивые и постоянные формы в ходе становления и развития капитализма. На смену относительной замкнутости и изоляции пришла всесторонняя зависимость народов. Во многом эта зависимость определяется их единством с природой. Это проявляется как в использовании материальных ресурсов Земли (среды обитания), так и многосторонним давлением на биосферу (антропогенный фактор). Эволюция биосферы с появлением человека утратила свое естественное направление. Вмешательство человека в развитие Земли, а теперь уже и космоса приводит к изменениям подчас необратимого характера. Важным показателем необратимой эволюции биосферы в настоящее время В. И. Вернадский считал переход биосферы в стадию ноосферы. Термин ноосфера (сфера разума) впервые был введен в научный обиход французскими философами Э. Леруа и П. Тейяром де Шарденом. Вернадский же под ноосферой подразумевал комплексную геологическую оболочку (биосферу), преобразованную научной мыслью. То есть это такая стадия развития биосферы, в которой разумная деятельность человека становится геологическим по масштабам фактором. Жизнедеятельность людей приобретает планетарное значение. Ноосфера предполагает включение в биологическую эволюцию Земли множества идеальных явлений: знаний, сведений, мыслей, образов и т. п. Человеческая деятельность не может осуществляться в отрыве от иных биосферных процессов. В стадии ноосферы требуется переосмысление человеческой деятельности в рамках единого целого биосферы. Это повлечет существенные изменения в области интеллектуальной, научно-технической и духовной жизни общества. Масштабы и последствия подобных изменений трудно предвидеть в настоящее время. В. И. Вернадский исходил из определенных предпосылок, подводящих к стадии ноосферы. Согласно его учению о ноосфере, в ее основе лежат следующие факторы: 1) распределение человека – единственного биологического вида, обладающего разумом, – по всей планете, победа этого вида в конкуренции с другими биологическими видами; 2) развитие средств связи и обмена, интегрирующих людей в единое целое; 3) открытие новых источников энергии (атомной, солнечной, термоядерной и др.), придающих деятельности человека масштаб геологических преобразований; 4) массовая демократизация государственного устройства, допускающая к управлению обществом широкие массы населения; 5) взрыв научного творчества в XX столетии, в своих последствиях также имеющий геологический масштаб. Сложность структуры ноосферы определяется двумя особенностями. Во-первых, ноосфера вобрала в себя все предшествующие ей идеальные явления. Во-вторых, ноосфера как, впрочем, и человечество лишена пока подлинного единства – она противоречива, отражая все противоречия, присущие обществу. И все же ноосфера – это новая стадия в истории планеты, вступив в которую, люди уже не смогут без соответствующих поправок пользоваться для сравнения ее историческим прошлым. В своем движении к ноосфере человечество должно исключить войны, невозможные без самоистребления при обладании мощными источниками энергии. В итоге ноосфера должна обеспечить автотрофность человечества, то есть освободить его от необходимости получать энергию от растительного и животного мира Земли. Это позволит разорвать границы земной эволюции и перенести ее ход в Космос. 5. Экология и глобальные проблемы современности В этой связи следует сказать о факторе, порожденном усиливающимся подчас непредсказуемо быстрыми темпами влиянием человека на природу как в масштабе региональных пространств, так и биосферы в целом. Речь идет о возрастающей роли человеческого фактора. Взаимодействие человека с окружающей природой давно переросло формы разумного потребления, не наносящего ей ущерба. Наука при этом не всегда оказывалась подготовленной к анализу сложных процессов преобразующей природу деятельности человека. Не всегда рекомендации, предлагаемые учеными, соответствуют социальным потребностям, а главное – возможностям, которыми на сегодняшний день располагает общество. К тому же и сами рекомендации основываются на промежуточных, далеких от широких теоретических обобщений сведениях, еще не в полной мере отражающих фундаментальные закономерности, научные принципы познания эволюции живой природы. Возрастающее воздействие индустриализации на природу поставило ряд проблем, обращенных непосредственно к человеку, разработка которых требует социально-биологического подхода. И в его реализации, пожалуй, наиболее полно проявляется единство философии, наук о природе и практики. Вписываясь в широкий спектр отношений, охватывающих социально-природные связи, проблема взаимоотношения общества и природы является и теоретической и практической. Вопреки стихийно сложившемуся и широко распространенному обыденному представлению, актуальность философских размышлений и исследований в контексте многосложно переплетенных взаимоотношений человека и природы сегодня, на склоне XX столетия, определяется не только, а возможно, и не столько, наличием и обострением экологической опасности как таковой. Философско-мировоззренческий смысл, задаваемый этим проблемным полем, связан прежде всего с тем, что в ходе решения составляющих его вопросов осуществляется духовно-теоретическое (по меньшей мере) самоопределение человека в мире, повышается уровень его самосознания. Разумеется, живая и действенная философия не может игнорировать изменений в общественной практике и жизнедеятельности, которые оказывают существенное воздействие на саму перспективу развития общества, на судьбы земной цивилизации. В этой связи экологические трудности современной эпохи сами по себе – сугубо важный вопрос и предмет конкретных научно-практических мер и решений. Что же лежит в основе процесса, столь глубоко затрагивающего основы жизни каждого индивида, ставящего под угрозу условия существования земли, как космобиосферного комплекса? Ведь даже границы экологического бедствия, достигшие глобальных масштабов, еще не выступают в качестве причин, превращающих экологическую ситуацию в объект философско-теоретического, мировоззренческого интереса. Для плодотворного и корректного философского обсуждения отношений человека (общества) и природы в переживаемых ныне условиях требуется, помимо прочего, профессионально-адекватная теоретизация и концептуальная реконструкция самого явления – объекта, каким выступает экологическая опасность. Комплекс экологических проблем, характеризующих современное состояние промышленно-технологического (а шире – антропогенного) воздействия на среду обитания, для философской теории играет роль своеобразного симптома. Речь идет о том, что самый способ деятельно-практического бытия человека в мире, порождающий эти проблемы, а также соответствующие ему формы сознания, приблизились к конечным границам наличных возможностей, перестали (если воспользоваться гегелевской конструкцией) быть разумными, а потому и действительными. Этот же симптом – свидетельство настоятельной потребности в переходе цивилизации на новую ступень и новые пути развития, достижение которых возможно лишь на совершенно иных принципах отношений человека-деятеля и природы. Именно такая перспектива и лежит в основе непосредственного интереса философии, а ее исследование и осмысление сулят важные выводы и результаты. И именно в этом смысле экологическая проблематика образует как бы момент, модификацию общефилософской темы «человек – природа», формирует предмет анализа, требующий привлечения средств философии. Данному положению не противоречит то обстоятельство, что сам факт становления корпуса новых экологических наук (социальная, глобальная, космическая, медицинская экология), в свою очередь, стал предметом устойчивого философско-методологического интереса. Экологическая ситуация, получив соответствующее отражение в научном познании, в виде особого знания, особой проблемной постановки, формирует тем самым объект философии как методологии науки. Следует заметить, что, несмотря на глубокую внутреннюю связь между мировоззрением и методологией, последние остаются несводимыми друг к другу сторонами философского познания. Известно, что огромное место в жизни человека занимает собственно материальная деятельность. В ходе смены поколений она всегда опирается на предшествующий практический опыт, который во многом определяется связью с природой. Здесь проблема человека и природы предстает как в ее самом общем виде, так и включает в себя множество аспектов и проявлений. Основной смысл ее сводится к тому, чтобы понять, каким образом человек реализует на практике свое отношение к природе, частью которой является и он сам, насколько умело, руководствуясь результатами науки, использует ее возможности, не наносит ей вреда, не истребляет, а приумножает ее ресурсы. На процесс материально-практического взаимодействия человека и природы существенное воздействие оказывают особенности современного этапа социального развития, который недавно связывали с научно-технической революцией. Общая суть явления, которое раскрывается с помощью понятия научно-технического развития, определяется глубокими, фактически перманентными, качественными изменениями производительных сил общества. В работах философов и обществоведов можно отметить две в целом взаимодополняющие позиции, согласно которым основные черты и направления, отражающие стратегическую линию этих изменений, касаются, во-первых, автоматизации производства (а в перспективе и экспериментально-исследовательской научной деятельности), а, во-вторых, – космизации научного познания (которое, в свою очередь, через экспериментально-производственную деятельность перерастает в космизацию промышленного производства). Переход общественной практики на новую качественную ступень, подтверждением чему является ее глобализация, требует – и в этом суть философского подхода к данной проблеме – переориентации сознания, ценностных установок, санкционирующих, регулирующих и оправдывающих практическую деятельность человека во всех ее формах. Выход общества на стадию индустриального развития (XVIII–XIX вв.) уже вынудил выразить в крайней логической форме те принципы деятельности, которые вызрели в ходе неолитической революции. Природа, внешний мир предстают тут как неисчерпаемые, безразличные к своей судьбе резервуары необходимых человеку средств и ресурсов существования. «Природа не храм, но мастерская», – такова образная максима сознания, установка, сформированная развитием цивилизации – итога неолитической революции. Активно-инициативное, действенное вмешательство в преднайденный человеком мир, потребительски-присваивающее отношение к нему, восприятие его как противостоящего, пассивно-сопротивляющегося, косного и инертного препятствия—средства для удовлетворения нужд и достижения целей—таков в какой-то мере абстрактный, но воспроизводящий существенные качества абрис человеческой преобразующей деятельности, основные черты которой присущи ей и по сей день. Конечно, в соответствии с его возможностями человек творчески преобразует доступную ему природу, создает, по необходимости, новую, очеловеченную среду. Но итог этой деятельности, к сожалению, пока не приближается к идеалу его подлинного единства с природой. Образ матери-природы, пронизывающий всю духовную культуру человечества, являет скорее ситуацию потребного будущего, нежели отражает реально достигнутое. Природа-то – мать, да человек ведет себя по отношению к ней как пасынок. Однако было бы неверно и односторонне рассматривать сложившуюся ситуацию только сквозь призму эмоционально-этических оценок хорошего и дурного, добра и зла. Сегодня необходимо более глубокое видение реальности в свете диалектики сущего и должного, разумного и действительного, фактического и потребного. В этом состоит важная особенность прежде всего философского мышления, отличного, например, от естественнонаучного мышления как такового тем, что действительность рассматривается не просто в форме объекта, с субъективно, под знаком ценностных, активно-деятельностных установок человеческого разума. Именно такой угол зрения, подобная особенность философского исследования-прогноза побуждает философов обсуждать проблему формирования и разработки философской программы, подводящей к осмыслению (в мировоззренческом и гносеолого-методологическом ключе) сущности, форм и перспектив тех фундаментальных сдвигов в социально-практической ситуации, которые обозначились в развитии цивилизации. Узловой пункт данной программ составляет социально-философская концепция преодоления и снятия утилитарно-потребительского типа природопользования типом деятельности, который условно можно назвать конструктивной регуляцией природы. Идею «регуляции» применительно к проблеме взаимодействия общества и природы впервые выдвинул русский мыслитель Н. Ф. Федоров – основоположник философского направления, получившего впоследствии название русского космизма. Известно, что учение Вернадского о ноосфере, имеющее прямое отношение к обсуждаемой проблеме, при всей его глубине и оригинальности, восходит именно к идеям Федорова. Руководствуясь мотивами религиозно-этических исканий, философия русского космизма в лице Федорова поставила проблему, историческое значение и жизненная актуальность которой в полной мере осознаются в наши дни. Основные ее положения связаны с поиском и обоснованием смысла и роли тех форм взаимодействия человека и природы, которые должны отвечать сущности и назначению человека, его первооснове – глубинной «родственности» объективному миру во всей его необъятной сложности и во многом таинственной пока целостности. Контрольные вопросы 1. Природа как проявление бытия и среда обитания. 2. Понятие «биосфера» и «ноосфера». 3. Человек как часть природы. Взаимодействие человека и природы. 4. Экологическая ситуация в современном мире. Глава VI. Жизнь как объект философского анализа 1. Жизнь – специфическое природное явление Жизнь – одна из форм бытия и одна из высших форм движения. Однако при всей очевидности, казалось бы, и наглядности феномена жизни познание сущности жизни, ее критериев, закономерностей развития – дело чрезвычайно сложное. Показателем этой сложности служит факт, что до сих пор отсутствует определение жизни, которое удовлетворяло бы научным требованиям. Современная наука во взгляде на жизнь исходит из представлений о качественном отличии живого от неживого, о наличии общих свойств у растительного и животного мира, включая человека. Естественнонаучное познание жизни осуществляется по многим направлениям. Практически в него вовлечены все науки. И все же основная тяжесть выпадает на биологию – науку о жизни. Познание жизни – первоочередная в числе задач, к решению которых человек приступил с момента своего осознанного существования. И это понятно, ибо жизнь для него – первейшая ценность; она породила самого человека и ее биологические механизмы в совокупности с социальными факторами составляют суть человеческой природы. Жизнь – это естественный природный процесс, что предопределяет его познание средствами и методами науки, используемой для изучения всех природных явлений. Вместе с тем жизнь обладает специфическими свойствами, которые делают ее принципиально отличной от всех иных проявлений материального порядка, то есть речь идет о качественном своеобразии жизни. Жизнь на Земле представлена громадным разнообразием форм, которым присуща возрастающая сложность строения и функций. Всем живым организмам свойственны два признака: целостность и самовоспроизведение. В ходе индивидуального изменения (онтогенеза) организмы приспосабливаются к внешним условиям, а смена поколений приобретает эволюционно-исторический характер (филогенез). Организмы выработали способность к относительной независимости от внешней среды (автономность). Одно из главных свойств всякого живого организма – обмен веществ. Наряду с ним существенными признаками жизни являются раздражимость, рост, размножение, изменчивость, наследственность. Всякий живой организм как бы стремится к главному – воспроизведению себе подобных. Сущность жизни есть функция определенной материальной организации. Познание жизни выявило сложную структурно-функциональную природу биологических организмов. Долгое время в науке применялось понятие жизни, предложенное Ф. Энгельсом: «Жизнь есть способ существования белковых тел, и этот способ существования состоит по своему существу в постоянном самообновлении химических составных частей этих тел». По мере совершенствования методов и средств познания живых структур уточнялись представления о природе белка, характере обменных процессов в живом организме и взаимодействии его с окружающей средой. К познанию жизни подключились физика и химия, что позволило выделить молекулярный уровень биологической организации. Активно внедряются представления о физико-химической природе жизни, что якобы предопределяет возможность ее познания исключительно средствами физики и химии. И пока ученые не выработали единого определения жизни, воспользуемся таким понятием: жизнь – это частичная, непрерывная, прогрессирующая и взаимодействующая со средой самореализация потенциальных возможностей электронных состояний атомов. Философский интерес к проблеме жизни продиктован следующими обстоятельствами: во-первых, философским объяснением природы самого человека, что требует привлечения естественнонаучных представлений о жизни; во-вторых, необходимостью использования методологических принципов в ходе научного познания жизни; в-третьих, уяснением закономерностей структурно-функциональной организации живого, что способствует верному ответу на один из актуальнейших философских, мировоззренческих вопросов – в чем смысл жизни человека? Важным результатом философского и естественнонаучного познания жизни является вывод о единстве жизни на Земле. 2. Два взгляда на происхождение жизни и ее развитие Происхождение жизни – один из самых таинственных вопросов, исчерпывающий ответ на который вряд ли когда-нибудь будет получен. Множество гипотез и даже теорий о возникновении жизни, объясняющих различные стороны этого явления, неспособны пока что преодолеть существенное обстоятельство – экспериментально подтвердить факт появления жизни. Мы не знаем и, возможно, не узнаем никогда условий, в которых зародились структуры, обладающие свойствами живого. Вероятно, их воспроизведение в лабораториях – дело будущего, но повторение его в масштабах планеты – совершенно невероятно. Возникновение жизни на Земле, по оценкам ученых, имело место 3–4 млрд. лет назад. В результате сложных космических и земных преобразований зародились простейшие формы жизни, которые положили начало почти миллиону видов животных и около 400 тыс. видов растений, конечное число которых неизвестно и сегодня. Проблема происхождения жизни на Земле – сложнейшая задача современной науки, интерес к которой никогда не ослабевал в связи с попытками человека проникнуть в собственную природу и историю. Решающая роль в прояснении тайны происхождения жизни отводится теоретическому познанию, изучению истории становления представлений о жизни и их философскому осмыслению. История взглядов на происхождение жизни уходит в далекое прошлое. Первые идеи возникновения жизни ограничивались рамками мифологических представлений. В мифах рождались легенды о возникновении одушевленных форм из неодушевленных. Охота и собирательство укрепляли связь людей с живой природой, углубляли понимание ее отличия от неживой. Мифологическое сознание ограничивало познание: человек даже не осознавал факта своего рождения и происхождения. Наивные представления о мире как данности, явленной в целостной и гармоничной жизни, затемняли проблему ее возникновения. Все, мол, просто и естественно: возникновение, рождение жизни – факт сам собой разумеющийся и не требующий объяснений. Лишь по мере становления культуры, совершенствования средств познания, кристаллизации самосознания формируются два основополагающих взгляда на происхождение и развитие жизни. Это – креационизм и эволюционизм. Креационизм – концепция, объясняющая происхождение многообразия форм органического мира как акт божественного творения. Название учения происходит от латинского слова creatio, creations – «создание», «сотворение». Креационизм исходит из того, что, несмотря на присущее человеку стремление разрешить вопрос о происхождении мира, он сам по себе не может добиться этого без помощи Бога, которому мир обязан своим существованием. Корни креационизма уходят в эпоху глубокой античности. До сих пор известен древневавилонский миф о герое-боге Мардуке, который, обладая колоссальной силой, разорвал надвое чудовище Тиамат и создал из его спины небо, а из живота – землю. Исходя из имеющихся представлений о структуре живых организмов, основным компонентом которых является вода, в известной мере можно объяснить почему в поисках субстанций жизни упор всегда делался и на воду. На первых порах идея сотворения выглядела довольно просто: некто создает нечто и всегда из чего-то. Творец, созидатель (демиург) – это искусный мастер, копирующий некую модель. На новый уровень креационисткие представления выходят уже в библейские времена. Главная идея библейского ответа на вопрос о происхождении жизни, как частного случая сотворения мира, в том, что Бог создал мир из ничего – не из готовой материи и не из собственного своего существа. Всему сущему предшествовала безначальная вечность, в которой творил один Господь. Именно им было положено новое начало, бытие – мир видимый и невидимый. В соответствии с Библией, начало жизни на Земле связано с пятым днем творения, когда появились рыбы и водяные твари, птицы и воздушные творения. На следующий день на земле являются разного рода животные, обитающие на суше. Не ясно было только – для кого все это? И на седьмой день Бог сотворил человека «по образу Нашему, и по подобию Нашему». Креационистские представления о происхождении жизни и ее развитии господствовали в науке до возникновения эволюционного учения. Они являлись не только догмами официальной религии, их придерживалось подавляющее большинство естествоиспытателей. Отправляясь от факта многообразия форм органического мира, сторонники креационизма рассматривали это многообразие как результат Божественного творения. Они защищали идею неизменности видов и отрицали эволюцию. Основу эволюционного подхода к проблеме возникновения жизни составляет идея развития, которая как методологический принцип познания живой природы начала оформляться в период XVII–XVIII веков. Однако первые попытки носили характер стихийных, гениальных догадок. Наука еще не располагала достаточным естественнонаучным материалом, метафизический взгляд на природу не позволял подойти к исследованию подлинных источников развития. Проблема развития – важнейшая проблема философии. С решением ее на разных этапах связано преодоление кризисных состояний в становлении естествознания, что способствовало выходу науки о природе на новые уровни и открывало новые перспективы перед естествоиспытателями. Как известно, вопросы развития разрабатывались не только материалистами, идеалистическая философия также пыталась дать их решение со своих позиций. Естественно, что проблема развития является важной и для самой биологии. Более того, эта проблема, как свидетельствует история науки о жизни, выступает центром формирования основных положений и представлений современной биологии. Концепция развития не может существовать только в рамках чистой философии. Философские конструкции должны подкрепляться знанием подлинных явлений, источников и причин их развития. Впервые концепция развития (в особенности органического) была сформулирована древнегреческими философами. А. Ф. Лосев подчеркивает, что именно в философии Аристотеля появляется диалектический результат живого развития жизни.[19] Дальнейшая философская разработка этой идеи во многом зависела от решения целого ряда естественнонаучных проблем, которое, в свою очередь, требовало эффективной методологической основы. Такая диалектическая взаимосвязь – методологии и результатов конкретных наук – принципиальное качество научного познания. История становления эволюционного учения подтверждает, какую важную роль в этом процессе играют философские взгляды естествоиспытателей. Так, в свое время широкое распространение в биологии получила аристотелевская идея градации органического мира, завершением которой явилась натурфилософская концепция «лестницы существ». Ее сторонники представляли живую природу в виде восходящей «лестницы», ступеньками которой выступают отдельные формы органического мира, располагающиеся в порядке повышения их сложности. Эти взгляды дальнейшее воплощение получили в принципе непрерывности Г. В. Лейбница и его учении о всеобщей связи сущего. Лейбниц приходит к выводу о родстве всех живых существ и о их единстве с неорганической природой. «Идея „вездесущия“ жизни, – подчеркивал В. И. Вернадский, – проникала философию Лейбница и едва ли можно сомневаться в том, что через нее она многообразным путем все время сохранялась и жила в той среде, в которой творила научная работа человечества».[20] Воззрения швейцарского философа и естествоиспытателя Ш. Бонне (1720–1793) испытали влияние Лейбница. По мнению Бонне, органический мир в целом можно сравнить с организмом, в котором все элементы связаны между собой настолько тесно, что невозможно допустить отсутствие какого-либо из них. Хотя «лестница существ» у Бонне, в которую он включал также и сверхъестественные существа – ангелов и т. п., отражала несогласие с искусственной классификацией Линнея, она была далеко от того, чтобы рассматривать внешнее сходство видов как результат единства их исторического происхождения. Концепция Бонне в своей основе не содержала идеи развития, так как основывалась на преформистских представлениях, согласно которым эволюция – это развертывание вечно существующих зародышей, исключающее новообразования. Взгляды Бонне оказали сильное влияние на формирование естественнонаучных представлений французских материалистов. Так, в произведениях французского энциклопедиста Ж. Б. Робине (1735–1820) «лестница существ» получает в основе своей материалистическое объяснение. Полагая материю одушевленной, Робине всем телам природы приписывал функции живого. В основе материи лежит, по его мнению, живая молекула, наделенная внутренней активностью. Единство жизни Робине объяснял с помощью закона непрерывности, якобы действующего в «лестнице существ». Французский материалист Ж. О. Ламеттри (1709–1751) высказал идею о возникновении живых форм из органических зародышей под влиянием внешней среды. Единство растительного и животного царства он усматривал в сходстве составляющих их элементов. Ламеттри в какой-то степени подходил к идее эволюции, но делал это с крайне механистических позиций, полагая, что различие между животным, растительным миром и человеком – чисто количественного порядка. Более развернутый характер эволюционные идеи приобрели в учении Д. Дидро (1713–1784), который прямо ставил вопрос о качественной изменчивости органического мира. Предвосхищая некоторые положения эволюционного учения, Дидро считал, что человек как биологический вид имеет свою историю становления, равно как и другие живые существа. Важную роль в разработке идеи развития и становления эволюционного учения сыграли труды выдающегося французского естествоиспытателя XVIII в. Ж. Л. Бюффона (1707–1788), автора знаменитой многотомной «Естественной истории». Бюффон резко критиковал классификацию Линнея, построенную на идее неизменяемости видов. Он выступил против абсолютизации разрывов между видами и исходил из представления о постепенности переходов от одного вида к другому. В своей критике искусственной системы Линнея Бюффон впал в крайность. Он вообще стал отрицать возможность какой бы то ни было классификации, полагая, что виды – не реально существующие в природе единицы, а искусственные, надуманные категории. Одним из первых философов, сделавших попытку применить современное ему естествознание для объяснения строения и развития мира, был И. Кант. Неоднократные его ссылки на сочинения Бюффона, Бонне позволяют сделать вывод, что Кант был знаком с новейшей литературой по вопросам познания жизни. Значительное влияние на него оказали труды Лейбница и Лессинга. Признание эволюции живого и растительного мира явилось для Канта логическим завершением его космогонической гипотезы. Идея развития рассматривалась им как всеобщий принцип, применимый к познанию всех явлений, имеющих место на Земле. Фактический научный материал, которым располагала в то время биология, не мог дать Канту убедительных доказательств правильности его концепции. Тем не менее выводы, к которым он пришел, рассматривая живую природу, способствовали проникновению идеи эволюции в умы биологов. Кант предугадал сущность материалистического объяснения природы наследственного материала, совершенно верно подметив независимость его от внешних причин. Во времена Канта господствовала идея неизменяемости и постоянства видов. Несомненно, знакомый с имеющимися точками зрения на эту проблему Кант не мог без должного обоснования говорить о возникновении новых видов. В то же время он не мог отрицать и тех изменений в органическом мире, которые нельзя было не заметить, изучая историю природы. Следствием этого явилась постановка Кантом вопроса о видоизменении и создании новых видов. Он выступает против идеи неизменности видов, против неизменности человека. Не принимая механистического толкования встречающихся в живой природе многочисленных фактов самого разнообразного сочетания признаков, он считал, что «случай или всеобщие механические законы не в состоянии породить такие сочетания».[21] Возможность доказательства общности происхождения «великого множества» видов живых организмов, населяющих Землю, Кант видел в создании естественной истории как самостоятельной науки. Высказываясь в защиту исторического подхода, Кант горячо выступает против идеи множества локальных актов творения. В этот же период немецкий естествоиспытатель К. Ф. Вольф (1734–1794) опубликовал свою диссертацию «Теория зарождения», в которой опроверг учение о преформации и научно обосновал теорию эпигенеза. Смелую попытку распространить идеи развития на человеческую историю предпринял ученик Канта И. Г. Гердер. В его теории органических сил идея развития приобретает всеобщий характер. Из области поэзии, языка, мышления Гердер переносит ее на всю природу. В труде «О переселении душ» он излагает взгляды на развитие животного мира, которые затем в его основном труде «Идеи к философии истории человечества» выражаются в форме всеобщего закона природы. Большой вклад в развитие эволюционных представлений внесли Эр. Дарвин, К. Ф. Кильмейер и в особенности французский натуралист Ж. Б. Ламарк (1744–1829). В 1809 г. Ламарк опубликовал «Философию зоологии», которая содержала его основные возражения против метафизической идеи вечности и неизменности видов. Впервые в истории науки в этом труде была последовательно изложена идея о постепенном развитии всех организмов из простейших форм жизни, сделана первая попытка объяснить это развитие действием естественных сил, влияющих на организацию растений и животных. Согласно Ламарку, развитие органического мира осуществляется путем естественной «градации», как постепенный переход от простейших форм биологической организации к усложняющимся и совершенствующимся. Движущей силой такого развития выступает «постоянное стремление природы» к усложнению строения организмов. Это – первый принцип эволюции. Здесь не учитывается влияние условий существования. Наоборот, в постоянной, неизменной среде градация должна обнаруживаться в чистом виде. Но в реальной природе не существует таких условий. Поэтому организмы под действием самых разнообразных фактов вынуждены изменять свои привычки, что влечет за собой изменение строения, нарушающее правильность «градации». Это – второй принцип исторического развития организмов. Заметим, что в дальнейшем в аргументах ламаркистов он занял главное место. Идеей эволюции Ламарк нанес ощутимый удар телеологии (учение о наличии в природе, обществе объективных, внечеловеческих целей). Некоторые противоречия, присущие ламаркизму, послужили впоследствии поводом для дискредитации со стороны антиэволюционистов самой идеи эволюции. Они также явились одной из причин того, что многие материалистически мыслящие естествоиспытатели не приняли идей Ламарка. Особенно ожесточенные нападки на теорию Ламарка были предприняты французским биологом Ж. Кювье (1769–1832), игравшим исключительную роль в науке в первой половине XIX в. Исследования Кювье способствовали внедрению сравнительного метода в анатомию и палеонтологию. Широкое распространение получили сформулированные им принципы приспособленности организма к условиям среды и взаимозависимости отдельных частей и органов внутри организма. В его работах креационизм приобрел свою наиболее завершенную форму. Защищая идею неизменности видов, внутри которых возможны лишь отдельные изменения в рамках индивидуальных различий, Кювье отстаивает телеологические принципы, сущность которых сводится к следующему: всякое «организованное существо» образует целое, представляющее единую замкнутую систему, взаимодействие и соответствие частей которой подчинено одной конечной цели. Против воззрений Кювье резко выступил Э. Ж. Сент-Илер. Выражая несогласие с положением о четырех типах животных, выдвинутым Кювье, Сент-Илер развил идею о единстве плана строения животных. Эта идея не удержалась в науке. Но ее обоснование привело к концепции трансформации живых форм, то есть укрепило идею развития органической природы. Вместе с тем, хотя Сент-Илер отбросил телеологические положения, содержащиеся в концепции эволюции Ламарка, он придал ей более механистический характер. Разработка эволюционной идеи была продолжена И. В. Гете, русскими учеными И. Е. Дядьковским (1784–1841) и особенно К. Ф. Рулье (1814–1858), которые подчеркивали определяющую роль внешних условий в существовании живых организмов. Наряду с развитием эволюционного учения в этом направлении шел процесс разработки идей, придававших первостепенное, а иногда и решающее значение внутренним факторам. Существенную роль здесь сыграл Карл Бэр. Ему принадлежит заслуга установления связи между онтогенезом и филогенезом, подтвердившей идею исторического единства органических форм. Накопленный длительным развитием биологической науки фактический и теоретический материал требовал своего объяснения в рамках общей концепции, диалектически отражающей противоречивые процессы развития в живой природе. Такое объяснение было дано Ч. Дарвином, который вскрыл и объяснил источники и движущие силы этой эволюции. В основу теории эволюции им были положены следующие материальные факторы: наследственность, изменчивость и естественный отбор. Его учение о естественном отборе стало ключевым в решении многих проблем эволюции органического мира. В 1859 г. был выпущен главный труд всей жизни Ч. Дарвина – «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь». Первое издание книги в количестве 1250 экземпляров было распродано за один день. С тех пор вышли тысячи экземпляров труда Дарвина. В чем же состоял революционный переворот в естествознании и мировоззрении, совершенный Ч. Дарвиным? 3. Естественнонаучные представления о жизни и ее эволюции Дарвин вскрыл движущие силы эволюции живой природы. Он попытался понять и объяснить действительную природу внутренних противоречий органического мира. Его теория не только объясняет характер этих противоречий, но и указывает пути, по которым они разрешаются в мире животных и растений. Значительное место во всех трудах Дарвина, и в частности, в «Происхождении видов», занимают доказательства самого факта органической эволюции. Сейчас общепризнанно, что в основе всего живого лежат сходные химические соединения группы белков, среди которых особое положение имеют нуклеопротеиды. Это – соединения белковых тел и нуклеиновых кислот. Нуклеопротеиды составляют основной компонент клеточного ядра растений и животных. Исследования в области молекулярной биологии показали, что нуклеиновые кислоты ответственны за многие важные процессы жизнедеятельности организмов. При этом особую роль играют макромолекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК) и рибонуклеиновой кислоты (РНК). Молекула ДНК во взаимодействии с другими субстанциями клетки определяет синтез белка и ферментов, регулирующих обмен веществ в организме. Белки и нуклеопротеиды (в особенности ДНК и РНК) являются обязательной составной частью всех биологических организмов. Следовательно, с точки зрения химической эволюции они лежат в основе жизни всех известных на Земле биологических форм. Помимо этого между неживой и живой природой существует извечная, непрерывная связь. «Между косным и живым веществом есть – непрерывная, никогда не прекращающаяся связь, которая может быть выражена как непрерывный биогенный ток атомов из живого вещества в косное вещество биосферы, и обратно. Этот биогенный ток атомов вызывается живым веществом. Он выражается в непрекращающемся никогда дыхании, питании, размножении и т. п.».[22] На единство живой природы указывает и дифференцированность тела животных и растении. Таким образом, единство мира организмов проявляется как в их химическом составе, так и в строении, и функционировании. Этот факт не мог ускользнуть от внимания естествоиспытателей. Идея сходства живых организмов привела Ж. Кювье к учению о типах животного царства. В дальнейшем она получила разработку в трудах К. Бэра, Э. Геккеля, А. О. Ковалевского, И. И. Мечникова, которые доказывали, что сходство животных не может быть объяснено иначе, как общностью их происхождения. На единство органического мира указывает и существование так называемых промежуточных форм, к которым относятся животные и растения, занимающие переходное, промежуточное положение между крупными таксонами. В органическом мире нет жестких границ между его подразделениями. В то же время границы между видами всегда реальны. Дарвин уделяет большое место проблеме вида и видообразования. Не случайно в заглавие его труда вынесены слова «происхождение видов». Как важнейшая единица систематизации вид занимает центральное место в эволюционной теории. Задачей эволюционной теории является объяснение механизма возникновения жизни и изменения реальных видов животных и растений, населяющих Землю. Доказательством эволюции служит и сходство органов животных, выражающееся в их положении, соотношении в общем плане строения и в развитии из сходного зачатка зародыша. Сходные органы называются гомологичными органами. Эволюционная теория объясняет сходство органов общностью происхождения сравниваемых форм, тогда как сторонники креационистских концепций истолковывали это сходство как волю творца, создававшего группы животных по определенному плану. Подтверждением идеи эволюции является отражение истории развития организмов на их строении и на процессах зародышевого развития, а также географическое распространение организмов. Особое место в разработке и углублении эволюционных представлений занимает генетика. Представления о неизменности генов начинают преодолеваться в 20–30-е годы XX в. в связи с возникновением популяционной, эволюционной генетики. Выяснение структуры популяций позволило по-новому посмотреть на эволюционные процессы, разыгрывающиеся на популяционном уровне. Генетика дала возможность проследить основные этапы эволюционного процесса от появления нового признака в популяции до возникновения нового вида. Она принесла в исследование внутривидового, микроэволюционного уровня точные экспериментальные методы. Элементарная единица наследственности – ген, представляющий собой участок молекулы ДНК, который определяет развитие элементарных признаков особи. Элементарная эволюционная единица должна отвечать следующим требованиям: конечности деления; способности наследственного изменения в смене биологических поколений; реальности и конкретности существования в естественных условиях. Такой единицей эволюции считается популяция – элементарная единица эволюционного процесса, а наследственное изменение популяции представляет собой элементарное эволюционное явление. Оно отражает изменение генотипической структуры популяции. Ген подвержен мутациям – наследственным изменениям отдельных особей. Мутация – дискретное изменение кода наследственной информации особи. Различают генные, хромосомные, геномные, а также внеядерные типы мутаций. Процесс возникновения мутаций поддерживает очень высокую степень генетической разнородности природных популяций. Но, выполняя роль «поставщика» элементарного материала, сам мутационный процесс не направляет ход эволюционных изменений, он обладает вероятностным, статистическим характером. Закономерности эволюции находят свое выражение в жизни отдельного индивида, но движущие силы эволюции содержатся внутри системы индивидов, в данном случае популяции. Разрешение противоречий популяции служит основой всей эволюции и при этом определяет преобразование организма как составной части популяции. Отношения между организмами в популяции носят сложный характер. Их изучение затрудняется тем, что помимо внутрипопуляционных взаимодействий организмы испытывают влияние со стороны других популяций, других видов и еще шире – условий окружающей среды. 4. Философия и биология Формирование биологии как новейшей отрасли современного научного познания осуществлялось в тесной связи с методологическими разработками. Осознание органической связи между философией и биологией предполагает неизбежное обращение и к истории научного познания. И тогда обнаруживается, что философия и биология в раскрытии сущности жизни, органической целесообразности, закономерностей исторического развития живых организмов исходят из некоторой совокупности общих принципов – мировоззрения. В зависимости от того, какую мировоззренческую линию разделяет тот или иной исследователь, определяется направленность его научных поисков. Мы знаем, однако, что «золотой век» философии как «царицы наук» – это период младенчества естественнонаучной мысли. Нераздельность в прошлом философии с тем, что мы сегодня называем теоретической биологией, объясняется неразвитостью последней, несовершенством и отсутствием строгой направленности экспериментальных исследований, составляющих ныне ее фундамент и предпосылку. Значение биологии определяется не только ее самоценностью. Она, может быть, в большей степени, чем другие научные дисциплины, подтверждает единство и взаимосвязь объективной реальности, будучи связана сама с другими науками и жизнью общества. Биология, как никакая другая наука, оказала революционное влияние на формирование и развитие научного видения мира. Достаточно напомнить, что именно создание клеточной теории и дарвиновской теории эволюции сыграло важную роль в формировании адекватных взглядов на мир и место человека в этом мире. В настоящее время существенно изменился характер отношений между философией и биологией. Биологи испытали в прошлом немало трудностей вследствие возможности со стороны философии влиять не только на ход научных исследований, но и на человеческие судьбы. История науки дает много примеров, как неправильные методологические установки в процессе биологического исследования приводили к неверным теоретическим выводам. Поэтому для современной философии весьма важно обращение к вопросам, составляющим предмет изучения процессов развития естествоиспытателями, внимание к этим исследованиям с учетом требований методологии, используемой учеными с целью повышения эффективности специальных исследований. Остается еще немало трудностей в решении такого общефилософского вопроса, как уточнение понятия развития, выявление его существенных характеристик, самой формулировки термина. Особенно остро эти трудности ощущаются в ходе продолжающихся исследований развития применительно к миру живой природы. Несмотря на то, что эволюционная идея является исходной и базисной для многих теоретических концепций современной биологии, попытки дать четкие дефиниции понятий «развитие», «эволюция», «рост» и т. п. не всегда оказываются приемлемыми для универсального использования в различных областях биологического знания, а так же в науках, исследующих социальные процессы. Отправным пунктом позитивного решения отмеченных вопросов выступает положение, согласно которому философская категория «развитие» является всеобъемлющим понятием, включающим в себя представления о росте и эволюции организмов, закономерностях их дифференцировки и интеграции на новых уровнях. Однако наличие различных исходных моментов в едином процессе жизни приводит к неадекватному использованию понятий «развитие» и «эволюция», подчас делает затруднительным теоретические обобщения. Сказанное подтверждает необходимость дальнейшего углубления мировоззренческих принципов в методологической плоскости. Большой круг методологических проблем связан с распространением в науке о жизни физико-химических методов исследования, а также проникновением идей кибернетики и теории информации в область изучения органической эволюции. Дело в том, что использование методов точных наук в познании жизни создавало подчас опасность механистического толкования процессов развития и эволюции, ущербного взгляда на саму жизнь, приводило к случаям гипертрофированной абсолютизации тех или иных сторон и особенностей развития, что ограничивало возможности подлинно диалектического рассмотрения процессов эволюции, затушевывало их противоречивую сущность. В новейшей истории биологии отмечено немало эпизодов, конфликтных ситуаций, отразивших неизбежность привлечения в биологию средств анализа, присущих точному естествознанию. Проблемы редукционизма, одно из проявлений которого выразилось в сведении закономерностей жизни к законам физики и химии, до сих пор актуальны для современной науки и философии. Особенно наглядно это заметно в решении проблемы целесообразности, когда исследователи, заявляющие о своем отрицательном отношении к телеологии, тем не менее в силу противоречивости их философского мировоззрения приходят к односторонним и, можно сказать, механистическим выводам по поводу направленности развития. Особое место занимает проблема разработки тех аспектов научной методологии, которые содействуют преодолению эмпиризма в биологических исследованиях и активизируют поиски теоретических концепций и обобщений биологии в целом. Задача повышения уровня теоретических обобщений не снимается с повестки дня. Речь идет о дальнейшей разработке принципов, составляющих гносеологические предпосылки и основания современной науки о жизни. Уходящее столетие для наук о жизни примечательно стремлением осуществить широкие теоретические построения, способные отразить динамику и ход эволюции живых систем различного уровня. Неоднократно естествоиспытатели предпринимали попытки построить теоретические модели, способные не только к констатации свершившегося, но и к прогнозу эволюционных последствий. Необходимость этого продиктована тем, чтобы не только на словах, но и на деле теория подтверждала свои эвристические возможности. Имеется множество примеров, показывающих, как в результате предпринимаемых усилий биология переходит в область точных наук. Они же подтверждают, что методологический анализ не должен рассматриваться лишь как подсобное средство формирования теоретической биологии. Размытость и зыбкость концептуальных построений в биологии, тяготеющих к воплощению эволюционной идеи в конкретном материале, – следствие объективного, исторически обусловленного процесса формирования науки, призванной в своей логической структуре отразить историю как становления этой науки, так и историю объекта исследования. Наряду с этим, в качестве причин, сдерживающих темпы повышения теоретического уровня биологии, приводятся аргументы об уникальной природе живого, чрезвычайной сложности и многообразии биологических объектов. Такое объяснение – в общем-то вполне справедливое – настолько укоренилось в науке, что тезис о специфичности, сложности и многообразии живого нередко играет роль своеобразного тормоза на пути познания процессов жизнедеятельности. Хотя именно уяснение чрезвычайной сложности биологического объекта должно было бы способствовать более целеустремленному и настойчивому решению методологических проблем теоретической биологии. Вот почему необходимость специальной разработки теоретического аспекта науки о живой природе все более остро встает перед исследователями самых различных ее направлений. Возможность создания фундаментальной теории жизни издавна волновала умы многих ученых. Напомним, к примеру, попытки компаративистов[23] XIX в. открыть общие законы эволюции. В различные периоды развития науки обстоятельства складывались таким образом, что казалось, будто бы условия для создания такой теории уже созрели, но уже первые шаги, конкретные усилия ее формулирования разрушали эту иллюзию и подтверждали их преждевременность. Новая надежда описать процессы органической эволюции с помощью терминов и законов физики и химии была подкреплена интенсификацией физико-химических исследований живой природы, появлением существенных результатов на уровне познания молекулы. Действительно, с помощью физико-химических методов исследования в биологии были сделаны очень важные открытия. Однако достигнутые успехи породили и сомнения: а каковы же возможности, пределы физики и химии в познании живого? Иными словами встал вопрос, какие методы должно считать предпочтительными для получения достоверного биологического знания? В итоге стремление достичь всеобъемлющего обоснования жизни только на основе физики и химии породило опасность сведения жизни к физико-химическим процессам. Подобные попытки в их абсолютной форме были подвергнуты аргументированной критике как в философской, так и в специальной литературе. Тем не менее признание высокого теоретического уровня, присущего, например, физической науке, в явной и неявной форме принимается как один из основных доводов в пользу тезиса, что именно на базе физического подхода к изучению природы живого могут быть сконструированы адекватные и эффективные теоретические биологические концепции. Стремление построить теоретическую биологию по образу и подобию теоретической физики с новой силой вспыхнуло в 70-е годы текущего столетия. Последняя привлекает биологов своим формальным аппаратом, наличием строгих правил выполнения различных операций, возможностью выведения законов с помощью точно определяемых символов, подтверждаемых экспериментально. Пока понятие теоретической биологии не отражает того содержания, которое присуще сложившимся представлениям о теоретической науке. Вместе с тем следует учитывать, что оно не во всем выражает и современное состояние биологии, поскольку во всех ее областях сделаны уже крупные обобщения и имеются результаты теоретического осмысления экспериментальных исследований. Сегодня биологи продолжают рассматривать эволюционную концепцию как результат синтеза различных областей биологического знания. Высказывается мнение, что дарвиновская теория эволюции – результат как бы первого синтеза. Второй синтез – объединение генетики и дарвинизма, вследствие чего родилась синтетическая теория эволюции. Как полагают ученые, биология находится на пути к третьему синтезу, ведущую роль в котором призвана сыграть молекулярная биология. 5. Биология и социальная жизнь Если ограничиться рамками уходящего столетия, обнаружится, что прежде всего критика с морально-нравственных позиций нанесла ощутимые уколы физике. Обсуждение ответственности и долга ученых, этических оснований науки, высказывание сомнений в монопольном праве науки на истину придали ей иную окраску, ранее не свойственную облику точной науки, составляющей фундамент современного естествознания. Нельзя сказать, что подобных сомнений не было в прошлом. Они имели место, пожалуй, на всех этапах развития научной мысли. Но раньше они касались, главным образом, методологии, мировоззренческих принципов, социальных критериев. И хотя сегодня эти вопросы не снимаются с повестки дня, все чаще досаждают тревожные ноты, звучат новые их вариации. Вновь и вновь в центр дискуссий выносится обсуждение подготовленности общества, а стало быть и науки, начать новый приступ природы, составляющей непосредственное окружение, а нередко и самое суть человека. Направленность биологии на обоснование закономерного характера происхождения человека, выявление исторических условий его существования, ее вклад в развитие агрокультуры, а в наши дни и биотехнологии – все это отражало заинтересованность науки и ученых в будущем человечества, заботу о Homo Sapiens. Общество нуждалось в естественнонаучном объяснении жизни. Несмотря на многократные ранее предпринимавшиеся попытки вульгаризации смысла социальных человеческих отношений, все же удавалось защитить развитие общества от необоснованных притязаний социал-биологизма. Наука, подкрепленная практикой, многое сделала для познания социальной природы человека, объяснения его уникальности в эволюционном ряду живого. Биология дала ключ к раскрытию естественной основы человеческой жизни, в меру своих возможностей обосновала незыблемость ее исторических истоков. Но сегодня именно от биологии вновь исходит – реальная в практическом отношении – опасность посягательства на саму природу человека, способы его воспроизводства. Вот почему биология – наука о жизни – предстает в перекрестье социально-философских проблем, от разрешения которых во многом будет зависеть не только ее собственное совершенствование, но и дальнейшее воздействие предлагаемых ею рекомендаций на общество. Эти проблемы обнаружились никак не сегодня. Научно-технический прогресс их обнажил, заставил говорить о связанных с ними теневых сторонах во весь голос. Еще не утратили будоражащую остроту утверждения, что XX век пройдет под знаком биологии, что сулимые ею открытия потеснят физику – общепризнанного лидера научного познания – с пьедестала, на котором она, по крепнущему убеждению, утвердилась прочно и незыблемо. Однако столь очевидные надежды не оправдались, вернее, ожидание оказалось удовлетворенным не в полной мере. Нельзя сказать, что биология безосновательно, лишь в угоду моде претендовала на смену интеллектуального вожака, посягая на ведущую роль физики. Причины подобной переориентации складывались по мере выдвижения на первый план вопросов постижения сокровенных механизмов жизни, под влиянием потребности выявить естественно-природные предпосылки ее эволюции, соотнести их с воздействием социальной среды на становление самого человека. Достижение поставленных задач предполагало возможность, в итоге, добиться большей эффективности в познании характера проявлений духовной жизни. Надежда проникнуть в тайники органической эволюции, «примерить» ее общие закономерности на формах индивидуальной жизни способствовала активизации эволюционных исследований. Общество весьма убедительно ощутило мощь и преобразующую энергию результатов и открытий, связанных с познанием жизни на всех уровнях ее организации. И если преждевременно говорить о биологии как о лидере науки XX столетия, то не следует недооценивать и тот факт, что современная биология – детище своего века и что именно в уходящем столетии завершилось формирование ее теоретического ядра, обозначились и осуществились грандиозные открытия, радикально изменившие представление о живом и прежде всего о наследственности и эволюции. Наиболее существенным признаком, свидетельствующим о чрезвычайно мощном научном и практическом потенциале биологии, не достаточно осознанным как в научной среде, так и в сферах социального планирования, материального производства, выступает все расширяющееся воздействие биологии на общество. Только практика, реальные жизненные потребности лежат в основе большинства научных трансформаций биологии, возникновения ее новых отраслей и дисциплин. Дифференциация науки о жизни на множество предметных областей не только фундаментального, но и прикладного характера – прямое следствие возросших социальных запросов. Естественно, что при столь широком проникновении науки о жизни в ткань социального организма собственный процесс развития биологии, определяемый спецификой мыслительной деятельности, нуждался в подробном анализе. Одно из его направлений оказалось тесно связано с философией. В наши дни все активнее перемещается центр традиционно сложившихся биологических исследований. Вызов современного общества биологии состоит в требовании полнее учесть злободневные запросы человека, дать более обоснованные ответы на вопросы о его природе, возможностях и перспективах развития в условиях интенсивного преобразования среды обитания. Темпы и масштабы такого преобразования столь возросли, что подчас наряду с изменениями в характере привычных человеку, зволюционно сложившихся природных связей происходит их прямое разрушение и уничтожение. Уязвление природы обнажает беззащитность человека. «Молох» технократизма, исковеркав моральное достоинство человека, нанеся ущерб его здоровью, посягает на его природу. Поскольку понятие природы человека, несмотря на многочисленные усилия придать ему научную корректность, остается все же достаточно расплывчатым, поясним, что в данном случае подразумевается биологическая природа человека как результат органической эволюции. Социальные сдвиги, происходящие в нашей стране, еще не в полной мере затронули сформировавшуюся атмосферу угнетения человека. И хотя в центр обновления общества ставятся жизненные запросы человека, отношение к нему как к личности не получило закрепления в практике. Естественно стремление глубже понять и объяснить условия его жизни и деятельности с научных позиций. Вот почему внимание к биологии как к научной дисциплине, оказывающей влияние в первую очередь на сферу материального производства, переключается в сторону выявления ее возможностей, связанных непосредственно с человеком, его индивидуальностью. В чем же то наиболее существенное в результатах биологических исследований, что определяет лицо науки о жизни, какие направления образуют ее передний фронт, что составляет основу философских проблем биологии, формирующих ее социальную значимость и гуманитарный характер? Ответы на поставленные вопросы предполагают довольно трудную задачу: из множества достижений биологии отобрать те, что способствуют ее превращению в непосредственную производительную силу, воздействуют на образ мышления и мировоззрение, трансформируют отношение к человеку, его возможностям. Тем самым в рамках методологических исследований биологического знания, путем выявления объективных предпосылок и закономерностей его становления, повышается значимость социально-мировоззренческих и нравственных аспектов современной биологии. Характер и суть биологии сегодня выражают те линии ее интенсивного развития, успехи в разработке которых составляют фундаментальный вклад науки о жизни в производство, технологию и культуру. Немало неясностей порождает употребление словосочетания «биологическая революция». XX век вообще богат на слово революция, эпитет революционный. Примета, свойственная столетию, не обошла и биологию. Применительно к науке о жизни это понятие отражает прежде всего новые представления о человеке как сложном единстве биологического и социального. Оно опирается на результаты осмысления единосущности материального космоса и энтропийных сил в мире физико-химического взаимодействия на различных уровнях биологической организации. Молекулярная биология, биофизика и биохимия далеко продвинулись в раскрытии основ функционирования и развития биологических систем. Однако методы физико-химии не смогли исчерпать многообразие мира живой природы. Принципиально новым фактором для современной биологии выступает мир человеческой культуры. Ведь большинство естественных дисциплин до сих пор не учитывают его в своих предметах. Мало проявляется забота о судьбе фундаментальных открытий, нередко совсем не учитываются их социальные последствия. Общество тоже еще не научилось регулировать прикладную сферу науки, хотя влияние социума на биологию начинает сегодня отчетливее прослеживаться, когда речь заходит о сохранении природы, о здоровье человека, о комплексе наук, исследующих болезнь и способы ее излечения. В свою очередь, все острее ощущают потребность в выводах биологии общественные и гуманитарные науки. Последствия биологической революции прежде всего начали сказываться на создании новых технологий, в организации интенсивных способов ведения хозяйства, в попытках ограничить распространение экологического кризиса. 70-е годы нынешнего столетия отмечены заметной разработкой теорий и концепций, рожденных на волне научно-технической революции, отражающих влияние молекулярно-биологического редукционизма, идей кибернетики на понимание и объяснение процессов жизнедеятельности. Молекулярно-генетические представления о строении и функционировании живых организмов способствовали формированию учения об уровнях организации живой природы, позволили рассматривать организмы, их объединения как сложные системы, находящиеся в состоянии устойчивого динамического равновесия, способные нивелировать возникающие флуктуации и возбуждения. В ходе раскрытия закономерностей жизни и взаимодействия реальных сообществ растений и животных – популяций получил подтверждение принцип самоорганизации. Идеи кибернетики, казалось, прочно вошли практически во все разделы биологии. Однако кибернетический бум завершился без особого вклада в биологию. Остались лишь отдельные успехи. Так, реализация кибернетического подхода, например, к познанию эволюции позволила полнее раскрыть и объяснить многие ее свойства и закономерности. Наша эпоха, эпоха компьютеров и математического программирования прорисовывает новые образы науки и даже сулит сказочные возможности на пути распознавания тайн живого. Вот почему последующая интенсификация биологических исследований тесно связывается с информатикой. Несмотря на безусловное повышение теоретического уровня самой науки, надежды на вклад достижений биологии в реальную жизнь, в условиях труда, воспитания и вообще – существования человека оправдались далеко не в полной мере. В значительной степени сложившаяся ситуация определяется косностью бытующих представлений о развитии и эволюции. Перспектива грядущего, как следствия неизбежного влияния результатов научного освоения мира, еще не полностью осознана обществом, которое не готово во всеоружии научного осмысления реальности встретить свое будущее. Все это происходит на фоне пропагандистских усилий запечатлеть в общественном сознании знак научно-технического прогресса. Существенная часть преобразований, которые привносятся биологией, связана с распространением биотехнологии. Реализация заложенных в ней идей предвещает поистине революционные изменения в различных сферах производства, пищевой промышленности, медицине. Но понятие биологической революции гораздо шире представлений, ограничивающих возможности биологии рамками новых технологий. Особенности переживаемого нами времени в том, что мы быстро привыкаем к необычному, легко и как-то незаметно для себя перестаем замечать новаторскую и преобразующую роль открытий, трансформирующих как бы само собой не только атмосферу научного благодушия, но и кардинально перестраивающих обыденную жизнь людей. Так, мы привыкли к тому, что три буквы – ДНК прочно заняли место в текстах, повседневно нас сопровождающих. Сегодня, наверное, для всякого образованного человека не представляет особой трудности их расшифровка: дезоксирибонуклеиновая кислота. И большинство даже не задумывается, а многие и не подозревают, что речь идет о знаменательной вехе на пути проникновения в глубины жизни – открытии ДНК Д. Уотсоном и Ф. Криком в 1953 г. Свершенное ими иногда сравнивают с Большим взрывом, якобы положившим начало нашей Вселенной. Установление факта наличия молекул ДНК привело к осознанию единой генетической природы всего живого, позволило углубить представления человека о собственной эволюции, раздвинуло масштабы использования биологии в практических сферах деятельности. Явление биологической революции сопровождается – и по мере его проникновения в жизнь это будет ощущаться все сильнее – глубокими изменениями в медицине, сельском хозяйстве и науках экологического цикла. Эпохальные открытия в генетике и иммунологии позволили по-новому подойти к объяснению природы Homo Sapiens. Именно достижения в этой области освещают дорогу в третье тысячелетие. Главный результат, к которому подошла биология – превращение в точную науку, для которой использование компьютера – необходимейшее условие. Современная отечественная промышленность с ее отсталым, антиприродным производством будет обречена, если не сможет своевременно – времени же остается все меньше и меньше – ассимилировать результаты биологических исследований. Одна из основных причин наблюдаемого преображения науки о жизни кроется в энергичном развитии молекулярной биологии и, в особенности, рождении на ее основе генетической инженерии. Факт, который воспринят и оценен далеко неоднозначно в обществе и отнюдь не во всех кругах, от действенности которых зависит не только социальное благополучие людей, но подчас и политическая стабильность. В результате именно благодаря новому научному направлению политические и промышленные группы отдельных государств получили мощное средство воздействия на глобальное соотношение сил в мировой экономике и даже политике. Высказанная мысль пока еще не переросла в действительность нашего сознания, но игнорирование ее чревато большими осложнениями. Как ни странно сегодня звучит, но всего лишь несколько лет назад даже философы не могли писать о генетической инженерии, поскольку тексты с этими словами были запрещены цензурой. А за границей работа велась полным ходом. Между тем две традиционные проблемы с новой силой заявляют о себе: первая касается более детального раскрытия роли окружающей среды на формирование индивида, вторая – познания механизмов биологической эволюции во времени, выяснения роли случайности в происхождении человека и его сознания. Как видим, здесь, равным образом и в других случаях, доминирует эволюционная идея, предполагающая единство различных сфер биологической реальности. На долгие годы в центр дискуссий помещаются вопросы диалектики биологического и социального. Что касается проблемы онтогенеза, то, к сожалению, и сегодня наука, а, следовательно, и практика не обладают биологической теорией индивидуального развития. Процессы регулирования, осуществляемого генами, формообразование органов, закономерности их согласованного взаимодействия, гормональное и биохимическое функционирование организма – все эти и многие другие явления не имеют на сегодняшний день взаимосвязанного теоретического объяснения. Биологическая революция породила новые надежды на дальнейшее раскрытие человеческой природы с помощью генетики и молекулярной биологии. Однако широкое использование этих мощных средств познания лишь подтвердило, что не только естествознание лежит в основе объяснения многообразия человеческого существования, что не только наука указывает пути расширения его возможностей посредством культурного использования ее результатов. Очевидным фактом стал вывод теоретических рассуждений: прогресс биологической науки не сможет быть достигнут лишь на базе физико-химических дисциплин. Культура сопутствовала человеку с первых его шагов и продолжает формировать его не только в соответствии со своими традициями, но уже и потребностями. Продолжение биологической революции, ее дальнейший успех связывают с объединением результатов, полученных космической технологией, физикой, генетикой, кибернетикой и психологией, сопровождаемых надеждой сконструировать своего рода Великую объединяющую антропную теорию. Достижения генетики – лишь первый шаг на пути, который открывают результаты в области физики, разработки новых видов энергии, использования всех экономических и человеческих ресурсов. И здесь важную роль, наряду с политическими аспектами, будут играть вопросы этические, задачи морально-нравственного регулирования проблем, которые в будущем образуют основной узел противоречий. Проблема соотношения биологического и социального, сложной диалектической природы их взаимосвязей издавна привлекает внимание философов. Многие естествоиспытатели также внесли вклад в ее интерпретацию, пытаясь на основе собственных методов рассмотреть отдельные ее моменты, но при этом оказывались вынужденными в силу логики познания выходить за рамки естествознания, то есть подниматься до уровня философских обобщений. На сегодняшний день наметились исходные принципы и методологические основания ее разработки. Достигнутые результаты позволили существенно расширить понимание этих противоречивых сторон реальности и уточнить используемую терминологию, сыграли определенную роль в практическом приложении полученных выводов. Вместе с тем в свете достижений современной науки обнаружились новые аспекты соотношения биологического и социального, стала очевидной недостаточность внешних, описательных характеристик этого феномена. Имеющиеся успехи, таким образом, заостряют актуальность проблемы особенно в связи с практикой и запросами социального развития. Поиск причин и анализ условий взаимодействия и взаимовлияния двух высших форм движения материи – биологической и социальной – имеет далекие исторические корни. В результате стало возможным выявить и достаточно ясно осознать, что биологическое и социальное есть не только некое единство, скрепленное многочисленными нитями, но каждая из этих сторон обладает определенной самостоятельностью, что обусловливает их различие, дифференциацию. Наука – как философия, так и биология – способствовала обобщению и осмыслению многочисленных фактов, относящихся к функционированию объектов биологической природы в социальной среде. Ее современные данные подтверждают мнение о необходимости дальнейшего синтеза тех научных представлений, посредством которых раскрываются те или иные аспекты единства и различия биологического и социального, то есть таких сторон взаимодействия живых систем и общества, реальное сосуществование которых немыслимо в отрыве друг от друга. Каковы же формы взаимодействия биологического и социального, которые, будучи предметом научного рассмотрения, образуют различные уровни его существования? Во-первых, биологическое и социальное в своем единстве отражают неразрывную связь природы и общества, т. е. факт того природного начала, которое составляет основу возможности и действительности общества как исторически сложившихся форм совместной деятельности людей. Ведь само общество образовалось лишь в результате эволюции живых систем и подъема их на высшую, непосредственно социальную ступень развития. А вся последующая социальная жизнь мыслима только при условии сохранения этого единства. Во-вторых, биологическое и социальное всегда проявлялись, а сегодня с еще большей силой получают выражение в таком пункте жизнедеятельности общества, как взаимодействие его с естественной природой. Это взаимодействие, вступившее из области предпосылки в область непременного условия, предполагает неостановимый процесс природопользования и природопреобразования. В-третьих, проблема биологического и социального, может быть, с наибольшей степенью наглядности, доступной не только специалистам-ученым, но и любому мало-мальски внимательному наблюдателю, проявляется в попытках объяснения природы самого человека, суть которого, как известно, определяется его социальностью, общественным характером. Однако в человеческой социальности не следует упускать из виду первый конкретный факт, который подлежит констатированию, – телесную организацию индивидов и обусловленное ею отношение их к остальной природе. Каждая из отмеченных форм взаимодействия биологического и социального предполагает и соответствующие научные подходы. Последние, в свою очередь, определяются не только предметом исследования, но и запросами социального развития. Круг практических вопросов, таким образом, наряду с внутренним ходом развития науки влияет на подбор научных дисциплин, обладающих специальными методами и приемами и позволяющими раскрыть и объяснить специфику каждого из выделенных аспектов. При этом первая и вторая формы взаимодействия биологического и социального имеют много общего. Но если первая в большей мере отражает историю, то вторая сосредоточивается на актуальном, на том, что характерно для наших дней и что, естественно, сохранится в обществе будущего. Если первая форма взаимодействия рассматривает изначальный факт возможности человеческой жизни и условия ее реализации, позволяет проследить истоки многообразия формирования философских принципов, их влияние на становление мировоззрения, то вторая в значительной мере отражает практические стороны жизни, взаимоотношения человека и природы, складывающиеся в процессе природопреобразовательной деятельности. Такая систематизация подходов к проблеме биологического и социального, конечно, весьма условна. В жизни все эти аспекты переплетаются настолько тесно, что подчас даже самая приблизительная и общая схема не в состоянии отразить реальные проявления взаимоотношений органической и социальной форм движения материи. Она условна также и потому, что в каждой из выделенных сфер, когда речь идет о возможностях их познания, используются одни и те же понятия: биологическое и социальное, содержание и смысл которых, в их общих принципах и посылках, разумеется, должны быть адекватны, независимо от того или иного подхода к рассматриваемым вопросам. В свою очередь, каждое из этих понятий, взятое в отдельности, отражает конкретные объекты научного познания и мера их достоверности определяется достигнутым уровнем и соответствующими возможностями тех наук, прерогативу которых они составляют, то есть биологическое связано с циклом наук о жизни, социальное исследуется комплексом наук о человеке и обществе. Но когда они применяются по отношению к объектам, обладающим, так сказать, биосоциальной характеристикой, весьма трудно очертить границы их правомочности, а также исключить возможности их «посягательства на чужие владения». Используя средства абстрагирования и идеализации, можно создать такие условия описания объектов, исследуемых этими науками, которые позволяют в каждом определенном случае рассматривать их либо как только биологические, либо как только социальные, социологические. Нас интересуют те объекты, анализ которых охватывает две отмеченные области познания, то есть те системы, чье биологическое функционирование немыслимо вне социальных условий, а их социальное существование предполагает биологическую основу. Такая установка дает возможность рассматривать объект как биосоциальный феномен. На практике невозможно провести жесткую границу, обозначить четкий водораздел между биологическими и социальными свойствами системы, в которой представлены обе стороны, не огрубив и не схематизировав полученные при этом представления. Наука пока еще не изобрела средств и методов, позволяющих строго зафиксировать момент перехода в них одного качества в другое и – наоборот. Однако запросы социального развития, совершенствование методов социального познания, повышение их корректности выдвинули задачу возможно более точного определения и выявления условий взаимодействия и взаимовлияния этих сторон на различных уровнях и этапах развития общества в целом, групп и коллективов людей, а также отдельных индивидов, философия прежде всего своими мировоззренческими принципами и методологическими разработками всегда оказывала влияние на этот процесс, но она не смогла решить эту задачу только лишь на своей собственной основе. В итоге авторы философских концепций, предлагая различные варианты решения проблемы соотношения биологического и социального, не могли обойтись без обращения к естественнонаучному знанию, результаты которого коренным образом влияли на исторический процесс философского обоснования единства и различия биологического и социального. Использование достижений естествознания и, главным образом, науки о жизни способствовало выработке научного объяснения единства биологического и социального. Всем ходом развития научного познания и человеческой практики получила подтверждение идея о глубоко диалектическом характере этого единства. В общих чертах была доказана неразрывность биологического и социального как объективной основы существования социальных систем, непременными элементами которых выступает человек и та часть органической природы, которая служит для удовлетворения его разнообразных потребностей. Выясняется все большее количество деталей в сложном механизме взаимодействия этих элементов, что позволяет вскрыть и сформулировать общие закономерности функционирования биосоциальной системы. Биологическое и социальное при этом выступают гносеологическими понятиями, абстрактный характер которых позволяет использовать их для выявления специфических сфер, отражаемых ими, для обозначения границы и водораздела между социальным и биологическим. Посредством каких же методологических приемов и средств как философского, так и специального, естественнонаучного исследования возможно объединить разнородные научные факты и выработать целостный взгляд на природу взаимодействия биологического и социального как биосоциального феномена? Правильный ответ на этот вопрос дает диалектика, опираясь на научное видение мира, что позволяет избежать того разрыва, который заложен в основе союза И. Соединяя понятия биологическое и социальное этот союз в то же время ограничивает, по существу, глубокое рассмотрение этого сложного явления раздельным описанием его в терминах биологии и социологии. Однако дело не только в семантическом выражении проблемы. Раскрыть подлинную диалектику этой связи, показать действительную природу присущих ей отношений, выработать, наконец, конкретные практические рекомендации – такова задача современной науки. Успешно выполнить ее нельзя путем механического соединения результатов, полученных в ходе широких самостоятельных исследований, ведущихся каждой из наук в отдельности. Обществознание, оказавшись перед проблемой соотношения биологического и социального, вынуждено обратиться к опыту и биологии, и философии. Практика при этом выступает своего рода поставщиком научной проблематики и мерилом эффективности ее разрешения. Таким образом, лишь на основе взаимодействия философии, биологии и практики возможен научный анализ диалектики биологического и социального. Контрольные вопросы 1. Сущность и формы проявления жизни. 2. Философские концепции жизни (материалистические, идеалистические, теологические). 3. Креационизм и эволюционизм. 4. Идея развития в философии и естествознании. 5. Генетика и ее роль в познании жизни. 6. Диалектика биологического и социального. Глава VII. Сознание 1. Дух и сознание Известно, что научное познание имеет дело с явлениями двух типов – материальными и идеальными, или духовными. Сознание как феномен бытия воплощает в себя и материальное, и духовное. В последнее время слово «духовность» получило широкое распространение. Речь идет о духовной культуре, о многомерности духовной жизни, наконец, о возрождении отечественной духовности и национального самосознания. Нередко при этом имеет место смешение понятий, неадекватное их употребление. К слову, это результат не только многоплановости сфер социальной жизни, в которых используются термины «дух», «духовность», но следствие сложности и недостаточной разработанности проблемы в самой философии. Такая ситуация возникла потому, что долгие годы разработка проблемы сознания велась либо в русле идеализма, либо в материалистической плоскости. Однако в силу многогранности явления анализ природы сознания должен ориентироваться не на противопоставление материального и идеального, а на выявление диалектики их объективной взаимосвязи. Исходя из естественных, биологических предпосылок сознания, следует, что оно тесно связано с психикой человека. Иногда о психике говорят как о душевной жизни, поскольку именно особенности душевной жизни свидетельствуют о тех или иных ее проявлениях в психике. Важно иметь в виду, что «душевная жизнь» и «духовная жизнь» – не одно и то же. Загадка человеческой души с давних пор привлекает внимание философов. Постепенно постановка вопроса вылилась в проблему души и тела. Насколько автономны в своем существовании душа и тело, оказывают ли они влияние друг на друга и если да, то что выступает определяющим – вот те вопросы, вокруг которых сосредоточивалось внимание философов, психологов, ученых других специальностей. Иногда рассмотрение этих вопросов переводится в плоскость так называемой «психофизической проблемы». Сознание человека неотрывно от его телесной организации. История философии содержит множество примеров, свидетельствующих о попытках разрешить противоречие двойственной природы сознания: показать, с одной стороны, определяющую роль его физиологических предпосылок и, с другой, – раскрыть его метафизическое, идеальное начало. Сегодня ясно, что комплекс естественных наук, включая психологию и психофизику, изучает не душу, а физические явления, связанные в нашем теле с психическими процессами. Для естествознания «душа», «дух», «духовная жизнь» – понятия, имеющие проблематичный характер. Философия, будучи одной из форм общественного сознания, направлена, таким образом, на познание самой себя. Такая постановка проблемы открывает возможность ответить на вопрос: имеет ли душа объективное бытие? Вопросы о душе, в сущности, сводятся к вопросу о природе сознания. И познание ее осуществляется с помощью понятий «дух», «идея», «сознание». Рассмотрим эти ключевые понятия. Дух – это совокупность и средоточие всех функций сознания, сконцентрированных в единой индивидуальности. В известной мере дух выступает орудием сознательной ориентации человека. Вся история философии представляет собой попытку подобраться к тайне духа. Это слово достаточно широко распространено в лексиконе всех народов. Употребляя его, мы не всегда вдумываемся, вникаем в его глубинный смысл. Нам понятна суть выражений «боевой дух», «вольный дух», «испустить дух». Ясно нам также и то, когда говорят «дух времени», «здесь русским духом пахнет» и т. п. Наряду с такого рода использованием понятия дух, можно сказать, обыденного характера оно употребляется, когда хотят выразить не только наивысшие проявления человеческой сути, но и указать на наличие некоего запредельного явления, неподвластного человеческим ощущениям. Так, например, говорят «бесплотный дух», имея в виду одну из троичных ипостасей Бога, Абсолюта (одна из заповедей Православия, столь любимая Преподобным Серафимом Саровским, состоит в «стяжании Духа Святаго»). Не случайно, желая подчеркнуть достоинства личностей, преуспевших на этом пути, отмечают: «сознание его исполнено духом святости». Из этого, на первый взгляд, частного мнения уже следует, что «дух» более емкое понятие, чем сознание. Это весьма существенно, если принять во внимание, что направленность духа определяет сознание, а сознание, как известно, направляет познание. Отсюда вытекает представление о духовной жизни как мере, критерии человеческого существования. В христианстве дух есть действие Божией благодати, поэтому его проявления имеют мистический характер, покрыты тайной. Душа же, в соответствии с этими взглядами, рассматривается как вместилище духа. Вот почему выше мы говорили о различии духовной и душевной жизни, что, впрочем, было известно уже Платону. По сути, дух и душа – религиозные понятия, но они вместе с тем непреходящие объекты философского исследования. На ранних этапах человеческой истории сознание не отделяло себя от духа. Более того дух и плоть воспринимались в единстве. Лишь позднее возникает проблема души и тела. В философии проблема духа – это фактически проблема сознания. Долгое время существовала даже наука пневматология (от греческого «pneuma» – дух, душа), исследовавшая природу и проявления духа. Дух есть жизнь, судьба, полагали учителя христианства. Жизнь же раскрывается в опыте, следовательно, и дух познается только в опыте. Русский философ С. Н. Трубецкой (1862–1905) писал: «Человеческий дух объективен лишь в обществе и общественной деятельности, в общении с разумными существами – там, где они существуют истинно, не только в себе и для себя, но и в других и для других, и где другие существуют в нем и для него, так же как он сам. Поэтому человеческий дух может быть вполне объективным лишь в совершенном, абсолютном обществе. И можно сказать, что стремление к такому обществу есть стремление к истинной жизни духа, бессмертию и воскресению».[24] Н. А. Бердяев в сочинении «Дух и реальность» подчеркивал, что в немецкой классической философии, продолжившей традицию отыскания духа в бытии, философия духа стала философией объективного бытия. На самом же деле, полагает Бердяев, дух есть не видимая вещь. Чистая духовность находится за пределами мысленного противоположения субъекта и объекта. Дух подразумевает высшее качество по отношению к душевному и телесному. «Дух есть истина души, – пишет Бердяев, – ее вечная ценность. В этом смысле дух имеет аксиологический характер, он связан с оценкой. Духовность есть высшее качество, ценность, высшее достижение в человеке. Дух дает смысл действительности, а не есть другая действительность. Дух есть как бы дуновение Божье, проникающее в существо человека и сообщающее ему высшее достоинство, высшее качество его существования, внутреннюю независимость и единство».[25] Мы видим, что обсуждение проблем, связанных с духом, душой, да и самим сознанием, идет в сфере понятий, отражающих проявление мира, идей, идеального. Мы уже встречались с категорией идея, в частности, когда речь шла о философии Платона. Рассмотрим ее под углом зрения, определяемым сознанием. Греческое слово «idea» чрезвычайно многозначно. Но прежде всего – это понятие, представление. Для познающего человека, обладающего сознанием, идея – это форма отражения внешнего мира, включающая в себя сознание цели и перспективы его дальнейшего познания и практического преобразования. Применительно к познанию идеи существуют в виде представлений, понятий и теорий. Идея – одна из важнейших философских категорий и как таковая выполняет различные задачи: во-первых, идея выражает умопостигаемое истинно сущее (Демокрит, Платон, Аристотель), во-вторых, идея выражает первообраз вещей, принадлежащий Божественному духу (Бог творит вещи согласно своим идеям), наконец, в-третьих, идеи – способ человеческого познания. Главный вопрос, встающий перед философами, когда речь заходит об идеях и об их отношении к сознанию, охватывает несколько аспектов: о происхождении идей, о их познавательной ценности и об их отношении к объективному миру. До сих пор неясности, остающиеся в решении этого вопроса, затрудняют понимание и одного из самых, пожалуй, запутанных в философии понятий – понятия идеального. Наиболее общее определение идеального – это субъективный образ объективной реальности. Он является субъективным потому, что у каждого человека он имеет индивидуальное выражение, и получает отражение в формах: а) деятельности человека и б) его сознания. Следует подчеркнуть, что идеальное и процесс его формирования не могут быть объяснены через обращение к физиологическим процессам и механизмам человеческой психики, что составляет одну из главнейших трудностей для философского восприятия. Существенно при этом, что идеальное понимается и как факт общественной, духовной, исторической деятельности. Феномен идеального имеет важное значение не только в жизни отдельного человека, выступая фактором формирования его сознания, играя большую роль в процессе познания, будучи условием его духовной жизни. Идеальное обладает громадным социальным значением, которое определяется общественным сознанием в различных его формах, культурой и т. п. Сказанное позволяет подробнее остановиться на проблеме сознания. Дискуссии об одной из основных проблем человеческой жизни, ставшей предметом не только философии, но и многих других наук (социологии, психологии, нейрофизиологии), имеют давнюю историй. Нет возможности остановиться на ней подробнее. В общих чертах сознание – это способность идеального воспроизведения действительности, реального мира, предполагающая наличие специфических механизмов и форм такого воспроизведения на разных его уровнях. Основные признаки сознания включают в себя отражение, отношение, целеполагание и управление. Сознание присуще только высокоорганизованной материи. Оно обладает идеальным характером. Глубочайшая тайна сознания скрывает самый факт представленности субъекту, то есть человеку многообразной картины мира, той реальности, в которой живет человек и частью которой сам является. Сознание пронизывает внутренний духовный мир человека, а также являет собой всю совокупность чувственных, логических, волевых и эмоциональных процессов мозга. Сознание – одно из основных понятий философии, а также других наук. Рассмотрим подробнее природу сознания. Сознание начинается с созерцания, переживаемого как ощущения, восприятия реального мира, в котором живет человек. Именно ощущение выступает источником и первоначалом сознания. В ходе созерцания мира человек формирует непосредственные связи с объектом: ощущает его и убеждается в его достоверности. Своеобразие созерцания заключается в том, что оно убеждает в чувственной достоверности вещей. Закрепление чувственной достоверности – начальный и необходимый момент сознания. Ощущение – это способность отражать различные свойства предметов объективного мира во время их непосредственного воздействия на органы чувств. Ощущение обеспечивает связь сознания с миром, причем в такой мере, что в итоге «иначе, как через ощущения, мы ни о каких формах вещества и ни о каких формах движения ничего узнать не можем». Восприятие выражает результат целостного воздействия на органы чувств единичных предметов, их свойств и отношений. Оно формируется на основе ощущений, которые предшествуют восприятию. Их специфика состоит в том, что ощущение может иметь место и до и вне восприятия, тогда как восприятие не может ни возникнуть, ни существовать вне ощущения. Таким образом, восприятие – это своеобразно структурированный образ, состоящий из комплекса ощущений. Восприятие тем самым выражает более высокую ступень развития сознания. В ходе ощущений и восприятий присутствует момент обобщения. Восприятие у человека сопровождается осмысливанием предметов, их свойств и отношений. Закрепление и сохранение полученной информации обеспечивается памятью. Представление – это такое свойство сознания, в котором оно как бы впервые отрывается от своего непосредственного источника и начинает существовать как относительно самостоятельное субъективное явление. Представление существует в двух формах – воспоминания и воображения. Раз возникнув, представление может в дальнейшем иметь самостоятельное значение в жизни человека. 2. Биологические и социальные предпосылки сознания Вся история человечества – история поиска тайн сознания, стремление понять, каким способом человек, выделяя себя в мире природы как нечто отличное от нее, тем не менее воспринимает бытие, природу как целое, частицей которого является он сам. Полагают, что познать сознание невозможно. Столь категоричное утверждение справедливо, если принять во внимание ограниченность и неполноту всякого знания, что определяется принципиальной неисчерпаемостью объекта познания. Тем не менее философия, опираясь на результаты естественных наук (биологии, физиологии и психологии), на протяжении всей своей истории занята разработкой проблемы сознания. Ее исследование, как, впрочем, и других философских вопросов, осуществлялось по двум направлениям – идеализма и материализма. Особый взгляд на происхождение и природу сознания высказывает религиозная философия и богословие. Идеализм исходит из того, что сознанию свойственна изначальная активность. Материализм в вопросах происхождения и функционирования сознания опирается на представление о сознании как субъективном образе объективного мира. При различии подходов между ними есть общее – признание связи психики с сознанием. Отсюда вытекает определяющая роль головного мозга в формировании сознания. Современная наука исходит из представлений о биологическом единстве животных и человека. В силу этого обстоятельства иногда делаются выводы о полной аналогии психических процессов у человека и животных. На самом деле все обстоит гораздо сложнее. Оставим проблемы антропосоциогенеза в стороне. Рассмотрим мозг человека как основу нервной системы. Именно развитие мозга (цефализация) привело к завершению процесса антропогенеза и рождению феномена сознания. Одно лишь описание мозга как структурно-функционального органа требует привлечения многочисленного ряда специальных наук. Целые научно-исследовательских институты заняты изучением его деятельности. Многое в структуре и функции этого важнейшего органа еще предстоит выяснить. Структура мозга включает около 14 млрд. клеток-нейронов, взаимодействие которых образует нейронные ансамбли. Основная работа мозга осуществляется в коре больших полушарий, их подразделяют на правое и левое. Важное значение, очевидно, имеют и подкорковые центры. Главная функция мозга – хранение и переработка информации, получаемой человеком в процессе познавательной деятельности. Именно физиологические механизмы (мозг с его сложной структурой) лежат в основе познавательной деятельности человека, конкретно-образного и абстрактного мышления. Нейрофизиология исследует механизмы функционирования мозга, обеспечивающие поведение человека. Русский физиолог И. П. Павлов (1849–1936) заложил основы экспериментального изучения высшей нервной деятельности животных и человека методом условных рефлексов. Развивая учение И. М. Сеченова о рефлекторном характере психической деятельности, он подчеркивал в природе рефлекса его причинный характер, связь динамики с конструкцией, единство анализа и синтеза. В своем учении о высшей нервной деятельности Павлов доказал, что в коре больших полушарий головного мозга животных и человека образуются временные связи. Он сделал выводы о сигнальной функции психического. Суть их в том, что он определяет формы приспособления организма, который в своей ответной реакции предвосхищает течение будущих событий. Важное философское значение имеет теория Павлова о второй сигнальной системе. Сегодня стало ясно, что мозг человека симметричен; правое полушарие по своему морфологическому строению повторяет левое. Но в функциональном отношении между ними существует большое различие. К середине XX в. стали говорить о специализации правого и левого полушарий. Выяснение этого вопроса – одна из актуальных проблем нейрофизиологии. Предполагается, что левое полушарие «ответственно» за все виды речевой деятельности, включая понимание речи и говорение. Оно также обеспечивает процессы чтения и письма, осуществление счетных операций, отнесение объектов к определенным классам. Правое полушарие контролирует ориентировку в собственном теле, восприятие пространственных отношений, обеспечивает правильную координацию, например, при одевании. Однако в вопросе о специализации полушарий головного мозга остается еще много неясного. Другая область познания биологических предпосылок сознания связана с изучением поведения животных. Наука, которая этим занимается, называется этологией. Специалисты пытаются выяснить причины поведения животных, механизмы их совместной жизни. Существенным моментом поведения и животных, и человека является память – важнейшее условие сознания. Закреплению памяти содействуют ранние формы обучения. Выяснилось, что психика животных обладает только биологической природой, тогда как психике человека присущи и биологические, и социальные свойства. Биологическая природа человека предопределяет индивидуальный характер каждого человеческого существа, способности передаются по наследству. Тем не менее без соответствующего социального климата они могут развиваться и совершенствоваться, либо оставаться нереализованными. То есть формирование сознания человека, осуществляясь в ходе онтогенеза, подвержено биологическим и социальным факторам. 3. Самосознание Сознание как продукт социального развития существует лишь в форме психической деятельности. Психика – это особая форма отражения реальности. Такой подход позволяет выделить и другие свойства сознания. Существенно, что, отражая действительность, оно и само входит в понятие действительности. Сознание – это двуединое отражение, в котором фиксируется единство субъекта и объекта. Такое свойство сознания более полно раскрывается понятием рефлексия, которое выражает форму теоретической деятельности человека, направленной на осмысление (осознание) своих собственных действий. Это также деятельность самопознания, раскрывающая духовный мир человека. Значение рефлексии состоит в том, что посредством ее достигается освоение культуры, деятельных возможностей человека. Сознание не только отражает действительность, но позволяет высказать определенное к ней отношение. Это его свойство дает возможность человеку занять ту или иную позицию в отношении объектов неживой и живой природы, в конкретных жизненных условиях и обстоятельствах. То есть речь идет о том, что наличие сознания придает человеческому поведению ценностный и личностный аспект. Наконец, сознание включает в себя творческое начало, открывающее человеку возможность преобразования мира, совершенствования природных задатков. Только творческий человек способен быть свободным человеком. Разговор о природе сознания предполагает употребление таких понятий, как индивид и личность. Частично они затрагиваются в главе, посвященной человеку, здесь же они рассматриваются под углом зрения становления самосознания. Когда речь идет об отдельном субъекте (не о виде, группе, сообществе), мы употребляем термин особь. Но если требуется подчеркнуть те или иные качества, отличающие особь от других представителей вида, используем термин индивид. Индивиду присущи качества, возникающие уже на ранних стадиях его онтогенеза. Это прежде всего неделимость. Все органы, будучи элементами индивида, образуют его целостность, но лишь взаимодействуя друг с другом как отдельные части (с присущими им морфологическими и функциональными особыми свойствами), они становятся единым и целым. Наконец, индивиду присущи те или иные многообразные морфологические особенности, позволяющие отличать его из массы других особей или индивидов. Индивид – результат длительной эволюции, в процессе которой имеет место не только дифференциация (более четкое проявление тех или иных свойств, качеств, способностей, недостатков), но и интеграция. Последнее – это такое свойство организма, которое позволяет сглаживать, нивелировать определенные свойства индивида. Особенно важно это для таких свойств, которые могли бы стать фактором, снижающим жизнеспособность индивида. Индивид проявляет себя в первую очередь как генотипическое образование, но не менее важна и роль онтогенеза. Чем выше индивид поднимается по эволюционной лестнице, тем сложнее становится его организация, иными словами, индивиды индивидуализируются. В отличие от понятия индивид, слово «личность» употребляется только по отношению к человеку. Притом лишь с некоторого этапа его развития, поскольку только человек обладает сознанием. Понятие сознание и личность неотделимы. Воспринимать и оценивать человека как личность позволяет только наличие и проявление сознания. В этом случае все индивидуальные качества человека, сколь бы существенными и выразительными они ни были, уходят как бы на второй план. С какого момента онтогенеза человека проявляется сознание – вопрос спорный. Педагоги и психологи полагают, что свойства личности закладываются с момента рождения, но их развитие может либо стимулироваться условиями воспитания, либо тормозиться. Психопатология свидетельствует и о раздвоении личности, имея в виду раздвоение сознания. И это отнюдь не словесный прием. Однако, заметим, никогда не говорится о раздвоении индивида. Личность – относительно поздний продукт общественно-исторического и онтогенетического развития. В специальной и философской литературе встречается два понимания личности. Одно, когда врожденные (наследуемые) способности постепенно выкристаллизовываются в качестве личности. Другое предполагает, что формирование личности прямо не совпадает с процессом прижизненного изменения природных свойств, иными словами, конкретные этапы онтогенеза не обязательно соответствуют определенному уровню развития личности. Личность – это сугубо человеческое образование. Человеческая личность не выводится из приспособительной деятельности. Поэтому трудно предсказать, как сложится личность ребенка даже в тех случаях, когда он обладает определенными врожденными дефектами. Или, напротив, рождается полноценным, физически здоровым. Никакая исключительность индивида однозначно не предопределяет формирование его как личности. Потому что личность представляет продукт интеграции процессов, осуществляющих жизненные отношения субъекта. При этом сохраняются особенности индивида. Важное место в становлении личности играют мотивы и эмоции. Мотив – это побуждение к деятельности. В человеческой жизни мотивы проявляются в разных формах – инстинктивного импульса, биологического влечения, различных интересов и желаний. Мотив – это совокупность внутренних психологических состояний, побуждающих человека к тому или иному действию. Такое действие предполагает наличие цели. Однако следует учесть, что одни и те же мотивы порождают различные по целям действия, тогда как сходные действия могут вызываться разными мотивами. На разных этапах развития личности возникают различные мотивы. Человек поставлен перед необходимостью в своем стремлении их удовлетворения отдать предпочтение одним, отбросить другие, отложить на какое-то время третьи. Как удастся разрешить противоречие, возникающее в ходе столкновения различных мотивов, зависит от уровня развития личности. В зависимости от степени осознания мотивов человеком различают влечения и желания. Влечение – это слабо дифференцированная, недостаточно ясно осознанная потребность. Влечение нередко возникает у человека в форме смутного образа, путанных, быстротечных мыслей. Желание как мотив характеризуется достаточно прочным, устойчивым осознанием потребности. При этом осознаются не только объекты потребности, но и пути ее достижения. Желанию сопутствует постоянная мысль о какой-либо вещи, предмете, конкретном человеке. Его подкрепляет волевое стремление к обладанию объектом желания. Человек переживает различные эмоциональные состояния. Эмоция (от латинского «emoveo» – потрясаю, волную) – это переживание ощущений, особое психическое состояние, связанное с проявлением инстинктов и мотивов. Эмоции выполняют определенную регулятивную функцию в поведении человека: положительные – способствуют более активной деятельности, отрицательные – снижают, тормозят активность и инициативу. Опять же в зависимости от уровня развития личности человек может управлять своим эмоциональным состоянием. Так, одной из социальных оценок человека выступает признание у него способности «не поддаваться эмоциям», «справляться с эмоциями». Подчас это бывает нелегко, поскольку простейшие эмоциональные процессы предопределены генетически и выражаются в органических, двигательных и секреторных изменениях. Каждый на своем опыте переживал состояния, порождаемые эмоциями: удовольствия, неудовольствия, страха, радости. В ходе культурного и духовного развития эмоции освобождаются от инстинктивной природы (хотя и не полностью) и формируют широкий спектр высших эмоциональных процессов – социальных, интеллектуальных, эстетических. Таким образом, главное содержание эмоциональной жизни человека все более тяготеет в сферу его духовной жизни. Человек живет в мире своих многообразных эмоций. Не всегда ему удается справляться с ними, подчинить их проявление в желательном направлении. Современная жизнь ввела в обиход слово стресс. В начале 70-х гг. текущего столетия шведский ученый Г. Селье разработал теорию адаптационного синдрома, в соответствии с которой под стрессом понимается состояние эмоциональной напряженности, вызываемой опасностью, связанной с выполняемой работой, аварийными ситуациями, повышенной ответственностью, нервной перегрузкой в результате нехватки времени и многими, многими другими факторами. Переживания, порожденные мотивами и эмоциями, концентрируются в человеческих потребностях. Потребность – это такое состояние организма, личности, социальной группы и общества в целом, которое выражает зависимость от объективного содержания условий их существования и выступает источником различных форм их активности. Проблема потребностей имеет важное социальное значение, актуальность которой как никогда ранее возросла в современных условиях. Существуют естественные и искусственные потребности. Каждый человек рождается наделенным ими. Однако в ходе жизни его потребности испытывают существенную трансформацию. Происходит это не по прихоти индивида. Форма и характер потребностей изменяется по мере становления личности. Понятно, что человек не может избавиться полностью от естественных потребностей, например, от потребности в пище, одежде, жилье. Но удовлетворение его потребностей возможно лишь в процессе деятельности. Достижение счастья – одна из главных целей человеческого существования. Счастье – неустранимая потребность каждого человека. И здесь античность дает пример одной из первых попыток осмысления этой проблемы. Человек действует потому, что он хочет. Проблема человеческого хотения всегда привлекала философское внимание. Так, издавна известна концепция гедонизма (от греческого слова – наслаждение). Согласно этому учению, высшим благом в жизни является наслаждение, а стремление к нему – важнейший принцип поведения. Широкое распространение гедонизм получил в древнегреческой философии. Представители школы киренаиков объявляли наслаждение целью жизни, проповедовали погоню за наслаждениями, неумеренность и распущенность в поведении. Но и в то время не все философы разделяли подобные взгляды. Эпикур (341–270 до н. э.), напротив, призывал к мере в наслаждениях, обращая внимание на то, что чрезмерные чувственные удовольствия приводят к пресыщению и даже переходят в страдание. Отсюда счастье Эпикур видел не в чувственном наслаждении, а в отсутствии страдания. Счастливой жизнь станет тогда, когда она приведет к атараксии – состоянию невозмутимости и безмятежности. Одновременно ив тесной связи с гедонизмом возникает эвдемонизм – учение о стремлении к счастью как основы нравственной жизни. Представления древних о природе потребностей эволюционировали в ходе развития философской мысли. По мере проникновения в человеческую психику все более прояснялось, что субъективные хотения не являются мотивами поведения, ибо они не способны породить направленную деятельность. Подводя итог сказанному, отметим, что многообразие эмоциональных явлений, сопутствующих человеческой жизни, – существенный фактор формирования сознания. Не всякая эмоция оказывает воздействие на процесс зарождения и укрепления сознания. Первоочередное значение здесь имеют так называемые смыслообразующие эмоции. По мере обучения и воспитания человека, вовлеченности его в общественную жизнь складывается иерархия мотивов. Происходит их осознание. Человек научается и подготавливает себя к тому, чтобы строить свое поведение в соответствии с мотивами, реализация которых способствует утверждению его как личности. Его притязания все более соотносятся с ценностными установками на достижение социально значимых результатов. Выработка способности к достижению этих результатов – процесс длительный и охватывает все стадии, которые переживает человек с момента рождения до достижения зрелости и, неизбежно, смерти. Формирование личности начинается с биологической связи – в ходе взаимоотношений ребенка и матери. Конечно, эти связи социально опосредуются. Так называемый социум входит в жизнь ребенка миром многих (или, напротив, скудным и ограниченным) предметов, вещей, игрушек. Образы первых предметов, которые запечатлеваются неосмысленным, всегда удивленным взором ребенка, нередко сопровождают человека на протяжении всей его жизни. В ходе игры ребенок выясняет и познает функциональное значение его вещей и игрушек. Он естественным, как это ни удивительно, способом овладевает речью. И вначале устный язык придает все ускоряющийся ритм вызреванию индивидуального сознания. Кристаллизируется зерно отношений, формирующих личность. Постепенно образуются связи мотивов, позволяющие осознанно относиться к желаниям, выбору средств их достижения. Завязываются узлы личности. Все это происходит на фоне развития воли – одного из главных элементов личности. Дальнейшее становление личности сопровождается процессом целеобразвания. Проблема цели – одна из сложнейших и древнейших в истории философии. Не вдаваясь в ее обсуждение, отметим, что в вопросе о сознании различают конкретную цель деятельности – некий идеальный образ предмета (или результата) практической деятельности человека и абстрактную цель стремления, иными словами, представление о некоем идеале, для достижения которого осуществляется эта деятельность. С момента привнесения в жизнь человека целесообразных отношений его действия и поступки, принимая многообразные формы, все более обогащаются. Человек приобретает черты, позволяющие судить о нем как о личности. Созревание личности у каждого человека протекает по-разному. Специалисты в области возрастной психологии выявили рубежи кризисов, через которые проходит человек и которые так или иначе характерны для большей части людей. Все причастные к воспитанию детей знают, насколько важно во время уловить перемену в настроении, отношениях, поведении трехлетнего, семилетнего ребенка, насколько труден и порой непредсказуем подростковый период. Завершающая стадия формирования личности выпадает на период зрелости, временные границы которого также весьма индивидуальны. В целом же процесс формирования сознания сопровождается сдвигом мотивов на цели, изменением их иерархии, рождением новых мотивов с последующим их вытеснением и замещением. Получило распространение мнение, что личность рождается дважды. Впервые, когда у ребенка обнаруживается множество мотивов и появляется соподчиненность его действий. И второй раз – когда возникает индивидуальное сознание. Важнейшей чертой личности выступает ее способность к самосознанию. Имея представление о мышлении и сознании, мы видим, что это не тождественные явления. Сознание отличается от мышления наличием интересов, убеждений, ценностной ориентации. В сознании человека умещается не только образ внешнего предмета, но и образ об этом образе. Такое свойство сознания называется самосознанием. Самосознание выступает существенным моментом сознания постольку, поскольку предметом сознания является не только внешний мир, но и сам человек. Самосознание можно определить как осознание, оценку человеком своего знания, нравственного облика, присущих ему идеалов, мотивов поведения. Иными словами, в рамках самосознания человек способен дать целостную оценку самому себе как деятелю, как творцу, то есть самосознание выступает мерилом развитая человека. Выше уже говорилось, что самосознание тесно связано с рефлексией. Проявление самосознания отмечается на разных уровнях, поскольку оно свойственно не только индивиду. Человек осознает свое место в семье, отношение к нему со стороны родных, близких, осознает он и то, как сам относится к тем, с кем его связывают родственные узы, дружеские привязанности. Очень важную роль самосознание играет при уточнении места человека в коллективе – в студенческой группе, в рабочей среде, в структуре фирмы. В зависимости от того, насколько верно оценивает себя личность по своему вкладу в общее дело коллектива, не переоценивает ли (или, напротив, недооценивает) свои способности и возможности, зависит не только успешная карьера, но, что не менее важно, психическое состояние, моральное и физическое здоровье индивида. Наивысшего проявления самосознание достигает на уровне больших социальных групп – локальных обществ, народов и наций, государства, человечества в целом. В современных условиях со всей остротой заявляет о себе проблема национального самосознания. Она имеет не только философско-теоретичеекое, но и практическое значение. Контрольные вопросы 1. Сознание как высший уровень духовной деятельности человека. 2. Биологические и индивидуальные предпосылки сознания, закономерности его формирования. 3. Осознанное и неосознанное в человеческой деятельности. 4. Сознание и самосознание. 5. Индивидуальное, общественное сознание. Национальное самосознание. Глава VIII. Наука 1. Социальная функция науки Успехи познания тесно связаны с развитием науки как одной из форм общественного сознания. Без науки невозможно представить современную жизнь и человеческую культуру, она – высшая форма знания, которая охватывает все явления неживой и живой природы, материальную и духовную деятельность людей. С помощью науки оцениваются не только результаты истории, анализируются текущие события, но и в известной мере прогнозируется будущее. Слово «наука» означает знание, которое противоположно незнанию – отсутствию достоверной информации о каком-либо явлении, процессе или вещи. Каждая наука имеет свой предмет и метод. Под предметом подразумевается что исследуется, а под методом – как, каким способом осуществляется это исследование. Наука – результат общественного развития, с момента своего зарождения она неразрывно связана с человеческой деятельностью, с одной стороны, находясь под ее постоянным влиянием, а с другой – оказывая на нее активное воздействие. Она всемерно способствует становлению и развитию мировоззрения, одна из главных ее задач – удовлетворение общественных потребностей. Возникновение науки своими корнями уходит в далекое прошлое. Изучением истории и закономерностей ее развития занимается специальная научная дисциплина – науковедение. И хотя зачатки отдельных наук обнаруживаются задолго до нашей эпохи, в своих современных формах она заявляет о себе в XVI–XVII вв. Именно отрезок времени – от даты публикации труда Н. Коперника «Об обращении небесных сфер» (1543) до выхода сочинения И. Ньютона «Математические начала натуральной философии» (1687) – принято называть эпохой «научной революции». В этот период возникает мощное интеллектуальное движение, в первую очередь связанное с творчеством таких мыслителей, как Галилей, Бэкон, Декарт. В результате усилий ученых, прежде всего, естествоиспытателей, меняется образ мира, возникает его научная картина. Утверждается представление о бесконечности Вселенной, в которой Земля – небесное тело, существующее наряду с другими планетами. С эволюцией образа мира меняется и образ человека, явленный новым типом мировоззрения. Вместе с тем и сама наука не стоит на месте. С появлением новых теорий и открытием естественных законов расширяются возможности исследования и объяснения мира природы. Астрология и магия замещаются научным методом, разработанным и обоснованным, главным образом, Галилеем, Бэконом, Декартом. Все более широкое распространение получает эксперимент – важнейшее средство приобретения достоверных знаний. В рамках науки формируется принципиально новый тип знания, опирающийся на коллективное сотрудничество ученых, использующих специальный язык, создающих сложную и разветвленную систему научных, исследований. После многократных попыток добиться автономии науки от веры и философии ученые достигают заметных успехов в этом устремлении. Сложился новый – более эффективный – способ познания, объединивший теорию и практику, науку и технику. На первый план выдвигается ученый-экспериментатор. Сама наука выходит за стены монастырей и университетов. Ее достижения и она сама, как сфера приложения интеллектуальных способностей, становятся более доступными все большему числу граждан. Возрастает интерес к научным представлениям о человеке, о природе науки и особенностях научного поиска, об отношениях науки и общества, науки и философии, научного знания и веры. В настоящее время наука является сложной и многообразной формой общественной деятельности, органически включающей в себя рациональные и материальные факторы. И все же, несмотря на это, в качестве ориентира-путеводителя науку следует рассматривать как систему знаний о мире. При этом объектом научного знания выступают все явления и процессы, происходящие в природе и обществе. Объективному научному знанию предшествует донаучное, которое, в основном, базируется на чувственном субъективном восприятии действительности. Донаучное знание частично зависит от наблюдательности человека, характера, сложности и степени доступности его объектов человеческим чувствам. По этим причинам оно содержит в себе немало ошибок. В отличие от него научное знание опирается на анализ фундаментальных основ естественных явлений и процессов, а поэтому содержит в себе больший объем истинного знания. С учетом этого можно считать, что наука – это система знаний, полученных в результате практики, включающей в себя исследование и освоение процессов и явлений, происходящих в космосе, природе, обществе и человеческом мышлении. Условно структуру науки, способы получения знаний можно представить в виде четырех, тесно связанных между собой частей – эмпирической, теоретической, философско-мировоззренческой и практической. Эмпирические знания включают в себя информацию, полученную с помощью обыденного сознания и добытую опытным путем – посредством наблюдения и эксперимента. Этот уровень знаний, несмотря на его кажущуюся простоту, не следует недооценивать. Именно благодаря получаемым опытным путем фактам, ставящим под сомнение уже существующее знание или же расширяющих количество фактов о еще неосмысленных явлениях, раньше или позднее приходят к созданию новой теории или концепции, объясняющей закономерности, которым подчиняются как «старые», так и новые факты. Прежде чем Коперник, со своими последователями, выдвинул и обосновал гелиоцентрическую систему, уже были известны многочисленные факты, которые ставили под сомнение истинность геоцентрического объяснения Солнечной системы, выдвинутого Аристотелем-Птолемеем и господствовавшего более полутора тысяч лет. Вторая часть включает в себя теоретическое знание. Напомним, что теоретическое знание – это такой уровень развития науки, когда через знание фундаментальных законов можно объяснить, привести в определенную систему разрозненные факты, явления и процессы. Современное теоретическое знание возникло сравнительно недавно, 300–400 лет тому назад. Именно тогда ученые, прежде всего, естествоиспытатели, впервые начали постигать законы, помогающие постигнуть суть природы. Так, человечеству, задолго до Ньютона, были известные механические процессы, происходившие в окружавшем его мире, но только этот английский ученый придал механике значение науки, открыв в конце XVII века основные законы движения тел и представив их в виде целостной системы. Помимо законов, которые составляют основу теоретического знания, к этому разделу науки также относятся идеи и гипотезы. Именно с них, собственно, и начинается формирование научного знания. Каждая теория вначале выступает в качестве идеи или гипотезы, которые, благодаря новым фактам, в том числе добытым с помощью экспериментов, превращаются (или нет) в научную концепцию. Третью часть составляет философско-мировоззренческий компонент науки. Раньше мы уже показали роль философии как методологии для других наук, что предопределено универсальным характером законов, которые она изучает. Но и сама философия нуждается в достижениях конкретных наук, без знаний которых она не может существовать. Поэтому, чем выше степень универсальности и всеобщности закона конкретной науки, открытого учеными, тем он ближе к философии, тем легче философии выступать в роли методологии познания. Так, открытие закона сохранения и превращения энергии, который охватывает огромное количество явлений и процессов, предоставило дополнительные веские доводы философским положениям о бесконечности и вечности материи и движения. Мировоззренческий аспект науки отражает истолкование фактов, использование теории для подтверждения существующей картины мира или же дает основания для ее критики и поддержки новых гипотез. В качестве примера можно привести уже упоминавшиеся геоцентрическую систему Аристотеля-Птолемея. В течение столетий вновь обнаруживаемые факты использовались для ее подтверждения, а вот, Коперник, впрочем, как и некоторые астрономы до него, начал трактовать открытые им и известные до него факты для критики геоцентрической системы и обоснования своей астрономической концепции. В общественной жизни мировоззренческий аспект науки проявляется в подтверждении или отрицании основополагающих принципов общественного устройства и межчеловеческих отношений, например, того или иного типа государственного устройства или различных форм собственности. В практическую часть науки входят инструменты, приборы, технологии, созданные и используемые человеком для получения новых знаний. Каждому, кто имеет отношение к производству или лабораторным исследованиям, хорошо известно, что без соответствующих инструментов и приборов они практически не приспособлены к исследовательской деятельности. Например, существует принцип экономической интерпретации (трансформации) Шевчука, согласно идее которого экономические законы можно выводить из законов других наук. Например, закономерности движения денежных потоков из законов физики и математики. Автор принципа – Денис Шевчук. Вообще, надо прямо сказать, что в наше время никакой род деятельности человека невозможен без технических средств, созданных человеком. Не в последнюю очередь из-за их широкого использования науку сейчас справедливо относят к одной из производительных сил. Но это ее новое качество ни в коей мере не подрывает суть науки как духовного проявления деятельности человека и особой формы общественного сознания. 2. Практические потребности – главный источник становления и развития науки Важнейшее значение в понимании сущности и предназначения науки имеет выяснение факторов, которые сыграли решающую роль в ее возникновении. Вся история человеческой жизни свидетельствует, что до настоящего времени главнейшей задачей человека остается борьба за существование. Если сказать конкретнее, выделив только самое существенное, то это – использование человеком природной среды в целях обеспечения себя самым необходимым: продовольствием, теплом, жилищем, досугом; создание более совершенных орудий труда для достижения жизненно важных целей; и, наконец, прогнозирование, предвидение природных и социальных событий и, по возможности, в случае неблагоприятных для человечества последствий, недопущение их. Для того, чтобы справиться с поставленными задачами, необходимо знать причинно-следственные связи, или законы, действующие в природе и обществе. Именно вследствии этой потребности – в сочетании с человеческой деятельностью – появляется наука. В первобытном обществе науки не было. Тем не менее уже тогда человек обладал определенными знаниями, которые помогали ему заниматься охотой и рыболовством, строить и сберегать свое жилище. По мере накопления фактов, совершенствования орудий труда у первобытных людей начинают формироваться зачатки знаний, которые использовались ими в практических целях. Так, например, смена времен года и связанные с этим климатические изменения заставляли первобытного человека запасаться на холодный период теплой одеждой и необходимым количеством продовольствия. В последующие тысячелетия, можно сказать, вплоть до XX века, практические потребности человека оставались главным фактором развития науки, истинное становление которой, как уже отмечалось раньше, начинается в Новое время – с открытия прежде всего законов, действующих в природе. Особенно бурным был рост научных знаний в XVI–XVII веках, в основе его лежали возросшие запросы производства, мореплавания, торговли. Поступательное развитие крупной машинной индустрии требовало расширения сферы познания и сознательного использования законов природы. Так, создание паровой машины, а затем двигателей внутреннего сгорания стало возможным в результате использования новых знаний в различных областях – механике, электротехнике, металловедении, что означало крутой перелом не только в развитии науки, но и повлекло изменение взглядов на ее роль в обществе. Одна из отличительных особенностей Нового времени, когда речь идет о науке, связана с ее переходом от донаучного в научный этап. Начиная с этого времени, наука становится отраслью человеческой деятельности, с помощью которой человек может не только получать ответы на теоретические вопросы, но и добиваться весомых успехов в их практическом применении. Тем не менее наука остается относительно самостоятельной по отношению к практической потребности. Это проявляется, главным образом, в прогностической и проблемно-постановочной функции. Наука не только выполняет заказы производства и общества, но и ставит перед собой сугубо специфические задачи и цели, моделирует актуальные и возможные ситуации как в природе, так и обществе. В связи с этим разрабатываются различные модели поведения или деятельности. Одним из важнейших внутренних источников развития науки выступает борьба противоположных идей и направлений. Научные дискуссии и споры, обоснованная и разумная критика – важнейшее условие творческого развития науки, не позволяющее ей закостенеть в догматических схемах и останавливаться на достигнутом. Наконец, нельзя не сказать и о том, что прогресс науки сегодня возможен лишь при наличии системы подготовки научных кадров и разветвленного комплекса научно-исследовательских институтов. Наука, ее практическое приложение стоят очень дорого. Канули в прошлое времена, когда научные открытия «лежали» на поверхности и, по большому счету, не требовали крупных специальных затрат. Сейчас, с ростом запросов человека, усложнением задач, стоящих перед наукой, а главное, постоянно растущей потребностью в новых открытиях и их скорейшем использовании в практике, затраты на науку увеличиваются, можно сказать, в геометрической прогрессии. Немало средств требует деятельность высших учебных и научных учреждений. Однако все это оправдано, так как будущее человечества и каждого человека во многом зависит от развития науки, которая все непреложнее становится производительной силой. Неслучайно развитые страны мира тратят значительные средства (несоизмеримые с теми, что пока выделяются в России) на систему образования и подготовку научных кадров. По-другому – просто нельзя. Вот лишь один пример. Известно, что запасы природных энергоносителей – угля, нефти, газа, используемые в настоящее время, уже не в столь отдаленном будущем кончатся. Уже сейчас значительную часть электроэнергии человечество получает за счет атомных электростанций, действующих благодаря широкому использованию научных достижений. В будущем – и это становится все более общепринятым среди ученых фактом – роль науки в решении этой и многих других проблем, касающихся жизнедеятельности человека, многократно возрастает. 3. Научное знание и религиозная вера Кому-то название этого параграфа, а тем более его включение в главу о науке, покажется, мягко говоря, странным. Это не так. Если рассуждать чисто формально, то наука и религия, являясь формами общественного сознания, ставят объектом своего рассмотрения идеи о природе, обществе, человеке и уже только по этой причине неприемлемо положение, когда их разделяют «китайской» стеной. Но это, однако, не самый веский аргумент. Более важно, что на протяжении всей истории культуры человечества наука и религия играли определяющую роль в духовной жизни, порой, ведя непримиримую борьбу между собой, а подчас, даже сотрудничая. Каждому образованному человеку известно немало гениальных и талантливых ученых, сделавших в своей области эпохальные открытия и остававшихся вместе с тем верующими. С другой стороны, можно привести имена священнослужителей, обогативших науку гениальными открытиями. Достаточно вспомнить Николая Коперника и Джордано Бруно. К тому же, к науке и религии следует подходить с исторических позиций, а не оценивать их роль по меркам сегодняшнего времени, во многом утратившего дух преемствования и наследования культурных традиций. В течение многих столетий и тысячелетий, когда науки, по существу, еще не было, полурелигиозные, а затем религиозные верования нередко выступали в качестве своеобразного общего мировоззрения, посредством которого люди воспринимали мир и в соответствии с которым жили и работали. Конечно, было бы неплохо, если бы в момент появления христианства имелось и научное представление о мире, но оно еще было не выработано, и только благодаря христианству люди находили в его учении ответы на волновавшие их вопросы и осознавали смысл собственного существования. Приведенной аргументации вполне достаточно для обоснования постановки данной проблемы. Итак, история свидетельствует, что наука и религия, возникнув для исполнения как бы различных миссий, продолжили затем свое существование совместно, параллельно, в одном случае – сотрудничая, как, например, в Древней Греции, или же смертельно враждуя. Даже в период позднего Средневековья, когда господство христианства в духовной жизни общества было, можно сказать, абсолютным, наука, тем не менее, испытывая жесточайшие гонения со стороны церкви, существовала и развивалась. Наша цель состоит в том, чтобы показать, что наука и религия, отличаясь друг от друга своими доктринальными положениями, помогают человеку в познании окружающего мира, наполняют смыслом его земное существование и дают надежду на бессмертие если не тела, то души. Как известно, с момента появления христианства его богоспасительные идеи были направлены на вопросы о природе Бога, о смысле Воплощения, о роли Провидения в человеческой судьбе и эсхатологической направленности истории. Наука, естественно, также пыталась ответить на эти вопросы, черпая доводы в ходе исследований материального мира, опираясь на факты, доступные рациональному анализу. Рассматривая противоречивый характер взаимоотношения науки и религии, следует иметь в виду, что они имеют два разных предмета, а, соответственно, и различные пути познания, ориентирующиеся на разные критерии достоверности. Все это приводит к выводу о принципиальной самостоятельности и независимости науки и религии. Отсюда – невозможность подтверждения или проверки религиозного постижения истины данными и результатами науки. Действительно, стремление по религиозным основаниям отрицать реальность твердо установленных научной теорией и экспериментально подтвержденных фактов есть не что иное, как неправомерное приписывание им религиозного авторитета, которым по своему предмету они обладать не могут. Особенно показательно в этом плане отношение католической церкви к науке в период эпохальных открытий в области астрономии, когда в ожесточенной борьбе с научным мировоззрением инквизиция посылала на костер лучших деятелей науки. Гонения церкви на науку – одна из мрачных сторон ее истории. Впрочем, и попытки со стороны науки с помощью данных, полученных в эксперименте, выводов, вытекающих из научной теории, неправомерны. Ибо истины, усматриваемые в религиозном опыте, относятся к совершенно иной и высшей области бытия, они обнаруживают себя лишь в познавательном процессе, направленном именно на эту область. Научное познание мира не в состоянии доказать или опровергнуть истины религии. Как ни прискорбно, многовековой опыт постижения Абсолютного подтверждает этот факт. Наука осуществляет познание реального мира путем анализа отдельных его элементов, выявления закономерностей, присущих его фрагментарным структурам. И хотя одна из главных задач науки – достижение целостного знания о мире как едином и целом, эффективного метода ее решения пока не найдено. В отечественной философии сформировалась весьма обширная сфера исследований, направленных на разработку проблем научного познания, – философские вопросы естествознания. Несмотря на то, что в этой области были получены результаты, способствовавшие повышению эффективности научного исследования, все же не удалось преодолеть издержки дифференциации науки. Даже знание тенденций, характерных для материалистической философии и опирающихся на естествознание, в итоге ведет к недооценке человека как существа духовного, живущего не только для удовлетворения биологических, материальных потребностей, но имеющего и душевную жизнь. Религия же путем постижения в непосредственном религиозном опыте Бога познает отношение мира и человека к Богу как сверхмирному началу. Вместе с тем наука и религиозное сознание неизбежно соприкасаются, когда речь идет о восприятии мира как реальности бытия. Ни ученый, ни богослов не могут отрицать, что в этом мире действуют объективные законы, в соответствии с которыми идет его эволюция. Тем самым этот мир имеет собственную небожественность, а в значительной мере и противобожественность. Однако метафизического объяснения этого факта наука дать не может. Со своей стороны, религия объясняет этот факт современного состояния мира в учении о грехопадении. Религиозное сознание не может смириться с тем, что мир и человек утратили все следы своего божественного происхождения. Неприятие этого допущения обусловлено тем, что в лице человека и его души, которой доступно Бог опознание и жизнь в Боге, дана внутренняя связь мира с Богом. Наличие такой связи предполагает присутствие божественных сил в мире. Наука и философия предпринимали попытки объяснить существование Бога посредством понятия о Его безусловной и исключительной трансцендентности миру, несовместимой с Его имманентностью. Подобные представления, впрочем, разделялись и некоторыми богословскими мыслителями. Такие взгляды противоречивы, ибо, в конечном счете, они ведут к представлению об удаленности человека от Бога, к ощущению покинутости мира Богом и в ходе психологических переживаний, рационального осмысления трансформируются в атеизм. Именно это обстоятельство как бы представляет извечную опасность для ветхозаветной религии иудаизма. Для науки подобное представление о Боге также ущербно, поскольку лишает ее возможности объяснения факта Богопознания и общения с Богом. Истинная же природа религиозного чувства определяется единством трансцендентности и имманентности в Богосознании. В наше время проблемы религиозного сознания вышли из забвения. Насущные потребности жизни, усиливающиеся социальные противоречия, кризис, переживаемый практически всеми общественными институтами, побуждают к переосмыслению природы духовности, к постижению основ и сути духовной жизни человека. Способствовать этому будет дальнейшее уяснение роли науки в общественной жизни, разрешение противоречий в ее отношениях с религией, сферой морали и нравственности. 4. Наука и этика Одним из важнейших принципов, который неустраним из научной деятельности, является соблюдение этических норм. Это обусловлено той особой ролью, которую наука выполняет в обществе. Речь конечно, не идет об известных максимах типа: «не укради», «не лги», «не убий» и т. п. В принципе эти этические правила являются универсальными и ими, по замыслу их творцов, люди всегда должны руководствоваться в своих взаимоотношениях друг с другом. Следовательно, эти принципы должны распространятся на все сферы человеческой деятельности, в том числе и научную. С момента зарождения науки и до настоящего времени перед каждым настоящим ученым, как своего рода «дамоклов» меч, стоит вопрос об использовании результатов его деятельности. Представляется, что знаменитое гиппократовское «не навреди» в полной мере следует отнести не только к медикам, но и к ученым. Нравственный аспект в оценке деятельности человека заявляет о себе уже у Сократа, считавшего, что человек от природы стремится делать добрые дела. Если же он совершает зло, то только из-за того, что не всегда умеет отличить добро от зла. Стремление разобраться в этом, одном из «вечных», вопросе характерно для многих творческих личностей. Истории известны и противоположные взгляды на науку. Так, Ж.Ж. Руссо, предостерегая от излишнего оптимизма, связанного с бурным ростом научных знаний, полагал, что развитие науки не ведет к повышению нравственности в обществе. Еще более резко выразил свое отношение к науке французский писатель Франсуа Шатобриан (1768–1848). Он вполне определенно заявил, что идея разрушения является характерной особенностью науки. Беспокойство об использовании результатов научных исследований и этическая позиция ученых по этой проблеме небеспочвенны. Ученым, больше чем кому-либо, известны те возможности, которые присущи науке как для созидания, так и для разрушения. Особенно тревожная ситуация с использованием достижений научных исследований складывается в XX веке. Известно, например, что после того, как возможность ядерной реакции была обоснована теоретически, крупнейшие ученые мира, начиная с А. Эйнштейна (1879–1955), глубоко осознали трагические последствия, к которым могла бы привести практическая реализация этого открытия. Но, даже осознавая возможность гибельного исхода и в принципе выступая против нее, они, тем не менее, благословили президента США на создание атомной бомбы. Нет нужды напоминать, какую угрозу для человечества представляет атомно-водородное оружие (не говорим о более современных его модификациях). По существу, впервые в истории с помощью науки было создано оружие, которое может уничтожить не только человечество, но и среду его обитания. А между тем, наука во второй половине XX века сделала такие открытия в области генной инженерии, биотехнологии, функционирования организма на клеточном уровне, что возникла угроза изменения генного кода человека, перспективы психотропного воздействия на Homo sapiens. Если сказать более простым языком, то с помощью направленного воздействия на гены и нервные структуры человека можно превратить его в биоробота и заставить действовать в соответствии с задаваемой программой. Как отмечают некоторые ученые, с помощью науки сейчас можно создать условия для появления такой формы жизни и такого типа биоробота, которые ранее никогда не существовали. Это может положить конец длительному эволюционному этапу развития жизни и привести к исчезновению нынешнего человека и биосферы. Некоторое представление о том, что ждет человека, случись подобное, дают американские фильмы «ужасов», в которых «правят бал» невообразимые вампиры и монстры. Достижения наук о человеке, сделанные в этой области открытия, со всей остротой ставят вопрос о свободе научного поиска и осознанной ответственности ученых за свою деятельность. Задача эта весьма и весьма сложная, содержащая в себе много «х». Укажем лишь на некоторые из них. Прежде всего, не всегда, в силу разных причин, можно в полной мере оценить созидательные результаты и разрушительные эффекты сделанных открытий. Между тем сведения о возможности их пагубных последствий становятся достоянием многих специалистов и замолчать или скрыть их становится невозможным. Во-вторых, это престиж ученого. Бывает, что исследователь годами, а то и десятилетиями занимается той или иной проблемой. И вот, он получает значительный результат, который сразу может поставить его в число известных ученых, но именно по моральным соображениям он должен «молчать», скрыть свое открытие, в том числе и от своих коллег, чтобы не допустить распространения полученной информации. В этом случае ученый оказывается в сложной ситуации, требующей морального выбора. Она усугубляется возможностью того, что кто-то другой может придти к подобным научным результатам значительно позже, обнародовать их, и тем самым заявить о своем научном приоритете. Наконец, нельзя сбрасывать со счета устройство общественных отношений, в которых приходится жить и работать ученому. Известно, что в соперничестве между собой государств или общественных образований, которые в процессе человеческой истории стремились к подчинению других народов и даже к мировому господству, соблюдать моральные нормы чрезвычайно трудно. И все же, несмотря на всю сложность этой проблемы, чрезвычайную динамику этических норм и требований, приоритетными направлениями в этом плане является формирование у ученых высокого чувства личной ответственности, общественная потребность регламентации тематики и, соответственно, глубины разработки научных проблем. Никакой дискриминации или ограничения свободы творчества ученых такой подход не предполагает. Обществу и каждому ученому просто-напросто предлагаются новые правила, регулирующие допустимую научную проблематику, и такая установка на изучение научных проблем, которые не представляли бы угрозы для существования человечества. 5. Как мыслит ученый? Издавна люди пытались ответить на вопросы, связанные с процессом научного мышления, найти алгоритмы решения научных задач. Но до сих пор нет однозначного способа стать гением. Однако существуют определенные методологические и психологические приемы, позволяющие помочь ученому в решении научных задач, получению нового знания. Методы познания – специфические процедуры, состоящие из последовательности определенных действий, приводящих к достижению поставленного результата или приближающие к нему (например индукция, дедукция, абдукция – объяснительная гипотеза). Однако научное познание не может осуществляться по фиксированным правилам, являясь наиболее рациональной формой деятельности. Методы исследования помогают найти решение, но они не связывают ученого. Научное познание отличается от обыденного системностью и последовательностью, предполагая творческое начало и интуицию ученого. Существуют психологические способы активизации творческих способностей. Например шесть правил гениальности: сосредоточьтесь, загадайте желание, сломайте стереотипы, поверьте в себя, поставьте себе цель, действуйте. Любопытен принцип Эдисона: терпение + трудолюбие + активная жизненная позиция. Принцип Леонардо да Винчи рекомендует мысленно заглядывать в будущее, как будто цель уже достигнута. Уолт Дисней использовал принцип трех лиц (фантазера, критика и практика), рассматривая все с трех точек зрения, давая волю своему воображению. По мнению специалистов, основными составляющими мышления ученого являются: хорошее образование (включая самообразование), умение перевести проблему в уравнения, умение оценивать, умение переключаться, умение «вжиться в проблему», изобретательность, стремление к оригинальности, гибкое мышление, любовь к комбинациям, развитая интуиция, любопытство, контактность, настойчивость, независимость мышления, чувство юмора, уверенность в себе, амбициозность (см. подробнее Шевчук В.А., Шевчук Д.А., Самохина Е.А. Современные методы экономических исследований. – М: «Известия высших учебных заведений. Геодезия и аэрофотосъемка», специальный выпуск, 2002). 6. Умные люди живут дольше Умные люди живут дольше. Смертность людей с высоким уровнем образования в четыре раза ниже, чем у малообразованных. До последнего времени считалось, что на продолжительность жизни человека в основном влияют три фактора: наследственность, образ жизни и экология. Однако ученые пришли к выводу, что умные живут дольше и меньше болеют. Смертность людей с высоким уровнем образования в четыре раза ниже, чем смертность малообразованных. Оказывается, мозг без нагрузки стареет гораздо быстрее. Ученые давно объясняют различия в состоянии здоровья разных людей их принадлежностью к разным социальным группам и разницей в уровне благосостояния. Британские ученые пополнили эту концепцию новыми данными. Оказывается, уровень интеллекта также влияет на состояние здоровья людей. Чем выше уровень интеллекта у ребенка, тем больше шансов у него прожить дольше. Оказывается, что «мальчики-очкарики» – наиболее выгодные женихи и предпочтительные мужчины-производители потомства. Предполагается, что спрос на «ботаников» у представительниц прекрасного пола резко возрастет. До революции в России наличие очков было признаком ума, состоятельности, интеллигентности, благородного происхождения. Сейчас интеллектуалов ценят во всем мире, переманивают из других стран (утечка мозгов), они являются основным фактором экономического роста и благосостояния нации. В России богачи – в основном хорошо образованные люди. Две трети из них имеют высшее образование. У большинства – 86 % – родители принадлежат к интеллигенции. Среди «капитанов» российского бизнеса практически отсутствуют люди без высшего образования. Ученые в качестве определяющих выделяют три основных критерия, влияющих на продолжительность жизни: наследственность (до 20 %), образ жизни (до 55 %) и экологические факторы (20 %). При этом в показателе «образ жизни» на первых местах находятся материальный доход и уровень образования. Кстати, в странах Запада в своей практике страховые компании, оценивая при помощи тестов потенциальную продолжительность жизни клиента, обязательно включают эти показатели в вопросник. Уровень материального благополучия оказывает значительное влияние на образ жизни. Люди с меньшими доходами чаще болеют и реже прибегают к медицинской помощи. Однако на здоровье человека влияют не столько самим деньги, сколько характер их использования в интересах здоровья. Например, люди с более высокими доходами имеют возможность получить лучшее образование. В свою очередь, смертность людей с высоким уровнем образования примерно в 1,5–4 раза ниже, чем в группах с низким уровнем образования. Считается также, что человеческий мозг без нагрузки стареет значительно быстрее. 7. О вреде курения и как от него избавиться То, что курение – зло для здоровья, общепризнанно. Не случайно в США и во всех западноевропейских странах ведется упорная антиникотиновая пропаганда. И уже есть результаты – курение перестает быть модой. И тем не менее, табак пока входит в первую десятку «убийц» рода человеческого, пишет Мединформ. Что же содержат в себе сигареты? Все, конечно, знают про никотин, «один грамм» которого «убивает лошадь». То количество никотина, которое есть, возбуждает центральную и периферическую нервную систему, которая отзывается спазмом мелких кровеносных сосудов, за счет чего растет артериальное давление, учащается дыхание. Курильщики утверждают, что при этом повышаются умственные способности, общий тонус (обманчивый эффект). Первичный эффект проходит очень быстро, существенно понижаются умственные способности, общий тонус. И вскоре, желающему «воспарить мыслью» требуются уже две, три папиросы или сигареты, пачка, чтобы достичь желаемого. То есть курильщики все больше втягиваются в пагубную привычку. Без табачного дыма человек уже не представляет свое существование. Привычка перерастает в наркоманию, в курение ради самого курения. Кроме никотина, в состав табачного дыма входят вода, углекислый газ, кетоны – простые органические соединения, остающиеся после сгорания табачных листьев. И смолы – вязкие вещества. Токсические компоненты смолы, кроме того, всасываются и поступают в кровеносное русло, а затем выводятся с мочой. Известно, что наличие таких раздражающих веществ в мочевом пузыре способствуют развитию рака мочевого пузыря. Никотин, кетоны и смолы откладываются темным налетом на зубах, ускоряя их разрушение, оседают на слизистой органов дыхания. Эти «шлаки» делают малопроницаемыми и ломкими стенки бронхов, что впоследствии приводит к хроническому бронхиту – характерному заболеванию курильщиков, а далее к эмфиземе легких– тяжелому хроническом недугу, когда все органы испытывают гипоксию, задыхаются от недостатка кислорода. Курение официально признано фактором, ускоряющим развитие атеросклероза и ишемической болезни сердца. Многие компоненты табачного дыма, попадая в кровь, вызывают спазм сосудов. Особенно пагубно они действуют на сосуды сердца, головного мозга, ног. Не только никотин, но и другие вещества, содержащиеся в табаке, способствуют механическому повреждению стенок артерий, что предрасполагает к образованию в этом месте атеросклеротических бляшек. Кроме того, у курильщиков резко снижается способность эритроцитов доставлять кислород органам и тканям (из-за окиси углерода). У каждого седьмого курильщика развивается тяжелейшее заболевание – облитерирующий эндартериит. Болезнь нередко приводит к гангрене нижних конечностей, ампутации. Ежегодно рак легких уносит миллионы жизней. Эта тяжелейшая форма раковой болезни у курильщиков возникает в 15–20 раз чаще, чем у тех, кто не имеет пагубной привычки. Пагубная привычка существенно изменяет внешность пристрастившихся к табаку в худшую сторону. Обследования более ста злостных курильщиков показали, что морщин у них в пять раз больше, чем у некурящих сверстников, поскольку вредные токсичные вещества, содержащиеся в табачном дыме, травмируют мелкие кровеносные сосуды на лице. А это вызывает преждевременное старение, увядание кожи. Французские ученые установили, что курение на внешности женщины сказывается отрицательнее, чем на внешности мужчины. У представительниц прекрасного пола кожа на лице стареет быстрее, теряет эластичность, а в уголках рта и глаз появляются глубокие морщины. Английский союз врачей скрупулезно подсчитал: каждая сигарета сокращает жизнь на 5–6 минут. Человек, выкуривающий в день по 10 или чуть больше сигарет, умышленно отбирает у себя приблизительно 6 лет жизни! Также курильщики заметно уступают некурящим при интимной близости (тоже можно сказать и про любителей алкоголя, который к тому же ведет быстрым путем к простатиту и убивает клетки мозга, даже в минимальных количествах). Курящие и пьющие (обоих полов) перечеркивают свою наследственность, резко увеличивая количество патологий у детей и более дальних потомков. Хотелось бы посоветовать курильщикам. Бросить курить раз и навсегда. Не обманывайте себя ни «безникотиновыми» сигаретами, ни чудодейственными мундштуками, якобы задерживающими все вредные вещества. Если же вы не можете отказаться от курения, то немецкие медики предлагают несколько советов (советы – не приказы, так что выбирайте сами): – Покупайте сигареты только по одной пачке. – Взяв сигарету, пачку сразу прячьте. – Пользуйтесь сигаретами только с фильтром. – Постоянно меняйте сорт сигарет. – Держите сигареты дальше от рабочего места. – Отказывайтесь от угощения чужими сигаретами. – Не просите закурить сами. – Не носите с собой спички, зажигалку. – Покурив, прячьте пепельницу. – После каждой затяжки кладите сигарету на край пепельницы. – После первой затяжки погасите сигарету. – Затягивайтесь через раз. – Постепенно переходите на курение без затяжек. – Первую сигарету курите только после завтрака. – Постепенно увеличивайте срок между моментом, когда возникает желание закурить, и началом курения до 10 и более минут. – Не курите больше одной сигареты в час. – Подсчитайте, сколько сэкономили денег, когда стали меньше курить. Контрольные вопросы 1. Сущность науки, исторические условия ее возникновения и развития. 2. Роль философии в становлении научного знания. 3. Классификация наук, ее критерии. 4. Методологические проблемы современной науки. 5. Наука и нравственность. Часть третья Глава IX. Философия истории 1. О некоторых концепциях общественного развития В социальной философии философия истории составляет один из самых важных разделов. И это не удивительно, поскольку вряд ли кого-либо из живущих не интересует история человечества, выяснение тех факторов, которые определяют его существование и развитие. Надо прямо сказать, что не только столетия назад, но и в настоящее время единого мнения о истории становления и развития человечества не выработано. Удивляться этому не стоит, так как человеческое общество еще хранит немало тайн, не познанных и не объясненных человеческим умом. И причина этого главным образом в том, что науки, занимающиеся человеческим обществом, – философия, социология, политэкономия, история, демография еще слишком молоды и, по-видимому, не накопили достаточного материала для обоснованных и убедительных выводов. Бытующие концепции истории, закономерностей или парадоксов общественного развития можно условно разделить на три группы (богословские доктрины в данном случае не принимаются в расчет). К первой можно отнести взгляды мыслителей, которые в разной степени отрицают наличие универсальных закономерностей в общественном развитии и вообще существование какого-либо смысла в истории. Одним из наиболее заметных представителей этого направления является английский философ Карл Поппер. В нашумевшем в свое время труде «Открытое общество», опубликованном в 1943–1944 гг., он отвергает существование в истории каких-либо закономерностей и вообще какой-либо единой истории человечества. Все попытки ученых найти те или иные точки, объединяющие людей в единое целое, по Попперу, несостоятельны, так как не имеют под собой ни соответствующих предпосылок, ни необходимых фактов. Его взгляд на историю общества сводится к тому, что «единой истории человечества нет, а есть лишь бесконечное множество историй, связанных с разными аспектами человеческой жизни, и среди них – история политической власти».[26] По Попперу, в истории общества не только «не может быть никаких исторических законов», но она вообще лишена смысла в том понимании, в каком о ней говорит большинство людей. Самое большее, что следует иметь ввиду при рассмотрении истории человечества – это история политической власти. Но истории политической власти, а это, конечно же, не мировая история, поскольку, как уже отмечалось раньше, всеобщей истории как реальной истории не существует. Она лишь одна из множеств историй, существующих в мире. Ее выбор, по Попперу, в отличие, например, от истории религии или поэзии, обусловлен следующими обстоятельствами. Во-первых, власть воздействует на всех нас, а поэзия лишь на немногих. Во-вторых, «люди склонны боготворить власть». Обожествление власти порождено человеческим страхом. В-третьих, люди, обладающие властью, как правило, хотят того, чтобы их боготворили, и это им вполне удается. К тому же многие ученые писали историю человечества под надзором императоров, генералов и диктаторов. По-видимому, осознавая неубедительность как своих высказываний об истории человечества, так и используемых фактов, Поппер не единожды заявляет, что его «взгляды встретят самые серьезные возражения со стороны многих». По большому счету Поппер в этом смысле оказался провидцем. Его взгляды на историю человечества в силу их неаргументированности, если еще и не стали достоянием архивов, то находятся на пути к этому. Значительное распространение в современной науке об обществе, правда, преимущественно западноевропейской, получили идеи немецкого мыслителя Макса Вебера (1864–1920). Если исходить из них, то в человеческой истории нет каких-либо единых закономерностей – материалистических и идеалистических, которые бы детерминировали во все века и периоды характер межчеловеческих и общественных отношений. Главный аргумент, выдвигаемый в пользу этого положения, заключается в том, что никакая концепция, на какие бы принципы она ни опиралась, не в состоянии предсказать или спрогнозировать наше будущее. Для того, чтобы как-то разобраться в накопленном эмпирическом материале и объяснить мировую историю, Вебер разрабатывает концепцию так называемых идеальных типов, представляющих собой своеобразные схемы, модели для приемлемого и удобного отражения различных периодов истории человеческой цивилизации. В соответствии с ней, такие периоды в истории человечества, как, например, традиционное общество, под которым подразумевается античные сообщества, феодализм и капитализм, не содержат в себе объективно их детерминирующих основ или принципов. Свое название они получили чисто условно, с целью схематической типизации истории сугубо в практических целях. Но это не значит, что Вебер отрицает наличие определенных факторов, влияющих на становление общественных отношений на различных этапах его развития. Речь идет не только о случайных обстоятельствах или отдельных личностях, которые своей деятельностью могут повернуть ход истории в ту или иную сторону, но о более существенных, с точки зрения Вебера, критериях классификации исторических периодов. Условно разделяя всю историю на три больших периода, – традиционный, феодальный, капиталистический, он считает, что общим для них является наличие господства одних людей над другими, а вот формы господства и причины их порождающие были различны. Всего, по Веберу, существовало три типа господства – традиционное, харизматическое и рациональное. Господство, или власть в традиционном, или античном обществе базируется на понимании этой власти властителями и подчиненными как святой и традиционно «наследуемой с незапамятных времен». В таком обществе отношения между господином и подчиненным определяются не экономическими или административными принципами, а чувством традиционного долга, преданности подчиненных своему господину. Харизматическая форма господства полностью обусловлена личными достоинствами правителя, которые в глазах его окружения и подчиненных могут выглядеть сверхъестественными, надчеловеческими или ниспосланными от бога. Харизматический правитель (лидер) обладает особыми качествами исключительности, непогрешимости в глазах своих приверженцев. В качестве харизматического лидера может выступать религиозный проповедник, пророк, политический деятель, полководец. Харизматическое правление, по своей сути, иррационально, так как не регламентируется какими-либо правилами и оно существует до тех пор, пока лидер, правитель пользуются популярностью и доверием у народа и у них имеются многочисленные сторонники, ученики и последователи. Однако самой совершенной формой господства и управления Вебер считает капитализм, поскольку при нем больше, чем при какой-либо другой форме, проявляется рациональный, разумный подход. Его суть заключается в том, что решения, принимаемые властью, носят обдуманный характер и, что особенно важно, в качестве таковых они воспринимаются другими людьми. Члены общества признают за государственной властью законное право на принятие тех или иных решений, а себя считают обязанными их выполнять. Одной, но не единственной, из важнейших посылок Вебера является утверждение о том, что не каждая власть является порождением экономических условий и еще в меньшей степени любая власть имеет экономические цели. Но зато каждая форма власти одних людей над другими обязательно требует наличия административных кадров, или государственной бюрократии. Преимущество и совершенство капитализма как системы хозяйствования и управления заключается в следующем: капиталистические предприятия получают максимальную прибыль благодаря рациональной организации труда и производства. Правда, здесь речь идет о западном капитализме, а не капитализме вообще. Вебер отрицает существование единого типа капитализма, развитие которого было бы детерминировано одной или несколькими закономерностями. Он выделяет несколько его типов, существенно отличающихся друг от друга. В основе этих различий находятся религиозные верования и формы организации труда. Вполне понятно, что он выступает апологетом западной модели капитализма. Самой существенной чертой западного капитализма является сочетание стремления к прибыли с рациональной дисциплиной. «Свое нынешнее значение все особенности западного капитализма в конечном итоге обрели благодаря капиталистической организации труда– ибо без рациональной капиталистической организации труда все особенности капитализма, в том числе тенденция к коммерциализации, и в отдаленной степени не получили бы того значения, которое они обрели впоследствии (если они вообще были бы возможны). Прежде всего они не оказали бы такого влияния на социальную структуру общества и все связанные с ней специфические проблемы современного Запада – следовательно, для нас в чисто экономическом аспекте главной проблемой всемирной истории культуры является не капиталистическая деятельность как таковая, в разных странах и в различные периоды меняющая только свою форму; капитализм по своему типу может выступать как авантюристический, торговый, ориентированный на войну, политику, управление и связанные с ними возможности наживы. Нас интересует возникновение буржуазного промышленного капитализма с его рациональной организацией свободного труда, а в культурно-историческом аспекте – возникновение западной буржуазии во всем ее своеобразии».[27] Как и многие его предшественники, Вебер большое значение в понимании истории общества отводит религии. Так, в появлении западной модели капитализма огромную роль сыграл протестантизм, поскольку существует некая тождественность, правда, в своеобразной форме, между духом протестантизма и устремлениями капитализма. Реально это выглядит так: между определенным видением мира, присущим протестантизму (а если говорить только о земном, то это аскеза, индивидуализм, инициативность), и экономической деятельностью существует много общего. Однако, показывая зависимость экономических взглядов людей от религиозных верований, а также появление системы вероисповедания от экономических условий, Вебер ни в коей мере не пытается абсолютизировать значение какой-либо из них. Хотя «та и другая допустимы в равной степени, но обе они одинаково мало помогают исторической истине, если они служат не предварительным, а заключительным этапом исследования». Если коротко резюмировать взгляды Вебера на историю общества, то они заключаются в следующем. На вопрос о том, что такое общество и его история, которое человечество однажды поставило, не существует логически аргументированного, исчерпывающего ответа. Имеется множество ответов, порой одинаково значимых, но убедительность которых подтверждается или отвергается рациональными, основанными на логике и фактах, аргументами. 2. Цивилизационный подход к истории Еще одной концепцией, претендующей на всеобщий охват социальных явлений и процессов, является цивилизационный подход к истории человечества. Суть этой концепции в самой общей форме заключается в том, что человеческая история представляет собой не что иное, как совокупность не связанных друг с другом человеческих цивилизаций. У нее немало приверженцев, среди которых такие известные имена, как О. Шпенглер (1880–1936), А. Тойнби (1889–1975). У истоков этой концепции, впрочем, как и предыдущей, был русский мыслитель Н. Я.Данилевский (1822–1885). В опубликованном в 1869 г. сочинении «Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому», кстати, еще не оцененном в полной мере, он высказал новый, оригинальный взгляд на историю человечества. По мнению Данилевского, естественная система истории заключается в различении культурно-исторических типов развития, имевших место в прошлом. Именно совокупность этих типов, кстати, не всегда наследующих друг друга, и составляет историю человечества. В хронологическом порядке выделяются следующие культурно-исторические типы: «I) египетский, 2) китайский, 3) ассирийско-вавилоно-финикийский, халдейский, или древнесемитический, 4) индийский, 5) иранский, 6) еврейский, 7) греческий, 8) римский, 9) ново-семитический, или аравийский и 10) германо-романский, или европейский. К ним можно, пожалуй, причислить еще два американских типа: мексиканский и перуанский, погибшие насильственною смертью и не успевшие совершить своего развития».[28] Именно народы этих культурно-исторических типов совместно делали историю человечества. Каждый из них развивался самостоятельно, собственным путем в соответствии с особенностями своей духовной природы и спецификой внешних условий жизни. Указанные типы следует разделить на две группы – в первую входят те, которые имели в своей истории определенную преемственность, что в будущем и предопределило их выдающуюся роль в истории человечества. Таковыми преемственными типами были: египетский, ассирийско-вавилоно-финикийский, греческий, римский, еврейский и германо-романский, или европейский. Ко второй группе следует отнести китайскую и индийскую цивилизации, которые существовали и развивались совершенно уединенно. Именно по этой причине они существенно отличаются по темпам и качеству развития от европейской. Для развития культурно-исторических типов, или цивилизаций должны соблюдаться определенные условия, которые, правда, Данилевский называет законами исторического развития. К ним он относит: 1) наличие одного или нескольких языков, при помощи которых племя или семейство народов могли бы общаться друг с другом; 2) политическая независимость, создающая условия для свободного и естественного развития; 3) самобытность каждого культурно-исторического типа, которая вырабатывается при большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествовавших или современных цивилизаций; 4) цивилизация, свойственная каждому культурно-историческому типу, тогда только достигает полноты, разнообразия и богатства, когда разнообразны этнографические элементы, его составляющие, – когда они, не будучи поглощены одним политическим целым, пользуясь независимостью, составляют федерацию, или политическую систему государств; 5) ход развития культурно-исторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения – относительно короток и истощает раз навсегда их жизненную силу. В последующем цивилизационный подход наполнялся новым содержанием, но его основы, сформулированные Данилевским, по существу, оставались неизменными. У Шпенглера это представлено в виде множества независимых друг от друга культур, лежащих в основе государственных образований, и их детерминирующих. Единой мировой культуры нет и не может быть. Всего немецкий философ насчитывает 8 культур: египетская, индийская, вавилонская, китайская, аполлоновская (греко-римская), магическая (византийско-арабская), фаустовская (западно-европейская) и культура майя. На подходе формирующаяся русско-сибирская культура. Возраст каждой культуры зависит от ее внутреннего жизненного цикла и охватывает приблизительно тысячу лет. Завершая свой цикл, культура умирает и переходит в состояние цивилизации. Принципиальное отличие культуры от цивилизации заключается в том, что последняя выступает синонимом бездушного интеллекта, мертвой «протяженности», в то время, как первая – это жизнь, творческая деятельность и развитие. У Тойнби цивилизационный подход проявляется в осмыслении общественно-исторического развития человечества в духе круговорота локальных цивилизаций. Следуя своим предшественникам, Тойнби отрицает существование единой истории человечества и признает лишь отдельные, не связанные между собой замкнутые цивилизации. Вначале он насчитал 21 цивилизацию, а затем ограничил их число до 13 без учета второстепенных, которые не состоялись или не получили должного развития. Все существовавшие и существующие цивилизации по своим количественным и ценностным параметрам по существу, эквивалентны и равноценны. Каждая из них проходит один и тот же цикл развития – возникновение, рост, надлом и разложение, в результате чего она гибнет. Идентичными, по своей сущности, являются социальные и другие процессы, происходящие в каждой из цивилизации, что позволяет сформулировать некоторые эмпирические законы общественного развития, на основании которых можно познавать и даже прогнозировать его ход. Так, по мнению Тойнби, движущей силой общественного развития выступает «творческое меньшинство», или «думающая элита», которая с учетом складывающихся в обществе условий принимает соответствующие решения и заставляет силой убеждения и авторитета или же насилием выполнять их остальную часть населения, являющегося, по своей сути, инертным и неспособным к творческой оригинальной деятельности. Развитие и расцвет цивилизации напрямую зависит от способности «творческого меньшинства» служить своеобразным образцом для инертного большинства и своим интеллектуальным, духовным и административным авторитетом увлекать его за собой. Если «элита» оказывается не в состоянии решить оптимальным образом очередную социально-экономическую проблему, поставленную ходом исторического развития, она из «творческого меньшинства» превращается в господствующее меньшинство, которое проводит свои решения не путем убеждений, а силой. Такая ситуация ведет к ослаблению основ цивилизации, а в последующем к ее гибели. В двадцатом столетии, по Тойнби, сохранилось всего пять основных цивилизаций – китайская, индийская, исламская, русская и западная. 3. Гегелевская концепция общественного развития Наиболее авторитетной аргументированной и разделяемой большинством ученых-обществоведов концепцией по философии истории является концепция, согласно которой история человечества представляет собой единый закономерный процесс, в котором все явления и процессы тесно взаимосвязаны и взаимообусловлены. Это так называемый монистический взгляд на историю. Свой вклад в развитие такого подхода внесли многие выдающиеся мыслители, но мы ограничимся лишь несколькими именами. Это прежде всего немецкий философ Гегель (1770–1831) и основоположники марксизма – К. Маркс (1818–1883) и Ф. Энгельс (1820–1895). Опираясь на предшествующие достижения в изучении развития общества и, в частности, на теорию общественного прогресса, идеи о единстве исторического процесса и многообразия его форм, Гегель выдвинул и обосновал, правда, с позиций объективного идеализма, принципиально новую и оригинальную концепцию об истории как закономерном процессе, в котором каждый период и эпоха, какими бы своеобразными и необычными они ни были, тем не менее в совокупности представляют собой определенную закономерную ступень в развитии человеческого общества. Всемирная история, по Гегелю, – это прежде всего шествие мирового духа, результат его деятельности и ее можно понять, если исходить «из понятия свободы духа», развития «моментов разума» и тем самым самосознания и свободы духа – истолкование и осуществление всеобщего духа».[29] История духа есть не что иное, как его деятельность, так как он является только тем, что он сам сделал себя в качестве духа. Постижение этого духа и есть его бытие. На своей завершающей стадии развития дух выступает более совершенным, нежели в своем первоначальном проявлении. В области истории общества всеобщий дух, разум, которые применительно к человечеству выступают как закономерности, обладают той особенностью, что они проявляют себя не автоматически, а реализуются благодаря сознательной деятельности людей, способности человеческого рода к своему усовершенствованию и воспитанию. Несмотря на изобилие фактов и явлений, происходящих в различные периоды исторического развития, их кажущуюся случайность и изолированность, на самом деле они взаимосвязаны друг с другом и подчиняются определенным закономерностям. История человечества, являясь воплощением мирового духа, развивается во времени. Причем на каждом этапе своего развития она реализует определенную цель. Общей же целью истории является развитие свободы духа, применительно к человеку и обществу, это свобода человека в гражданском обществе. Свобода, считает Гегель, является сама в себе целью, к реализации которой стремится дух. Мировая история есть не что иное, как воплощение этой цели, ради достижения которой в течение многих веков приносились неисчислимые жертвы. Именно эта цель, главным образом, реализуется и воплощается в истории и именно она лежит в основе всех, происходящих в мире людей, изменений. И это не удивительно, так как «человек – свободное существо. Это составляет определение его природы».[30] Развитие мирового духа применительно к человеческой истории, развитие свободы осуществляется не автоматически, а благодаря практической деятельности конкретных людей, которые через достижения своих целей и интересов, достигаемых в процессе своей активной деятельности, оказывают определенное влияние на проявление мирового духа. Немалая роль в исторических событиях, определении векторов их развития принадлежит отдельным народам и выдающимся личностям. На долю одного народа, которому в силу природных условий – географических и антропологического существования, выпала роль в реализации поступательного движения развивающегося самосознания мирового духа, может выпасть эта миссия только один раз и в предначертанный ему исторический период. Выполнив свою миссию, этот народ передает эстафету другим людям, а сам уходит в историческое небытие. Другой более высокий уровень развития истории выпадает реализовать другому народу и, начиная с этого момента, предыдущий народ уже перестает играть свою прежнюю роль. Во главе всех действий, имеющих всемирно-историческое значение и осуществляемых отдельным народом, огромное значение принадлежит выдающимся личностям. Происходит это в силу того, что они выступают как живые носители идей мирового духа. Реализуя эти великие деяния, они становятся великими, не осознавая, что выступали исполнителями идей мирового духа. Рассматривая всемирную историю как единое целое и стремясь показать ее поступательное развитие от низшего к высшему, Гегель делит ее на четыре периода или, в его интерпретации, на четыре всемирно-исторических царства: восточное, греческое, римское, германское.[31] Восточное царство, куда входят народы античных Китая, Индии, Персии, Египта, представляет собой сообщество людей, с которых начинается история человечества. Этот период характеризуется теократической формой правления, когда правитель одновременно выступает жрецом или богом, а религиозные и моральные заповеди, они же и обычаи, в качестве государственных и правовых законов. Индивид, личность еще не выделяются из общества. Они пока пребывают в обществе, подобно тому, как раньше они находились в природе. Поскольку индивидуальные качества личности не получают должного развития и человек не в состоянии пока выделиться из общества, то у общества еще незначительные возможности для дальнейшего развития. Общество как бы застывает в мертвом неисторическом пространстве. Отличия и различия в общественных устройствах, в правах и социальных сословиях вместо того, чтобы принять форму законов, превращаются при наличии простых нравов в тяжеловесные, разветвленные, суеверные церемонии – в случайности, порождаемые личным насилием и произвольным господством. Человек в таком обществе, согласно Гегелю, потенциально обладает только внутренней свободой, но которая не имеет выхода на его жизнь и деятельность в обществе. Греческий мир имеет своей основой нравственную действительность, проявляющуюся в единстве общества и индивидуальности. В этом мире уже нет полного подчинения индивида обществу. Человек начинает проявлять свою сущность через закон и нравственные обычаи. Здесь начало личной индивидуальности возникает еще не как заключенное в себя самого, то есть в человеке, а в своем идеальном единстве. Свобода в греческом полисе заключается в том, что гражданин познает законы не только в виде предметной вещности, но, познавая себя в них, «как они через меня, так я через иных созерцаю их как себя, себя как их». Достоинство греческого гражданина, степень его свободы определяется внутренними и внешними факторами или условиями. Внешние обстоятельства – это наличие в обществе рабов, благодаря, собственно, которым и возможна демократия. Естественно, что свободой в обществе пользуются не все, а только избранные – гении и счастливые. Это, так сказать, внешние атрибуты свободы, но не внутренние. В своих действиях и поступках индивид не свободен. Чтобы принять какое-то важное решение, он прибегает к помощи внешних сил – оракулов, прорицателей, природных знамений. Все это свидетельствует об отсутствии у него достаточной силы воли и соответствующего уровня самостоятельности. Можно сказать, что греческий мир еще не подготовил из человека самостоятельной и свободной личности, которая могла бы самостоятельно проявлять и демонстрировать свою волю. В Римском царстве дальнейшее развитие истории происходит через формирование государства как социальной общности, независимой от взглядов ее членов, и становление гражданина как самодостаточного, независимого от государства и существующего как естественное бытие, создаваемое самим индивидом. Получается, что личность выступает по отношению к самой себе как нечто внутренне абстрактное. Государство также представлено как абстрактное общество. В итоге получается, что государство по отношению к человеку выступает как абстрактная не осознанная им общность, а личность, в свою очередь, также является по отношению к государству как абстрактный не осознанный обществом индивид. Безусловно, это был шаг вперед в историческом развитии, но единения между государством и индивидом еще не произошло. Между тем, в развитии индивида происходит существенный скачок, который проявляется в преодолении им натуральной принадлежности к общине. Благодаря этому отрыву у человека развивается субъективная воля и тем самым появляются условия для осознания человеком своей сущности, что происходит вследствие того, что он преодолевает природу, осознает себя, с одной стороны, как принадлежность к ней и одновременно как сущность, обладающая определенной самостоятельностью. Именно благодаря тому, что человек перестал полностью отождествлять свою сущность с общиной, с той вообще внешней средой, в которой находился, он через осознание своей индивидуальной сущности начинает вникать в проблемы человеческой истории. Человек внутренне становится свободным и в состоянии принимать решения применительно к самому себе, но по-прежнему правители, в силу отсутствия единства между ними и остальными гражданами, имеют абсолютную власть в империи и ее поданные вынуждены принимать ее как высшую волю. Римский этап сходит со сцены истории по причине бесконечного разрыва нравственной жизни на две крайности – на личное самосознание индивида и на абстрактную всеобщность в лице избранной аристократии и правителей. Экстремальными проявлениями этого нравственного кризиса является безудержное насилие и произвол, проявляемые правителями по отношению к свободе личности, и прогрессирующее разложение и нравственная испорченность черни. Завершающим и последним этапом философии истории, по Гегелю, выступает германское царство. В этот период происходит то, чего не было раньше – единение божественной и человеческой природы, примирение объективной истины и свободы, светского, то есть гражданского общества, с интеллектуальным божественным царством. Духовное снизошло до земной посюсторонности и обыденной светскости, а светское же царство, напротив, возвело свое абстрактное для себя бытие на высоту разумности, права и закона. Важнейшим обстоятельством, способствовавшим этому единению, было христианство, с его основополагающей идеей о том, что все люди равны, поскольку они свободны в своем бытии. Заявляя о внутренней свободе человека, изначально ему присущей, христианство считало, что она еще должна реально осуществиться и воплотиться. Германское царство в своем развитии прошло три периода. Первый начинается с проникновения германцев в пределы Римской империи и образования германских народов. Второй – включает в себя правление Карла Великого и Карла V и хронологически охватывает первую половину XVI в. Самое характерное для этого периода – это ослабление духовных позиций христианства и усиление в общественной жизни экономических и политических интересов. Третий период – это Новое время, включающее в себя Реформацию и XVIII в. Главным здесь является создание государства, выступающего гарантом всеобщих интересов, и преобразование с помощью обновленного христианства в форме протестантизма свободы и внутренней жизни человека в индивидуальную волю, получающую простор и возможности для самореализации. Практически это означало, что конкретный человек получал неограниченные возможности для реализации своей воли, своего Я через свободу реализовывать свои права на трудовую, политическую и общественную деятельность. Это, по Гегелю, и является высшей ступенью реализации человеческой воли, самореализации человеческих возможностей. История человечества достигает пика своего развития и на данном этапе ее развития ничто не угрожает ее существованию. И совсем не случайно Гегель рассматривает современную ему прусскую монархию как высшую и идеальную форму государственного и общественного развития. В целом, если говорить словами Гегеля, философия истории схватывает принцип народа, исходя из его учреждений и судеб, и затем излагает события, исходя из этого принципа, но рассматривает, главным образом, всеобщий мировой дух, то, как он во внутренней связи через историю раздельно проявляющихся наций и через их судьбы прошел различные ступени своего образования. Она изображает всеобщий дух как субстанцию, проявляющуюся в его случайностях, так что этот его облик или, лучше сказать, внешний вид образован несоответственно его сущности. Более высокое выражение его – это изображение его в простой духовной форме. Не все народы идут в счет в мировой истории. Каждый, соответственно своему принципу, выступает в свой момент. Выполнив свою миссию, он уходит с исторической сцены, по-видимому, навсегда, и уже другие народы творят новую историю человечества. 4. Марксистская концепция общественного развития Наиболее разработанной и распространенной на сегодняшний день теорией общественного развития является концепция, выдвинутая Марксом и Энгельсом. Значительный вклад в ее структурирование и развитие внесли советские обществоведы – философы, историки, экономисты, социологи. Марксисткое учение об обществе – это исторический материализм. Подобно Гегелю, марксисты рассматривают мировую историю как единый закономерный процесс, а исторический материализм призван изучать наиболее общие законы развития человеческого общества. Основные идеи исторического материализма были изложены Марксом и Энгельсом в 40-е годы XIX в. в таких работах, как «Экономическо-философские рукописи 1844 года», «Святое семейство», «Немецкая идеология», а в более разработанном виде в «Нищете философии» и «Манифесте Коммунистической партии». Естественно, что вначале эти идеи выступали как гипотезы, а затем, по мере развития социальной науки, сами основоположники и их последователи, в первую очередь советские обществоведы, превратили ее в хорошо структурированную и аргументированную социальную теорию. В своем основном труде «Капитал» Маркс осуществил детальный анализ капиталистического общества, его возникновения, становления и развития, а также присущих ему социальных и экономических противоречий. Благодаря этому анализу стало возможным выяснить существование определенных закономерностей в общественном развитии и сформулировать основные положения об общественно-экономической формации. В. И. Ленин писал, что «Маркс положил конец воззрению на общество, как на механический агрегат индивидов, допускающий всякие изменения по воле начальства (или, все равно, по воле общества и правительства), возникающий и изменяющийся случайно, и впервые поставил социологию на научную почву, установив понятие общественно-экономической формации, как совокупности данных производственных отношений, установив, что развитие таких формаций есть естественноисторический процесс».[32] Исторический материализм означает такой подход в познании общественных явлений, когда они изучаются в первую очередь с позиции философского материализма, когда точкой отсчета при анализе общественных изменений выступают материализованные, главным образом, экономические преобразования, а затем и все остальные. Предметом исторического материализма выступают не отдельные общественные явления, а всеобщие законы и движущие силы общества, рассматриваемые через призму их целостности, противоречивости и взаимозависимости. В отличие от других общественных наук, например, политологии, социологии, которые изучают лишь отдельные стороны общественной жизни, исторический материализм изучает в первую очередь наиболее общие законы развития общества, законы возникновения, существования, движущие силы развития общественно-экономических формаций. Под общественно-экономической формацией подразумевается целостный социальный организм, определенная система общественных явлений и отношений, внутренне связанных друг с другом и зависимых друг от друга. Ее материально-экономической основой является способ производства. Исторический материализм – это одновременно общетеоретическая и методологическая наука. На теоретическом уровне она анализирует общество в целом, а в методологическом плане представляет собой систему диалектических законов и принципов, используемых при анализе социальных явлений. Социальная концепция марксизма исходит из основополагающего принципа о том, что в обществе, как и в природе, функционируют законы, в соответствии с которыми происходят социальные изменения. Это, конечно, не означает, что деятельность отдельного человека и общества в целом полностью детерминирована этими законами. Ни человек, ни общество не могут изменить эти законы, но в их силах познать эти законы и использовать полученные знания или на пользу, или во вред человечеству. Основные положения этих законов были сформулированы еще на заре становления исторического материализма. Их суть заключается в том, что «В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения – производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производственных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обуславливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением последних – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественнонаучной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение. Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по ее сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни, из существующего конфликта между общественными производительными силами и производственными отношениями. Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества. Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления».[33] В приведенной формулировке четко просматривается единство теоретических и методологических принципов исторического материализма. Во-первых, последовательно проводится материалистический взгляд на историю, развивающуюся в строгом соответствии с социальными законами, определяющая роль в которых принадлежит развитию способов производства. Во-вторых, используется важнейший методологический принцип – исторический подход к постоянно изменяющимся общественным явлениям. Изменения, происходящие в обществе, являются естественно-историческими. Их исторический характер обусловлен в основном деятельностью людей и их влиянием на происходящие события. А естественный, можно сказать, природный, то есть не зависящий от воли и желаний отдельного человека, характер заключается в том, что история делается таким образом, что конечным результатом является совсем не то, чего желают конкретные люди или же группы людей. В результате столкновения различных интересов, темпераментов и воль людей происходит историческое событие, отличное от того, к которому стремились отдельные люди. В этом смысле происшедшее событие носит естественный, природный характер, поскольку, хотя оно является результатом деятельности людей, тем не менее происшедшее не зависит от воли отдельного человека или группы людей. На протяжении всей истории человечества преобразования в соответствии с принципами исторического материализма, происходили подобным образом и именно в этом заключается их объективный, не зависящий от воли людей, характер. Важнейшее значение в понимании общественных явлений в историческом материализме принадлежит категориям общественное бытие и общественное сознание. Под общественным бытием подразумевается материальная жизнь общества, ее производство и воспроизводство. Структуру общественного бытия составляют общественное производство и необходимые для этого условия, в том числе и воспроизводство самих людей, те общественные отношения, которые формируются между людьми в процессе материальной деятельности – производственной, экономической, интеллектуальной. Общественное бытие предшествует всякой другой форме деятельности людей и не зависит от индивидуального и общественного сознания людей. Общественное сознание – это духовная деятельность людей, рассматриваемая как единое целое, включающее в себя различные уровни (теоретическое и обыденное сознание) и формы сознания (политическое и правовое сознание, мораль, религия, философия, наука). В целом общественное сознание есть не что иное как отражение общественного бытия в специфических экономических, политических, культурологических концепциях и явлениях, то есть оно зависит от состояния и уровня развития общественного бытия. Но одновременно общественное сознание обладает определенной степенью относительной самостоятельности, в развитии которого существует определенная преемственность, взаимодействие и взаимовлияние. Благодаря этому общественное сознание оказывает влияние на общественное бытие. Сила и качество этого воздействия находятся в прямой зависимости от того, насколько адекватно общественное сознание отражает общественное бытие, то есть в какой мере они (экономические, политические и другие идеи) учитывают реальные закономерности и потребности общественного развития, объективные условия, в которых приходится действовать людям. При этом исторический материализм подчеркивает огромную роль народов, классов, выдающихся личностей равнозначно как и передовых, а порой, и реакционных идей в общественном развитии. Познание людьми объективных законов общественного развития делает их жизнь более осмысленной, позволяет в большей мере использовать свои физические и интеллектуальные возможности для влияния на происходящие процессы. Важнейшее место в марксистском учении об обществе принадлежит такому формообразующему понятию, как общественно-экономическая формация. В противоположность своим теоретическим оппонентам и, в частности, тем из них, кто выступает с концепцией цивилизационного подхода и отрицания преемственности в общественном развитии, исторический материализм, как уже отмечалось раньше, исходит из органического единства общественного процесса и существования закономерностей, его определяющих. Несмотря на многообразие общественных процессов, специфичность географических, экономических, этнических и специальных условий, в которых происходит развитие различных человеческих сообществ, исторический материализм выделяет из всей совокупности общественных отношений производственные отношения как главные и определяющие. Такой подход позволяет выделить общее у стран и отнести их к одному уровню развития. Так, в таких странах, как Германия, США, Япония общим является высокий уровень научно-технического развития, автоматизация и компьютеризация технологических процессов, наличие небольшого числа крупных собственников и многомиллионной армии лиц наемного труда. Все это позволяет отнести эти страны к одному уровню развития, к одной общественно-экономической формации. Введение понятия общественно-экономическая формация позволяет вычленить общее у стран, находящихся на одном и том же уровне исторического развития и отделить один исторический период от другого. Вся история человечества представляет собой совокупность различных общественно-экономических формаций, при этом каждая из них экономически и культурно связана с предыдущей и создает необходимые предпосылки для последующей. Исторический материализм рассматривает общественно-экономическую формацию как определенный тип общества, цельную социальную систему, функционирующую и развивающуюся по своим специфическим законам на основе данного способа производства. Хотя общественно-экономические формации качественно отличаются друг от друга, тем не менее они имеют в своей структуре такие общие черты, которые присущи каждой из них. А это позволяет выделить в общественно-экономической формации самое существенное, разобраться в ее структуре и принципах функционирования. Так, для каждого общества характерен определенный тип общественных отношений, которые представляют собой определенный тип связей и взаимодействий, возникающих между людьми в процессе их производственной, общественной и духовной деятельности. Эти отношения называются общественными в силу того, что они осуществляются в обществе, так как вне общества их у людей не может быть. По своей структуре и направленности общественные отношения весьма разнообразны. Одни из них призваны обеспечить физическое существование людей, другие его духовные потребности. Все общественные отношения марксизм разделил на материальные и идеологические. К материальным отношениям относятся, главным образом, производственно-экономические, формирующиеся в процессе создания материальных благ, обеспечивающих физическое существование человека. Материальные отношения включают в себя отношения человека к природе, отношения в семье, взаимоотношения между людьми в быту. Главным критерием, позволяющим считать эти отношения материальными, является их самостоятельность и независимость от общественного сознания и первичность по отношению ко всем другим отношениям между людьми. Под этим подразумевается не вещественная материальность, а «социальная материя», то есть то, что является конкретным результатом их деятельности и те отношения, которые возникают между людьми в процессе производства и воспроизводства из жизни. Идеологические отношения – это надстроечные отношения, которые по своей природе являются вторичными. Они возникают из материальных и представляют собой прежде всего политические, правовые, нравственные, религиозные и другие отношения. Их качественное отличие заключается в том, что они формируются с помощью общественного сознания. Так, например, идеи о государственном устройстве, предложенные обществу, могут быть им приняты или отвергнуты. То же может произойти и с другими идеями. Кстати, в истории человеческой цивилизации философские идеи одних мыслителей принимались общественным сознанием и становились руководством в практической деятельности, другие существовали недолго или отвергались. При анализе общественно-экономической формации наряду с использованием таких понятий, как материальные и идеологические отношения, марксизм использует также понятия базис и надстройка. Эти понятия соотносительные и тесно взаимосвязаны друг с другом. Под базисом подразумевается экономическая структура общества, совокупность производственных отношений данного общества. Можно сказать, что базис – это форма материальных производительных сил и производственных отношений, предназначенная для выражения социального характера производственных отношений как экономической основы общественных явлений. Надстройка представляет собой две сферы общественных явлений. Прежде всего, это общественные идеи и настроения, выступающие в форме идеологии и общественной психологии. Во-вторых, это государственные и общественные организации и учреждения – такие, как формы государственного правления – монархия, республика; органы правосудия; политические и общественные организации и т. п. Итак, можно сказать, что надстройка – это совокупность общественных идей, учреждений и отношений, возникающих на основе существующего экономического базиса. Хотя надстройка является производной от базиса и вполне оправданной является фраза: «каков базис, такова и надстройка», тем не менее она обладает определенной степенью самостоятельности и, в свою очередь, может оказывать влияние на базис, причем как в плане его развития, так и стагнации. По мере культуриализации человечества и, как это ни прискорбно, истощения природных ресурсов, активность надстройки увеличивается и она может оказывать существенное влияние не только на функционирование своего базиса, но и на его изменение. Увеличивается роль надстройки и ее влияние на перераспределение природных ресурсов и экономических отношений в мире в целом. Поступательное развитие человеческой цивилизации, согласно марксизму, осуществляется благодаря смене общественно-экономических формаций. Преемственность истории определяется производительными силами, которые постоянно совершенствуются и развиваются. Что же касается производственных отношений, то для них характерна прерывность. Выполнившие и исчерпавшие свой ресурс производственные отношения отмирают или же ликвидируются, а на их месте возникают более совершенные и эффективные производственные отношения. В целом становление и развитие каждой общественно-экономической формации, переход к более высокому уровню развития подчиняется закону соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил. 5. Русские мыслители о ходе исторического процесса Кроме уже упоминавшегося Н. Я. Данилевского к вопросам философии истории проявляли интерес многие русские мыслители. Некоторым из них, как например, П. Я. Чаадаеву (1794–1856), А. С. Хомякову (1804–1860), Н. Г. Чернышевскому (1828–1889) принадлежат оригинальные суждения по мировой и отечественной истории, другим, к числу которых можно отнести А. И. Герцена (1812–1870), В. С. Соловьева (1853–1900), П. И. Новгородцева (1866–1924), характерна попытка разработать систему взглядов на историю человечества. Отличительной особенностью взглядов русских мыслителей на ход исторического процесса является заметная роль в ней православия. В этом нет ничего удивительного, поскольку в истории России, как, впрочем, и в жизни многих других государств, религии принадлежит основополагающая роль в государственном строительстве и формировании национального самосознания. Помимо этого, в критические моменты существования российского государства, православие выступало организующей и национально-ориентирующей силой в деле защиты независимости и самобытности русской цивилизации. Совсем неслучайно уже упоминавшийся граф С. С. Уваров при определении основополагающих принципов, составляющих фундамент российской государственности, на первое место поставил православие. Для знакомства с взглядами русских мыслителей мы остановимся на творчестве Л. П. Карсавина (1882–1952), идеи которого, как представляется, отражают основные тенденции в отечественной немарксистской философии, отличительной чертой которой является христианизация, а если точнее, то православизация человеческой истории. Прежде чем анализировать идеи Карсавина о философии истории, необходимо хотя бы вкратце охарактеризовать суть его философских воззрений, без понимания которых могут возникнуть затруднения в уяснении его взглядов по этой проблеме. Философская концепция Карсавина в значительной степени опирается на религиозные постулаты, в основе которых находится идея абсолюта как всеединства. С большой степенью условности и с целью более доступного изложения его взглядов абсолютное как всеединство следует рассматривать как явление Бога во всех его ипостасях и все, что им создано в потустороннем мире. Содержание понятия истинной абсолютности трактуется им как совершенное всеединство, абсолютность – Бога, Творца, Искупителя и Усовершителя – с «иным», которое им создается из ничего. Под «иным» подразумевается сотворенное бытие (составной частью которого являются человек, человеческая история), которое, включая в себя время и пространство, может достигнуть степени абсолютности и стать совершенным всеединством, поскольку является продуктом истинной абсолютности, которая, в свою очередь, полностью воплощается в созданных ею творениях. Уточняя сказанное, следует отметить, что Карсавин выделяет четыре степени или качества всеединства. Самое совершенное абсолютное всеединство – это Божество. Второе – представляет собой усовершенствованное или обожествленное (абсолютизированное) тварное (на уровне явлений, вещей) всеединство, отличное от Бога тем, что когда оно есть, Бога нет, а оно само есть ставшее Богом «ничто». Третье – это завершенное или стяженное тварное всеединство, стремящееся к своему усовершенствованию как идеалу, абсолютному заданию и через него к слиянию с Богом – к становлению Богом и гибели в Боге. Четвертым – выступает незавершенное тварное всеединство, т. е. относительное многоединство, всеединство, становящееся совершенным через свое завершение, или момент всеединства в его ограниченности. Существенным в понимании религиозной части философии Карсавина является и то, что, в отличие от известной традиционной концепции философов-богословов, он не считает, что сотворение мира из ничего не означает, что Бог сотворил что-либо, отличное от самого себя. Карсавин утверждает, что помимо Бога и без Бога нет «меня» и абсолютно не может быть. Сам по себе и в самом себе я не существую. Но поскольку думаю и обладаю волей, я существую, т. е. поскольку я чувствую в Боге и становлюсь Богом, я стою лицом с ним как другой субстрат его божественного содержания, настолько неотделим от него, что без него, помимо него, в моей собственной алчности, я – ничто, я не существую. И далее он утверждает, что сотворение меня Богом из ничего вместе с тем есть и мое собственное свободное самопорождение. Философию истории Карсавин анализирует, опираясь на фундаментальные идеи своей общефилософской концепции. По его мнению, высочайшей задачей историко-философского анализа является осмысление всего космоса, всего сотворенного всеединства как развивающегося субъекта. В этом ракурсе история являет собой «развитие человечества как единого всепространственного и всевременного субъекта». Карсавин широко использует понятия развития и становления, сущность которых он толкует своеобразно. Под развитием он подразумевает такое состояние, в процессе которого некоторое целое, например, социальное явление, психическая жизнь постоянно изменяются, становятся качественно различными, видоизмененными. Развитие субъекта, явления – это переход от одного состояния в другое, которое происходит не под воздействием каких-либо сил извне, а в силу присущей им диалектической природы. Становление характеризуется изменениями, происходящими изнутри, из самого себя, а не через заполнения чем-то извне. Человеческая история, или, по Карсавину, историческое бытие не испытывает на себе внешние воздействия. К их числу он относит и причинность, являющуюся своеобразной формой внешнего воздействия. По его мнению, всякий исторический субъект (личность, семья, нация и т. п.) является сам по себе самодостаточным целым, выступающим в одном из своих единственных аспектов. Если же случается, что два субъекта, например, две нации или два народа воздействуют друг на друга в процессе своего развития, то это происходит в силу того, что они выступают в качестве частей или, по Красавину, аспектов высшего субъекта (культура, человечество, космос), которые интегрируют их в себя. Анализируя статус природы по отношению к историческому бытию, Карсавин не рассматривает ее как высший фактор, а считает, что природа, как и все материальные элементы существования, такие, например, как одежда, земельные участки, географические условия, оказывает влияние на исторический процесс в силу того, что она отражена в сознании и интегрирована в социально-психический элемент. Подобное включение природы в историческое бытие осуществляется благодаря тому, что она, как и все человечество, индивидуализирует высший субъект – макрокосмос, и благодаря этому, она входит составной частью в интеллект человека, а следовательно, и в его социальную деятельность. Нетрудно заметить, что, согласно Карсавину, человеческая история состоит из субъектов, развивающихся свободно, независимо друг от друга, поскольку в каждом из них все сущее содержится в зародышевой форме. Появление нового в историческом бытии русский мыслитель объясняет тем, что «все новое в историческом процессе всегда возникает из небытия, иначе оно не было бы новым». Из сказанного ясно, что новое не является продуктом предшествующего развития, или каких-либо комбинаций социальных явлений. Нетрудно сделать вывод, что исторический процесс интерпретируется как божественно-человеческий, в котором божественному отводится решающая роль. Касаясь вопроса нарушенной последовательности (не закономерности) социальных явлений, Карсавин допускает среди них определенный иерархический порядок, который он представляет так: индивидуум, семья, нация, цивилизация (индийская, греческая, римская, европейская и т. п.), человечество, мир. В целом в развитии любой исторической индивидуальности, социального субъекта он допускает следующие четыре стадии: 1) потенциальное всеединство исторической личности – «переход от небытия к бытию»; 2) изначально дифференцированное единство, предполагающее деление на элементы, хотя и не очень резкое, поскольку элементы легко переходят один в другой и взаимно заменяются; 3) органическое единство, предполагающее функциональные ограничения и относительную стабильность индивидуальных черт; 4) перерастание органического единства в систематическое единство, а затем его разрушение через дезинтеграцию.[34] Целью человеческой истории, исторического бытия является воплощение в эмпирическом мире космического всеединства явления как абсолютной индивидуальности. Возникающие в обществе социальные конфликты Карсавин объясняет противоречиями, имманентно присущими историческому бытию, стремящемуся к совершенству. Изложение взглядов Карсавина об историческом процессе закончим его оценкой места и роли русского народа в истории. Этой проблеме он посвящает ряд работ, наиболее заметной из которых является брошюра «Восток, Запад и Русская идея». Под русским народом он подразумевает проживающие в России единые во множестве народы, ведомые великорусской нацией. Русские люди велики в том, что они уже сделали, – в государственном устройстве, духовной культуре, церкви, науке, искусстве. Еще более великими они станут в будущем. В этой связи основной задачей русского народа, русской культуры на ближайшее время является принятие, усвоение «актуализированных» Западом идей христианства и наполнение их началами, основами, содержащимися в православной вере. Одновременно он указывает, что русскому православию присуща пассивность и бездеятельность, а многое из того в нем, что могло бы позитивно воздействовать на человеческое бытие, являет собой лишь «тенденцию к развитию». Русские всегда стремятся действовать во имя абсолюта или хотя бы подняться до уровня абсолюта. Если же возникает сомнение в абсолютном идеале, то русские люди могут впасть в безразличие, социальную апатию и «перейти от невероятного законопослушания к самому необузданному бунту». В заключение можно сказать, что, по мере развития мировой цивилизации, изменения природной и социально-экономической среды, можно предложить появление новых гипотез, концепций об общественном развитии и философии истории, которые учтут происходящие в мире и обществе изменения. Контрольные вопросы 1. Философские концепции о происхождении общества (Ж. Ж. Руссо, К. Маркс и Ф. Энгельс, М. Вебер, П. Сорокин). 2. Гегелевская концепция общественного развития. 3. Марксистская концепция общественного развития. 4. Цивилизационный подход к объяснению происхождения и развития общества (Н. Я. Данилевский, К. Н. Леонтьев, О. Шпенглер, А. Тойнби). 5. Идеи Л. П. Карсавина об историческом бытии. 6. Общественный прогресс, эволюция и революция как способы развития общества. Глава X. Человек и его сущность 1. Идеи о происхождении человека В ряду проблем, рассматриваемых в учениях о бытии (онтология), познании (гносеология), проблема человека, и в частности, его происхождение, сущность, место, занимаемое им в природе, и его роль в общественной жизни является одной из фундаментальных философских тем. С момента возникновения философии и до настоящего времени человек находился в центре ее внимания, а к сегодняшнему дню возникли и другие научные дисциплины (психология, физиология, медицина, педагогика), ставящие основной целью изучение различных сторон деятельности человека. К сожалению, несмотря на имеющиеся достижения в области изучения человека, приходится признать, что его происхождение, впрочем, как и возникновение жизни на Земле, все еще остаются тайнами, недоступными современной науке. По существу, отсутствует сколько-нибудь убедительная теория, подкрепленная неопровержимыми фактами и аргументами, способная объяснять предисторию становления человечества. Имеющиеся представления о человеке в основном базируются на гипотезах и предположениях. Однако удивляться этому не стоит, если принять во внимание, что современные научные представления о мире, в том числе о человеке, начали формироваться всего-навсего 300–400 лет тому назад, а это всего лишь миг в многовековой истории человечества. Но даже с учетом приведенных соображений философское объяснение природы человеке обладает достаточной убедительностью на общетеоретическом уровне и верно определяет направление, по которому надо идти. Первые идеи о человеке начинают высказываться задолго, до того, как появилась философия. Об этом свидетельствуют дошедшие до нас мифы и первобытные религиозные представления. Мыслители античности – в Древней Индии, Китае, Греции рассматривали человека недифференцированно, как часть космоса, выступавшую как некий единый вневременной «строй», «порядок» природы и включающий в себя все основные первоначала мира – воду, воздух, огонь, землю, эфир. Затем структурно человек рассматривается как состоящий из души и тела, которые представляют или две разнородные сущности, что продемонстрировано в учении Платона, или же, как это показано Аристотелем, две составляющие одной реальности. Традиционно считается, что первым создателем учения о человеке, речь идет о древнегреческой философии, что ни в коем случае не умаляет вклада древнеиндейских и древнекитайских мудрецов в эту проблему, является Сократ (ок. 470–399 до н. э.). Хотя его предшественники и современники, например, софисты уделяли этой проблеме значительное внимание, Сократ был первым из античных мудрецов, кто, по словам Цицерона, опустил философию с небес космической проблематики на землю, в города и жилища людей, заставив граждан думать, размышлять в первую очередь о своей жизни, царящих нравах, добре и зле. Сократ обращает основное внимание на внутреннюю жизнь человека, сосредоточившись на человеке познающем. Высший уровень деятельности, которой должен заниматься мудрец – это, по мнению Сократа, изучение человека, то есть знание, какое человек может иметь по поводу человека же. Если его предшественники, в частности, натурфилософы, заявляет Сократ, пытались найти решение проблемы. Что такое природа и последняя реальность вещей, то его волнует вопрос: что есть сущность человека, в чем природа и последняя реальность человека? И хотя он суживает понятие человека до уровня нравственности, учения о душе, считая, что «человек – это душа», а «душа – это человек», можно с полным на то основанием утверждать, что сократовские идеи оказали мощное влияние на дальнейшее изучение сущности человека.[35] На более высоком уровне природа человека рассматривается в трудах таких античных мыслителей, как Платон (427–347 до н. э.) и Аристотель (384–322 до н. э.). Высказанные ими идеи о сущности человека легли, с учетом, разумеется, времени, в основу последующих представлений о человеке. Учение Платона о человеке базируется на двух постулатах. Первый исходит из его общефилософской концепции, в соответствии с которой человек должен не создавать, а только воплощать уже имеющиеся в мире идеи. Человек свободен только в выборе уже наличных идей. По Платону, «человек должен постигать общие понятия, складывающиеся из многих чувственных восприятий, но сводимые разумом воедино. А это есть припоминание того, что некогда видела наша душа, когда она сопутствовала богу, свысока смотрела на то, что мы теперь называем бытием, и, поднявшись, заглядывала в подлинное бытие. Только человек, правильно пользующийся такими воспоминаниями, всегда посвященный в совершенные таинства, становится подлинно совершенным».[36] Во-вторых, согласно Платону, сущностью человека является только душа, а его тело выступает лишь как более низкая и враждебная душе материя. В действительности, человек как бы разделяется на две неравноправные части, из которых высшей выступает идея, а низшей тело. В противоположность Платону, Аристотель рассматривает человека как единство его души и тела, тесно взаимосвязанных друг с другом. И хотя тело должно находится в подчинении у души, как наиболее возвышенной части, тем не менее они не могут существовать изолированно. Аристотель высказывает ряд плодотворных идей, которые были востребованы, осознаны только спустя несколько столетий. Так, он рассматривает человека, хотя и не всегда последовательно, как продукт естественного развития. Принципиальное отличие человека от животных заключается в том, что он «по природе своей – существо политическое», так как природа вселила во всех людей стремление к государственному общению, благодаря чему, собственно, и возникло государство. Второе отличительное свойство человека заключается в том, что он одарен речью, языком, благодаря чему он способен к чувственному восприятию и выражению таких понятий, как добро и зло, справедливость и несправедливость. Касаясь происхождения человека и государства и их взаимоотношения, Аристотель считает, что во всех случаях государство должно стоять впереди индивида, так как целое всегда должно предшествовать своей части. Если характеризовать взгляды Аристотеля на человека в целом, то можно сказать, что он впервые отмечает значение социальных факторов при определении сущности человека. 2. Что такое человек? В соответствии с современными достижениями науки имеются веские основания утверждать, что человек является продуктом эволюционного развития, в котором наряду с биологическими факторами важная роль принадлежит социальным. В этой связи решающее значение приобретает вопрос об основных отличиях людей от высокоорганизованных животных и научных объяснениях фактов и процессов, сделавших возможным эти отличия. Homo sapiens (человек разумный) на определенном этапе эволюционного развития выделился из животного мира. Как долго шел этот процесс, каков был механизм подобного превращения – на эти вопросы с абсолютной точностью наука еще не может дать ответа. И это неудивительно, так как этот скачок по своей сложности сравним с возникновением живого из неживого и наука еще не располагает достаточным количеством фактов, которые бы однозначно подтверждали основные этапы этого процесса. Отсутствие недостающих фактов, новые открытия, ставящие под сомнения уже устоявшиеся взгляды на человека, породили различные концепции о природе и сущности человека. В самом общем виде, условно их можно разделить на рационалистические и иррационалистические. В основе иррационалистических взглядов, а сюда можно отнести экзистенциализм, неотомизм, фрейдизм, находится идея о том, что деятельность человека, а в более широком смысле, человеческое бытие анализируется с позиций проявления необъяснимых внутренних мотиваций, побуждений, желаний. При этом эти явления, как правило, только констатируются. На первый план выдвигается не объяснение того, чем обусловлена человеческая деятельность, какова ее природа и содержание, а описание, характеристика тех свойств, которые, якобы, определяют сущность человека. Бесполезно искать в этих концепциях причинно-следственные связи. О человеческой сущности можно судить лишь по ее многочисленным проявлениям и манифестациям, а если точнее, то как она воспринимается человеческими чувствами. По существу, получается, что о внутреннем мире человека можно судить только по его действиям, поступкам, желаниям, мыслям и устремлениям. Во всем этом трудно найти какую-либо основу в виде закона как аргументированного объяснения, а если это так, то получается, что их и не надо искать, а нужно ограничиться констатацией самого факта, явления, процесса. Подобная постановка этой проблемы и ее решение практически полностью исключают выяснение причинно-следственных связей или законов, детерминирующих деятельность человека. В качестве примера, подтверждающего сказанное, можно сослаться на рассуждения французского философа-экзистенциалиста Альбера Камю (1913–1960), рассматривавшего жизнь как иррациональный абсурдный процесс, не имеющий смысла и закономерности. Главенствующая роль в нем принадлежит случаю. «Человек, – пишет Камю, – сталкивается с иррациональностью мира. Он чувствует, что желает счастья и разумности. Абсурд рождается в этом столкновении между призванием человека и неразумным молчанием мира». И далее: «...с точки зрения интеллекта я могу сказать, что абсурд не в человеке... и не в мире, но в их совместном присутствии».[37] В целом иррационалистические (то есть отрицающие возможности разума в познании) концепции хотя, порой, и раскрывают некоторые стороны и свойства человека, все же не дают сколько-нибудь логически разработанной теории или, на крайний случай гипотезы о происхождении человека. Наши современные представления о человеке, хотя и учитывают достижения мыслителей иррационалистического направления, но все же преимущественно опираются на рационалистические идеи – материалистические и идеалистические. Среди них важнейшая роль принадлежит марксистскому объяснению природы человека. Так, объясняя процесс выделения человека из животного мира, который по времени охватывал столетия, а возможно, и тысячелетия, основоположники марксизма писали: «людей можно отличать от животных по сознанию, по религии – вообще по чему угодно. Сами они начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им жизненные средства – шаг, который обусловлен их телесной организацией. Производя необходимые им жизненные средства, люди косвенным образом производят и саму свою материальную жизнь».[38] Нетрудно заметить, что главным критерием, способствующим переходу человека из животного состояния, его культурализации, здесь выступает материальное производств. По существу, без производства невозможно образование даже примитивного человеческого сообщества. Ну а если говорить о современном человеческом обществе, то ни в рамках национальных государств, ни в планетарном масштабе, оно практически не может существовать без совместной деятельности. Важнейшим отличительным и родообразующим признаком Homo sapiens выступает производственная деятельность. Важное значение в объяснении социально-биологической (антропосоциогенез) эволюции человека принадлежит выдвинутой Энгельсом, а впоследствии детально разработанной советскими антропологами и археологами гипотезе о роли труда в процессе превращения обезьяны в человека. Разумеется, говоря о роли труда в современном понимании этой концепции, надо иметь в виду, что параллельно с трудовой деятельностью у человека развивались мыслительные способности и их атрибуты – язык, мышление. Оказывая взаимовлияние, они совершенствовали трудовые навыки, развивали мышление и взаимно способствовали культурному становлению человека, формированию первых человеческих сообществ. Определяющая роль в этом процессе принадлежит труду, благодаря которому в конечном счете формируется потребность в членораздельной речи, то есть в языке и первых зачатках человеческого мышления. Поскольку значение труда в становлении человека играет доминирующую роль, есть смысл остановиться на этом поподробнее. Прежде всего напомним, какие компоненты входят в понятие труд. Это – субъект труда, предмет труда, то есть природа, средства труда, результат, или продукт труда. В своей совокупности эти компоненты и составляют труд. Субъект труда – это человек. Приступая к труду, человек ставит перед собой определенную цель и стремится получить нужный ему результат. Человек не только вступает во взаимодействие с природой и видоизменяет ее, но и реализует поставленную им свою сознательную цель. Ради достижения этой цели он напрягает свои умственные и физические усилия, вступает в контакт с себе подобными. Все это способствует развитию у него мыслительных способностей, социализирует его отношения с другими людьми. Люди участвуют в трудовой деятельности прежде всего из-за необходимости поддержания своей жизни, самовозобновления телесных потребностей. У человека существуют различные биологические и духовные потребности и, чтобы их удовлетворить, появляется необходимость диверсификации трудовой деятельности, а если к этому добавить разнообразие природных условий, то в совокупности это ведет к возникновению многообразия различных видов труда. Указанное многообразие обусловливается внутренними связями, возникающими в процессе самого труда, и формируется в силу того, что субъект труда, средства труда и предмет труда изменяются самим процессом труда. Усложнение, интеллектуализация труда ведут к развитию человеческого мышления, укреплению отношений между людьми. При анализе труда надо учитывать, что сам труд – не что иное, как естественный процесс, поскольку он призван обеспечить естественные условия существования человека. Ничего социального в этом процессе пока нет. Хотя уже налицо принципиальные отличия человека от животного. Как бы далеко ни продвинулся человек в своей трудовой деятельности, она всегда будет предопределяться естественной необходимостью и потребностью, и в этом смысле труд становится для человека естественной необходимостью. «Как первобытный человек, чтобы удовлетворить свои потребности, чтобы сохранять и воспроизводить свою жизнь, должен бороться с природой, так должен бороться и цивилизованный человек... С развитием человека расширяется это царство естественной необходимости, потому что расширяются его потребности...»[39] Труд человека носит естественный характер и человек выступает в нем как существо природы. Иначе чем человек природы, по крайней мере на первых этапах своей деятельности, он поступать не может. И особенно важно подчеркнуть, что труд человека, способствующий в историческом плане его социализации, протекает как природный процесс, поскольку, воздействуя своим трудом на внешнюю природу и изменяя ее, человек в то же время изменяет свою собственную природу и развивает дремлющие в ней силы. Итак, основополагающее значение трудовой деятельности заключается в том, что благодаря ей удовлетворяются биологические и духовные потребности человека, происходит все более масштабное объединение людей. Через труд человек может выразить себя, проявить свои физические и умственные способности. Огромная роль в становлении человека и человеческой личности принадлежит языку. Как известно, язык – система знаков, с помощью которых люди общаются друг с другом, выражают свои мысли. Благодаря языку развивается человеческое мышление. Имеются веские основания утверждать, что язык появился и развивался одновременно с возникновением общества, благодаря совместной трудовой деятельности первобытных людей. Возникновение членораздельной речи сыграло огромную роль в становлении и развитии человека, формировании межчеловеческих отношений и образовании первых человеческих сообществ. Значение языка определяется прежде всего тем, что без него практически невозможна трудовая деятельность людей. Конечно, в современном обществе имеются люди с биологическими дефектами – «без языка и без голоса», занимающиеся трудовой деятельностью. Но они также используют, правда, специфический язык – язык жестов и мимики, не говоря уже о получении ими письменной информации. Действительно, современному человеку трудно представить общение между людьми без речи. А ведь благодаря общению между собой, люди имеют возможность устанавливать контакты, договариваться по различным вопросам совместной деятельности, делиться опытом и т. п. С помощью языка одно поколение передает другому информацию, знания, обычаи, традиции. Без него трудно себе представить связь между различными поколениями, живущими в одном и том же обществе. Нельзя не сказать, наконец, и о том, что с помощью языка государства устанавливают между собой контакты. Велика роль языка в формировании человеческой психики и развития человеческого мышления. Очень наглядно это можно наблюдать на примере развития ребенка. По мере овладения языком его поведение становится более осмысленным, родителям становится легче с ним «разговаривать» и воспитывать. Сказанного, на наш взгляд, достаточно, чтобы утверждать, что вместе с трудом язык оказывает решающее влияние на становление и развитие человеческой психики и мышления. Все перечисленные выше свойства человека не могли бы появиться, существовать и развиваться в дальнейшем вне человеческого сообщества, без воспроизводства людьми самих себя. Важным шагом на этом пути было возникновение моногамной семьи и первых человеческих сообществ в виде рода. Благодаря этому появляется возможность не только создавать определенные условия для сохранения и развития человека как биологического вида, но и заниматься его «воспитанием», то есть приучать его к жизни в коллективе с соблюдением обычаев и порядков совместного проживания. 3. Биологическое и социальное в человеке и их единство Идеи о единстве биологического и социального в становлении человека сформировались не сразу. Не углубляясь в далекую древность, напомним, что в эпоху Просвещения многие мыслители, дифференцируя природное и общественное, рассматривали последнее как «искусственно» созданное человеком, включая сюда практически все атрибуты общественной жизни – духовные потребности, социальные институты, нравственность, традиции и обычаи. Именно в этот период широкое распространение получают такие понятия, как «естественное право», «естественное равенство», «естественная мораль». Естественное, или природное рассматривалось в качестве фундамента, основания правильности общественного устройства. Нет необходимости подчеркивать, что социальное выполняло, как бы второстепенную роль и находилось в прямой зависимости от природной среды. Во второй половине XIX века значительное распространение получают различные теории социального дарвинизма, суть которых заключается в попытках распространить на общественную жизнь принципы естественного отбора и борьбы за существования в живой природе, сформулированные английским естествоиспытателем Чарлзом Дарвиным. Возникновение общества, его развитие рассматривались только в рамках эволюционных изменений, происходящих независимо от воли людей. Естественно, что все происходящее в обществе, в том числе социальное неравенство, жесткие законы социальной борьбы, рассматривались ими как необходимые, полезные как для общества в целом, так и для его отдельных индивидов. В XX веке попытки биологизаторского «объяснения» сущности человека и его социальных качеств не прекращаются. В качестве примера можно привести феноменологию человека известного французского мыслителя и естествоиспытателя, кстати, священнослужителя П. Тейяра де Шардена (1881–1955). Его учение опирается на две основные посылки. «Первая из них – признание первичности психического и мысли в ткани универсума. Вторая – признание за окружающей нас общественной жизнью „биологического“ значения».[40] Согласно Тейяру, человек воплощает и концентрирует в себе все развитие мира. Природа в процессе своего исторического развития получает свой смысл в человеке. В нем она достигает как бы своего высшего биологического развития и одновременно он же выступает своеобразным началом ее сознательного, а, следовательно, социального развития. В настоящее время в науке утвердилось мнение о биосоциальной природе человека. При этом социальное не только не принижается, но отмечается его решающая роль в выделении Homo sapiens из мира животных и его превращение в социальное существо. Сейчас вряд ли кто-либо осмелится отрицать биологические предпосылки возникновения человека. Даже не обращаясь к научным доказательствам, а руководствуясь простейшими наблюдениями и обобщениями, нетрудно обнаружить огромную зависимость человека от природных изменений – магнитных бурь в атмосфере, солнечной активности, земных стихий и бедствий. С другой стороны, в становлении, существовании человека, и об этом уже было сказано раньше, огромная роль принадлежит социальным факторам, таким, как труд, взаимоотношения между людьми, их политическим и социальным институтам. Ни один из них сам по себе, в отдельности не мог бы привести к возникновению человека, его выделению из мира животных. Это стало возможным только благодаря их взаимовлиянию и диалектическому единству. Биологическую природу человека, а он относится к одному из биологических видов, существующих на земле, определяет совокупность видовых признаков, присущих ему как гомоноиду (человекоподобному). Причем на многие из этих биологических параметров самое непосредственное влияние могут оказывать социальные факторы. Так, например, средняя «нормальная» продолжительность жизни человека, по данным науки, должна находиться в пределах 80–120 лет с учетом, разумеется, того, что он не подвержен наследственным и инфекционным болезням. Подобная «живучесть» Homo sapiens, считают ученые, предопределена его принадлежностью к виду гомоноидов. Но практически лишь немногие из живущих укладываются в эти параметры и не в последнюю очередь из-за влияния на них социальных факторов – войн, загрязнения окружающей среды, стрессовых ситуаций. Биологически предопределены у человека возрастные периоды—детство, взрослость, старость. Но и на их продолжительность могут оказать влияние социальные факторы. Так, при разностороннем и хорошем воспитании человек может быстрее перейти из детского во взрослое состояние. Каждый человек уникален и это тоже предопределено его природой, в частности, неповторимой совокупностью генов, наследуемых им от родителей. Необходимо также сказать и о том, что физические различия, существующие между людьми, в первую очередь предопределены биологическими различиями. Это прежде всего различия между двумя полами – мужчинами и женщинами, которые можно отнести к числу наиболее существенных различий между людьми. Существуют и другие физические различия – цвет кожи, глаз, строение тела, которые обусловлены, главным образом, географическими и климатическими факторами. Именно этими факторами, а также неравными условиями исторического развития, системой воспитания в значительной степени объясняются различия в быту, психологии, социальном положении народов различных стран. И тем не мене, несмотря на эти довольно фундаментальные различия по своей биологии, физиологии и умственным потенциям люди нашей планеты в целом равны. Достижения современной науки убедительно свидетельствуют, что нет никаких оснований утверждать о превосходстве какой-либо расы над другой. Социальная природа людей заключается в том, что, по словам Маркса, «сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений».[41] Но марксизм, а мы в данном случае излагаем марксистские взгляды на социальную природу человека, подтверждает, что «человек является непосредственно природным существом. В качестве природного существа... – он...наделен природными силами, жизненными силами, являясь деятельным природным существом; эти силы существуют в нем в виде задатков и способностей, в виде влечения...»[42] Социальное в человеке – это прежде всего орудийно-производственная деятельность, коллективистские формы жизни с разделением обязанностей между индивидами, язык, мышление, общественная и политическая деятельность. Известно, что Homo sapiens как человек и личность не может существовать вне других людей и человеческих сообществ. Описаны случаи, когда маленькие дети в силу разных причин попадали под опеку животных, «воспитывались» ими и когда они после нескольких лет пребывания в животном мире возвращались к людям, им требовались годы, чтобы адаптироваться к новой социальной среде. О значении труда и его роли в формировании человека его личностных качеств уже было сказано раньше. Подчеркнем еще раз социальную функцию языка. Язык выступает не только средством общения между людьми, но что особенно важно – фундаментальным стимулятором развития у человека мышления. В свою очередь, умственные способности человека, его мышление не только выделяют человека из животного мира, но и составляют основу его существования как личности. В современной жизни умственные способности обеспечивают человеку его благополучие, существование и функционирование научных, производственных и социальных институтов. Наконец, социальную жизнь человека невозможно представить без его общественной и политической активности. Собственно говоря, как уже отмечалось раньше, сама по себе жизнь человека является социальной, поскольку он постоянно взаимодействует с людьми – в быту, на работе, во время досуга. Но кроме этого, человек еще участвует с разной степенью активности в таких социально-политических событиях, как выборы представительных органов власти, принимает участие в деятельности политических, профсоюзных и других общественных организаций. Ни у какого другого представителя животного мира нет ничего подобного. Уже сказанного достаточно, чтобы с полным основанием утверждать, что без социальных условий существование Homo sapiens как человека было бы невозможно. Как же соотносится биологическое и социальное при определении сущности и природы человека. Современная наука однозначно отвечает на это – только в единстве. Действительно, без биологических предпосылок трудно было бы себе представить появление гомоноидов, но без социальных условий невозможно было становление человека. В дальнейшем каждая из них, в зависимости от обстоятельств, ослабляла или усиливала мощь человека. В настоящее время такая ситуация продолжает сохраняться. Уже ни для кого не секрет, что загрязнение окружающей среды, среды обитания человека создает угрозу биологическому существованию Homo sapiens. В промышленно развитых странах существует немало загрязненных районов, которые самым непосредственным образом влияют на продолжительность жизни людей. Многие тысячи людей ежегодно погибают от в общем-то привычных стихийных бедствий. А если принять во внимание серьезные климатические катаклизмы, например, повышение или понижение среднегодовой температуры всего-навсего на несколько градусов, то это может стоить жизни сотням миллионов людей. Подытоживая, можно сказать, что сейчас, как и много миллионов лет назад, физическое состояние человека, его существование в определяющей степени зависит от состояния природы. В целом же можно утверждать, что сейчас как и при появлении Homo sapiens его существование обеспечивается единством биологического и социального. 4. Человек, индивид, личность Что такое человек мы уже выяснили. Он есть не что иное, как понятие родовое, в котором отражаются общие черты, присущие всему человеческому роду. До сего момента мы анализировали человека с позиций его возникновения и как представителя человеческого рода. Однако только такой подход недостаточен для того, чтобы ответить на вопрос, почему люди одной и той же этнической общности отличаются друг от друга, почему одни известны всей стране, а о существовании других знает ограниченный круг. С целью качественной характеристики, людей используются такие понятия, как индивид и личность. В человеческой среде индивидом обычно называют отдельного человека. Наряду с общими чертами, присущими всему человеческому роду, у него есть свои особые свойства, благодаря которым он отличается от других. Здесь и природные – рост, цвет глаз, строение тела, и социальные – интеллектуальный уровень развития, психологический склад, различная степень духовной культуры. С понятием индивид тесно связано понятие индивидуальность. С индивидом их объединяет то, что их основа в своей сути является биологической, природной. Однако у индивидуальности она является более сложной и разносторонней. Прежде всего индивидуальность проявляет себя в природных и психических качествах человека, а если конкретизировать, то в памяти, темпераменте, характере, эмоциональности. Индивидуальные оттенки имеет осознанная деятельность человека, в частности, его суждения, поступки, культурные запросы. И хотя они, по большому счету, не очень сильно отличаются от тех, которые присущи другим людям, представителям одной и той же социальной группы, тем не менее для индивидуальности характерно кое-что свое, отличное от других. Например, один человек воспринимает полученное известие о происшедшем в обществе спокойно, другой – с усмешкой, а третий – со скепсисом. Следующая более высокая степень характеристики социальных свойств человека является его превращение в личность. Правомерно сказать так: каждая личность – человек, но не каждый человек является личностью. Ничего обидного для людей в этом высказывании нет и используется оно лишь для того, чтобы в самой краткой форме выразить степень социального различия между человеком и личностью. Надо прямо сказать, что в понимании сущности личности больше вопросов, чем ответов, но удивляться этому не следует. Основная причина в том, что, по большому счету, этой проблемой начали по серьезному заниматься только в XX веке – срок, как видим, совсем небольшой для досконального прояснения этой проблемы. Одно можно сказать с уверенностью. В отличие от индивида и индивидуальности, сущность которых основывается преимущественно на биологической природе человека, сущность личности опирается главным образом на ее социальные качества. Личность является предметом изучения многих наук – таких, как философия, социология, психология, физиология, изучающих их под различным углом зрения. С философской точки зрения можно так определить ее суть. Основу личности составляет устойчивая система социально-значимых черт, проявляющаяся в активном участии в общественно-экономической и культурной жизни общества и оказании определенного влияния на происходящие в обществе, а порой, и в мире событий. Какие же факторы влияют на формирование личности и чем конкретно личность отличается от простых людей? Однозначно на первую часть вопроса ответить нелегко. Безусловно, таких факторов множество, но в настоящее время наука еще не может убедительно объяснить те из них, которые определяют восхождение человека к личности. Однако с полной уверенностью можно отметить, что определяющая, но не единственная, роль в ее формировании принадлежит социальным условиям – воспитанию, образованию, окружающей социальной среде, родителям. Роль воспитания заключается в том, какие моральные и общественные ценности усвоил ребенок в детские и юношеские годы, подвигли ли они его в будущем на служение отечеству. Образование дает человеку разнообразную информацию и что самое важное развивает у него мышление, способность к оценке и анализу происходящих событий в различных сферах земной жизни. Окружающая социальная среда – это тот мир, профессиональный или сословный, в котором вращается человек, это мировоззренческие, профессиональные, нравственные ценности, которые самым непосредственным образом влияют на формирование личности. Но самое главное влияние на формирование личности оказывают родители. Именно они предстают перед ребенком как его «первый мир», соприкасаясь с которым он начинает подражать, отвергать или же переделывать его. Так что личные достоинства родителей, их участие в воспитании ребенка, их отношение к обществу и себе подобным – важнейший фактор в формировании личности ребенка, которое впоследствии перерастает в качества взрослого человека. Поскольку личность действует не в пустом пространстве, а в коллективе, а если шире, то в обществе, он в известной степени зависит от них. Роль общества заключается как в том, что оно создает необходимые условия для появления личностей и реализации их возможностей, так и в создании преград на этом пути. Поэтому общественный строй, уровень экономического и социального развития значат очень много. Если говорить об этом более конкретно, то это означает те возможности, которые общество предоставляет каждому человеку для получения образования, право на труд и свободу для реализации своих умственных и физических способностей. И если сейчас мысленно охватить современный мир, то нетрудно обнаружить, что на слуху и на глазах мировой общественности преимущественно мелькают политическая, экономическая, культурная элита главным образом из индустриально развитых стран. Велика роль личности в историческом процессе. Известно, что историю делают люди и никто другой. Но среди людей есть такие, которые оказывают на происходящие события значительную, а порой, в отдельные периоды, решающую роль. Известно и то, что в кризисные или переломные моменты истории далеко не все личности, в том числе из числа очень известных, оказывались на Уровне поставленных жизнью проблем. Можно привести немало примеров, подтверждающих влияние переломных или критических этапов в развитии общества на формирование личностей. Так, Александр Невский стал национальным героем России главным образом потому, что в суровую годину испытаний сумел разгромить тевтонских рыцарей в 1242 г. на Чудском озере, проявив при этом высокое полководческое искусство и незаурядную храбрость, и спасти родную землю от чужеземного нашествия. Выдающейся личностью в историю России вошел русский царь Александр II, осуществивший, вопреки мощному противодействию со стороны дворянско-помещичьих кругов, в 1861 году отмену крепостного права. Вклад Александра II в отечественную историю заключается в том, что он, как, может быть, никто до него, понял необходимость этого акта для дальнейшего развития страны. Исходя из сказанного, можно с полным основанием утверждать, что значение личности, ее след в истории в значительной степени сохранялся в немалой степени благодаря тому, в какой степени ее деятельность соответствовала историческому ходу развития. Действительно, если обратиться к истории человечества, то в памяти сохранились имена тех ученых, мыслителей, политических деятелей, писателей, живописцев, которые своей деятельностью способствовали развитию и укреплению позиций человека в мире. Получается, что только те исторические события сохранились в человеческой памяти и оказали влияние на дальнейшее развитие, которые отвечали объективным задачам и условиям своего времени. Тщательный, а если говорить современным слогом, научный учет этих условий, способность оценить существующие возможности и выбрать правильное решение – вот те слагаемые, которые придавали личности историческую значимость. Вместе с тем никакая личность не может изменить исторический ход развития. Если в обществе не созрели необходимые условия для кардинальных перемен, то создать их искусственно невозможно. Правда, в истории были случаи, когда на какое-то время, годы или десятилетия, некоторые исторические личности пытались изменить общественный строй или народные нравы, но это у них, в конечном счете, не получалось. Само собой разумеется, что выдающаяся личность, в конечном счете, благодаря своим качествам ускоряет или замедляет происходящие события, проявляет свой стиль и подходы, но решающая роль все же принадлежит объективным условиям. Выдающиеся личности, подобно великим общественным идеям, возникают, как правило, в период кризисных или переломных периодов в истории народов. Но не они создают эти эпохи, а как раз наоборот, именно последние выступают той благоприятной средой, которая вырабатывает условия для превращения талантливых и профессионально подготовленных людей в великие символы человечества. 5. Каких женщин выбирают себе в жёны состоятельные мужчины? Русская красавица! Если мужчина хорошо зарабатывает, он считает, что достоин минимум очаровательной красавицы и максимум Мисс страны. Красота будущей супруги – это не только желание мужчины-эстета любоваться своей возлюбленной. Это, скорее, фактор представительский. – Я хочу такую жену, чтобы не просто было не стыдно показать друзьям и партнёрам по бизнесу, – говорит бизнесмен... – Я хочу, чтобы мне завидовали, чтобы любовались на неё и глаз не могли отвести... – Я требую от своей жены, чтобы она всегда носила каблуки и короткую юбку, – говорит... – На них она ещё более стройна и очаровательна. Но только при условии, что при этом я с ней. Без меня в короткой юбке – никуда. Внешность жены служит фактором, посредством которого мужчина постоянно самоутверждается в глазах других. Это как дорогой автомобиль, на котором всегда хочется прокатиться на глазах у восхищённой публики... Умелая хозяюшка! Как известно, мужчины, которые чего-то добились в жизни, не «опустятся» до того, чтобы готовить или стирать (даже когда живут одни). За них это всегда делает кто-то другой: периодически приходит (или приезжает из другого города) мама или домработница. Деловые люди чаще едят в ресторанах – то же мясо и жареную картошку, которые могли бы без труда приготовить сами. Но им это, видите ли, не к лицу... Поэтому зачастую мужчины женятся, чтобы за ними было кому ухаживать. – Как я соскучился по домашним обедам! – рассказывает топ-менеджер... – Конечно, в ресторанах тоже неплохо готовят, но дома как-то совсем по-другому. Как посмотрю кулинарную программу, так сразу хочется жениться! Представляю, какое это счастье: приходишь домой – а там готовый ужин, тапочки, всюду чистота и уют. Многодетная мамаша! По мнению мужчин, каждая женщина обязана хотеть детей и мечтать о декретном отпуске. Ну а для мужчин дети – предмет особой гордости. Женщина любит своего сына уже за то, что это её ребёнок. И зачастую совершенно неважно, станет он президентом компании или останется рядовым программистом. Для мужчины наследник и его успехи – также предмет самоутверждения. – Посмотрите, каким стал мой сын, – не устаёт рассказывать соседям.... – Сам всего добился: и должности заместителя начальника по кадрам, и дом построил, и жену-красавицу отхватил... Богатые мужчины предпочитают, чтобы у них было много детей. Тем самым они увеличивают вероятность того, что их дети многого добьются в жизни. Хотя, с такими папами им вряд ли грозит нищенское существование... В любом случае жена для богатых – это прежде всего женщина-мать, которая поможет ему продлить свой род... При этом, как вы сами понимаете, мужчины-бизнесмены очень мало времени проводят с детьми. Им достаточно понимать, что наследники у них уже есть. Они могут часик повозиться с ними на выходных, но всё бремя будничных забот о детях проходит мимо мужчин, потому что несут это бремя женщины. Конечно, мужчины постоянно жалуются на то, что им не хватает времени на семью. Но с другой стороны, они никогда не спешат домой после работы. Они постоянно где-то задерживаются. И не только потому, что у них много работы, но и потому, что они не хотят участвовать в решении бытовых проблем, связанных с детьми. – Я даю деньги и хватит с меня! – говорит.... – А остальные вопросы пускай сами решают. Удобный подход, не правда ли? Наследник есть, а растит его фактически жена... Мужчине остаётся самое приятное – подержать его на руках полчасика в день, похвастаться ребёнком перед друзьями, показать его фото коллегам... Рядовая сотрудница, а лучше – безработная! В любом случае, богатые мужчины предпочитают, чтобы их жена не была увлечена построением своей карьеры. Их устраивают простые должности, а лучше вообще отсутствие работы у супруги. – Задача жены – сидеть дома и создавать домашний уют, – уверен главный инженер..... – А уж денег на одежду и косметику я ей дам. При этом искренне полагает, что женщины работают только ради того, чтобы потом тратить заработанные деньги в магазинах. А о том, что женщина получает удовольствие от решения важных вопросов и достижения своих профессиональных целей, он просто не подозревает. Ведь, кто платит, то и заказывает музыку... Мягкая, спокойная, уравновешенная... Патриархат как уклад семейной жизни по-прежнему пользуется бешеной популярностью у мужчин. Это можно с успехом понять из их высказываний (не теряющих своей актуальности с годами) типа: «Я в доме хозяин!», «Я мужчина и терпеть этого не стану», «Не мужское это дело – картошку чистить» и т. д. Поэтому богатые мужчины ищут себе жён спокойных, уравновешенных, мягких. Контрольные вопросы 1. Человек как высшая ступень эволюции живых организмов. 2. Человек как родовая сущность и индивидуальность. 3. Роль труда в становлении человека. 4. Биологическое и социальное в человеке. 5. Человек и общество: их взаимодействие и взаимовлияние. Глава XI. Социальная структура общества и этнические общности людей Для понимания сущности общества, сложных и многообразных процессов, происходящих между людьми, важнейшее, можно сказать, фундаментальное значение, имеет анализ его социальной структуры и этнических общностей, из которых оно состоит. Сейчас практически каждое государственное образование имеет сложную социальную структуру и состоит из различного рода этнических (национальных) общностей людей. Взгляды на природу и сущность социальной структуры общества в современной философии отображены в нескольких концепциях, которые условно можно разделить на три. Первые отрицают существование классов и противопоставляют им такие социальные образования, как группа и страта, с помощью которых рассматриваются человеческие отношения. Наиболее активно их пропагандируют американские социологи Т. Парсонс (1902–1979), П. Лазарсфельд (1901–1976), ряд других буржуазных мыслителей. Ко второй группе следует отнести марксистов, признающих существование в обществе классов и социальных групп. Представителем третьей концепции можно считать уже упоминавшегося М. Вебера. 1. Концепция социальной стратификации и социальной мобильности Сторонники первой концепции, отвергая существование классов в современном обществе, предлагают рассматривать социальную структуру общества через призму теории социальной стратификации и социальной мобильности. Их суть заключается в отказе от понятия «класс» во имя понятий «страта», «группа», «малая группа». Считается, что этих понятий вполне достаточно, чтобы анализировать все социальные процессы, происходящие в обществе. В целом группа, страта рассматриваются как переоснова социальной структуры общества. В представлении американских социологов первичная группа – это любое количество лиц, находящихся во взаимодействии друг с другом в результате одной непосредственной встречи или ряда встреч. Благодаря этому каждый член группы получает некоторое впечатление или восприятие каждого участника или участников. В совокупности это создает образ группы, социального объединения или в момент взаимодействия или же спустя какое-то время в виде воспоминания. Нетрудно заметить, что подобное определение содержит в себе неопределенность и страдает абстрактностью. По существу, если им руководствоваться, то в группу можно включить людей, связанных между собой совершенно случайными и незначительными связями. По этой классификации группой считаются семья, воинские подразделения, рабочие и инженерно-технический персонал на производстве, молодежные объединения и даже любители пива. Нетрудно заметить, что критерием принадлежности людей к той или иной группе выступают прежде всего впечатление, восприятие каждого члена группы, его память, благодаря которой он вспоминает и узнает других членов группы, одним словом, субъективное состояние его сознания и психики. В соответствии с подобным подходом, в современном обществе группы формируются путем свободного волеизъявления заинтересованных лиц. Это значит, что социальная группа представляет собой известное коллективное единство, целью которого является достижение и выполнение поставленных задач. Наличие коллективного единства означает, что группа руководствуется таким социальным поведением и стремлением к определенному равновесию, в котором центростремительные, то есть организующие силы превалируют над дестабилизирующими, то есть центробежными. С этой точки зрения современное общество есть не что иное, как координированная система дифференцированных групп, вне которых современный человек практически не может существовать. Считается, что важнейшей задачей науки об обществе является поиск вновь образованных групп и их изучение, а также организация взаимодействия между «новыми» и «старыми» группами с целью устранения возможных социальных антагонизмов и достижения согласия во имя общих интересов. Определенное распространение в европейской социальной философии получила концепция, в соответствии с которой общество делится на особые слои, или «страты». Этот термин взят из геологической науки и означает в ней пласты в геологической породе. Иногда страты отождествляются с понятием классы, хотя подобное уравнивание неправомерно из-за различного социального содержания этих понятий. Критерии, по которым людей можно отнести к тому или иному слою, могут быть самыми разными. Это профессиональные отличия, уровень жизни, общность социальных интересов, приближенность или отдаленность к политической власти. Подобная классификация, а точнее стратификация не позволяет определить количество страт в обществе. Более того, получается, что декларированные подходы к определению страт позволяют зачислять одно и то же лицо сразу в несколько страт, например, по уровню жизни и по профессиональной принадлежности. Важнейшей чертой стратифицированного общества является социальная мобильность, которая, в свою очередь, делится на горизонтальную и вертикальную. В соответствии с горизонтальной мобильностью, люди могут перемещаться внутри одного и того же слоя, например, меняя специальность, формы получения дохода, местожительство. Вертикальная мобильность означает переход людей из нижних страт в верхние, и наоборот. Теория социальной стратификации и социальной мобильности, по мнению ее создателей, позволяет понять структуру западного общества, его открытость, те возможности, которые оно предоставляет своим членам для социальных перемещений. Детально классифицированы и профессионализированы пути, следуя которым, люди могут улучшить свое положение. Один из примеров подобного подхода дает концепция «эскалаторов» или «лифтов», следуя которой можно подняться на верхнюю ступень общественной жизни. Как правило, перечисляют шесть «лифтов» или путей достижения благополучия: 1) экономическая деятельность, с помощью которой бедный, но инициативный человек может стать миллионером; 2) область политики, где можно сделать политическую карьеру со всеми вытекающими отсюда благоприятными последствиями; 3) служба в армии, где из рядового солдата можно дослужится до генерала; 4) через служение богу можно достичь высокого положения в церковной иерархии; 5) научная деятельность, позволяющая хотя и не сразу, а благодаря огромным усилиям, добиться высокого положения; 6) наконец, удачный брак, с помощью которого можно моментально улучшить свой социальный статус и материальное положение. Вне всякого сомнения, перечисленные возможности в обществе существуют, но, к сожалению, и об этом свидетельствует статистика, только незначительная доля людей в процентном отношении, исчисляемая единицами, может воспользоваться указанными возможностями. Да и к тому же социальная мобильность проявляется не между различными стратами, а главным образом среди близких друг другу социальных слоев, например, между высшими прослойками рабочего класса и низшими слоями среднего класса. Особенно хорошо это заметно между молодыми людьми, вступающими в брак. Вообще же перемещение, например, представителей рабочего класса в высший свет является делом исключительно редким. Не отрицая права на существование и анализ социальной структуры общества с позиций теории социальной стратификации и социальной мобильности, нельзя не признать, что критерии, используемые для разделения общества на группы и страты, не имеют под собой прочной основы. Они в немалой степени зависят от субъективного подхода исследователя, а это позволяет размывать границы социальных слоев и по существу не дает истинного знания о социальной жизни общества и факторах, ее определяющих. По-видимому, неубедительность используемых аргументов привела к тому, что эта концепция, возникнув в 50-ые годы XX в., сейчас в конце нашего столетия все меньше используется для анализа общественной жизни. 2. Марксистский анализ социально-классовой структуры общества Можно считать, что наиболее разработанной, с классовых позиций анализирующей социальную структуру общества является марксистско-ленинская теория, у истоков которой находились Маркс и Энгельс, и в которую весомый вклад внесли их последователи в том числе советские обществоведы. Напомним, что существование классов и борьбы между ними было открыто французскими историками Ф. Гизо (1787–1874), Ж. Н. О. Тьерри (1795–1856), Ф. Минье (1796–1884), А. Тьера (1797–1877). В их трудах был показан процесс формирования классовых интересов, классов, исторического развития борьбы между ними. В работах экономистов того периода была дана экономическая анатомия классов. С этих пор классовый анализ общественной жизни продолжает сохраняться в общественных науках, хотя принципы и методы, используемые при этом, существенно отличаются друг от друга. Классы, представляющие большие группы людей, являются, согласного марксистам, основными субъектами исторического процесса в послепервобытной истории человечества. Род и община с их внутренне слабо дифференцированной общностью по мере социального расслоения общества привели к возникновению классов, более широких и стабильных социальных общностей людей. Вообще общество делится на различные группы людей, отличающиеся друг от друга, например, по возрасту, полу, национальности, расе. Это естественное, можно сказать, природное деление, и оно не ведет к социальным различиям. Только классовое деление людей вызывает в обществе общественное неравенство, нестабильность и революции. Отсюда огромная важность придается выяснению причин, вызывающих деление общества на классы. Марксизм однозначно считает, что деление общества на классы обусловлено экономическими причинами. Его источником является разделение труда и, как следствие этого, обособление лиц, занимающихся различными видами производства и обменом продуктами труда между ними, в большие группы людей. Первыми, как известно, выделяются в особые отрасли труда скотоводство и земледелие, после этого труд ремесленников отпочковывается от сельскохозяйственного, а умственный от физического. Общественное разделение труда и развитие обмена приводит к распаду общинной совместной собственности и появлению частной собственности, находящейся в распоряжении отдельных лиц. Итогом подобных преобразований является появление в обществе классов, богатых и бедных, а в конечном счете социального неравенства, являющегося в свою очередь источником экономической и социально-политической нестабильности. Исторически первой формой деления общества на классы была рабовладельческая формация. Хотя при рабстве существует грубая физическая форма принуждения, это вовсе не означает, что оно возникло только с помощью насилия. Так считать нельзя, поскольку насилие в виде вооруженных стычек и столкновений между племенами существовало много раньше, однако классы не появлялись. Их возникновение становится возможным благодаря экономическим факторам, в первую очередь росту производительности труда, в силу чего существование рабов становится вполне оправданным. Формирование первых в истории человечества классов происходило следующим путем: во-первых, обособление от своих соплеменников тех лиц, которые обладали властью – военной, административной, религиозной. Затем эта социальная прослойка, постепенно превращавшаяся в класс, пополнялась за счет появившихся богатых людей. Во-вторых, через обращение в рабов воинов, захваченных в плен во время войн. Затем их ряды пополнялись теми, кто в силу разных причин, в первую очередь экономических, попадали в долговую зависимость. Определяющим фактором принадлежности к тому или иному классу становится наличие или отсутствие частной собственности. В последующие периоды образование новых классов происходило уже по апробированной схеме. Те лица, которые захватывали командные высоты в экономической и социально-политической жизни, образовывали господствующие классы, другие же, попадавшие в зависимость от них, становились угнетенными классами. Управление общественным производством в классовом обществе осуществляется тем классом, в руках которого находятся средства производства. Владение средствами производства делает из собственников богатыми людьми, поскольку каждый работник, нанятый ими помимо рабочего времени, необходимого для поддержания его самого, вынужден еще затрачивать прибавочное время для того, чтобы содержать собственника средств производства. А поскольку собственником выступает одно или несколько лиц, а работники исчисляются сотнями или даже тысячами, то становится ясным происхождение богатства. Оно возникает за счет эксплуатации одних людей другими. Отмечая этот момент, Маркс писал: «Капиталист не потому является капиталистом, что он управляет промышленным предприятием, – наоборот, он становится руководителем промышленности потому, что он капиталист. Высшая власть в промышленности становится атрибутом капитала, подобно тому как в феодальную эпоху высшая власть в военном деле и в суде была атрибутом земельной собственности».[43] Владение господствующим классом средствами производства обеспечивает ему доминирующие позиции во всех других сферах общественной жизни и прежде всего политических и идеологических, с помощью которых он поддерживает свое господство. Уход с исторической сцены одних и приход других классов обусловлен необходимостью смены производственных отношений, становящихся препятствием для развития производительных сил. Господствующий класс теряет свою организаторскую и руководящую роль в производстве, становится тормозом экономических и общественных преобразований и в силу уже только этого должен уступить место новому классу. Вся человеческая история свидетельствует, что именно так происходила смена социально-классовой структуры во всех общественно-экономических формациях. Помимо основного классообразующего фактора, заключающегося в отношении к средствам производства, существуют и другие тоже существенные, но все же уступающие по значимости первому. Это – роль в общественной организации труда, способы и размеры получаемого общественного дохода. Об управлении обществом лицами, средства производства имеющими, или же их ставленниками, уже говорилось. Господствующие классы, овладевая властью, прежде всего защищают свои интересы, подчиненные классы вынуждены выполнять те функции, которые им определены власть имущими. Каждое улучшение ими своего положения – повышение заработной платы, социальные гарантии достигается за счет борьбы с господствующими классами, с использованием различных форм классовой борьбы. Способы и размеры получения людьми доходов весьма разнообразны и являются существенным класообразующим признаком, но только в совокупности с другими. Сам по себе он таковым не является. С учетом сказанного «классами, – по определению Ленина, – называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства».[44] Классовое деление общества проявляется не только в экономике, но в политике и духовной жизни. Чтобы сохранить определяющую роль в экономической жизни, господствующий класс должен постоянно обладать политической властью, чтобы проводить и отстаивать нужные для него законы. В духовном и идеологическом плане он обязан утверждать те принципы, которые соответствуют его положению и устремлениям. Помимо классовых различий, являющихся основными, в обществе еще существуют другие социальные различия. К ним относятся неравенство между людьми, обусловленное их местом в сфере производства, имущественные, культурные, бытовые различия. Социальными различиями следует также считать внутриклассовые и групповые различия, характеризующие разное имущественное положение, приближенность к власти. Учитывая многообразие социальных различий, существующих в обществе, вместе с тем следует всегда выделять главные, по сути дела, определяющие. Таковыми являются классовые, которые, во-первых, определяют природу существующего строя и его основные сферы жизнедеятельности; во-вторых, классы представляют собой наиболее многочисленные и мощные группы людей, от взаимоотношения между которыми, по существу, зависит ход истории общества, его экономическая, социальная и политическая жизнь. Социальной структурой общества называется совокупность классов, общественных слоев и групп и система взаимоотношений между ними. Смена социальной структуры общества происходит вслед за сменой способа производства и связанного с этим распределения средств производства. При смене способа производства в обществе появляются новые классы и одновременно более или менее длительное время сохраняются старые классы. Поэтому в каждой социальной структуре общества обычно продолжают сосуществовать наряду с основными классами, которые порождаются господствующим в нем способом производства, неосновные, или переходные, классы. Их существование предопределено или остатками ранее функционировавшего способа производства, или появлением ростков нового способа производства. Так, анализируя прежние общественно-экономические формации, нетрудно заметить, что при рабовладельческом строе наряду с рабовладельцами и рабами, существовали мелкие свободные земледельцы-крестьяне, а также ремесленники. При феодализме, по мере развития городов, рос слой ремесленников и торговцев, из которых в позднее средневековье незначительная часть превратилась в капиталистов, а большая – в наемных работников. По мере развития человеческой цивилизации социальная структура общества имеет тенденцию к усложнению и усилению своего многообразия. Так, при капитализме, особенно на его монополистической стадии развития существуют и взаимодействуют между собой большее количество классов и социальных групп, чем когда-либо раньше. А это значительно усложняет управление общественными процессами и сохранение доминирующей роли господствующих классов. Одним из важнейших положений марксистского учения о социальной структуре общества является положение о классовой борьбе как важнейшем факторе общественного развития. Марксизм исходит из того, что вся история человеческой цивилизации после распада первобытной общины – это история борьбы между классами. «Свободный и раб, – писали основоположники марксизма, – патриций и плебей, помещик и крепостной, мастер и подмастерье, короче, угнетающий и угнетаемый находились в вечном антагонизме друг к другу, вели непрерывную, то скрытую, то явную борьбу, всегда кончавшуюся революционным переустройством всего общественного здания или общей гибелью борющихся классов».[45] Происхождение классовой борьбы объясняется марксизмом противоположностью положения в обществе и противоречием интересов различных классов. Определяющим в понимании классового интереса является не сознание класса, хотя это тоже имеет место, а положение и роль данного класса в системе общественного производства. Считается, что интересы буржуазии и пролетариата противоположны и они – антагонистические классы. Антагонизмом пронизаны отношения основных классов предшествующих общественно-экономических формаций – рабовладельцев и рабов, феодалов и крепостных крестьян. Антагонистический характер могут также носить отношения между классами различных формаций, приходящих на смену друг другу. Так, на стыке двух формаций, феодальной и капиталистической, когда буржуазия утверждала в обществе свое экономическое и политическое господство, в смертельную схватку, по крайней мере на первых порах, вступили с ней феодалы. Но это противоборство не носит абсолютный характер. Во-первых, это происходило не во всех странах, а во-вторых, эти классы, то есть феодалы и буржуазия находят в конечном счете общие интересы и общий язык. Согласно марксизму, классовая борьба является основным двигателем исторического развития, а ее высшей формой проявления является социальная революция. Классовая борьба при капитализме ведется в трех основных формах: экономической, политической и идеологической. Основным направлением экономической борьбы трудящихся масс является борьба за повышение заработной платы, улучшение условий труда, увеличение продолжительности оплачиваемого отпуска. Как правило, организующей силой в данном случае выступают профсоюзы. Суть политической борьбы заключается в организованных действиях трудящихся, направленных на завоевание власти на различных государственных уровнях, начиная от муниципальных или районных органов до центральных государственных учреждений. Главной же задачей является завоевание политической власти в национальном масштабе. Идеологическая борьба – это борьба идей и концепций. Она включает в себя необходимость освобождения сознания трудящихся от мелкобуржуазных идей и предрассудков и внесение прогрессивной идеологии в сознание трудящихся и в первую очередь рабочего класса. Ни в коей мере не отрицая классовую борьбу и ее значение в историческом развитии, нам представляется, что марксизм несколько абсолютизирует ее роль и в какой то степени даже вступает в противоречие с основополагающими положениями своей доктрины. Известно, что фундаментальными теоретическими и методологическими принципами марксизма являются законы материалистической диалектики, первым из которых является закон о единстве и борьбе противоположностей. Коротко, суть этого противоречия заключается в том, что каждая вещь, явление и процесс содержат в себе противоречия и противоположности. Когда они «снимаются» или взаимно «перегорев» нейтрализуются, то вещь, явление, процесс не исчезают, а продолжают существовать и даже развиваться, находясь в относительном единстве. Так вот, это единство, имея универсальный характер, распространяется в том числе и на социальные явления. Следовательно, можно сделать вывод, что сама марксистская теория допускает не только борьбу, но и единство в социальных процессах. Другими словами, общество получает импульсы для развития не только в процессе классовой борьбы, но и находясь в социальном мире. Можно привести десятки примеров из истории и современной мировой действительности, которые подтверждают этот тезис. Так, если обратиться к истории России, то можно увидеть, что самые впечатляющие реформы были осуществлены при Петре I и Александре II, когда классовой борьбы в обществе в целом не было. Если же обратиться к истории человечества, то самые выдающиеся преобразования в различных странах, например, в древнем Египте и античной Греции были свершены при консолидированном обществе. В современной истории также немало примеров, свидетельствующих о том, что в том случае, когда в обществе достигался компромисс между различными классами, налицо были колоссальные успехи. Уже не один десяток лет царит внутренний мир в скандинавских странах – Норвегии, Швеции, Финляндии и в Японии. Хорошо известны успехи, достигнутые этими странами в экономическом, технологическом и научном плане. Высоким является в них уровень социальной защищенности граждан. И по-видимому, совершенно не случайно, что в этих странах самый высокий в мире уровень жизни и продолжительности жизни. Не учитывать эти факты при анализе современной концепции классовой борьбы было бы неразумно. 3. М. Вебер о социальной структуре общества В XX веке значительное хождение в академических и политических кругах получили идеи об обществе уже упоминавшегося немецкого мыслителя Макса Вебера. Не отрицая существования классов и классовой борьбы, он одновременно обращает внимание на огромную роль «страт» и партий как в социальной структуре общества, так и в формах господства. По существу, Вебер, не приводя для этого убедительных критериев, делит общество на три самостоятельных порядка, являющихся своеобразными подсистемами со своими принципами функционирования: экономический, социальный и политический. Классы действуют и проявляют свою сущность в экономическом порядке. Страты – в социальном, и партии – в политическом порядке. Классом, по Веберу, является группа людей, которая находится в одной и той же классовой ситуации. Всего он выделяет три класса. Первым является класс собственников. Вторым – класс наживы, включающий в себя тех, кто занят банковскими операциями, торговлей и сферой обслуживания. Третьим является социальный класс. Каждый класс в свою очередь включает в себя различные группы людей, которые и являются собственно классами. Принадлежность к тому или иному классу определяется не отношением к средствам производства, а совершенно произвольными критериями, преимущественно уровнем потребления и формам владения собственностью. Так к классу собственников относятся те, у которых различия в собственности являются решающим фактором их классовой принадлежности. Формы и размеры собственности в решающей степени предопределяют классовое расслоение. В соответствии с таким классообразующим принципом класс собственников выглядит так: собственники рабов; собственники земли; собственники шахт; собственники оборудования и приборов работы; собственники пароходов; собственники ценностей – ювелирных и художественных; финансовые кредиторы. К классу предпочтительно неимущих собственников относятся: объекты собственности, или рабы; деклассированные люди, или пролетарии в античном смысле слова; должники; «бедные». Во второй класс входят предприниматели, коммерсанты, промышленники, производители оружия, сельскохозяйственные предприниматели, банкиры и финансисты, лица свободных профессий (адвокаты, врачи, артисты), обладающие исключительными способностями или высоким уровнем образования. К классу наживы, со знаком минус, относятся работники, занятые в особо качественных сферах производства. Это квалифицированные, полуквалифицированные, неквалифицированные рабочие. Сюда же можно отнести «средние классы», независимых ремесленников и крестьян. Кроме того, к ним примыкают отдельные функционеры, находящиеся на государственной службе и в частном бизнесе. К социальным классам относятся пролетариат в целом, мелкая буржуазия, интеллигенция, не обладающая собственностью, инженеры, служащие и вообще чиновники, класс собственников, надо полагать мелких, поскольку их категория не уточняется, и лица, занятые в системе образования. В этом классе у Вебера почему-то нет класса со знаком минус. Между этими группами классов находится «средний класс», куда входят социальные слои, обеспечивающие свое существование за счет собственности, своего профессионального образования или того и другого вместе. Переход из одного класса в другой не составляет трудностей и это не удивительно, так как классообразующие признаки весьма размыты и далеко не всегда между классами можно провести четкие различия. Может быть, по этой причине Вебер, хотя и признает существование классовой борьбы, но понимает он ее своеобразно, так как у него нет угнетенных классов. Рабов, пролетариев, должников и «бедных» он включает в класс собственников, правда, со знаком минус, то есть не обладающих собственностью. Одно из принципиальных различий между классами и стратами, по Веберу, состоит в том, что классы возникают в процессе развития производственных и товарных отношений, страты же появляются по мере установления принципов потребления во всех сферах общественной жизни. Ради достижения своих целей классы, страты и политические партии борются за овладение в обществе властью. Отметим, что Вебер отделяет политические партии от их социальной базы, рассматривая их как нечто самостоятельное, независимое. В то же время вся современная история свидетельствует, что политические партии создаются, а затем действуют с целью защиты интересов определенных социальных сил. Определяя период наибольшей активности классов и страт, Вебер указывает, что возникновение в обществе кризисной ситуации, угрожающей его технико-экономическому состоянию, выдвигает на первый план классы и способствует активизации их деятельности. Периоды же спокойного развития общества в наибольшей степени благоприятствуют деятельности страт. 4. Этнические общности людей Социальным общностям людей в историческом плане предшествовали этнические, на базе которых они появились в процессе развития и усложнения человеческих отношений. В социальной философии изучение этнических общностей людей стало осуществляться значительно позже, чем многое другое, но по своей важности и значимости оно занимает ведущее место. На сегодняшний день среди ученых нет единой точки зрения по данной проблеме. Мы рассмотрим две из них – марксистскую и веберовскую. Наряду с Марксом и Энгельсом большая роль в разработке теории этнических, национальных общностей, их возникновения и развития принадлежит В. И. Ленину. Их идеи по этой проблеме в своей основе носят историко-экономический характер. Согласно основоположникам марксизма, первыми известными формами общности людей в доклассовый период были род и племя. До появления родовой организации людей для человека была характерна стадная форма существования. Появлению рода способствовало возникновение первобытной общины, экономической основой которой являлась общинная собственность. Совместное ведение хозяйства на основе общинной собственности, естественно-уравнительное распределение вещей, в первую очередь продуктов питания, совместный быт и развлечения способствовали образованию такой общности как род. Можно сказать, что род выступает как самая первая производственная, социальная и этническая группа людей, объединенная в одно целое совместной трудовой деятельностью, кровнородственным происхождением, общим языком, общими религиозными и мифологическими верованиями, обычаями и чертами быта. По мере изменения и развития хозяйственной деятельности эволюционировали и усложнялись родовые формы общности людей. Следующей более крупной формой этнической общности людей является племя. Ее появление объясняется необходимостью прежде всего сохранения и защиты среды обитания (территории проживания, мест охоты и рыболовства) от посягательств со стороны других человеческих объединений. Более многочисленный состав населения намного облегчал задачу переселения и устройства жизни на новых территориях. Немаловажное значение имело также предохранение от вырождения рода, которое грозило ему из-за сексуальных отношений между кровнородственными homo sapiens. Племенная форма общественной жизни значительно усложняется, появляется вожди-руководители, военоначальники, жрецы, новые органы управления, без которых раньше обходился род. Это объясняется тем, что наряду с родовой собственностью и родовой организацией общественной жизни, появляется племенная собственность, а все это потребовало новых форм управления. Можно сказать, что племя – это более крупная, чем род, общность людей, как правило состоящая из нескольких сот или даже тысяч человек. В каждое племя входило не менее двух родов. Для своего времени родоплеменная форма существования людей была самой оптимальной социальной общностью, соответствовавшей и стимулировавшей производственную деятельность. Именно этим, по-видимому, можно объяснить существование подобной формы общности практически у всех народов мира и ее сохранение в некоторых регионах мира вплоть до наших дней. Трудно переоценить значение родоплеменной общности в деле становления культурного человечества в целом и каждой личности в отдельности. Прежде всего она в большей степени способствовала совершенствованию орудий труда, выработке норм и правил социального поведения, развитию первобытной культуры и языка общения. По существу, общество впервые получило возможность сохранять производственный опыт, формы социального управления, зачатки культуры, достижения в области развития языка, верования, традиции и в более совершенной форме передавать это последующим поколениям. С момента своего появления родоплеменная общность выступала как социально-производственная и одновременно этническая общность. По мере формирования общественного разделения труда и, в частности, отделения скотоводства от земледелия, появления различных ремесел, возникновения меновых отношений и имущественного неравенства усиливается потребность в создании более совершенной общности людей, скрепленной не только кровнородственными связями, но и другими отношениями, открывающими новые возможности для развития человечества. Такой формой общности людей стала народность. Новыми моментами, определявшими ее сущность стали более тесные территориальные связи между людьми, принадлежавшими к различным родам и племенам и объединенными друг с другом не кровнородственными связями, а совместной производственной экономической и культурной деятельностью. На этой стадии развития заметно усиливается политико-правовой аспект в человеческих отношениях, происходит дальнейшая социально-классовая дифференциация между людьми. С учетом сказанного народность можно определить как общность людей, проживающих на одной территории, объединенных общим языком, особенностями психического склада, культуры и образа жизни, закрепленных в обычаях, нравах, традициях. На этом этапе заметно совершенствуется производственная и экономическая деятельность людей, новое развитие получает культура, усиливается социально-классовая дифференциация между людьми, создаются предпосылки для политического обособления народов друг от друга, то есть образования самостоятельных государств. Следующей более высокой формой общности людей, в которой этнический момент начинает дифференцироваться от социально-производственного и приобретать в известной степени самостоятельное значение является нация. Формированию нации способствует прежде всего необходимость расширения и закрепления территории, усложнение экономических и производственных отношений, объединение близких по языку, психическому складу и культуре народов. Определяющим фактором в объединении людей в нацию является развитие производственно-экономических отношений. В социально-политическом плане это приводит к бурному образованию национальных государств. На сегодняшний день наиболее распространенной этнической общностью людей является нация. И это неудивительно, так как именно объединение людей по национальному признаку создает наилучшие предпосылки для проживания людей, организации производственно-экономической, социально-политической и культурной жизни. Общность экономической жизни, единый язык, общая территория, некоторые особенности психического склада людей, проявляющиеся в специфических чертах культуры, являются основными чертами нации. Можно сказать, что нация – это устойчивое объединение людей, связанных общим языком, общей территорией, общностью экономической жизни и некоторых особенностей психического склада людей, выраженных в специфических чертах культуры данного народа. Как видим, этнические общности людей имеют исторически преходящий характер, а это свидетельствует, что при определенных условиях, связанных с изменением экономических условий и необходимостью установления новых отношений между людьми, возможно возникновение новых этнических общностей людей. Подобно многим своим единомышленникам, считающим капитализм самой совершенной формой общественно-экономического устройства, Вебер не рассматривает экономические условия в качестве фундаментальной предпосылки образования наций. О предшествующих этнических общностях людей он умалчивает. Нации, согласно Веберу, невозможно дать определение, исходя из эмпирических свойств, характеризующих ее. Те, кто это пытаются сделать, приходят к убеждению о том, что определенные группы людей обладают специфическим чувством солидарности друг к другу. В данном случае речь скорее идет об эмоциональной оценке, чем концептуальном подходе. Между тем в обществе нет ни договоренностей, ни единого мнения о том, каким образом надо ограничивать число таких групп людей, ни относительно характера общественных действий, которые можно было бы считать проявлением солидарности. Кроме того, согласно Веберу, нельзя отождествлять нацию с народом отдельного государства, принадлежащего к определенной политической общности. Многочисленные политические общности, например, в Австрии до 1918 года (года распада австрийской империи) включали в себя социальные группы, которые решительно отделяли свою «нацию» от «наций» других групп (здесь понятие нация отождествляется с понятием национальность, что неправомерно поскольку, хотя эти понятия очень схожи, но между ними имеются существенные различия). Нацию нельзя также определять по языковой принадлежности людей, так как на одном языке могут разговаривать люди, живущие в разных странах (например, североамериканцы и англичане). С другой стороны такая общность людей не кажется абсолютно необходимой, так как в официальных документах, используемых в межгосударственных отношениях, наряду с понятием, например, швейцарская нация, используется понятие швейцарский народ. Некоторые исследователи в качестве признака, определяющего принадлежность к нации, рассматривают культурные особенности, присущие той или иной общности, разговаривающей на одном и том же языке. Но это характерно далеко не для всех. Это приемлемо для Австрии, России и в меньшей степени для США и Канады. Более того, даже те, кто разговаривает на одном и том же языке даже в рамках одной страны, могут отвергнуть национальную однородность и заявить о своей принадлежности к другой культуре. И для этого у них есть определенные основания – различные вероисповедания, различия в привычках, обычаях, социальной структуре, образе жизни. Кроме того, проявление национального у разных народов демонстрируется по-разному. Все это, по мнению Вебера, дает основание считать, что помимо эмоциональных чувств, элементов престижности, нет других убедительных аргументов, которые бы оправдывали существование наций. Судя по работам Вебера, он предпочитает анализировать жизнь общества без учета существования этнических общностей, а только через анализ ее социально-экономических общностей. В целом взгляды Вебера на этнические общности людей и, в частности, на нацию отражают ситуацию, сложившуюся в западной социологии по вопросу о сущности и роли нации в современной общественной жизни. По существу, даже среди тех, кто признает существование этой проблемы, нет единого мнения, как ее следует трактовать, а, кроме них, есть и такие, кто отрицает необходимость заниматься этим вопросом вообще, так как он, якобы, создан искусственно. Контрольные вопросы 1. Что такое социальная стратификация и социальная мобильность в обществе? 2. Учение марксизма о классах, социальных группах и причинах классового противоборства. 3. М. Вебер о социальной структуре общества. 4. Род, племя, семья, община – первоначальные формы общности людей. 5. Народность и нация, пути их формирования. 6. Формы общественных отношений и их сущность (экономические, правовые, политические, религиозные и т. п.). Глава XII. Философия, идеология, политика 1. Методологическая функция философии для идеологии и политики В современном обществе практически каждый человек в той или иной мере сталкивается с философией, идеологией и политикой. Точки соприкосновения могут быть самыми разнообразными – в производственной, политической и культурной деятельности. Знание сущности этих понятий обусловлено не только академическим интересом определенного круга людей – политиками, учеными, государственными деятелями, но и тем значением, которое они играют в жизни практически каждого человека. Вот лишь один пример, подтверждающий истинность данного утверждения. Известно, как негативно сказывается политическая нестабильность в любом обществе на государственных делах и на планах деятельности практически каждого гражданина. Поэтому для образованного человека в высшей степени важно знать, какие факторы определяют социально-экономическую стабильность общества. И здесь без знания философии, идеологии и политики не обойтись. В общественных науках о сущности и значении этих понятий с момента их возникновения существуют различные толкования и мнения. И это неудивительно, так как будучи по своей природе социальными, относящимися к общественной жизни и оказывающими как прямое, так и косвенное влияние на жизнь конкретного человека и человечества в целом, эти науки по-разному интерпретируются социальными группами и классами, и по существу, зависят от экономического и социально-политического положения, которое они занимают в конкретном обществе. Несмотря на многообразие и разнообразие мнений об этих понятиях в историческом плане, анализ их сущности позволяет выявить то стержневое, фундаментальное, что свидетельствует об их научном характере. Самым широким и обычным среди этих понятий является понятие идеологии, поскольку она включает в себя, а точнее, опирается в большей или меньшей мере на философские, экономические, политические и другие гуманитарные науки. Но нам целесообразнее начать анализ поставленной проблемы с философии. Это оправдано не столько тем, что по времени появления философия предшествует всем другим наукам, сколько тем – и это является определяющим, – что философия выступает тем фундаментом, основой, на которые опираются все другие социальные, то есть занимающиеся изучением общества, науки. Конкретно это проявляется в том, что поскольку философия изучает самые общие законы общественного развития и самые общие принципы исследования общественных явлений, то их знание, и самое главное – применение, являются той методологической основой, которую используют другие общественные науки в том числе идеология и политика. Итак, определяющая и направляющая роль философии по отношению к идеологии и политике проявляются в том, что она выступает методологической основой, фундаментом идеологических и политических доктрин. Действительно, в зависимости от того с каких философских позиций – материалистических или идеалистических, теологических или телеологических – смотрят идеологи и политики на мир, от этого в значительной степени зависят их идеологические и политические воззрения. Если мы обратимся к истории человечества, например, к эпохе Средневековья, то увидим, что абсолютизация теологического, или богословского взгляда на мир – его происхождение и существование – всегда выступала первоосновой во всех проявлениях человеческой деятельности – экономической, научной, политической, литературной. И даже в своей повседневной жизни абсолютное большинство граждан руководствовались такой незамысловатой по форме, но содержащей в себе мощную тематическую и методологическую установку формуле «Бог дал, бог и взял». Именно с божественным, верой в Бога, приближением к нему многие люди связывают свои земные успехи и личное благополучие. И наоборот, экономические неудачи, невзгоды и трагедии в личной жизни объясняются тем, что бог от них отвернулся. Или возьмем пример из современной жизни. Известно, что у одних людей преобладают коллективистские, общественные приоритеты, а у других индивидуалистические, эгоистические. Еще совсем недавно государство в нашей стране через соответствующие политические и культурные институты пропагандировало такие принципы, которые емко выражены в словах популярной песни «Раньше думай о Родине, а потом о себе». Сейчас, похоже, все делается для усиления приоритета индивидуалистического. Можно сказать, что подобные установки отражают своеобразные методологические принципы «бытовой философии», которые в значительной степени влияют на все сферы деятельности человека в том числе, разумеется, на идеологическую и политическую. Философия выступает не только в качестве методологии, но и как наука. В этом своем качестве, со своими законами, понятиями, методами познания, она снабжает идеологию и политику обширной информацией о разных сторонах общественной жизни, принципах ее функционирования и путях ее познания. Без учета этих знаний никакая идеология или политика, по существу, не могут длительное время существовать и оказывать реальное влияние на происходящие в общественной жизни события. Возьмем, например, такой пример. Социальные философы с полным на то основанием считают, что в каждом обществе существует определенная социально-классовая структура. Интересы классов и социальных групп отличаются друг от друга порой до такой степени, что вызывают в обществе социально-классовое противоборство. Если политический деятель, например, глава государства или правительства не будет учитывать в своей деятельности интересы классов и социальных групп, то очень трудно рассчитывать на то, что в обществе установится социально-политическая стабильность, общество будет иметь перспективу для развития, а политический деятель в этом своем качестве станет долгожителем. Таким образом, имеются веские основания утверждать, что без знания философии, ее методологии и основных законов и принципов практически невозможно быть хорошим политиком или идеологом. 2. Идеология и ее роль в общественной жизни А теперь посмотрим, что такое идеология, когда и почему она возникла и какую функцию выполняет в жизни общества. Впервые термин идеология ввел в обиход французский философ и экономист А. Л. К. Дестют де Траси в 1801 г. в своем произведении «Элементы идеологии» для «анализа ощущений и идей». В этот период идеология выступает своеобразным философским течением, означавшим переход от просветительского эмпиризма к традиционному спиритуализму, получившему значительное распространение в европейской философии в первой половине XIX в. Во время правления Наполеона из-за того, что некоторые философы заняли по отношению к нему и его реформам враждебную позицию, французский император и его приближенные стали называть «идеологами» или «доктринерами» лиц, чьи взгляды были оторваны от практических проблем общественной жизни и реальной политики. Именно в этот период идеология начинает переходить из философской дисциплины в ее нынешнее состояние, то есть в доктрину, более или менее лишенную объективного содержания и выражающую и защищающую интересы различных социальных сил. В середине XIX века новый подход к выяснению содержания и общественного познания идеологии был сделан К. Марксом и Ф. Энгельсом. В «Немецкой идеологии» (1845–1846 гг.), ряде других работ основоположники нового философского учения рассматривали идеологию как: 1) идеалистическую концепцию, в соответствии с которой мир является воплощением идей, мыслей, принципов; 2) характер мыслительного процесса, когда его носители, не осознавая зависимости своих взглядов от материальных интересов, определенных классов, систематически воспроизводят иллюзии об абсолютной самостоятельности общественных целей; 3) создание такого метода конструирования действительности, когда мнимая, воображаемая реальность, представляется как действительность. В итоге, согласно марксизму, реальная действительность во всем ее многообразии, выражается идеологией в искаженном, перевернутом виде, а сама идеология оказывается иллюзорным сознанием. Основополагающим в понимании сущности идеологии, согласно марксизму, является ее понимание как определенной формы общественного сознания, опирающейся на реальную материю и подчиняющейся законам общественного развития. Хотя идеология обладает относительной самостоятельностью по отношению к происходящим в обществе процессам, но в целом ее сущность и социальная направленность определяется общественным бытием. Как известно, Маркс и Энгельс не использовали понятие идеология для характеристики своих взглядов, которые они характеризовали как теорию научного социализма. Еще одну точку на идеологию высказал В. Парето (1848–1923), итальянский социолог и политэконом. В его интерпретации идеология существенно отличается от науки, и они не имеют между собой ничего общего. Если последняя опирается на наблюдения и логическое осмысление, то первая на чувства и веру. Определив, что чувства и вера являются важнейшими свойствами идеологии, Парето считает основной общественной функцией ее способность убеждать, воздействовать на умы и заставлять действовать. Такое понимание идеологии в значительной степени определило и взгляды итальянского мыслителя на общество и общественную жизнь. Согласно Парето, общество – это социально-экономическая система, обладающая равновесием в силу того, что антагонистические интересы социальных слоев и классов нейтрализуют друг друга. Несмотря на постоянный антагонизм, вызванный неравенством между людьми, человеческое общество тем не менее существует и это происходит потому, что им управляют с помощью идеологии, системы убеждений избранные люди, человеческая элита. Получается, что функционирование общества в немалой степени зависит от умения элиты доводить свои убеждения, или идеологию, до сознания людей. Идеология может доводиться до сознания людей через разъяснение, убеждение, а также с помощью насильственных действий. В начале XX века свое понимание идеологии высказал немецкий социолог К. Манхейм (1893–1947). Опираясь на заимствованное у марксизма положение о зависимости общественного сознания от общественного бытия, идеологии от экономических отношений, он разрабатывает концепцию об индивидуальной и универсальной идеологии. Под индивидуальной или частной идеологией подразумевается «совокупность представлений более или менее осмысляющих реальную действительность, истинное познание которой вступает в противоречие с интересами того, кто предлагает саму идеологию». В более общем плане идеологией считается универсальное «видение мира» социальной группой или классом. В первом, то есть в индивидуальном плане анализ идеологии должен осуществляться в психологическом ракурсе, а во втором с социологических позиций. И в первом, и во втором случаях идеологией, по мнению немецкого мыслителя, является идея, которая способна врасти в ситуацию, подчинить и адаптировать ее себе. «Идеология, – утверждает Манхейм, – это идеи, имеющие влияние на ситуацию и которые в действительности не могли реализовать свое потенциальное содержание. Нередко идеи выступают как благонамеренные цели индивидуального поведения. Когда же их стараются реализовать в практической жизни, имеет место деформация их содержания. Христианская идея братской любви к ближнему, например, продолжает оставаться в обществе, основанном на рабстве, неосуществимой идеей, хотя и считается, что она может выступать как цель индивидуального поведения». В тоже время утопические идеи, считает Манхейм, в отличие от идеологии, могут осуществляться и в этом между ними заключается принципиальное различие. Немецкий мыслитель считает, что любая идеология апологетически защищает существующий строй и тот класс, который находится у власти. Ей противостоят взгляды оппозиционных и обездоленных слоев, выступающих со своими идеями, которые Манхейм называет утопическими и которые в случае прихода последних к власти автоматически превращаются в новую идеологию. Отрицая классовое сознание и соответственно классовую идеологию, Манхейм признает, по существу, только социальные, партикулярные интересы профессиональных групп и лиц разных поколений. Среди них особая роль отводится творческой интеллигенции, стоящей, якобы, вне классов и способной к беспристрастному познанию общества, хотя только на уровне возможности. Общим для Парето и Манхейма является противопоставление идеологии позитивным наукам. У Парето – это противопоставление идеологии науке, а у Манхейма идеологии – утопиям, то есть теориям, которые могут быть реализованы. С учетом того, как Парето и Манхейм характеризуют идеологию, ее сущность можно охарактеризовать так. Идеологией является любая вера, с помощью которой контролируются коллективные действия. Термин вера следует понимать в самом широком значении и, в частности, как понятие, которое регулирует поведение и которое может иметь или нет объективное значение. Понимаемое в таком смысле понятие идеология является чисто формальным, поскольку в качестве идеологии может рассматриваться как вера, основанная на объективных началах, так и вера, полностью необоснованная, как реализуемая, так и нереализуемая. Идеология становится верой не в силу ее законности или незаконности, но ее способности контролировать, направлять поведение людей в соответствующих условиях. Самое обстоятельное и аргументированное толкование идеологии, ее сущности было дано основоположниками марксизма и их последователями. Они определяют идеологию как систему взглядов и идей, с помощью которых осмысливаются и оцениваются отношения и связи людей с действительностью и друг с другом, социальные проблемы и конфликты, а также определяются цели и задачи общественной деятельности, заключающиеся в закреплении или изменении существующих общественных отношений. В классовом обществе идеология носит классовый характер и отражает интересы социальных групп и классов. Прежде всего идеология является частью общественного сознания и относится к ее высшему уровню, поскольку в систематизированной форме, облеченной в концепции и теории, выражает основные интересы классов и социальных групп. Структурно она включает в себя как теоретические установки, так и практические действия. При этом идеологическая концепция теоретически может быть хорошо разработанной, а вот ее практическая реализация осуществляется с большими дефектами и издержками. В историческом плане, да и в обыденной жизни, это происходит нередко. Но удивляться подобной ситуации не надо, так как для эффективной реализации намеченной программы надо, чтобы не только ее создатели-теоретики, но и практики-исполнители, которых, кстати, в тысячи раз больше, чем теоретиков, глубоко разобрались в той программе социально-экономических преобразований, которую им предстоит претворить в жизнь. К сожалению, такая задача в силу разных причин – уровня образования, физического состояния, индивидуальных качеств, социально-экономических условий – не всем оказывается по силам. Поэтому и возникают ситуации, когда в теории все было вроде хорошо разработано, а вот в реальной жизни не получилось. Но бывает и так, что теоретическая программа идеологии страдает существенными изъянами и тогда говорить о каких-либо позитивных результатах в общественной жизни не приходится. Говоря о формировании идеологии, следует иметь в виду, что она не возникает сама по себе из повседневной жизни людей, а создается обществоведами, политическими и государственными деятелями. При этом очень важно знать, что идеологические концепции не обязательно создаются представителями того класса или социальной группы, чьи интересы они выражают. Мировая история свидетельствует, что среди представителей господствующих классов было немало идеологов, которые, порой неосознанно, выражали интересы других социальных слоев. Теоретически идеологи становятся таковыми в силу того, что они в систематизированной или достаточно явной форме выражают цели и необходимость политических и социально-экономических преобразований, к которым эмпирическим путем, то есть в процессе своей практической деятельности, приходит тот или другой класс или группа людей. Характер идеологии, ее направленность и качественная оценка зависят от того, чьим социальным интересам она соответствует. Если она способствует общественному прогрессу, то такую идеологию марксизм считает прогрессивной. Если же она служит интересам меньшинства, подчеркивает превосходство одного народа над другим, то она считается реакционной. Помимо этих двух основных форм идеологии, цели и программы которых формируются и выражаются вполне осознанно с более или менее четким определением поставленных задач, существуют еще промежуточные или иллюзорные идеологии. Их суть заключается в том, что создатели этих концепций ставят заведомо невыполнимые цели, руководствуясь при этом не объективными возможностями, имеющимися в наличии, а «порывами души», романтическими идеями об осчастливливании человечества или искоренении мирового зла. Таких идеологий в истории человечества существовало и существует множество. Как правило, такие концепции существуют недолго, хотя на какое-то непродолжительное время они могут увлечь значительные массы людей. Одновременно надо признать, что некоторые из этих идей, получивших в марксизме название утопических, играют положительную роль. Не будучи реализованными в свое время, в будущем при создании необходимых объективных условий, они оказываются вполне выполнимыми. Любая влиятельная идеология является партийной. Это проявляется в том, что идеология выражает политические и социально-экономические интересы классов и социальных групп не только на концептуальном уровне, но и через борьбу политических партий и общественных организаций за политическую власть. Каждая влиятельная идеология в своем развитии опирается на предшествующие наработки, определенный мыслительный материал, без которых она просто не могла бы состояться. В свою очередь, вновь возникающая идеология, выступая по содержанию отражением новых социальных условий, по форме выражения своих целей наследует существовавшие ранее. Идеологические воззрения проявляют себя в различных формах политических, правовых, этических, религиозных, философских, эстетических взглядов. В области естественных наук идеологическое значение приобретают философско-мировоззренческие обобщения сделанных открытий. Общественные науки сами выступают в качестве идеологических, так как используют социальные проблемы, исходя из заложенных в них социально-классовых установок и ориентиров. Идеология, хотя и является порождением общественного бытия, но, обладая относительной самостоятельностью, оказывает огромное обратное воздействие на общественную жизнь и социальные преобразования. В переломные исторические периоды в жизни общества это влияние в короткие в историческом плане промежутки времени может быть решающим. В середине XX века в западноевропейской общественно-политической мысли некоторые политологи и социологи, в частности, Р. Арон (1905–1983), Д. Белл, К. Поппер и некоторые другие выступили с идеей утверждения в науке объективности и беспристрастности, которая получила название деидеологизации общественной мысли. Эта концепция, с одной стороны, стремилась представить современную буржуазную идеологию в качестве беспартийной «чистой науки», а с другой, дискредитировать под предлогом «ненаучности» идеологические концепции левых, и в первую очередь марксистскую. Существовавшие ранее концепции из-за отсутствия в них «научности» объявлялись «светской религией» или же идеологизированным фанатизмом. Одновременно с этим усиленно начинает культивироваться идея о конце идеологии, замене идеологических догм научными представлениями. Так, Раймон Арон в своей нашумевшей книги «Опиум интеллектуалов» (1955) выражает тотальный скептицизм и недоверие к идеологиям, рассматриваемым им как комплекс описательных и оценочных взглядов, характерных для определенных общественных групп и классов, с помощью которых они интерпретировали социальную действительность. Такой идеологический подход к анализу общественной жизни заканчивается и на смену ему приходит прагматическая истина и социальная инженерия, опирающаяся на научную интерпретацию общественной жизни. Существование идеологии относится к разряду мифотворческих и характерно для несовершенных обществ – доиндустриальным и вступившим лишь в начальный период индустриализации. В индустриальном и постиндустриальном обществе они не приемлемы. Даниэль Белл в сборнике статей «Конец идеологии» (1969) в качестве причин исчезновения или утраты влияния идеологии на жизнь общества называет такие причины: 1) практику XX века, принесшую человечеству фашистскую идеологию и концентрационные лагеря; 2) глубокие изменения в капиталистическом обществе на этапе его «постиндустриального» развития; 3) признание значительной частью интеллектуальной элиты Запада таких социальных и политических ценностей, как социальная политика, смешанная экономика, политический плюрализм, децентрализация власти. Концепции деидеологизации просуществовали недолго, около двух десятилетий, и это неудивительно, так как они слишком были оторваны от реальной жизни, с самого начала аргументы их создателей звучали неубедительно и вызывали серьезные возражения. Уже в 70-е годы на Западе начинает набирать силу концепция реидеологизации, которая в чем-то продолжает предшествующую концепцию и вместе с тем решительно отрицает ее основную направленность. Основной аргумент нового учения сводится к тому, что для сохранения и развития капиталистического строя ему обязательно нужна идеология, но обновленная и учитывающая присущие ему изменения. Отсутствие идеологии ведет к тому, что «идеологический вакуум» заполняется враждебными капитализму учениями, которые его подрывают. В качестве панацеи предлагается идеологически обновить капитализм, а в качестве рецептов предлагается сосредоточить основное внимание не столько на теоретическом осмыслении различных сторон жизни общества, сколько на разработке социальной инженерии, технике манипулирования сознанием и поведением людей при помощи средств массовой информации, главным образом электронных, и социальной психологии. Сегодняшняя общественная жизнь капитализма свидетельствует о том, что значение идеологии в жизни современных обществ, независимо от их социально-экономического уровня развития, будет неуклонно возрастать. 3. Политика и ее роль в жизни общества Политика – явление исторически преходящее. Она начинает формироваться только на определенном этапе развития общества. Так, в первобытно-родовом обществе не существовало политических отношений. Жизнь общества регулировалась многовековыми привычками и традициями. Политика как теория и руководство общественными отношениями начинает формироваться по мере появления более развитых форм разделения общественного труда и частной собственности на орудия труда, так как родоплеменные отношения оказались не в состоянии старыми народными способами регулировать новые отношения между людьми. Собственно, начиная с этого этапа развития человечества, то есть с возникновения рабовладельческого общества, появляются первые светские представления и идеи о происхождении и сущности власти, государства и политики. Естественно, что представление о предмете и сути политики изменилось, и мы остановимся на том толковании политики, которое в настоящее время является более или менее общепринятым, то есть о политике как теории государства, политике как науке и искусстве управления. Первым из известных мыслителей, кто затронул вопросы развития и организации общества, высказал идеи о государстве, был Аристотель, который сделал это в трактате «Политика». Свои представления о государстве Аристотель формирует, исходя из анализа социальной истории и политического устройства целого ряда греческих государств-полисов. В основе учения греческого мыслителя о государстве лежит его убеждение в том, что человек-это «политическое животное», а его жизнь в государстве является естественной сущностью человека. Государство представляется как развитое сообщество общин, а община – как развитая семья. Семья у него – прототип государства, и ее структуру он переносит на государственное устройство. Учение Аристотеля о государстве носит четко выраженный классовый характер. Рабовладельческое государство – это естественное состояние организации общества, а посему существование рабовладельцев и рабов, господ и подчиненных вполне оправдано. Основными задачами государства, то есть политической власти, должно быть предотвращение чрезмерного накопления богатства у граждан, поскольку это чревато социальной нестабильностью; безмерного роста политической власти в руках одной личности и удержание рабов в повиновении. Значительный вклад в учение о государстве и политике сделал Н. Макиавелли (1469–1527), итальянский политический мыслитель и общественный деятель. Государство и политика, по Макиавелли, имеют не религиозное происхождение, а являются независимой стороной человеческой деятельности, воплощением свободной человеческой воли в рамках необходимости, или фортуны (судьбы, счастья). Политика определяется не богом или моралью, а является результатом практической деятельности человека, естественных законов жизни и человеческой психологии. Главными мотивами, определяющими политическую деятельность, по Макиавелли являются реальные интересы, корысть, стремление к обогащению. Государь, правитель должен быть абсолютным властелином и даже деспотом. Он не должен быть ограничен ни моральными, ни религиозными предписаниями в достижении поставленных целей. Такая жесткость не прихоть, она диктуется самими обстоятельствами. Только сильный и жесткий государь может обеспечить нормальное существование и функционирование государства и удержать в сфере своего влияния жестокий мир людей, стремящихся к богатству, благосостоянию и руководствующихся только эгоистическими принципами. Наиболее полно учение о политике оказалось разработанным Марксом, Энгельсом и их последователями. В соответствии с марксизмом, политика – это область человеческой деятельности, детерминированная отношениями между классами, социальными слоями, этническими группами. Ее основной целью является проблема завоевания, удержания и использования государственной власти. Самым существенным в политике является устройство государственной власти. Государство выступает в качестве политической надстройки над экономическим базисом. Через нее экономически господствующий класс обеспечивает свое политическое господство. По существу главной функцией государства в классовом обществе является защита коренных интересов господствующего класса. Три фактора обеспечивают могущество и силу государства. Во-первых, это публичная власть, включающая в себя постоянный административно-чиновничий аппарат, армию, полицию, суд, дома заключения. Это самые мощные и действенные органы государственной власти. Во-вторых, право на сбор налогов с населения и учреждений, которые необходимы главным образом для содержания государственного аппарата, власти и многочисленных органов управления. В-третьих, это административно-территориальное деление, которое способствует развитию экономических связей и созданию административных и политических условий для их регулирования. Наряду с классовыми интересами государство в определенной мере выражает и защищает общенациональные интересы, регулирует главным образом с помощью системы правовых норм всю совокупность экономических, социально-политических, национальных и семейных отношений, тем самым способствуя укреплению существующего социально-экономического порядка. Одним из важнейших рычагов, с помощью которых государство осуществляет свою деятельность, является право. Право – это совокупность норм поведения, закрепленных в законах и утвержденных государством. По выражению Маркса и Энгельса, право есть воля господствующего класса, возведенная в закон. С помощью права закрепляются экономические и общественные или социально-политические отношения, то есть взаимоотношения между классами и социальными группами, статус семьи и положение национальных меньшинств. После образования государства и утверждения права в обществе формируются ранее не существовавшие политические и правовые отношения. Выразителями политических отношений выступают политические партии, выражающие интересы различных классов и социальных групп. Политические отношения, борьба между партиями за власть есть не что иное, как борьба экономических интересов. Каждый класс и социальная группа заинтересованы в том, что бы утвердить в обществе с помощью конституционных законов приоритет своих интересов. Например, рабочие заинтересованы в объективном вознаграждении за свой труд, студенты в стипендии, которая обеспечивала бы им хотя бы пропитание, владельцы банков, заводов и другого имущества в сохранении частной собственности. Можно сказать, что экономика на определенном этапе потому порождает политику и политические партии, что они нужны для нормального существования и развития. Хотя политика является порождением экономики, тем не менее она обладает не только относительной самостоятельностью, но оказывает на экономику определенное влияние, а в переходные и кризисные периоды это влияние может даже определять пути развития экономики. Влияние политики на экономику осуществляется различными способами: непосредственное, через экономическую политику, проводимую государственными органами (финансирование различных проектов, инвестиции, цены на товары); установление таможенных пошлин на индустриальную продукцию с целью защиты отечественных производителей; проведение такой внешней политики, которая благоприятствовала бы деятельности отечественных производителей в других странах. Активная роль политики в стимулировании экономического развития может осуществляться по трем направлениям: 1) когда политические факторы действуют в том же направлении, что и объективный ход экономического развития, то они его ускоряют; 2) когда действуют наперекор экономическому развитию, тогда они его сдерживают; 3) они могут тормозить развитие в одних направлениях и ускорять его в других. Проведение правильной политики находится в прямой зависимости от того, в какой степени политические силы, находящиеся у власти, руководствуются законами общественного развития и учитывают в своей деятельности интересы классов и социальных групп. Итак, можно сказать, что для понимания общественно-политических процессов, происходящих в обществе, важно знать не только роль социальной философии, идеологии, политики в отдельности, но и их взаимодействие и взаимовлияние. Контрольные вопросы 1. Идеология как система взглядов и идей на отношение людей к действительности и друг к другу. 2. Политика как наука управления государством и деятельность, регулирующая отношения между различными социальными группами и людьми вообще. 3. Связь между идеологией и политикой: взаимовлияние и различия. 4. Влияние философии (мировоззренческое и методологическое) формирование идеологии и разработку политических доктрин. Глава XIII. Социально-духовные искания русских философов XVIII–XX вв. Сегодня повышенный интерес к истории сопрягается с потребностью национального самопознания, которое на протяжении длительного времени искусственно ограничивалось и подавлялось, будучи вынуждено подчиняться диктату доминировавшей идеологии и бюрократии. Общество было лишено исторических корней культурного развития, отрезано от истоков духовности. Печально показателен в этом смысле пример с отечественной философией. Процесс становления и развития философской мысли в России искажался и деформировался. Представления людей о своем прошлом складывались в соответствии с установкой на одностороннее, неверное восприятие смысла и роли русской философии. Подавляющая часть наших соотечественников сегодня имеет ложное, весьма смутное и поверхностное понимание характера русской философии, не способно верно оценить значение вклада ее творцов в отечественную и мировую культуру. Вот почему важно правильно осознать причины, условия и обстоятельства зарождения философской мысли в России. Об этом уже шла речь в первой главе. Здесь же будут рассмотрены исторические периоды ее последующего становления, освещены главнейшие направления. 1. Становление русской философии в XVIII–XX вв. Периодизация всякого исторического процесса – дело сложное и подчас весьма условное. В данном же случае трудности отягощаются слабой разработанностью периодизации истории русской философии в целом. Зарождение русской философской мысли уходит во времена, связанные с обоснованием идеи русского православного государства. До сих пор имеет место противоречивость в восприятии этого важного события. И все же самые категоричные возражения против русской религиозной философии выдвигались не со стороны атеистических или космополитических критиков, а шли от некоторых официальных церковных кругов и поддерживавших их светских писателей. Вопросы, выдвигаемые ими по характеру и содержанию философии, не утратили своей актуальности. Тем не менее все более начинает преобладать мнение, что русская философская мысль в цельном виде оформилась в петровской России на почве, подготовленной ее провозвестником Г. Сковородой. Позднее творчество А. С. Пушкина стало своего рода катализатором русского самосознания.[46] Какие эпохи и периоды можно выделить в рассматриваемом этапе истории отечественной философии? Первый период – 30-е и 40-е годы, середина XIX века. Российская философская мысль испытывает мощное влияние немецкой классической философии. Но тогда же осуществляется творчество И. В. Киреевского и А. С. Хомякова, заложивших основы религиозной философии и выработавших ее программу. Замечательные десятилетия русской романтики и идеализма (от кружка московских «любомудров» до Крымской войны) были прерваны неистовым проявлением противофилософских настроений, восстанием «детей» против «отцов». Второй период падает на последнюю четверть XIX века. Наряду с Ф. М. Достоевским, Л. Н. Толстым, К. Н. Леонтьевым, Н. Ф. Федоровым протекает творчество Вл. Соловьева – создателя первой в истории русской мысли философской системы. В отечественной культуре именно с 60-х годов начинается парадоксальный и болезненный разрыв. Вторая половина XIX века была ознаменована мощным эстетическим подъемом и новым религиозно-философским пробуждением. Третий период, захватывая конец XIX века, составляет эпоху, за которой утвердилось наименование русского культурного Ренессанса и, в частности, религиозно-философского Ренессанса. Созвездие ярких имен представляет философскую мысль этого периода – братья С. Н. и Е. Н. Трубецкие, В. В. Розанов, Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, П. Б. Струве, Н. О. Лосский, П. И. Новгородцев, П. А. Флоренский. Это время знаменательно изданием достопамятных сборников – «Проблемы идеализма» и «Вехи», авторы которых выступили со своего рода манифестом новой нравственной философии. Тогда же активизируется деятельность религиозно-философских обществ. Подчеркивая напряженность и тревожность рубежной эпохи Г. Флоровский писал: «То было время уже начинающейся мистической тоски и тревоги, хотя бы сама себя еще не узнающей, и в нарастающем нравственном беспокойстве все определеннее обозначаются метафизические мотивы, все резче выступает вопрос о последнем смысле. То был и тайный возврат к вере, часто болезненный, половинчатый, немощный...»[47] Четвертый период охватывает творчество послереволюционной эмиграции, так называемой «первой волны». Некоторые ученые, в числе которых были и философы, покинули Родину во время гражданской войны, сразу после ее окончания. Среди них – Н. С. Арсеньев, Н. Н. Алексеев, В. В. Зеньковский, Д. С. Мережковский, П. Б. Струве, С. Н. Трубецкой, Л. И. Шестов. Особую мету оставил 1922 год, когда были изгнаны многие выдающиеся представители русской культуры, в том числе философы – Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, Б. П. Вышеславцев, И. А. Ильин, Л. П. Карсавин, Н. О. Лосский, Г. П. Федотов, С. А. Франк. Во время второй мировой войны оказался за границей С. А. Аскольдов. В лагерях скончались П. А. Флоренский, В. А. Тернавцев. В результате все виднейшие отечественные философы оказались в эмиграции. На чужбине ими были созданы крупнейшие философские произведения, деятельность некоторых из них заложила основу философских течений, получивших впоследствии мировое признание и развитие. Творчество именно этого поколения русских философов вывело отечественную философию на мировые просторы, продемонстрировало ее самобытность, высокий нравственный и духовный потенциал. В двадцатые годы формирование русского религиозно-философского идеализма как своеобразной школы мировой философской мысли достигает заключительной стадии. Тогда же завершается и ее путь, поскольку лишь с известными натяжками можно говорить об учениках и последователях, сохранивших цельность и масштабность своеобразного философского направления. Будущее покажет, в каких формах продолжится реализация идей и принципов нравственной духовности, составивших краеугольное основание философской системы, может быть, и не отвечающей традиционным критериям философской типологии, но, несомненно, заявившей о своей реальности живым словом и трепетной мыслью ее подвижников. 2. Характерные черты русской философии Для правильного восприятия творчества русских философов важно хотя бы в общем виде представить наиболее существенные признаки отечественной философии в целом. В своих главных накоплениях русская философия развивалась как религиозная, идеалистическая, как философия дела. Религиозной она была, в первую очередь, потому, что в центре ее стояли идеи Православия. Начиная с А. С. Хомякова, русские философы исходили из мысли, что Православие выражает иное восприятие и понимание христианства, нежели католичество и протестантизм. Заметим, что подобная позиция была характерна и для многих духовных предшественников Хомякова. В частности, истоки ее обнаруживаются уже в творчестве Илариона. Идеалистической – поскольку примат отдавался духовному творчеству, ее цель была направлена на выработку моральных установок, способствующих осуществлению праведной, цельной жизни. И, наконец, она была философией дела, ибо ее творцы стремились осмыслить истолки и движущие силы становления российского государства, осознать миссию России в мире; здесь проявился историософский xapaктер русской философии. Отсюда следует, что русская философия сосредоточивалась преимущественно на проблемах этики. Такое, хотя и справедливое, мнение подводит к ее односторонней оценке, что отмечал и Н. О. Лосский.[48] В самом деле, начиная с XVIII века, все разделы отечественной философии как науки разрабатывались русскими мыслителями достаточно полно и всесторонне. Это – история философии, онтология, гносеология, логика, эстетика, и, конечно же, этика. Несмотря на то, что миропонимание русских философов тяготело к его христианскому выражению, тем не менее оно было пронизано «подчеркнутым онтологизмом». В познании бытия, в проникновении в человеческую природу на первое место ставились онтологические или бытийственные связи и изменения, происходящие в мире и личности. В основе мира они видели конкретные начала и, отстаивая учение об его органической целостности, причину нравственной и душевной эволюции человека усматривали в его неразрывной взаимосвязи с этим миром. Так, в учении о Боге и Его связи с миром, они прибегали не столько к логическим умозаключениям, сколько к живому опыту «встречи с Богом». Многие философы свои личные религиозные переживания отразили в философских произведениях. И. А. Ильин (1883–1954) этой проблеме посвятил одно из лучших своих сочинений – «Аксиомы религиозного опыта». Показательно, что писал он его более тридцати лет. Сегодня широкое распространение получило понятие «русский космизм». И это неслучайно, поскольку многие из философов уделяли специальное внимание космологическим проблемам. В результате их христианское мировоззрение приобретало космологический характер. Наиболее ярко это проявилось в софиологии, значительное место разработке которой отводил Вл. Соловьев, а последующее развитие она получила в трудах П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова и В. В. Зеньковского. Но самое впечатляющее изложение представлений о связях человека с космосом содержится в сочинениях Н. Ф. Федорова, главная тема которых – преодоление смерти и исполнение «общего дела» – воскрешение всех когда-либо живших на Земле людей. Попытки проникнуть в глубинные тайны строения мира опирались на многовековую философскую традицию. Издавна в истории философии разрабатывался принцип единосущия – наличия глубоких онтологических связей, объединяющих все существа мира, преодолевающих пространственные и временные границы. Этой проблеме уделяли внимание, начиная с Платона и Аристотеля, Фихте, Шеллинг, Гегель, многие другие философы, в том числе и русские мыслители. Особая заслуга в ее решении принадлежит П. А. Флоренскому, который сознательно ввел понятие единосущия в свое учение о строении мира по аналогии с его богословским значением. Он положил его в основу представления о христианской любви, онтологически (бытийственно) преображающей связи личных существ друг с другом. Другое центральное для русской философии понятие – понятие соборности. Идея христианской соборности не ограничивалась рамками вероисповедания. Долгие годы она выступала основополагающим принципом державного устройства общества, чему дает примеры история Римской и Византийской империи, а позднее – и России. Идея соборности – ключевой пункт философии А. С. Хомякова. Под соборностью он понимает совокупность единства и свободы множества лиц на основе совместной любви к Богу и всем абсолютным ценностям. Принцип соборности выступает непреложной основой не только для жизни Церкви, но и для решения многих других проблем, предполагающих синтез индивидуализма и универсализма. В русской философии широкое распространение получило убеждение в познаваемости мира. Нередко оно выражалось в крайней форме – в виде учения об интуиции как непосредственном созерцании предметов. Так, в теории познания славянофилов имеют место представления о непосредственном постижении реальности, знание о которой они обозначали термином «вера». В последующем идеи интуитивизма встречаются в творчестве многих русских философов. В противоположность кантианскому идеализму они рассматривали интуитивизм как гносеологический онтологизм. Русские философы раньше, чем их западноевропейские коллеги перешли от воззрений о чувственных данных опыта как субъективных психических состояниях наблюдателя к признанию их транссубъективного характера. Получает распространение представление о мистической интуиции, способной давать знание о металогических основах жизни. И. В. Киреевский и А. С. Хомяков формируют идеал целостного знания, в соответствии с которым восприятие и познание мира в его органическом единстве возможно лишь в опыте, сочетающем чувственную, интеллектуальную и мистическую интуицию. Цельная истина доступна только цельному человеку. Цель познания или искание мудрости содержится не в поверхностном знании, а в самой сущности бытия через преображение, изменение самих людей. Именно такое изменение нас самих при встрече с истиной И. В. Киреевский и называет целостным знанием. И если мы не изменяемся, то есть не растем духовно, то не можем познать истину, (Божественную). Лишь в единстве всех своих духовных сил, чувственного опыта, рационального мышления, нравственного переживания и религиозного созерцания человеку становится доступным познание подлинного бытия мира и постижение трансцендентных истин о Боге. При этом для большинства русских философов при разработке гносеологических проблем на первый план выдвигалась задача сочетать «правду-истину» с «правдой-справедливостью». Наконец, еще одно примечательное свойство русской философии – это стремление уяснить смысл исторического процесса. Оно базируется на критическом отношении к позитивистским концепциям прогресса. В своих выводах о сути исторического развития, связанного с социальными преобразованиями, общественным устройством, философы приходят к утверждению о невозможности осуществления на земле идеально совершенного социального строя. Вот почему их историософия носит провиденциальный и эсхатологический характер. По их мнению, вся человеческая практика, все свидетельства истории подтверждают, что цель исторического процесса – в том, чтобы подготовить человечество к выходу из истории в метаисторию, иными словами, в «жизнь будущего века» в Царстве Божием. Важное обстоятельство, способствующее совершенству в этом Царстве – преображение души и тела, обожение по благодати. 3. Философия послепетровской эпохи XVIII век – переломное время в истории России. Одна из его примет – процесс секуляризации, возникновение светской культуры, стремившейся выйти из-под церковного влияния. Происходят изменения и в церковном сознании: мечта о священной миссии государства заменяется поисками чисто церковной правды, все более освобождающейся от политических соблазнов. Именно в недрах церковного сознания закладываются основы философии, базирующейся на христианских принципах, но уже свободной от жестких ограничений в творческом искании истины. Развитие светской культуры шло под знаком реформ, осуществленных Петром I. Завершив полное «обмирщение» русской государственной власти, он установил для Церкви Синодальное управление, в котором чиновник занял руководящее место. Утратив свое былое влияние и довольно широкую независимость, Церковь подпала под власть царя. На смену идее «Святой Руси» приходит идеал «великой России». Прежде всего отмеченные обстоятельства определили новые направления в развитии отечественной философской культуры, результаты которого явили себя в XIX столетии. В XVIII веке движение философской мысли осуществляется как бы в двух плоскостях. С одной стороны, она продолжается в рамках церковной жизни; с другой – закладываются основы светской философии, во многом, правда, питающейся идеями французского Просвещения. В качестве примера продолжения традиций церковного философствования отметим творчество некоторых мыслителей. Самым значительным и ярким среди них был митрополит Платон Левшин (1737–1811). Выдвинувшись как проповедник, он зарекомендовал себя увлеченным ревнителем учености и просвещения. Даже в духовных учебных заведениях он внедрял приемы воспитания и обучения, соответствующие духу «просвещенного» общества. Идеалом его стало просвещение ума и сердца – «чтобы в добродетели преуспевали». Творчество св. Тихона Задонского (1725–1783) протекает в основном в Задонском Богородицком монастыре, с наименованием которого и связалось его имя в истории. Изданные сочинения Тихона насчитывают 15 томов. Наиболее объемное среди них – шеститомное сочинение «Об истинном христианстве», в котором рассматриваются догматические и моральные проблемы. В другом произведении Тихона «Сокровище духовное, от мира собираемое» высказывается идея о том, что христианин, живущий светской жизнью, всегда должен духовно уходить от мира. Тем самым намечается новая перспектива в церковном сознании: возможность преображения жизни через ее мистическое осмысление. Одно дело с Тихоном делал и старец Паисий Величковский (1722–1794). Отказавшись учиться в Киевской духовной академии из-за того, что там обучают лишь языческой мудрости, а обучение ведется на латинском языке, святых же отцов мало читают, Паисий уходит в греческий монастырь. В дальнейшем он был устроителем монастырей на Афоне и в Молдавии, где восстанавливал лучшие заветы византийского монашества. Еще на Афоне он начал собирать славянские переводы аскетических памятников и внес заметный вклад в дело изучения старинных рукописей и их анализ. Но влияние церковного мировоззрения на общественное сознание оказывается все более ограниченным. В культурной жизни России дают о себе знать факторы, так сказать, внутреннего порядка, а также силы, привносимые извне. В петровскую эпоху в России возникает такое явление, как масонство (от французского слова «масон» – вольный каменщик). Масоны, объединенные в различные ложи, своей задачей ставили проповедь нравственного самоусовершенствования. Возникнув в Англии, масонство распространило свое влияние на многие страны, в том числе и на Россию. Первые масонские ложи в России были своеобразными кружками деистов, члены которых исповедовали разумную мораль и естественную религию, тем самым стремились к моральному самопознанию. Самой влиятельной в России была московская ложа розенкрейцеров. Деятельность лож осуществлялась тайно и сопровождалась специальными обрядами. В них поддерживалась строгая внешняя и внутренняя дисциплина, которая была направлена на тесание «дикого камня» – сердца человеческого. Пропагандируя аскетические идеи, масоны полагали, что занимаются воспитанием нового человека. Именно в масонстве будущий русский интеллигент как бы распознает разорванность и раздвоенность своего бытия, начинает вожделеть о цельности и тянуться к ней. Идеи масонства оказали если не прямое, то косвенное воздействие на творчество и деятельность многих видных представителей отечественной культуры, сказались они и в творчестве отдельных философов. Первым философом на Руси в точном смысле этого слова, то есть в том его значении, в каком мы представляем современного философа, был Г. С. Сковорода (1722–1794). Сам он не состоял в масонских ложах, но с их кругами был близок. За цельность мировоззрения, проникнутого принципиальным онтологизмом, его называли «русским Сократом». Один из знатоков творчества Сковороды, русский философ XX столетия В. Ф. Эрн, оценивая его как личность и мыслителя, писал: «Г. С. Сковорода, полный священного огня „теомант“ (как его называют Хиждеу и арх. Гавриил), гораздо значительнее и больше своих глубоко оригинальных и замечательных философских творений».[49] Сковорода, разделяя представления о существенной метафизической свободе мысли в духе восточного учения о Логосе, говорил: «Всякая мысль подло, как змия, по земле ползет; но есть в ней око голубицы, взирающее выше вод потопных на прекрасную ипостась истины». Всю жизнь он странствовал, и в годы странствий расцвело его философское творчество. Незадолго до смерти он направился в Орловскую губернию повидаться с давним другом М. И. Ковалинским (автором жития Сковороды), которому и оставил все свои рукописи. На могиле философа увековечена сочиненная им самим эпитафия: «Мир ловил меня, но не поймал». Писал Сковорода, как правило, в форме диалогов, его перу принадлежат также переводы с греческого и латинского. Центральное место в воззрениях Сковороды занимает учение о «трех мирах» и «двух натурах». Три мира – это: а) макрокосм – «мир обительный» или Вселенная; б) микрокосм – общество и человек; в) мир символов. Две же натуры – это материя и форма. Материя объемлет собой тварный мир, форма же есть Божие естество. «Весь мир, – пишет Сковорода, – состоит из двух натур: одна видимая – тварь, другая невидимая – Бог; Бог всю тварь проницает и содержит». Диалектика взаимодействия вечных натур проявляется в бесконечном процессе становления вещей. Задолго до Вл. Соловьева Сковорода обращается к идеям софиологии. Наиглавнейшей наукой он считает богословие, понимая под последним науку о самопознании и достижении человеком счастья. В ходе такого самопознания обнаруживается, что сущность человека не ограничивается интеллектуалистической сферой. Существо человека – в его сердце, его воле. Познание, согласно Сковороде, не может носить отвлеченный характер. Познание для человека имеет смысл, чтобы истинно быть, возрастать в истине, изменять привычный ход своего существования навстречу божественной полноте истины. Биограф философа подчеркивает, что всей своей жизнью мыслитель подтвердил выдвинутую им идею: «Сковорода всю жизнь, остервеняясь, странствовал, гонимый душевными бурями, по лесам и полям, и в этих видимых бросаниях с одного места на другое невидимо рос и укреплялся в нем мир душевный, мир Божий». В XVIII веке сказывается сильное воздействие на русское общественное сознание философской культуры Запада. Отметим главнейшие направления, в которых это влияние проявилось наиболее ощутимо. Во-первых, речь идет о так называемом «русском вольтерьянстве». Имя Вольтера, его идеи стали как бы знаменем для всех тех, кто с беспощадной критикой, а нередко даже с презрением отвергали «старину», то есть бытовую, идейную и религиозную жизнь соотечественников, кто отстаивал нововведения и самые решительные преобразования. Этому способствовало широкое распространение опубликованных и письменных сочинений французского мыслителя. Дело доходило до того, что даже тамбовский помещик, некто Рахманинов, издал полное собрание сочинений Вольтера. Правда, после французской революции Екатерина II указом о полной конфискации всех книг философа несколько притормозила диффузию «Французской заразы». Распространение вольтерьянства способствовало развитию радикализма и закладывало основу для последующего нигилизма. Во-вторых, заинтересованность в передовых идеях подкреплялась потребностью выработать новую национальную идеологию. Прообразы последней одним виделись в «естественном праве», другим – в политике «просветительства». После Петра в России складывается слой людей, которые в основу жизни кладут мирские интересы и идеи советской культуры. Наряду с «вольтерьянцами» зарождается национальная интеллигенция, высоко образованная, чутко следящая за всем происходящим в Западной Европе. Выразителями мировоззрения этого круга становятся А. Д. Кантемир (1708–1744), В. Н. Татищев (1686–1750), М. М. Щербатов (1733–1790). В-третьих, опять же в русле секуляризации, в попытках удовлетворения религиозно-философских запросов вне Церкви, образуется общественный слой, ориентированный на масонскую идеологию. Здесь же получает развитие и натурфилософия. Наиболее видным выразителем масонского мировоззрения этой эпохи в России был Н. И. Новиков (1744–1818) – писатель-сатирик, журналист и книгоиздатель. Он принимал участие в работах по составлению нового Уложения, организовал издание ряда литературно-сатирических журналов – «Трутень», «Пустомеля», «Живописец», «Кошелек», существование которых было, правда, непродолжительным. Журналы закрывались один за другим. Правительственные запреты и ограничения на творческую деятельность, а также психологическая травма, нанесенная подавлением пугачевского восстания, привели Новикова в масонский орден. Используя масонские связи, Новиков арендует типографию Московского университета и создает типографическую компанию. С этого момента его просветительская деятельность приобрела широчайший размах. Было развернуто книгопечатание по самым различным областям науки и культуры. Издаются переводы сочинений Руссо, Вольтера, Монтескье, Локка. Всего им было выпущено 448 различных сочинений. Новиков не ограничивается книгопечатанием. Он создает эффективную сеть книготорговли, открывает школы для детей разночинцев по всей России, открывает избу-читальню в Москве. Однако по императорскому указу вся эта деятельность была остановлена, а сам просветитель в 1792 г. без суда и следствия был заключен в Шлиссельбургскую крепость. Избавление пришло в 1796 г. с воцарением Павла I. Последние годы Новиков провел в родовом имении. Ярким выразителем русского гуманизма XVIII в. был А. Н. Радищев (1749–1802). После учебы в Москве и Петербурге Радищев в 1766 г. в числе двенадцати дворян был послан в Лейпциг для дальнейшего обучения. О годах студенческой жизни за границей свидетельствует его произведение «Житие Федора Васильевича Ушакова». По возвращении в Россию, отказавшись от блестящей карьеры, Радищев обращается к литературной деятельности. В частности, принимает участие в журналах Н. И. Новикова. В 1790 г. появился его первый крупный труд «Путешествие из Петербурга в Москву». Книга сразу приобрела широкую известность, но уже через несколько дней была изъята из продажи. Екатерина II внимательно ее прочитала и решила, что сочинитель сей книги «наполнен и заражен французскими заблуждениями, всячески ищет умалить почтение к власти». Последовало заключение в крепость, смертный приговор, который был заменен десятилетней ссылкой в Сибирь. Там и был написан его главный философский труд «О человеке, его смертности и бессмертии». Павел I освободил изгнанника, а с воцарением Александра I Радищев был окончательно восстановлен во всех правах. Однако, несмотря на попытки принять участие в законодательной работе, возобновить творческие искания, душевное равновесие не вернулось – усталый и измученный Радищев покончил с собой. Радищев стал олицетворением русского радикального движения, борцом за освобождение крестьян, выразителем идеологии революционного национализма. Философские воззрения его формировались под влиянием западных мыслителей – Лейбница, Гердера, Гельвеция, Локка и Пристли. Гносеологическая позиция Радищева склоняется к синтезу эмпиризма и рационализма. Он решительно отстаивает реальный характер материи. В вопросе о развитии природы Радищев приходит к согласию с законом непрерывности Лейбница. Лестницу развития живых существ, по Радищеву, венчает человек – «совершеннейший из тварей». Наряду с вещественностью существуют и духовные существа, духи. Их отличительным свойством является мысль, чувственность и жизнь. Душа не сводится к примитивно-материалистическому истолкованию, не ограничивается материальным и телесным. Отсюда Радищев склоняется к выводу о бессмертии души. Защищая право естественного проявления души, он резко выступает против всякого угнетения «естества». Социальный пафос его сочинений – радикальная критика общественного неравенства, политического и бюрократического самоуправства. Иные проявления религиозно-философской мысли этого периода русской философии обнаруживаются в творчестве М. В. Ломоносова (1711–1765). Он настойчиво проводит идею мира между наукой и религией. Ломоносов был не только выдающимся поэтом, писателем, философом, но и крупным естествоиспытателем, ученым-энциклопедистом. Он убежден в существовании самой тесной связи между теорией и практикой. Ломоносов говорил не только о влиянии философии нового времени, но указывал на необходимость обращения к философской культуре Киевской и Московской Руси, о чем свидетельствует его сочинение «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке». 4. Славянофилы и западники В XIX столетие Россия вошла с твердым намерением продолжить социальные, политические и культурные преобразования. Философские течения, наметившиеся в предшествующем веке, получают развитие и облекаются в более зрелые и отчетливые формы. Остановить движение философского мышления было невозможно. Во многом это связано с Отечественной войной 1812 г. Живое знакомство русских людей, в том числе привилегированных слоев народа, с Западной Европой повлекло за собой не только всплеск интереса к иноземной культуре, но вновь возродило тему русской самобытности. В значительной мере углублению отечественной философской культуры способствовало распространение немецкого идеализма, увлечение идеями Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля. Философская жизнь в эту эпоху связана с деятельностью как духовных школ, так и светских учебных заведений. В Московском университете начинают преподавать философию первые русские профессора. Философия возбуждала надежды, нередко выходящие за ее объективные возможности. Немецкая философия, перенесенная на русскую почву, в творчестве отечественных мыслителей становится своеобразным эталоном в движении к оригинальным и самобытном философским концепциям. Большинство русских философов тяготеет к Шеллингу, и в первую очередь, к его натурфилософии. Непосредственным влиянием этого мыслителя отмечено творчество Д. М. Велланского (1774–1847), А. И. Галича (1783–1848), М. Г. Павлова (1793–1840), И. И. Давыдова (1794–1863), Н. М. Карамзина (1766–1826), В. А. Жуковского (1783–1852) и многих других. Диапазон их творчества был весьма широк – от натурфилософских идей до эстетического гуманизма. Все явственнее проступают черты и уже наметившихся философских течений. Так, в 1823 г. в Москве возникает кружок любителей философии, получивший название «Общества любомудров». Слово «любомудрие» – буквально дословный перевод на русский язык термина «философия». Членами этого общества были, как правило, молодые люди, познакомившиеся и сблизившиеся по месту их общей службы в Архиве Министерства иностранных дел. Отсюда идет и закрепившееся за ними – «архивные юноши». Многие из участников кружка любителей философии впоследствии стали людьми известными, обогатившими русскую культуру и внесшими заметный вклад в отечественную научную и философскую мысль. Это – В. Ф. Одоевский, Д. В. Веневитинов, И. В. Киреевский, С. П. Шевырев, М. П. Погодин, А. И. Кошелев, несколько позднее – но самый значительный – А. С. Хомяков. Все они были личностями выдающихся дарований, получили прекрасное образование и объединял их интерес к философии. Правда, встречи «любомудров» проходили тайно, что послужило, в числе прочих, причиной недолговременности существования этой философской ячейки. Уже в конце 1825 г. известие о восстании декабристов побудило ее участников положить конец своим собраниям, а все документы, свидетельствующие о работе кружка, были сожжены. «Любомудры» программу действия и воплощения в жизнь своих идеалов рассматривали как противостояние французской просветительской философии XVIII в. Подчеркивая намерение придать ей своеобразный характер, В. Ф. Одоевский писал: «До сих пор философа не могут представить иначе, как в образе французского говоруна XVIII века, – много ли таких, которые могли бы измерить, сколь велико расстояние между истинною, небесною философией и философией Вольтеров и Гельвециев». И далее добавляет: «Посему-то мы для отличия и называем истинных философов – „любомудрами“.[50] Будучи человеком действия, Одоевский вместе с В. К. Кюхельбекером приступил к изданию альманаха «Мнемозина» – своеобразного печатного органа «любомудров». Всего вышло его четыре книжки. Объявив себя врагами старых предрассудков французской деистически-материалистической философии, «любомудры» заявили о стремлении «распространить несколько новых мыслей, блеснувших в Германии,» и создать новую философию. Цель ее – не отыскивать безделки в чужих странах, а обратиться к сокровищам, вблизи находящимся. В известной мере философская проблематика «любомудров» есть результат перемещения интереса к теории общества и человека, потребности, продиктованной социальными запросами, в публичной пропаганде новых философских идей. Кружок «любомудров» испытал влияние не только немецких философов Шеллинга и Окена, но и их русских интерпретаторов, в частности, М. Г. Павлова. Деятельность «любомудров» – определенный этап в развитии русского просветительного идеализма. Онтологически-натурфилософская проблематика, более занимавшая умы их предшественников, сменяется интересом к философии духа. На первый план выходят философские, по их сути, вопросы наук о человеке, обществе, искусстве. Так, В. Ф. Одоевский, протестуя против засилия рассудка в жизни и науке, стремится к синтезу интуиции и разума. Он лелеет мечты о новой, всеобъемлющей науке, которая примирила бы инстинкт и разум. Можно сказать, философские идеи Одоевского во многом предшествуют взглядам славянофилов, позднее – в сороковых годах – выраженным Киреевским и Хомяковым. Заявив о гибели Запада, он возлагает на Россию задачу спасения души Европы. И ее решение видит в святом триединстве веры, науки и искусства. Одоевский впервые высказывает мысль о «русской идее» – понятии, прочно утвердившемся в отечественном сознании. Развитие мировой культуры немыслимо для него без России, которой принадлежит, по его мнению, век девятнадцатый. Разделяя это мнение, русские философы XIX столетия по-разному представляли взаимоотношения Запада и России, не только в сфере общественной жизни, но и в развитии философской мысли. Разномыслие во взглядах на общественное устройство, идеологию и политику российской действительности получает закрепление в диаметрально противоположных, порой, философских течениях. Во многом будущее их противостояние было предопределено творчеством П. Я. Чаадаева. П. Я. Чаадаев (1794–1856) – один из тех мыслителей, жизнь и творчество которого представляют интерес не только для историков, но и для современников. Необычайность его личности и судьбы послужила поводом к тому, что уже при жизни о нем создавались легенды. Одни считали его революционером, другие числили самым ярким представителем либерализма 30–40-х годов, третьи видели в нем законченного мистика. Лишь недавно увидело свет наиболее полное собрание его сочинений.[51] «О Чаадаеве уже не однажды заходила речь в нашей литературе, – писал Г. В. Плеханов, – но, вероятно, еще долго нельзя будет сказать, что уже довольно говорили об этом человеке». Оставим в стороне биографические сведения о нем – их без труда можно найти в многочисленной литературе, посвященной его творчеству. Остановимся на его философских взглядах и той роли, которая выпала ему в развитии отечественной философской мысли. В начале своей жизни Чаадаев испытал влияние идеологии декабристов, ориентированной на просветительство и свободолюбие. Во время пребывания в Западной Европе, где состоялась его встреча с Шеллингом (1825 г.), у него оформляется новый, религиозный, философско-исторический взгляд на мир. Двоякое влияние на него оказало и масонство, к которому Чаадаев примкнул в 1814 г., а затем состоял в ложах, достигнув самых высоких степеней. Двойственность эта обусловлена, с одной стороны, мистической направленностью масонства, а с другой – его радикальными рационалистически-вольнолюбивыми устремлениями. Эти черты масонства в полной мере проявились в творчестве Чаадаева. На просветительские воззрения Чаадаева во все периоды его творчества оказывали воздействие религиозные представления. Он изучал библейские тексты, увлекался теологической литературой (главным образом католической). В итоге взгляды Чаадаева чрезвычайно эволюционируют и с трудом поддаются однозначному толкованию. Основным трудом жизни Чаадаева являются «Философические письма». Именно это сочинение определило его влияние и значение в истории русской общественно-философской мысли. При жизни философа известность получила только начальная глава писем. Это произошло в 1836 году, когда Н. И. Надеждин, редактор журнала «Телескоп» опубликовал знаменитое первое «Философическое письмо». Публикация была осуществлена анонимно, не по инициативе Чаадаева, хотя и с его согласия. Письмо произвело ошеломляющее впечатление, поскольку его автор фактически отрицал культурно-историческое значение России, называя бытие ее «недоразумением» и «пробелом в плане мироздания». Полемика, развернувшаяся вокруг этого сочинения, собственно, и положила начало противостоянию славянофилов и западников. Правительство прекратило существование журнала, редактора выслали из Москвы, цензора отстранили от должности. Сам же Чаадаев был объявлен сумасшедшим и посажен под домашний арест. Ежедневно к нему являлся врач для освидетельствования («Дешево отделался» – шутил по этому поводу П. Я. Чаадаев). Лишь через полтора года философ вернулся к нормальной жизни, а в 1837 г. дал подписку ничего не писать и не печатать. В сочинении Чаадаева доминируют две темы: во-первых, Россия – ее прошлое, настоящее и будущее; во-вторых, философия как философия истории. Россия – первостепенная тема для Чаадаева, в связи с которой он рассматривал и многие другие интересующие его вопросы. Как складывалось прошлое России, по каким путям идет осознание ее настоящего, как уяснить ее будущее – эти проблемы не уходят из поля зрения философа. Его видение России сводится к тому, что Россия – страна аномальная, ее прошлое и действительность образовываются вопреки и в противоречии с законами развития и существования народов. Его не привлекают положительные стороны русской жизни, напротив, внимание устремлено на отыскание пороков, несовершенств, заблуждений, на выявление их исторических истоков. Однако, несмотря на столь явный пессимизм, Чаадаев будущее России воспринимает с надеждой: «Про нас можно сказать, что мы составляем как бы исключение среди народов. Мы принадлежим к тем из них, которые как бы не входят составной частью в род человеческий... а существуют лишь для того, чтобы преподать великий урок миру».[52] В последующем Чаадаев во взглядах на Россию существенно отходит от концепции, изложенной в «Философических письмах». Он высказывает предположение, что Россия не только преодолеет собственные трудности общественного развития, но и поможет Западу решить его проблемы. Но для этого Россия должна быть коренным образом преобразована во всех отношениях. В последние годы жизни критические взгляды вновь занимают ведущее место в его социальной доктрине. Как было отмечено, социально-политические воззрения Чаадаева наибольшее завершение получили в его философии истории. Однако и другие философские области, включая онтологию и гносеологию, не были оставлены его вниманием. В основе онтологических представлений Чаадаева лежат принципы объективности и единства. Их взаимодействие порождает «логику причин и следствий». Его взгляд на мир совпадает с ньютонианской картиной мира в ее атомистическом варианте, вот почему он считал атомистическую идею Демокрита – Эпикура вполне актуальной. Духовный мир также составляет совокупность элементов духовных – идей. Жизнь духовного мира аналогична жизни природы. Мир духовный – это «мировое сознание, которое соответствует мировой материи и на лоне которого протекают явления духовного порядка подобно тому, как явления порядка физического протекают на лоне материальности– Это не что иное, как совокупность всех идей, которые живут в памяти людей». Гносеология Чаадаева опирается всецело на его онтологические представления. Ключевой выступает идея объективной обусловленности сознания. Постижение бытия осуществляется с помощью естественных средств – опытности и рассуждения. К этому добавляется интуиция, которую Чаадаев истолковывает сугубо натуралистически, ибо она есть свойство человеческого разума и является одним из самых деятельных его орудий. На примере творчества П. Я. Чаадаева мы видим, что по характеру развития философия становится все более секуляризованной, как и культура в целом. Особое место в этом процессе занимает художественная литература, принесшая России мировую славу родины выдающихся поэтов и писателей. А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь, М. Ф. Достоевский, Л. Н. Толстой – имена созидателей отечественной культуры, творчество которых оказало глубочайшее воздействие на все стороны русской жизни. В 40-е годы осуществилось «расщепление» русского духа. В философской мысли России наметились две линии: славянофильство и западничество. Уже в 30-е годы ослабевает увлечение Шеллингом: философскую мысль все более начинает привлекать идеалистическая система Гегеля. Крепнет и сама русская философия. На смену неясным метафизическим представлениям приходит осмысленная постановка вопросов конкретного познавательно-практического характера. Общественное мнение тяготеет к достоверному знанию о судьбах отечества, движущих силах его истории, о миссии, выпавшей на долю России. Мнения разделились. Одни полагали, что Россия просто отстала от передовых стран Европы, и что она обречена на продолжение пути, пройденного Западом, и который ей неизбежно предстоит повторить. Другие, напротив, считали, что вследствие петровских реформ Россия утратила собственный образ, потеряла национальные корни, и что ей предопределено возродить древнерусские, православные начала быта и культуры, дабы сказать миру свое, новое слово. Сторонники первого мнения образовали как бы лагерь западников, приверженцы второго – славянофилов. До сих пор бытуют взгляды, согласно которым западников обвиняют в излишнем пристрастии к иноземному, нелюбви к отчизне, в слепом подражании всему европейскому, а славянофилам предъявляют упреки в неспособности понять закономерный ход истории, отстаивании невежества и бескультурья, в почвенничестве и «квасном» патриотизме. Таким образом, одни предстают в ореоле людей прогрессивных, передовых, другие же – в лучшем случае в образе культурных реакционеров и ретроградов. В действительности дело обстоит сложнее. И западники, и славянофилы Россию любили (за некоторым исключением, ставшим историческим фактом). Любили по-своему, с учетом философских, нравственных и религиозных особенностей, свойственных этим течениям. Западники хотели видеть Россию без присущих ей пороков и изъянов, но порой это стремление принимало формы злобной критики и неприязни, переходя в неприкрытую ненависть. Так, поэт Алмазов писал: «как сладостно отчизну ненавидеть и жадно ждать ее уничтоженья». Славянофилы не отрекались от западной культуры. Более того, основоположники этого направления были людьми европейски образованными, глубоко знавшими мировую и европейскую философию. Показательно, что И. В. Киреевский, стоявший у истоков славянофильства, журнал, основанный им, называет «Европеец». Лишь самые наивные из них стремились как бы к механическому возврату в допетровский быт. Главная же цель славянофилов состояла в том, чтобы вернуть Россию к началам православной жизни и, взяв у Запада все положительное, развивать эти начала. Сами славянофилы были живыми носителями православной культуры. Славянофильская линия в отечественной философии представлена творчеством А. С. Хомякова (1804–1860), И. В. Киреевского (1806–1856), К. С. Аксакова (1817–1860), Ю. Ф. Самарина (1819–1876). Славянофильские убеждения разделяли также А. И. Кошелев и М. П. Погодин. К так называемым «поздним славянофилам» принадлежат Н. Я. Данилевский (1822–1885) и К. Н. Леонтьев (1831–1891), Ф. И. Тютчев (1803–1873). Какими же были идеи их основных представителей? Алексей Степанович Хомяков – выходец из дворян-землевладельцев. Получил прекрасное домашнее воспитание. Обладал огромной эрудицией в самых различных областях науки и культуры. Вместе с тем он был помещиком, с успехом занимавшимся хозяйством. Восемнадцати лет поступил на военную службу, принимал участие в войне, проявляя примеры отменной храбрости. Горячая преданность Православию пронизана у него ощущением глубокого его отличия от католицизма и протестантизма. Следует заметить, что все богословские сочинения, в том числе и замечательное произведение «Церковь – одна», впервые изданы были в Берлине и лишь в 1879 г. вышли в свет в России. Где же истоки его религиозно-философских взглядов? Во-первых, – это святоотеческие творения, именно в чтении сочинений Св. Отцов сформировались его богословские воззрения. Изучение истории Церкви побудило его к написанию трехтомных «Записок по всемирной истории», где, в частности, им осуществлен анализ религиозных верований. Особое влияние на творчество Хомякова оказали идеи Шеллинга. Хомяков не создал специального труда с изложением своих философских взглядов. Почти все его произведения написаны по поводу (или в связи) мнений, высказанных учеными, писателями и философами. Тем не менее и они дают возможность выявить своеобразие и оригинальность в философствовании этого мыслителя. Основная особенность его творчества в том, что он исходил из церковного сознания. В Церкви он видел полноту истины, источник света, который освещает все тварное бытие. И в таком смысле он – подлинный христианский философ. Для Хомякова понятие Церкви – в отличие, к примеру от Чаадаева, для которого Церковь – это сила, действующая в истории, – заключено в факте духовной жизни. Церковь у Хомякова выступает основой всех его философских построений. Церковь, по Хомякову, духовный организм, воплощенный в видимой (исторической) своей плоти. Она многоипостасна, но все ее элементы соединены не внешними связями, а органично. Потому сущность Церкви – в единстве духовности и органичности. Видимая Церковь существует, поскольку она подчиняется невидимой, то есть Духу Божию. Основой гносеологии у Хомякова является антропология – связующее звено между богословием и философией. Из учения о Церкви он выводит учение о личности, принципиально отвергающее индивидуализм. Отдельная личность проявляет совершенное бессилие и демонстрирует внутренний непримиримый разлад. И если для Чаадаева личность связана с «мировым сознанием», то для Хомякова личность, раскрывающаяся во всей полноте, едина с Церковью. Разум, совесть, творчество – все это функции Церкви. Из этих предпосылок он выводит свое учение о двух коренных типах личности. В личности всегда идет борьба двух противоположных начал: свободы и необходимости. Преобладание того или иного начала формируют один или другой тип. Там, где господствует искание свободы, – иранский тип. Там же, где преобладает подчиненность необходимости, – кушитский тип. Но дар свободы торжествует только в единении с Церковью. Особое место занимает учение о целостности в человеке, более глубоко развитое И. В. Киреевским. Целостность выражает иерархическую структуру души, крайне неустойчивую вследствие противоборства центральных и периферических сил. И здесь важен нередко проявляемый человеком уход от свободы – своеобразный парадокс. Будучи призван к свободе, человек вольно ищет строя жизни и мысли, где господствует необходимость. В этом проявляется трагизм человеческой жизни. В области гносеологии Хомяков находится под обаянием трансцендентализма, хотя и критикует, подчас придирчиво, гегелевскую философию. Основу теории познания составляет онтологизм. Хомяков приходит к учению о «живом знании». Смысл этого учения в том, что познание истины и овладение ею не является функцией индивидуального сознания, но вверено опять же Церкви. Только церковный разум выступает органом познания всецелой истины, что в итоге неизбежно ведет к противопоставлению рассудочного знания вере. Поэтому можно говорить об отождествлении Хомяковым западного христианства со всей системой рационализма. Хомяков осуждает латинство, которое требует от индивидуального сознания покорности и послушания Церкви, но вместе с тем он отвергает и индивидуализм, к которому склоняется протестантство. Для достижения истинного знания необходимо «соборование многих», нужна общая согреваемая и освещаемая любовью работа. Налицо должно быть «общение любви», свидетельствующее о соучастии в познавательном процессе моральных сил души. Для Хомякова важна не психологическая целостность, а целостность объективная, проистекающая из моральных требований. Первая ступень познания – вера, после овладения которой приходит очередь рассудка. Итогом такого подхода к познанию выступает утверждение соборной идеи познания. Соборность – это свободное единство основ Церкви в деле совместного понимания правды и совместного отыскания пути к спасению, это единство, основанное на единодушной любви к Христу и божественной праведности. Основной принцип Церкви заключается не в повиновении внешней власти, а в соборности. Таким образом, соборность означает, что ни Патриарх с его верховной властью, ни даже Вселенский собор не являются абсолютными обладателями истины, но только Церковь в целом. Соборность означает сочетание свободы и единства многих людей на основе их общей любви к одним и тем же абсолютным ценностям. Идея соборности может быть полезна при разрешении многих социальных проблем.[53] Она применима как к Церкви, так и к общине. Хомяков признает естественную закономерность в историческом бытии, что, однако, не исключает действенности промысла. Провиденциализм поэтому не только не ослабляет ответственности людей перед историей, но он как раз и опирается на свободу человека, предполагая возможность его самостоятельного выбора. Поэтому история по сути есть духовный процесс. Но история, за хаосом происшествий и событий, не умеет вдуматься в судьбу человека. Другим основоположником славянофильства был Иван Васильевич Киреевский – наиболее значительный выразитель идеологии этого течения. В 1831 г. он совершил путешествие в Берлин, где некоторое время слушал лекции Гегеля и Шлейермахера, а в Мюнхене сошелся с Шеллингом, которого почитал всю жизнь. Философские взгляды Киреевского изложены, по сути, в трех статьях: «Девятнадцатый век» (опубликована в журнале «Европеец» по возвращении из Германии), «О характере европейского просвещения в его отношении к просвещению в России» (напечатана в 1852 г. в «Московском сборнике») и, наконец, «О возможности и необходимости новых начал в философии» (в 1856 г. опубликована в журнале «Русская беседа»). Киреевский исходил из того, что XIX веку предназначено открыть эпоху духовного возрождения. России при этом суждено сыграть главенствующую роль. Свою философию он строит на глубоко религиозных, православных основаниях. Незыблемым истоком его философии, как и философии Хомякова, служат писания Св. Отцов Церкви. В них он нашел истинное благочестие, дух смирения, духовную трезвость, которых не хватало, по его разумению, чересчур горделивым и самонадеянным умам Запада. «Святые отцы, – пишет Киреевский, – не увлекались односторонностью силлогистических построений, держались постоянно той полноты и цельности, умозрения, которые составляют отличительный признак христианского любомудрия». Он понимал, что воссоздать философию святых отцов в первозданном виде невозможно. Поэтому Киреевский и не вынашивал мечты о возвращении к допетровской старине, а прибегал к ней как к традиции, пригодной для построения новой культуры. Не будучи врагом умственного прогресса, он призывал лишь к тому, чтобы человеческий прогресс основывался на божественном фундаменте. Его главной идеей была христианизация культуры, ее оцерковление. Существеннейшая черта философии Киреевского – мысль о цельности человеческого духа, свободная как от абстрактного рационализма, так и от романтической экзальтации. Он полагает, что в глубине души следует искать тот внутренний корень разумения, где все разрозненные силы сливаются в одно живое и цельное зрение ума. Такую чистоту и первозданную цельность духа может дать только устремленность к Богу. Вот почему индивидуализм и рационализм являются врагами целостной истины. Киреевский неустанно повторяет тезис о нравственной нейтральности рассудочного знания. Господство рассудка над интуицией и верой привело к тому, что «развилась сперва схоластическая философия внутри веры, потом реформация в вере, и, наконец, в последнее время – философия вне и против веры». Западная культура, становясь безбожной и материалистической, обречена на духовную гибель. Русь же, приняв христианство от Византии, сохранила первоначальную чистоту веры. На Руси царили братство и смирение, что нашло выражение в крестьянской общине и культе гостеприимства. На Руси имел место союз государства и Церкви. Вот почему Россия должна вернуться к утраченному патриархальному и гармоническому укладу жизни. Это не предполагает национальной обособленности России. Безусловно, во взглядах Киреевского и других славянофилов имеет место известная идеализация древней Руси, но вместе с тем их непреходящей заслугой является то, что они смогли увидеть и выразить в философских категориях лучшие, неизживаемые стороны русской духовной жизни. Славянофильство, в основном, было представлено религиозно-национальным движением и в своей социально-политической ориентации отстаивало патриархально-монархические идеалы. В противоположность ему западничество исходило из необходимости развития России в направлении» указанном западноевропейской цивилизацией. Оно носило ярко выраженный секулярный и космополитический характер, хотя и не чуждалось внецерковного христианства и патриотизма. Термин «западники» впервые употребил Н. В. Гоголь в «Выбранных местах из переписки с друзьями». Сторонники западничества предпочитали говорить о себе как о противниках славянофилов. Западничество – течение неоднородное, претерпевшее в своем развитии существенную эволюцию. Так, позднейшие его представители отличались воинствующим секуляризмом и склонностью к примитивному материализму. История западничества – пример своего рода вырождения идеи свободы. Сторонники этого направления полагали, что России необходимо учиться у Запада, а это возможно лишь в том случае, если пройти тот же путь общественно политического развития. Преодолению культурной отсталости должно способствовать усвоение европейской науки. Западники мало интересовались религией, почти всех их объединяла идея секуляризации в различных сферах общественной жизни. Больше всего они ценили политическую свободу и выступали пропагандистами социализма.[54] В самостоятельную социально-философскую концепцию западничество оформилось в 40-х гг. XIX в. Впервые оно заявило о себе в апреле 1841 г., когда в журнале «Отечественные записки» были опубликованы две статьи В. Г. Белинского (1811–1848), ныне известные под общим названием «Россия до Петра Великого». Белинский же и стал признанным вождем западников. Все движение объединялось вокруг руководимых им журналов «Отечественные записки» и «Современник». Характерные черты мировоззрения западников – эстетический гуманизм и социально-политический радикализм. Они настаивали на отделении религиозной сферы от философии и идеологии. Их привлекала идея воскрешения и углубления «теургического беспокойства».[55] Западникам было присуще чувство ответственности за историю, выливавшееся в поиск путей активного вмешательства в ход исторических событий. Именно западничество сформировало среду, породившую в итоге русскую интеллигенцию как социально-культурное явление. В западничестве можно выделить два направления. К первому примыкали В. Г. Белинский, А. И. Герцен (1812–1870), Н. П. Огарев (1813–1877), В. П. Боткин (1812–1869) и другие. Это течение выражало радикально-демократические настроения, диапазон которых был также весьма разнообразен. Это подтверждается, к примеру, различием позиций двух лидеров западничества—Белинского и Герцена. Первый решение «социального вопроса» тесно увязывал с европеизацией России, в то время как Герцен отдавал предпочтение социалистическим идеалам. Тем не менее нацеленность на социальные преобразования снискала этому направлению репутацию левого крыла. Правое крыло западников было, хотя и многочисленным, но зато и более умеренным, либеральным. Возглавлял движение профессор истории Т. Н. Грановский (1813–1855). Вокруг него объединялись К. Д. Кавелин (1818–1885), В. П. Боткин, П. В. Анненков (1813–1887) и другие. Боткин к ним примкнул с середины 40-х годов. В этом кружке последовательно критиковался якобинский террор и отстаивались идеалы Жиронды. Философской основой западничества стало левое гегельянство. Западники категорично отрицали объективизм и панлогизм Гегеля. В центр мироздания они ставили индивидуальность, живое человеческое Я. История для них была синонимом прогресса, конечной целью которого было создание общества, способного обеспечить личности условия полной свободы, благосостояния и гармоничного развития. Движущей силой истории являются не народные массы, а рационально мыслящие индивиды. Общественный прогресс будет наступать по мере гуманизации индивидуального сознания и всей системы общественных отношений. Для философии западников весьма характерен налет просветительства. Так, славянофильскому идеалу соборности западники противопоставляли веру в творческие возможности просвещенного разума, способного обуздать силы природы и истории. В целом славянофилов и западников объединяло чувство недовольства утвердившимися в России политическими и социальными условиями. Их объединяло стремление в поиске путей, которые могли бы исправить неверное, на их взгляд, положение вещей. 5. Народничество и распространение марксизма в России В 70-х годах XIX в. на основе своеобразного мировоззрения оформилось общественно-политическое движение, именуемое народничеством. Тысячи юношей и девушек отправились в деревню для установления контактов с простым народом. Побудительной силой этого движения выступала двойная задача: разделить тяготы жизни и участь народа, а также учить народ культуре, просветить его светом цивилизации и тем самым подготовить почву для грядущей революции. В этом смысле народничество является синонимом демократизма, гуманизма и влечения к народу. Главными идеологами движения были М. А. Бакунин (1814–1876), П. Л. Лавров (1823–1900), П. Н. Ткачев (1844–1886) и Н. К. Михайловский (1842–1904). Сторонники Бакунина делали ставку на крестьянский бунт в надежде, что он перейдет во всенародную революцию. Итогом ее должна была стать республика на основах анархизма. Идеология Лаврова исходила из того, что народная революций в России неосуществима без длительной предварительной «раскачки», без выработки социального и политического мировоззрения народных масс. Главное в его взглядах отводилось мирной просветительской деятельности среди широких слоев народа. Последователи Ткачева перспективу народной революции считали нереальной. Они не видели необходимости тратить время на «раскачивание» народа и надеялись путем осуществления политического заговора совершить политический переворот. Все это должно произойти во имя народа и на его благо, но без участия народа. П. Л. Лавров – один из первых в России распространителей позитивизма. Он отвергал метафизику во всех ее формах, но под влиянием Ланге склонялся к материализму, как к «рабочему методу». Сознание – продукт биологических процессов и влияния среды. Единственным методом, обладающим научными достоинствами, он считал метод детерминизма. Лавров – сторонник «практической философии». Признавая неразрешимость метафизических проблем даже с помощью детерминистского подхода, он полагал тем не менее, что человек имеет право на собственный, субъективный нравственный идеал, и что в своих поступках он нравственно обязан следовать этому идеалу. Лаврову принадлежит идея «критически мыслящей личности», которая оказала сильное влияние на умы современников. Философской основой народнической идеологии стало его сочинение «Исторические письма». В этой работе он развивает мысль об «уплате долга народу» и призывает к служению народу. Пропагандируемый им аграрный социализм носит ярко выраженных этический характер. Н. К. Михайловский – наиболее зрелый идеолог народничества. Не будучи философом-профессионалом, он обладал тонким философским чутьем прежде всего в вопросах социального характера, его сочинения тяготеют к социальной философии. Философские взгляды Михайловского можно оценить как просвещенный позитивизм. В принципе он был против революции и выступал за постепенный прогресс. Михайловский руководствовался «субъективным методом», основу которого составляло признание за человеком права на нравственную оценку общественных явлений. Народничество существовало как бы в активной и теоретической формах. Будучи своеобразной реакцией на изменение характера социального и экономического развития России в середине XIX в., оно не выполнило взятых на себя задач. Тем не менее влияние мировоззрения народников долгое время сказывалось в общественно-политической жизни России. Последняя четверть XIX в. ознаменована важным событием – проникновением идей марксизма в российское общественное сознание. Распространение марксизма вначале проходило под знаком критики идеологии народничества. Вынужденные пересматривать свои взгляды народники переходили на другие философские позиции. Показательно в этом отношении творчество и деятельность Г. В. Плеханова, вклад которого в отечественную политическую, социально-экономическую и философскую мысль, в практическую организацию социальных процессов в России оказал существенное влияние не только на формирование общественного сознания, но в определенной мере повлиял и на развитие самой жизни в ее дореволюционную эпоху. Георгий Валентинович Плеханов (1856–1918) – один из видных деятелей российского и международного рабочего и социал-демократического движения. Широкую известность получило его публицистическое и литературно-критическое творчество. Родился Плеханов в дворянской семье в селе Гудаловка Тамбовской губернии. После окончания в Воронеже военной гимназии в 1874 г. поступил в Петербургский горный институт, который, правда, не закончил. Будучи еще студентом, принимает участие в движении революционного народничества, ведет пропаганду среди рабочих. Вначале Плеханов входит в организацию «Земля и Воля», после раскола которой становится одним из организаторов партии «Черный передел». Сторонники революционных преобразований не ограничивались «хождением в народ». Большое место в их работе занимала пропаганда марксизма. Особенно она возросла после того, как за границей начали образовываться центры русской эмиграции. К началу 90-х годов у Плеханова сформировалось вполне марксистское мировоззрение, естественно, в нем доминировали материалистические представления. Преодолев влияние народничества, разделявшегося Плехановым под сильным воздействием М. Бакунина, он становится пропагандистом и видным теоретиком марксизма в России, хотя и не живет на родине. Что бы ни утверждали многочисленные критики Плеханова, но его труды определили на многие годы место мыслителя как главного русского философа. В 1883 г. Плеханов создает первую российскую марксистскую организацию – группу «Освобождение труда». Важное место в ее деятельности занимает перевод на русский язык сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса. В этом деле Плеханов принимает непосредственное личное участие. Тогда же выходят и сочинения самого философа: «Социализм и политическая борьба» (1883), «Наши разногласия» (1885), «Проект программы русских социал-демократов» (1885), «Русский рабочий в революционном движении», «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю» (1895) и многие другие. Основной их пафос направлен на критику идеологии народничества. С момента создания II Интернационала (1889) Плеханов активный его участник. Авторитет его был очень высок, все члены Интернационала воспринимали его не иначе, как крупного теоретика марксизма и активного деятеля международного рабочего движения. С середины 90-х годов, после встречи Плеханова с В. И. Лениным, происходит сближение группы «Освобождение труда» с российским социал-демократическим движением. Плеханов активно участвует в создании ленинской газеты «Искра» и журнала «Заря». Он становится основным автором программы российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), принятой на ее II съезде в 1903 г. Именно деятельность РСДРП, эволюция в идеологических установках и практике революционной борьбы, во многом предопределившие последующий отход Плеханова от союза с Лениным и его особое место в российском революционном движении, сыграли решающее значение в его творческой и политической судьбе. Обычно философские воззрения Плеханова характеризуют как взгляды воинствующего материалиста-диалектика. Основанием для такой оценки служат прежде всего труды самого Плеханова: «Очерки по истории материализма» (1896), «О материалистическом понимании истории» (1897), «К вопросу о роли личности в истории» (1898). В этих и других сочинениях Плеханова содержится критика идеалистической, метафизической философии, буржуазных социологических учений. Вместе с тем произведения Плеханова – пример страстной и пламенной защиты, пропаганды марксизма. Плеханов последовательно проводит мысль, что диалектический и исторический материализм составляет фундамент и логическую основу научного социализма. Однако философские штудии Плеханова не ограничивались интерпретацией марксизма. Он является автором довольно оригинальной социально-философской концепции, некоторые положения которой существенно отходили от взглядов основоположников марксизма. Теоретическая позиция Плеханова характеризуется приматом теории над практикой, апелляцией к методу, а не результату, тяготением к общему, а не к конкретному решению, что и привело в итоге к политическому одиночеству Плеханова, определило его внефракционность. В оценке философии его взгляды совпадают с воззрениями А. Лабриолы, который философии отводил ведущую роль в развитии естественных и общественных наук. Именно философия, по Плеханову, доходит до сущности вещей, изучает мир как целое, в отличие от частных наук, исследующих этот мир по крупицам. Основные разделы его философии: диалектика как метод, универсальная теория развития, философия природы и философия истории. Основу бытия составляет материя-субстанция, атрибуты которой – движение и мышление. Свои взгляды Плеханов объединил в понятии «объективная философия», или «философия субстанции». Главную задачу философии Плеханов усматривал в решении вопроса об отношении духа к природе, мышления к бытию, субъекта к объекту. Исходным пунктом философии Плеханова выступает идея о материальном бытии, где материя – источник ощущений, лежащих в основе познания. «Все течет, все изменяется» – основной закон реального мира; мир же изменяется закономерно, изменение носит поступательный характер; законы движения мира – это законы диалектики; диалектика, в свою очередь, – «алгебра прогресса». Материя для Плеханова представляет совокупность «вещей в себе». Органы чувств, преобразуя получаемую информацию, выступают своеобразными «иероглифами». Эти взгляды Плеханова вызвали особо сильную критику со стороны Ленина. Будучи высоко и разносторонне образованным человеком, Плеханов свои творческие способности продемонстрировал во многих произведениях, в том числе и посвященных проблемам науки о природе. И все же главное место в его сочинениях отводится вопросам социального развития. Он полагал, что ключ к раскрытию существа общественного развития следует искать не в природе отдельных индивидов, а в тех отношениях, которые складываются в производственном процессе. Так, Плеханов выделяет два типа производственных отношений: 1), технические, которые выступают следствием взаимосвязи непосредственных производителей, и 2) имущественные, в отличие от технических, обладающие классовым характером. В силу этого Плеханов определяет государство не как аппарат насилия, а как надклассовую структуру, возникающую для удовлетворения потребностей общественно-производительного процесса. Объяснение истории Плеханов видел в развитии производительных сил, в овладении человеком природной стихией. Плеханов, в соответствии со своей философией, строит и тактику политической борьбы, что послужило впоследствии основой разногласий с Лениным и отходом его от большевиков. Исходные пункты революционной идеологии Плеханова отражены в антисубъективистской и антиантропоцентристской концепции соотношения необходимого и желаемого, закономерного и свободы человека, необходимости и разума, объективного течения жизни и субъективных факторов. Плеханов настаивал на развитии классового сознания, указывал на относительную самостоятельность идеологии, показывал ее связь с психологией, отстаивал приоритет социалистической рабочей партии. Отсюда его критика многих философских течений, включая ленинские философские представления. Следует отметить, что Плеханов никогда не считал Ленина сколько-нибудь выдающимся теоретиком, оценивая его воззрения как субъективизм и бауэризм. Расхождения с Лениным обнаружились в самые первые годы XX столетия. У Плеханова был свой взгляд, отличный от ленинского, на характер и пути развития русского капитализма. Возглавляя борьбу меньшевиков, Плеханов занимает особую позицию по важнейшим вопросам марксизма: о роли пролетариата, об отношении к крестьянству, об оценке роли государства. Вернувшись на родину после февральской революции в 1917 г. (он отсутствовал в России 37 лет), Плеханов решительно выступил против курса на социалистическую революция, подчеркивал необходимость постепенного созревания условий для социализма. Февральская революция, по его мнению, должна заложить лишь основы длительного процесса развития капитализма в России. Известно крайне отрицательное отношение Плеханова к Октябрьскому перевороту. Революция большевиков для Плеханова пример «нарушения всех исторических законов». Эти взгляды Г. В. Плеханова представляют особый интерес в эпоху современности, когда Россия вновь стоит перед выбором своего исторического пути: предпочесть ли плавный, эволюционный процесс изменений общественного устройства, либо вновь бросить страну и народ в пучину революционной ломки и потрясений. Сегодня так же, как и во времена Плеханова, актуален вопрос об отношении России к Востоку и Западу. Плеханов с позиций осмысленного западничества критикует «восточный деспотизм» и «азиатчину» и прежде всего деспотическое государство восточного типа. Единственный положительный путь общественного развития Плеханов видит в капитализме. Хотя и он, конечно, плох, но деспотизм еще хуже. «Капитализм, – писал Плеханов, – развивает в человеке зверя; деспотизм делает из человека вьючное животное. Капитализм налагает свою грязную руку на литературу и науку, деспотизм убивает науку и литературу, а стоны рабов заглушаются лестью да свистом бичей». Плеханов решительно восстает против идеи захвата власти социалистической партией. Для него такой захват – величайшее несчастье, чреватое последующей реакцией. Он противник бакунинской идеологии, выражающей бунтарские настроения. Во взглядах Плеханова преобладает тяготение к западничеству, рационализму, просветительству и эволюционизму. Он не придерживается входившей в моду иррационалистической философии. Революционному обскурантизму Ткачева и Бакунина Плеханов противопоставляет науку и философию. Он отрицает особые пути России и даже саму возможность самобытной революции в его отечестве. В этом проявилось одно из его заблуждений. Утопичной для России оказалась и буржуазно-либеральная революция, и, в последующем, коммунистическая. В отличие от Ленина, отстаивавшего идею социализма в России, минуя капитализм, Плеханов выступал против соединения революции, низвергающей монархию, самодержавие, с революцией социальной. Он полагал, что с революцией социальной нужно ждать. Освобождение рабочих должно стать их собственным делом и к этому делу им следует подготовиться путем развития сознательности. Серьезным препятствием на этом пути выступает крестьянская община, имеющая реакционный характер. «Русская история, – писал Плеханов, – еще не смолола той муки, из которой будет испечен пирог социализма. Очередная задача – развитие производительных сил на основе капитализма». Как уже говорилось, Плеханов не принял большевистскую революцию, ибо он всегда был противником захвата власти. Еще раньше Ленин, со своей стороны, разочаровался в Плеханове, отмечая в нем мелкие черты самолюбия, честолюбия и горделиво-презрительного отношения к товарищам. Для Плеханова же революция подвела черту его личной трагедии, заставившей философа переосмыслить прожитую жизнь и запоздало переоценить привнесенные им идеи. В 90-х гг. XIX в. в России возникает идейно-политическое течение, получившее название «легальный марксизм». Его сторонники печатались в разрешенных правительством органах печати. Нередко они использовали в своей критике идеологии народничества положения марксисткой философии. Видными представителями «легального марксизма» были П. Б. Струве (1870–1944), Н. А. Бердяев (1874–1948), С. Н. Булгаков (1871–1944), М. И. Туган-Барановский (1865–1919). Большинство из них вскоре окончательно порвало с марксизмом и, более того, встало на путь его беспощадной критики. Философской основой «легального марксизма» выступало неокантианство. Исходя из противопоставления естествознания и обществознания, его сторонники отстаивали тезис о непознаваемости социальных явлений. «Легальные марксисты» приходят к представлению о независимости научного знания от объективной реальности, об отделении науки от практики. В результате переоценки марксистской философии «легальные марксисты» пришли к тому, что учение о классовой борьбе, о социалистической революции, о диктатуре пролетариата ложно в своей основе. Оно не поддается научному доказательству. Учение же о научном социализме – не более чем лжерелигия. Итогом творчества большинства, как уже сказано, представителей «легального марксизма» стал поворот к идеализму. 6. Религиозно-философский Ренессанс В этом параграфе освещаются причины, условия и обстоятельства зарождения той тенденции в развитии философской мысли в России, которая получила наименование русской религиозной философии XX века. Для уяснения подлинного смысла и значения ее основных положений и результатов необходимо верно представлять исторические и социально-культурные условия русской жизни конца XIX – начала XX веков. Реальность этой кризисной и переходной эпохи была настолько неоднозначна и противоречива, что результатом присущих ей социальных процессов стали не только взаимоисключающие культурные явления, но и антагонистические общественно-политические движения. Свое, вполне определенное, место в панораме общественной жизни России той поры занимала и философия. Ей также была присуща разнородность в исходных принципах, объектах анализа, неоднозначность выводов и оценок. Одно из проявлений русской философской мысли на рубеже кануна и зарождения нынешнего столетия – религиозно-философский Ренессанс. Во многом расцвет русской светской и церковной философской мысли в начале нашего столетия был подготовлен предыдущим веком – и в лице славянофилов, и творческими исканиями таких писателей, философов, по сути, как Гоголь, Достоевский и Толстой. Существенное место здесь занимает знаменательное и не характерное до того для общественно-философской мысли Отечества явление – творчество Вл. Соловьева (1853–1900). И все же на исходе XIX века трудно было – даже с учетом всей совокупности имевших место предпосылок и культурных предзнаменований – предвидеть, во что в итоге выльется пусть и в поздний, сравнительно с литературой, взлет отечественной философской мысли. И сегодня не угасает дискуссия: имеет ли русская религиозная философия право на существование? Правда, сейчас на первый план выходит уже не общая постановка вопроса, ставшая уделом пустой риторики, а детальное уточнение ее предмета, границ и своеобразия. Сложность объекта споров, сама по себе затрудняющая возможность их успешного решения, усугубляется тем, что анализом истории русской религиозной философии занимались преимущественно представители русской эмиграции. В СССР труды русских философов-идеалистов (а понятия русские религиозные философы и русские философы-идеалисты, по существу, равноценны) предавались уничижительной и разносной критике, несправедливым односторонним оценкам, а в основном, просто замалчивались. По мнению специалистов, обобщающий труд о русской религиозной философской мысли XX века до сих пор не создан. Однако имеется – порой весьма противоречивая и спорная – значительная литература по названным проблемам, небезынтересная и для современников. В числе сочинений по интересующей нас теме – труды Н. А. Бердяева, В. В. Зеньковского (1881–1962), Н. М. Зернова (1898–1980), Н. О. Лосского (1870–1965), Э. Л. Радлова (1854–1928), Ф. А. Степуна (1884–1965), Е. Н. Трубецкого (1863–1920), О. Г. Флоровского (1893–1979), С. Л. Франка, Б. В. Яковенко (1884–1949), а также более поздних исследователей, в ряду которых особо необходимо отметить Н. П. Полторацкого (1921–1990). Истоки русской религиозной философии ведут в далекое прошлое нашей Родины. Понимание настоящего с его «измами» и тупиками возможно лишь при заинтересованном, бережном и любовном обращении к былому, свершенному. Расцвет и подъем русской религиозно-философской мысли неразрывно связан с творчеством И. В. Киреевского и А. С. Хомякова, духовно-нравственные идеи которых как бы обозначили направление, наметили канву будущих философских исканий. Они же охватывают фундаментальные философские вопросы: пути и характер познания, которое не может быть не связано одновременно и с ростом духовным, а также обретение подлинной человеческой свободы в процессе творческого созидания. Видный русский философ первой половины XX века С. Л. Франк, раскрывая суть отечественной философии, подчеркивал: «русская философия в гораздо большей степени, нежели западноевропейская, является именно мировоззренческой теорией, – ее суть и основная цель никогда не лежат в области чисто теоретического, беспристрастного познания мира, но всегда – в религиозно-эмоциональном толковании жизни, и она, таким образом, может быть понята именно с этой точки зрения, посредством углубления в ее религиозно-мировоззренческие корни».[56] Предшественники и провозвестники русского философского Ренессанса выявили основные темы русской религиозной философии в целом – о творческом характере познания, преображающем человеческую личность, о свободе человеческого духа как его величайшем призвании, и, наконец, о творческом снисхождении Божественной Любви как источнике жизни, духовного роста и свободы человека. Важно учесть основополагающий принцип этого мировоззрения, отражающий, как на фоне воплощения Слова – своего рода выражения безмерного снисхождения Божественной Любви – формировалась философская проблематика, характерная для мирового хода философской мысли в XX столетии. Вот главнейшие направления русской религиозной философии рассматриваемой эпохи: 1) философия истории, 2) анализ всеохватывающих сил Логоса, 3) христианское основание социальной философии, проявившееся в особенности в идее соборности, 4) свобода творчества и свобода духа. Интерес к обозначенным проблемам носит не только познавательный, ретроспективный характер. Потребность вникнуть в поставленные вопросы продиктована требованиями переживаемой ныне социально-культурной, нравственной и моральной ситуации. Возрождение тяги к духовной проблематике, изменение отношения к Церкви – это не пустые символы, а неотвратимые приметы времени. Нравственное возрождение, духовное совершенствование – насущные запросы действительности, без воплощения в жизнь которых просто нельзя надеяться на сколько-нибудь обнадеживающую перспективу. Ниже будут изложены обстоятельства, способствовавшие зарождению философских собраний и обществ в России в начале XX века. Показаны причины вспыхнувшего внимания философских исследований к религии. В общих чертах будет раскрыта главная линия в русской религиозной философии. Приближение революции в первую очередь сказалось на литературе и искусстве, проявившись в их небывалом пробуждении и расцвете. Выдающиеся достижения именно в этих сферах отечественной культуры запечатлели эту эпоху в истории как «серебряный век». Н. А. Бердяев писал: «В эти годы России было послано много даров. Это была эпоха пробуждения самостоятельной философской мысли, расцвет поэзии и обострения эстетической чувствительности, религиозного беспокойства и искания, интереса к мистике и оккультизму. Появились новые души, были открыты новые источники творческой жизни, виделись новые зори, соединялись чувство заката и гибели с чувством восхода и надежды на преображение жизни».[57] Старая крепость российского позитивизма, казалось бы, прочно утвердившаяся в науке, стала испытывать серьезные потрясения. Традиции, рожденные на почве научного материализма и атеизма, начинают утрачивать завоеванные позиции. Подъем в искусстве и философии сопровождался изменением отношения к Православной Церкви, пробуждением интереса к религии. Начало XX столетия отмечено «событием совершенно исключительным» – бурными богословскими дискуссиями, развернувшимися на религиозно-философских собраниях. Замыслам собраний была присуща двойственность: «духовные власти» пошли на них из-за миссионерских соображений, интеллигенты же руководствовались ожиданием от Церкви нового действия, новых откровений, нового завета. Конечно же, ожидания не оправдались и, несмотря на моду, реальных последствий собрания не имели. Попадала в цель ирония Розанова: «Мы постараемся поверить, а они пусть начнут делать; и все кончится благополучно...». В октябре 1901 г. всесильный прокурор Святейшего Синода Победоносцев принял Мережковского, Философова, Розанова, Миролюбова и Тернавцева, которые разъяснили цель и задачи предполагаемых собраний. Первое из них состоялось 29 ноября 1901 г. в Географическом обществе. Председателем «Собраний» был священник Сергий (Страгородский) – ректор Санкт-Петербургской Духовной академии. Влияние его было решающим. Всего прошло двадцать одно заседание, которые были прекращены опять же по требованию прокурора Синода: он был обеспокоен широким размахом и независимым характером публичных дискуссий. Протоколы 20 состоявшихся заседаний опубликованы в журнале «Новый путь». Первый доклад был сделан богословом В. А. Тернавцевым (1866–1940), выпускником С.Петербургской Духовной академии, центром своих жизненных исканий избравшим защиту хилиазма – веры в установление тысячелетнего царства Христова на земле. В докладе «Интеллигенция и Церковь» он обосновал необходимость примирения между деятелями Церкви и интеллигенции: «Для всего христианства наступает пора не только словом в учении, но и делом показать, что в Церкви заключается не один лишь загробный идеал. Наступает время открывать сокровенную в христианстве правду о земле, – учение и проповедь о христианском государстве. Религиозное призвание светской власти, общественное во Христе спасение, вот о чем свидетельствовать теперь наступает время». По большому счету это была тема Вл. Соловьева, только резче и прямолинейнее поставленная. Получалось, что Церковь, будучи обращена к небесному, небрежет о земном. Интеллигенция же, напротив, вся в земном, печется об общественном. Поэтому Церковь должна это служение религиозно оправдать и освятить. Однако многие из развернувшихся дискуссий заходили в тупик, причиной которого нередко становилось непонимание, возникавшее из-за различия профессионального языка богословов и философов. И все же собрания религиозно-философского общества явились важным социально-культурным событием. В Москве, в отличие от Петербурга, религиозное пробуждение, философская активность сопровождались менее яркими и слабее выраженными формами. Фактически Владимир Соловьев в одиночестве пытался ослабить враждебность интеллигенции к Церкви. Все же и ему удалось немало, если иметь в виду хотя бы последующее творчество его убежденных учеников и почитателей – братьев Сергея и Евгения Трубецких, Л. М. Лопатина (1855–1920). Под воздействием их непосредственного влияния к Православию обратились такие философы, как П. А. Флоренский (1882–1937), В. Ф. Эрн (1882–1917), А. В. Ельчанинов (1881–1934) и В. П. Свенцицкий (1882–1931). В. Ф. Эрн и В. П. Свенцицкий пытались реализовать свои идеи и в практических делах. Так, они основали «Христианское братство борьбы», недолго, правда, просуществовавшее, и которое ставило задачу соединить активное участие в Православной Церкви с политической борьбой против самодержавия. Они также выпускали в Москве журнал «Вопросы религии». Широкое распространение получили домашние собрания, кружки, отдельные из которых оказывали влияние через религиозные издательства, возникшие в период русского религиозно-философского возрождения. К их числу относился кружок П. И. Астрова, в доме которого собирались поэты-символисты А. Белый, Л. Л. Эллис (Кобылинский), а также Вл. Соловьев, Н. А. Бердяев, Ф. А. Степун и др. Неофициальные собрания проходили и в доме М. К. Морозовой – вдовы промышленника М. Морозова и дочери фабриканта К. Мамонтова. Именно эти встречи заложили основу религиозно-философского издательства «Путь»; в его работе принимали участие Бердяев, Булгаков, Рачинский, Эрн. Финансировала издательство М. К. Морозова. Вклад издательства в культурную и духовную жизнь России станет ясным, если, хотя бы коротко, перечислить некоторые выпущенные им книги. Это труды П. Чаадаева и И. Киреевского, монографии о А. С. Хомякове и Г. Сковороде, «Философия свободы» – Бердяева, «Два града», «Философия хозяйства», «Свет невечерний» – Булгакова, «Столп и утверждение истины» – Флоренского, «Миросозерцание Вл. Соловьева» – Е. Трубецкого, переводы из произведений Августина, Паскаля, Дж. Бруно, Баадера. По инициативе Э. К. Метнера было создано издательство, стремившееся удовлетворить интерес к религии и мистике. Значительным спросом пользовались книжные серии «Мусагет» (литература), «Орфей» (мистика) и «Логос» (философия). В целом направленность изданий, в особенности «Логоса», характеризовалась враждебностью по отношению к славянофильству и православному «Пути». Итак, в основе религиозно-философского обновления переплелись три момента – возрождение в самой Церкви, рост критических настроений в среде интеллигенции, в особенности среди писателей и художников, деятельность философских собраний, в центре которой оказались гражданственные проблемы. Духовенство с участием светских лиц, в частности, В. С. Соловьева организовало издание журнала «Православное обозрение». Молодежь, также переживавшая духовный кризис, объединилась вокруг Н. Я. Грота (1852–1899) – активного популяризатора Московского философского общества, возглавлявшего его в период первого критического десятилетия. Им был создан и первый русский философский журнал «Вопросы философии и психологии», редактором которого он же и являлся. Именно в этих ячейках философской мысли нашли временное прибежище многие разочаровавшиеся в материализме интеллигенты. Создание философских обществ в России было сопряжено с немалыми трудностями. Оно и понятно: правительственные круги не пылали намерением превращать общество в форум для политических дискуссий. Так, еще в феврале 1880 г. была предпринята попытка организовать философское общество в Петербурге. Инициативу проявил Вл. Соловьев, работавший тогда в Министерстве просвещения. Хотя он сам составил правила работы будущего общества, уверенности в успехе у него не было, что и подтвердилось отказом со стороны графа И. Д. Делянова – министра просвещения. И лишь в 1885 г. ученые во главе с М. М. Троицким (1835–1899) организовали при Московском университете Психологическое общество. Оно-то и стало первым философским обществом в России. Но почему: психологическое и – философия? На то были определенные резоны. Дело в том, что Троицкий – старейшина русских философов-позитивистов, отводил психологии роль основы философии. Другой довод был сугубо практического свойства – правительство относилось к психологии с меньшим подозрением, нежели к философии. Общество собиралось каждые две недели, нередко собрания продолжались за дружеским ужином основателей-единомышленников. Бывали дни, когда двери собраний раскрывались и для публики, что даже переросло в моду среди интеллигенции – посещать философские беседы, отличающиеся не только своеобразием обсуждаемых проблем, но и горячей атмосферой происходивших дискуссий. Развернулась и издательская работа. Публиковались лекции, прочитанные на собраниях, переводились философские труды Канта, Спинозы, других философов, что, впрочем, было рассчитано скорее на интересы узкого круга. Особая роль отводилась издаваемому журналу, который отражал спектр самых разнообразных интересов – от ревнителя умеренного интеллектуального либерализма Б. Н. Чичерина (1828–1904) до представителей легального марксизма – П. Б. Струве, С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева. Тематика статей была также, можно сказать, феерической – от рассуждений о Каббале до сюжетов криминальной антропологии. Интерес к политике у философов трансформировался в анализ общественной жизни того времени, на что оказали влияние взгляды неизменных спутников русской культуры – Ницше и Шопенгауэра, а также философские концепции Вл. Соловьева. Успех Московского общества ободряюще подействовал на философскую мысль, что привело к созданию в 1898 г. Петербургского философского общества. Углубленный интерес к проблемам философии, преломленный через призму общественной жизни, повлек обращение к религиозным вопросам, круг которых не всегда совпадал с Православием. Отмечая это противоречие, Ф. А. Степун писал: «и тут и там волна религиозного возрождения затерялась среди неопределенного чувственного мистицизма, мистицизма атеистического, и даже среди мистификации снобов». Но в основном поиски русской духовности велись в разного рода нагромождениях позитивизма. Однако самым ярким свидетельством распространения интереса к религиозным вопросам после 1905 г. стали многочисленные религиозно-философские общества. Одни из них угасали, не успев разгореться, и не оставили после себя никаких следов. Другие составили ощутимый элемент общественной жизни. Таково, например, киевское «Общество для изучения религии и философии», которое в преддверии первой мировой войны возглавлял В. В. Зеньковский, впоследствии историк русской философии, уже в эмиграции возглавивший Студенческое христианское движение. Художественное и религиозное возрождение, хотя и затронуло значительные круги русской интеллигенции, тем не менее не смогло освободить ее большую часть из-под влияния идей материалистов и позитивистов XIX века. Основные события пришлись на 1909 г., когда был выпущен сборник «Вехи». «Вехи» – особая страница нашей истории, включая и близкий нам ее социалистический период. В общественное сознание советских людей этот сборник вошел как олицетворение контрреволюционного буржуазно-помещичьего либерализма. Время показало односторонность конъюнктурных оценок, подтвердив неустранимую объективность предпосылок авторов сборника, правоту их провиденциальных, по сути, выводов. В написании сборника приняли участие Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, М. О. Гершензон (1869–1925), А. С. Изгоев (1872–1935), Б. А. Кистяковский (1868–1920), С. Л. Франк (1877–1950) и П. Б. Струве. К слову, каждый из них знакомился с содержанием «Вех» только после их выхода в свет. Тем знаменательнее тот факт, что книга сразу же оставила впечатление цельного, объединенного общей идеей философского произведения. Успех ее был поразителен, ее появление вызвало сенсацию. Только за полгода «Вехи» выдержали пять изданий. Авторы сборника «подвергли блестящей критике противоречия философии, которую исповедовала интеллигенция, и непоследовательность ее политической программы, с удивительной точностью предсказали роковые для интеллигенции последствия выбранного ею пути...»[58] В сборнике была сделана попытка привлечь внимание радикальных кругов интеллигенции к личной ответственности за грядущие социальные преобразования. Петр Струве, экономист, убежденный марксист в начале своей деятельности, писал: «Прививка политического радикализма интеллигентских идей к социальному радикализму народных инстинктов совершалась с ошеломляющей быстротой. В том, как легко и стремительно стала интеллигенция на эту стезю политической и социальной революционизации исстрадавшихся народных масс, заключалась не просто политическая ошибка, не просто грех тактики, тут была ошибка моральная. В основе тут лежало представление, что прогресс общества может быть не плодом совершенствования человека, а ставкой, которую следует сорвать в исторической игре, апеллируя к народному возбуждению».[59] С. Л. Франк в статье «Этика нигилизма» пытается вскрыть органическую связь между нигилизмом и морализмом. Опасаясь взрывного эффекта от сочетания нигилизма, морализма и социального утопизма, он пишет: «Основным и внутренне необходимым средством к осуществлению морально-общественного идеала служит социальная борьба и насильственное разрушение существующих общественных форм. Это убеждение входит как существенная сторона в мировоззрение социалистического народничества и имеет в нем силу религиозного догмата». И далее продолжает: «Прогресс не требует, собственно, никакого творчества или положительного построения, а лишь ломки, разрушения, противодействующих преград. Чтобы установить идеальный порядок, нужно „экспроприировать экспроприаторов“, а для этого добиться „диктатуры пролетариата“, а для этого уничтожить те или другие политические и вообще внешние преграды. Таким образом, революционизм есть лишь отражение метафизической абсолютизации ценности разрушения...» Многое из того, против чего звучали предупреждения, стало историческим фактом. И хотя история, по мнению отдельных ученых и политических деятелей, не знает сослагательных наклонений, и хотя ее уроки, как утверждают некоторые историки, не идут впрок, все же не грех иногда настоящее поверить прошлым. И сегодня актуальны предостережения о пагубности неудержимой страсти порушить и сокрушить – плохое ли, хорошее ли, но принадлежащее уже нам самим, сотворенное и созданное нашими же руками. Если вести речь о ключевых, центральных фигурах русской религиозной философии эпохи ее Ренессанса – а именно такой путь представляется наиболее оправданным, поскольку рассматриваемое философское направление не вмещается в канонические рамки, – то в первую очередь следует назвать П. Б. Струве, В. В. Розанова (1856–1919), Н. А. Бердяева, Н. С. Булгакова, С. Л. Франка, Н. О. Лосского. Действительно, именно они – и прежде всего авторы «Вех» – определили последующий этап отечественной философской мысли. И не только продолжили ее духовные и интеллектуальные традиции, но и способствовали зарождению новых философских течений, олицетворявших кое в чем философию XX столетия. Конечно, философско-религиозному возрождению были свойственные и общие качества, позволяющие оценивать его как целостное и уникальное явление. Более того, перечень проблем и вопросов, составляющих сферу внимания при новом неординарном подходе, весьма широк и объемен. Да иначе и быть не могло: философия нацеливалась на разрешение проблем, на первый план выводящих человека, жизненное бытие, корни его духовности, перспективы нравственного совершенствования, выяснение его судьбы в историческом процессе. 7. О призвании человека Менеджер – наемный управленец, начальник! Если у вас нет ни одного подчиненного – вы не менеджер, а максимум специалист! Шевчук Денис Религиозная философия как проявление духовного возрождения, характерного для России в начале XX в., продемонстрировала возможности постижения духовной жизни в самом широком контексте. Это в полной мере отвечало пониманию русскими мыслителями своеобразия самой философии. Так, по мнению С. Л. Франка, «философия по своей сущности является не только наукой, может быть, вообще она является наукой лишь в производном смысле, а первично, по своим коренным основаниям, она есть сверхнаучное интуитивное учение о мировоззрении, которое стоит в тесной родственной связи – здесь далее не определяемой – с религиозной мистикой». Русское философское мышление, взяв на вооружение интуицию, посвятило себя разработке, возможно, главнейшей темы жизнепознания – поискам и обоснованию правды, той правды, которая зафиксирована в философской категории истина. Именно с поисками правды сопряжено постижение центрального религиозно-нравственного принципа мироздания. Сами познавательные устремления не ограничиваются отвлеченными, академическими интересами. Русская философия берет на себя ответственную задачу. Выступая как бы выражением религиозного поиска святости, эта философия предполагает дать силы человеку, чтобы преобразить мир, очиститься и спастись. Проблематика русской религиозной философии охватывает в присущей ей полноте все стороны человеческой жизни, ее изъяны и изломы, с особым драматизмом и трагизмом вновь воспринимаемые и переживаемые современным человеком. И это неслучайно. Если обратиться к сфере творческого осознания реальности – философии, без труда обнаруживается один из ее центральных интересов, а именно – неослабевающее внимание к человеку. Характерной особенностью такого увлечения выступает побуждение рассмотреть человека как под углом зрения на его индивидуальную природу, так и в системе многообразных связей с внешним миром, то есть как результат длительной социобиологической эволюции. Религиозная философия – понятие достаточно широкое, сфера ее интересов образует панораму из множества проблем, в перспективе которой можно выделить как бы два неразъединимых, но вместе с тем самостоятельных плана. В одном вырисовываются вопросы, имеющие прямое отношение к человеку, касающиеся, можно без преувеличения сказать, всех сторон его жизни – физиологической природы, разума, сознания, культуры и истории. Другим же она обращена в сторону духовности, религиозного сознания, в направлении к Церкви. Человек – традиционный и первоочередной объект философской рефлексии. На разных этапах развития философской мысли постижение его целостности, выявление его сути сопровождалось приоритетным рассмотрением тех или иных качеств и особенностей человека как индивидуальности, как личности. С одной стороны, такому выборочному и дифференцированному подходу способствовал достигнутый уровень знаний, определенная мера развития науки. С другой, – играла роль социально-политическая атмосфера, формировавшаяся преобладавшими тенденциями развития культуры. И в зависимости от доминирующих условий конкретной жизни – от материального производства до высших проявлений духа – кристаллизовался и философский взгляд на человека. Сказанное объясняет, какими принципами следует руководствоваться, выделяя проблему человека в русской религиозной философии, что должно служить критерием в современных попытках обратиться к трудам русских мыслителей в надежде выявить как историческую ценность их воззрений, так и использовать в своей жизни идеи, неустранимые из нравственной, в первую очередь, судьбы человека и его духовного сознания. Для наших предшественников они выступали очевидным свойством философской работы, не требующим особых комментариев и пояснений. Это свойство заключалось в религиозном характере русской философии, в рамках которой сосуществовали идеалистическая (преимущественно) и материалистическая тенденции. Философия, как творческий процесс, для русских мыслителей была делом сугубо индивидуальным, личным. Это не значит, разумеется, что ими недооценивался или преуменьшался социальный, общекультурный смысл философии. Это не значит также, что ими не учитывался предшествующий философский опыт, отрицался сформированный тысячелетиями образ философии. Напротив, в русской философии прочно закрепилось уходящее в далекое прошлое представление о том, что человек, его действия и поступки, его судьба могут быть мыслимы и обозначимы лишь в философских конструкциях. Другое дело, что эти конструкции нередко отличались от классических, хрестоматийных схем философствования, принятых на Западе, да, пожалуй, и на Востоке. Процесс отечественного философского движения был неравномерным, далек от прямолинейности и какой бы то ни было заданности. Но, даже принимая формы, на первый взгляд, уводящие от рассмотрения проблем человека, русская интеллектуальная мысль все более и более тяготела к их оттачиванию в философском сознании. Особо показательны в этом отношении XIX и XX столетия. Причем именно в начале двадцатого века этот процесс достигает своих наивысших проявлений, именно тогда русская религиозная мысль наиболее ярко высветила свои основные грани. Здесь следует остановиться на представлениях о человеке как сложно организованной системе, само существование которой предстает как эволюция микрокосма, сравнимая разве что по масштабам духовных измерений с грандиозными космическими образованиями. Надо сказать, что взгляд на человека как на микрокосм, в котором как в капле воды преломляется мироздание, был свойственен и более ранним представителям русской философии. Так, уже Максим Грек уподоблял человека волнующемуся морю, «ветренными дыхании часте и люте смущаемому». Идея сложной структурной организации человеческого существа, человеческой жизни была небезразлична и другим русским мыслителям. Идея человека-микрокосма в своей развернутой форме была изложена Бердяевым в его книге «Смысл творчества» (1916), замысел которой раскрыт автором в подзаголовке – «Опыт оправдания человека». В своих последующих работах он неоднократно возвращался к микрокосму человеческой природы, связывал с этим образом постижение самых сокровенных пластов человеческой личности, хранящих глубину времен и лишь оттесненных узкостью сознания на задний план жизни. Результативность философского познания человека, по мнению философа, достигается лишь в результате акта исключительного самосознания человеком своего значения. Более того, постижение мира для философии становится возможным лишь как его внутреннее познание через человека, который себя познает прежде и больше, чем мир. Разумеется, философские максимы о человеке при этом не порывают с религиозным содержанием, подчиняя поиск истины христианскому откровению. Задачей же религиозного сознания человечества выступает раскрытие христологического сознания человека, поскольку «истина о божественности человека есть лишь обратная сторона истины о человечности Христа». Вот почему для Бердяева человек предстает микрокосмом, вот почему ему принадлежит центральное и царственное положение в мире. В более поздней работе «Смысл истории» (1923), которую он рассматривал как опыт философии человеческой судьбы, представление о человеке-микрокосме дополняется новым существенным содержанием. Он пишет: «Каждый человек по своей внутренней природе есть некий великий мир – микрокосм, в котором отражается и пребывает весь реальный мир и все великие исторические эпохи; он не представляет собой какой-то отрывок вселенной, в котором заключен этот маленький кусочек, он являет собой некоторый великий мир, который может быть по состоянию сознания данного человека еще закрытым, но, по мере расширения и просветления его сознания, внутренне раскрывается». «Широко известная психологическая глубина произведений Достоевского основана на его представлениях о том, что каждая личность находится в непосредственной связи с первопричинами и сущностями бытия. Это – целый космос, мир в себе с неизмеренными глубинами и пропастями. Тем же определяется поэзия Тютчева, большого русского поэта, малоизвестного на Западе. Он испытывает метафизический ужас перед глубинами человеческой души, потому что непосредственно ощущает свою единосущность с космическими безднами, с господством хаоса первичных природных сил». Эти слова принадлежат С. Л. Франку, в своем творчестве, пытавшемуся преодолеть антиномичность теоретико-познавательного идеализма и включить в гносеологию (теорию познания) онтологизм как основной принцип философского воззрения. В рамках русской религиозной философии была поставлена и по-своему осмыслена проблема отчуждения. Долгое время в советской философии «отчуждение» было объектом критики, не допускающей даже мысли о возможности какой-либо реальной его основы в нашей жизни. Сама же жизнь являла примеры все углубляющегося процесса отчуждения человека от основ существования, от предвечной гармонии, разрыва тела и духа. Для русских философов проблема отчуждения была связана с насущными, житейскими вопросами, дававшими о себе знать во всех областях жизни. Реальностью, которую предстояло преодолеть в целях устранения откола человека от его истории. Сегодня мало кто отрицает, что процессы отчуждения, пронизывающие жизнь человека, несомненно влияют на его судьбу. Поэтому важно преодолеть то отчуждение, которое создается критикой сознания, ибо только в результате такого преодоления возможно полное постижение человеческой судьбы как истории народов и возможно оно лишь в духе познающего. Только в истории человек проходит свой особый страстотерпческий путь, в котором все великие события истории, самые страшные, самые страдальческие, оказываются внутренними моментами этой человеческой судьбы, ибо сама история – это внутреннее, полное драматизма свершение судьбы человека. Для русских философов история никогда не замыкалась в компендиуме дат и событий. Первичное во всемирной истории – это судьба человека во взаимодействии человеческого духа и природы. Оно как действие свободного человеческого духа в природе, в космосе и есть первичное основание, первичное начало исторического. И все же главное – в отрыве, отчуждении духовности человека от его природы. Пагубный процесс этот проходит через многие этапы становления и развития человека. Соответственно он получает закрепление в философских конструкциях, также претерпевших значительные изменения. Человек стремился обрести полную свободу – от стихийных сил, от социальной несправедливости, наконец, от моральных заблуждений и нравственных ошибок. Философия вела его по этому пути, подчас поддерживая его в гуманистических устремлениях, поднимая человека как дитя мира, дитя природы на высшие вершины эволюционной пирамиды. А иногда, напротив, не приемля эволюционно-натуралистического понимания человека, освобождение творящего человеческого духа связывала с отказом природной необходимости, освобождению человека от природной зависимости и порабощенности низшими стихийными началами. Для русской религиозной философии перспектива свободы человека лежала в русле христианского Православия. Пытаясь вскрыть диалектику природного и духовного начал в человеке, философы подвергли критике принципы гуманизма за то, что, обратив в эпоху Ренессанса человека к природе, его сторонники переместили центр тяжести человеческой личности на периферию, оторвали природного человека от духовного. Возобладало творческое развитие природного человека, но при этом оказался утрачен внутренний смысл жизни, потерян ее божественный центр. Урон, понесенный на пути раскрепощения человека от природных, стихийных сил, не может быть компенсирован никакими материальными завоеваниями человечества. На поверку диалектика природного и духовного «заключается в том, что самоутверждение человека ведет к самоистреблению человека, раскрытие свободной игры сил человека, не связанного с высшей целью, ведет к иссяканию творческих сил». Прослеживая истоки и тенденции развития мировой культуры, русские философы пытаются нащупать ключевые пункты этого движения. Нашим современникам трудно судить о справедливости их оценок, касающихся свершенного, выносить вердикт времени, ушедшему в прошлое. Значительно доступнее для нас их взгляды на природу социального устройства общества, в котором мы живем и в котором предстоит жить нашим наследникам. Немало глубоких наблюдений в этой связи сохранилось в традиции русской религиозной философии, наблюдений, далеко выходящих за пределы специфического религиозного сознания. Сегодня они все чаще становятся предметом самого внимательного анализа. Здесь же следует подчеркнуть проницательность, содержащуюся в философском подходе к проблеме, о которой не сказано еще и сегодня последнего слова – проблеме человека и машины. Исходя из понимания машины как третьего элемента, отличного от природы и человека, порожденного в ходе социализации человеческих отношений, русские философы увидели в ней не только средство раскрепощения человека, но и страшную силу, разрушающую его природные формы. Вместе с тем возникновение машинного производства – величайшая революция, какие только знало человечество. Сегодня справедливость подобных оценок не вызывает сомнений. Машина прочно, пожалуй, неотвратимо вошла в нашу жизнь. Трудно представить наше повседневное существование без того, чтобы буквально на каждом шагу не наткнуться на машины самых разнообразных конструкций, с самыми различными функциями. Однако и сегодня мы далеки от осознания сути предупреждения, прозвучавшего на заре новой технической революции и предостерегавшего от неизбежного, но, быть может, менее губительного для человека, – найди он вовремя силы разума и готовность прислушаться к этому тревожному сигналу – процесса расчленения и разделения, в силу которого человек перестает быть природным существом. Проблема человека и машины глубоко и, кажется, навсегда вошла в круг вопросов, занимавших нашу философию в последнее десятилетие. Однако, к сожалению, как обычно запоздалое внимание оказалось всего лишь реакцией на исследования, развернувшиеся на западе. Никто всерьез не воспринимает филосовско-социалогические прогнозы, которым нередко свойственна к тому же абстрактная затеоретизированность и безадресность. Наши предшественники – русские религиозные философы были проницательнее. Так, Н. А. Бердяев чутко уловил сомнения, высказанные в свое время основоположником марксизма: «Изменение, которое мы видим в Марксе, имеет глубочайшую связь с вхождением машины; этот факт наиболее поразил Маркса, поразил настолько, что он положил его в основу своего миросознания, сделал его первичным фактом всей человеческой жизни, и раскрыл все его значение для человеческой судьбы». Сегодня мы становимся свидетелями и участниками преобразований, в корне меняющих и ломающих нашу повседневную жизнь. Изменений, с приходом которых все более и более утрачиваются привычные взгляды на наше бытие, рушатся устоявшиеся привычки, меняется, наконец, ритм и течение жизни. Человек наших дней далеко ушел даже от тех мерок, которые собирались прикладывать к его будущему представители религиозного идеализма. Но и они предвидели многое: самоуверенность человека давно начала ослабевать. На смену ей приходит сознание ограниченности человеческих сил, ограниченности творческой мощи человека. Все более дает о себе знать раздвоение человека, рефлексия его над собой. Самоуверенность и самоутверждение человека, утрачивая индивидуальные свойства, приобретают коллективный характер. Человек, утверждая лишь самого себя и отрицая в себе большее, чем человеческое, в конце концов подрывает сознание своей перспективы. В этом проявляется одно из парадоксальных противоречий гуманизма новой истории. Для философии сомнение человека в своих познавательных возможностях носит вечное и даже обязательное условие. Попытки преодолеть противоречивый путь познания выводят ее на рефлексию субъекта познания о самом себе. Утрачивается вера возможность приобретения цельного и истинного знания философским путем. А если учесть, что на рубеже XIX и XX столетий философские искания развертывались в атмосфере вызревания невиданных глубочайших социальных преобразований, завершившихся в итоге не только сломом государственной системы, но крушением моральных устоев, испытаниями физическими и нравственными, – можно представить всю глубину кризиса, в котором оказалась в это время философия. Речь идет о кризисе философии, побудившем к исканию религиозных основ для нее, подобно тому, как это происходило в конце древнего мира, когда философия начала окрашиваться в мистический цвет. 8. Человек и история Понимание человека как в его сложившихся к настоящему моменту признаках и свойствах, так и в представлениях, характерных для русской религиозной философии, возможно лишь в пределах исторического подхода. Данное обстоятельство, в его постоянно присутствующей конкретности, учитывалось в первую очередь представителями русской религиозно-философской мысли, когда велась речь о человеке. Философия истории поэтому выступает для некоторых из них единственным средством изображения человека, возможностью объективной демонстрации его сущностных сил и духовного появления. Философия истории, отождествляемая нередко с историческим познанием, призвана раскрыть природу «исторического», поскольку последнее всегда окрашено индивидуальностью и конкретностью, а потому неизбежно обращено к человеку – единственному творцу реальной истории. Такая ориентация, конечно, имела определенные исторические корни. Их истоки обнаруживаются как в отечественной культуре, так и, без особого труда, прослеживаются в мировой философской традиции. Рубежный период XIX и XX столетий породил обостренное и даже болезненное внимание к человеческой ретроспективе. В это время в качестве неотъемлемого признака исторического познания человека вновь выступает обращение к традиции и преданию как средствам, обеспечивающим сохранность обычаев – первооснов жизни – и способствующим их передаче от поколения к поколению. Только при условии усвоения и развития исторически выработанных формул жизни эволюция человечества получает возможность реализоваться непрерывно и по восходящей линии. Современник многих русских религиозных философов, яркий мыслитель, наиболее выразительно представивший испанскую философию, Мигель де Унамуно писал: «Память – вот что определяет неповторимость личности, так же как предание составляет основу коллективной личности народа». Творчество сторонников русской религиозной философии, при всей его самобытности и оригинальности, осуществлялось не на пустом месте, исходило не только из родной почвы. Оно впитывало в себя все богатство интеллектуальной атмосферы, созданной мировой культурой. «Русская мысль», – писал Бердяев, – в течении XX века была более всего занята проблемами философии истории. На построениях философии истории формировалось наше национальное сознание. Построение религиозной философии истории есть, по-видимому, призвание русской философской мысли. Самобытная русская мысль обращена к эсхатологической проблеме конца, она окрашена апокалипсически. В этом отличие ее от мысли Запада». Не будем вдаваться в обсуждение вопроса о правомерности обозначения русской философии как эсхатологической и апокалипсической. Наряду с Бердяевым подобных характеристик придерживались и другие мыслители. Впрочем, были и отрицающие однозначность историософского устремления. В приведенном высказывании философа содержится важное указание, помогающее яснее воспринять многозначность и противоречивость в подходах к человеку, просматриваемых сквозь узоры многоплановой канвы этой проблемы. Оно же состоит в утверждении исторической природы человека, обнаруживаемой как в его собственной эволюции, так и в изменениях взглядов на него, формируемых историческим развитием науки и философии. Именно философия истории берет человека в конкретной полноте его духовной сущности. Психология, физиология, и другие области знания, которые тоже имеют дело с человеком, рассматривают его не конкретно, а с отдельных лишь сторон. Для философии истории человек предстает в совокупности действия всех мировых сил, то есть в величайшей полноте, в величайшей конкретности. Иногда можно встретить мнение, что русская религиозная философия исключила из анализа общественного развития материальные факторы, что все внимание ее было сосредоточено на познании духовной действительности. Это заблуждение. Материальная основа общества, бытие во всех его формах – предмет постоянного и неослабного интереса русских мыслителей. Особенность его в том, что материальные силы общественного движения берутся в неразрывном единстве с духовным фактором. Без учета влияния последнего невозможно приступить к изучению общества и человека, недостижима целостная картина человека. В истории, действительно, важную роль играют материальные, экономические факторы, но материальный фактор, как элемент исторической действительности, и сам имеет глубочайшую духовную почву и обладает духовной силой. Поэтому вся экономическая жизнь человечества зиждется на духовной основе. Нередко бывает так, что материально-экономический подход в итоге сводит на нет влияние духовных устремлений и побуждений человека, из исторического процесса в конце концов устраняется душа. Издержи сугубо материалистического подхода к социальным явлениям начинают постепенно признаваться. Сегодня не редкость – критические соображения по поводу искусственного разделения философии на материализм диалектический и исторический. В результате такого членения, прочно укоренившегося и в педагогической практике, философия распалась как целостное образование, утратилась неразрывная в действительности связь между элементами философской системы, призванной как раз выявить и понять именно целостность реальной жизни, раскрыть механизм связей, поддерживающих совокупное и непрерывное развитие человека. Иначе теряется смысл восприятия человека как явления исторического. Он исчезает как творец собственной истории. А именно последнее обстоятельство позволяет наиболее эффективно продвинуться в понимании человека. Ибо человек – в высочайшей степени историческое существо. Человек находится в историческом, как историческое находится в человеке, и разрыв их невозможен. В постижении единства различных уровней жизни во многом может и должна помочь философия, посредством которой и устанавливается тождество между человеком и историей. Задача состоит в том, чтобы раскрыть взаимное влияние судьбы человека и метафизики истории, показать диалектику их взаимосвязи. Тайна человеческой судьбы дается лишь в обращении к памяти, выступающей своеобразным хранилищем «энергетических ресурсов» личности, она, и только она, делает ее единой целостной реальностью. При этом нельзя полагаться лишь на исследование исторических документов и источников. Духовная связь поколений хотя и отражается в них, но не исчерпывается ими. Вот почему важнейшее место в процессах духовной жизни народа, формирования человеческой личности занимают предания и традиции. Внутренняя историческая память может быть вплетена в историческую судьбу человека не иначе, как посредством исторического предания. Конечно, исторический процесс с точки зрения его объективности, беспристрастного отношения к нему предстает как документированное развертывание событий. Наполнить его присутствием живого человека позволяет философия, которая одухотворяет и преображает личность. Н. А. Бердяев подчеркивает: «Поэтому истинная философия истории есть философия победы истинной жизни над смертью, есть приобщение человека к другой, бесконечно более широкой и богатой действительности, чем та, в которую он ввергнут непосредственной эмпирией. Если бы для индивидуального человека не существовало путей приобщения к опыту истории, то как жалок, пуст и смертен по всему своему содержанию был бы человек!» 9. Русская философия в эмиграции Возникновение русской эмиграции стало следствием Октябрьской революции и поражения белых армий в 1920–1921 гг. Ренессанс русской религиозной философии был заложен в трудах Вл. Соловьева. Его взгляды оказали влияние на творчество П. И. Новгородцева (1866–1924), С. Н. Булгакова, Н. О. Лосского, Н. А. Бердяева, С. Л. Франка. Эти и другие философы в 1922 г. по приказу Ленина были высланы из России. За границей они продолжили свою деятельность. Их работа проходила в рамках двух направлений – идеалистической метафизики и личностной психологии или философской антропологии. Основу исследований составляла онтология, исходящая из признания экзистенциальной и исторической автономии человеческого духа как творения Бога. Многие русские философы-изгнанники создали труды, обогатившие мировую философскую мысль и принесшие им широкую известность. К ним относятся исследования, затрагивающие проблемы интуитивизма, персонализма и экзистенциализма. Однако творчество русских философов в эмиграции объединяло и нечто общее: это обсуждение уроков русской революции, осмысление путей исторического развития России, поиск путей ее духовного возрождения и государственного обновления. Особо показательно в этом отношении такое общественно-философское направление, как евразийство, возникшее в 1921 г. В центре внимания его основоположников лежала проблема отношения России к Западу и Востоку, к Европе и Азии. Проблема в общем-то не новая для отечественной философии, так или иначе соприкасающаяся с «русской идеей». Зарождение «русской идеи» связывают с именем псковского инока Филофея, который в своем послании Великому князю Московскому Василию писал: «—два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать». Именно отсюда пошло выражение «Москва – третий Рим». В последующем эта идея многократно трансформировалась. Она получила отражение в творчестве П. Я. Чаадаева, В. Ф. Одоевского (1803–1869), Н. Я. Данилевского, К. Н. Леонтьева и многих других отечественных мыслителей. В 1921 г. в Софии вышел сборник, который содержал статьи четырех авторов. Он назывался «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев.» Таким образом, у истоков евразийства стояли: экономист П. Н. Савицкий (1895–1968), искусствовед П. П. Сувчинский (1892–1985), богослов и философ Г. В. Флоровский (1893–1979), лингвист и этнограф Н. С. Трубецкой (1890–1938). В разработке идей евразийства участвовали также Алексеев Н. Н., Вернадский Г. В., Карсавин Л. П. и другие деятели русской культуры. Евразийцы исходили из осознания катастрофического мироощущения и кризиса. Они выражали настроения той части эмиграции, которая видела, что к прошлому возврата нет. В основу учения евразийцев были положены следующие идеи: утверждение особых путей развития России как Евразии, идея культуры как симфонической личности, обоснование общественных идеалов на основах Православия, создание идеократического государства. Утверждая идею об особой миссии России, евразийцы исходили из представлений об ее особом месторазвитии: русские люди, как и другие народы России, не только евразийцы и не только азиаты. В своих трудах они писали: «Россия представляет собою особый мир. Судьбы этого мира в важнейшем протекают отдельно от судьбы стран к Западу от нее (Европе), а также к югу и востоку от нее (Азия). Особый мир этот должно называть Евразией. Народы и люди, проживающие в пределах этого мира, способны к достижению такой степени взаимного понимания и таких форм братского сожительства, которые трудно достижимы для них в отношении народов Европы и Азии». Евразийцы полагали, что начался новый цикл исторического развития. Они надеялись, что после крушения коммунизма везде возникают национальные пробуждения, что все человечество пойдет путями, проложенными Россией. Путь России – через покаяние и самопознание к реализации своей собственной сущности. Основу таких представлений составляло Православие. Евразийцы полагали, что здоровое социальное общежитие может быть основано только на связи человека с Богом, что национальная идея России должна слиться с Православием. Такая идеология должна помочь России сбросить западно-европейское иго и выработать согласие с собственной сущностью. Суть идеократии, согласно евразийцам, состоит в том, что «Идея-Правительница» должна заменить и государство, и вождя до тех пор, пока эта идея не создаст и государство, и вождя. Деятельность евразийцев охватывает короткий период. Лишь в последнее десятилетие проявился интерес к их творчеству. Идеи, высказанные в их исследованиях, вновь приобрели актуальность. В какой мере они получат свое воплощение в жизни, покажет будущее. Здесь нет возможности даже кратко показать панораму отечественной философии за рубежом. Для примера рассмотрим творчество И. А. Ильина (1883–1954) – одного из самых оригинальных мыслителей XX века, чье творчество занимает особое место в русской философии. Философский взгляд на мир, глубокое понимание диалектики особенного и всеобщего составляют главную черту личности философа. Исповедуемый им философский подход оказывал существенное воздействие на все стороны его творчества. Доскональное знание истории философии, осознание ее роли в становлении общества, воспитании человека придавали исключительное своеобразие раскрытию им фундаментальных проблем общественного устройства, духовной жизни людей, непреходящего влияния истории на современность. Для уяснения философской позиции Ильина важно отметить одно основополагающее обстоятельство. В отличие от многих современников, чье творчество составило эпоху в развитии отечественной философской мысли (русский религиозно-философский Ренессанс XX в.), И. А. Ильин – последовательный проводник и проповедник идей русского православия. Его философия религии обращена на познание путей духовной свободы, укрепления личности путем сердечного созерцания и созерцающей любви. Наряду с ранними философскими сочинениями о философии Гегеля, отметим другие его важнейшие труды: «Религиозный смысл философии. Три речи» (1924), «О сопротивлении злу силою» (1925), «Путь духовного обновления» (1935, позже был издан доработанный вариант), «Основы христианской культуры» (1937), «Аксиомы религиозного опыта» (в 2-х томах, 1953), «Путь к очевидности» (1957), наконец, замечательная работа, можно сказать, духовное завещание Ильина – «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний» (1958). Не будем останавливаться на ранних произведениях. Все они представляют не только историческую ценность, особенно исследования гегелевской философии. В творчестве Гегеля – великого идеалиста – Ильин наряду с рационализмом, панлогизмом и диалектикой отмечает в его учении органическую конкретность, интуитивизм, иррационализм, метафизику и глубокий драматизм. То есть те стороны гегелевского мировоззрения, которые в позднейшей отечественной философии либо замалчивались, либо подвергались непродуктивной критике. Представление о содержательной, качественной стороне философских взглядов Ильина дает книга «Путь к очевидности». Она была издана уже после смерти философа. В ней получает раскрытие центральный пункт философских воззрений Ильина – учение об очевидности. Вся жизнь была положена на его разработку, и правильность сделанного выбора подкреплялась живой реальностью, переживаемой философом. «Наше время, – писал он, – ни в чем так не нуждается, как в духовной очевидности». В этой работе специально выделен раздел «Что есть философия», в котором излагается суть предмета и метода философии. Много времени посвятив исследованию философских систем прошлого, сделав их содержание частью собственного мировоззрения, Ильин не считал необходимым в творчестве философа осуществлять целенаправленную работу по созданию философской системы. Тем самым он продолжил традицию русского философствования, в лучших образцах которого всегда на первый план выдвигались практические запросы жизни, задачи духовного становления личности. Создание философских систем Ильин расценивал как ложную задачу, мнимую цель культуры. Разумеется, это не значит, что свое творчество он отдавал на растерзание произволу и хаосу. Методологическая основа его произведений безупречна. Неприемлемо для него лишь бездумное подражание, копирование, эпигонство. Для Ильина философия – всегда ясный и честный взгляд, жизненное исследование духа и духовности, в свою очередь, неотделимое от предметно-обоснованных выводов. Основной порок философии он усматривал в стремлении разума навязывать жизни законы человеческой логики, подчинить саму жизнь умозрительным схемам. Он восставал против предуказаний, вынесенных рассудочной разумностью, поиска искусственных путей и форм духовного явления. Ибо истинное бытие предмета не укладывается целиком в возможности человеческого ума, хотя бы и доведенных до высших степеней совершенства. Главное призвание философа Ильину видится в предметном созерцании и мышлении. Для ступившего на этот путь и сам процесс систематизации станет более объективным. Поскольку эту работу, по его мнению, философ должен «представить самому предмету: если его предмет в самом деле есть „система“, то его философия верно передаст и изобразит ее; но если предмет есть бессвязная совокупность, то это обнаружится и в его предметной философии. Исследующий философ не смеет повелевать предмету; он не смеет и искажать его в своем изображении». Природа объекта при этом не имеет определяющего значения и не может довлеть над философским сознанием. Объективная реальность обладает значимостью для философа не фактом своей принадлежности к «космосу», «истории», «духу». Во всех случаях философское внимание предполагает созерцающую дедукцию, опытное описание исследуемого предмета или явления. И. А. Ильин не мог обойти традиционного вопроса: является ли философия наукой? Обращение к нему актуально и в наши дни, поскольку еще далеко до согласия в выборе исходной позиции – в какой мере философское мировоззрение соответствует научным конструкциям? Как отнестись к многообразию философских построений в мировой культуре? Не говоря уже о том, насколько правомерно отклонение поведения индивидуума от философской идеи, коль скоро она – результат научного анализа? И. А. Ильин, формулируя таким образом вопрос, не нуждался в однозначном ответе. Он допускал, что философия может выступать в качестве науки. При условии, однако, соблюдения «особого духовно-религиозного опыта и особого описательного художества». То есть речь идет об индивидуальном характере всякого философствования. Человек, ступивший на стезю философствования, должен отдавать полный отчет в своих силах и возможностях выдержать возлагаемый на себя груз: «ответственность исследователя, волю к предметности и бремя доказательства». Только сохранив предметную верность, исследователь может рассчитывать на системный и целостный характер своих философских построений. Саму возможность философского познания И. А. Ильин не отделяет, а, напротив, тесно увязывает с потребностью человека в духовном обновлении и возрождении. Для ее реализации необходимо отыскать верную дорогу и сделать это можно единственным способом: «Единственным, который вообще дан человеку: углублением в себя. Не в свою личную, чисто субъективную жизнь; не в свои колеблющиеся, беспредметные „настроения“; не в праздную, гложущую и разлагающую рефлексию. Но в свое сверхличное, предметно-насыщенное, духовное достояние. Пусть оно будет невелико; пусть оно будет подобно искре. Но в искре есть уже сила искренности, ибо искра есть пылинка вечного, божественного пламени». Всякий философский поиск – это особый философский опыт, ибо процесс философского познания не может замыкаться в однажды и навсегда установленное строение философского акта, отнюдь не однородное в разных областях философии. Намерение к философскому познанию диктуется конкретными условиями процесса развития, теми или иными обстоятельствами жизни. Истинным же предметом философии является начало духа. Оно обнаруживает себя в живой и неживой природе, в человеке и его созданиях, короче, во всем, с чем сталкивается философ. В силу чего философское знание может вырасти только посредством соответствующего духовного опыта и в результате опытного познавательного процесса. В такой постановке проблемы Ильин исходит из сократовской традиции: когда родоначальник диалектики задался вопросом, познаваема ли и определима ли добродетель, то ответ предполагал возможность распространения его на всю философию. Поэтому, считает Ильин, поскольку человек, намеревающийся исследовать добродетель, должен прежде обладать ею сам, то и «философ, желающий успешно исследовать свой предмет, должен реально опытно переживать его и тем самым осуществлять его; он должен превратить свою душу и свою жизнь в орган своего предметного опыта. Только ставши сам орудием духа, он сможет испытать и познать сущность духа». В построениях Ильина, уже начиная с гносеологии, устанавливающей критерии верного знания о предмете, на первый план выходит проблема очевидности. Лишь накопив и обобщив разносторонний опыт очевидности, философ сможет избежать игры мертвыми понятиями и не впасть в соблазн создания пустых конструкций. Очевидность есть обратное слепоте или ослепленности поверхностной видимостью. Очевидность всегда предметна. И обладание ею означало для Ильина наступление прозрения, в этом он следовал призыву Феофана Затворника: «Прежде всего снимай с очей ума твоего покровы, содержащие его в ослеплении». Ильин убежден, что очевидность вещей, задача ее постижения – удел и сфера гносеологии. Но он не может оставить ее только теоретическому мышлению, ибо она неотделима и от других областей работы сознания. Но ввиду того, что очевидность подвижна, исторична, овладение ее истинной природой требует от исследователя «дара созерцания и притом многообразного созерцания, способности к вчувствованию, глубокого чувства ответственности, искусства творческого сомнения и вопрошания, упорной воли к окончательному удостоверению и живой любви к предмету». Отсюда и этику – учение о нравственности, добре и добродетели – нельзя отдавать сухому профессионализму, оставить уделом сугубо академических знаний. Выработка правил и принципов морали более, чем любая другая сфера человеческой практики, нуждается в определенном нравственном опыте. Только личное переживание, глубокое индивидуальное испытание дает право на рассуждения о любви, радости, долге, добре и зле, силе и свободе воли. Нравственная оценка людей и их поступков требует совестного действия, а потому философ должен воспитывать себя и готовить к акту совести. Аналогичным образом приведенные суждения касаются и эстетики, которая не есть следствие лишь одного субъективного вкуса исследователя. В постижении прекрасного философу также необходимо пройти через самовоспитание художественного созерцания и опыт. Главный вывод, к которому приходит Ильин, в следующем: «Основное правило этого пути гласит так: сначала – быть, потом – действовать и лишь затем из осуществленного бытия и из соответственного, а может быть, и опасного, и даже мучительного делания – философствовать». Всем своим творчеством философ подтвердил верность традициям русской культуры, подняв собственное религиозно-философское постижение жизни на высочайший уровень духовности. Требование конкретности, поиск очевидности Ильин воплотил в каждой своей работе. Все они способствуют углубленному пониманию тех или иных периодов отечественной истории, намечают перспективы выхода из трагических тупиков социального процесса. Контрольные вопросы 1. Истоки русской философской мысли, ее специфика и своеобразие. 2. Философское и культурное творчество послепетровской эпохи. 3. Славянофильство и западничество: единство и различие. 4. Проблемы познания в русской философии. 5. Человек и история в отечественной философской мысли. 6. Русский религиозно-философский Ренессанс. 7. Русская философия за рубежом. 8. Значение русской философии в деле духовного возрождения России. Глава XIV. Основные философские течения XX века 1. Общая характеристика философии в XX веке Главное отличие в развитии философской мысли двадцатого столетия – плюрализм мнений, многообразие философских школ и течений. Более отчетливое выражение принимает разработка философской проблематики по двум основополагающим направлениям – материализма и идеализма. Достижения естествознания, в первую очередь, физики, химии и биологии активно используются в построении философских концепций. Философия идет по пути углубления основополагающих представлений о бытии, проникновения в сложнейшее строение материи, предпринимает попытки осмыслить человеческое существование, решая проблемы общественного развития посредством соединения результатов научного анализа и социальной практики. Характерно, что, несмотря на успехи науки, философия не может устраниться от религиозной тематики: в одном случае религия выступает объектом философского анализа, в другом – составляет основу, фундамент самого философствования. Попытки выработать «чистую философию», свободную от воздействия науки и общественной практики, в очередной раз заканчиваются крахом. Как, впрочем, и стремление со стороны науки лишить философию ее традиционной проблематики. Вот почему, давая оценку тем или иным философским течениям эпохи, нельзя не учитывать конкретных социально-политических, экономических условий, сопутствовавших культурной жизни мирового сообщества в завершающемся веке, становлению его философских представлений. XX столетие – век кризисов во всех областях жизни. Социальные перевороты, меняющие основы общественного устройства многих людей, становятся неотъемлемым признаком жизни. Экономические кризисы, переживаемые обществом, получают разрешение в формах неприкрытого антигуманизма. Самое ужасное подтверждение тому – мировые войны, принудившие все народы зримо ощутить дух всемирной трагедии. Казалось бы, люди, наученные гибельным опытом милитаризма, исключат войну как средство разрешения социальных конфликтов. Но и сегодня локальные войны – явление массового характера – держат человечество на грани вероятности нового мирового пожара. С небывалыми темпами распространяется по земле экологическая угроза. Достижения научно-технического прогресса не всегда идут впрок, а порой оборачиваются в прямое зло. Ухудшение условий жизни людей, утрата природой своих естественных свойств, истощение материальных ресурсов сказываются на жизни каждого человека, подвергая опасности здоровье, психическое состояние как ныне живущих, так и будущих поколений. Понятие «кризиса культуры» прочно вошло в духовную жизнь общества. Переоценка ценностей – явление, свойственное каждому новому поколению людей. Но в двадцатом столетии трансформация жизненных установок и ориентиров сопровождается переосмыслением, казалось бы, вечных представлений о человеке и его природе. Надежды на науку как средство преодоления социальных и природных невзгод сменилось упадком доверия к ней. Центр тяжести философских исследований от проблем общего свойства, включающих в себя вопросы бытия, мироздания, общественного устройства, тенденций и путей развития общества как целого, все более перемещается в сторону человека, к обоснованию его уникальности, становления личности на путях творческой свободы. XX век проходит под знаком противостояния подавляющей части философских школ и течений марксизму. Во многом это определялось тем, что на долгие годы марксизм (а в последующем – марксизм-ленинизм) становится краеугольным камнем идеологии и политики общества, пытавшегося на практике реализовать коммунистические идеалы. В стремлении доказать несостоятельность философских принципов марксизма – диалектического и исторического материализма – многие философские течения отдали дань их вульгарной и неаргументированной критике. Долгие годы развитие философии осуществлялось в сфере идеологического противоборства. Вместо того, чтобы решать сугубо философские проблемы, стороны отыскивали изъяны и слабые места в философских концепциях друг друга. На этом фоне усилились попытки построения философских систем, тяготеющих к избавлению от влияния идеологии, естествознания и даже морали. Вот в таких, крайне обостренных и противоречивых, социальных условиях существовала философия в XX столетии. Именно это обстоятельство лежит в основе того, что современная философия – это не единое тело, не прочная целостность, а сложно дифференцированный корпус философских концепций, продолжающих многовековые традиции философского поиска с учетом конкретных условий и обстоятельств сегодняшнего дня. В XX веке развитие философии осуществлялось по направлениям, истоки многих из которых уходят в прошлые века. Это прежде всего разнообразные формы религиозной философии, а также новейшие виды позитивизма. Повышение роли науки в XIX веке и в начале нынешнего, безусловно, сказалось и на характере философии. Возникло даже направление сциентизма (от латинского – знание, наука), в соответствии с представлениями которого философия должна ориентироваться на определенный тип мышления, сложившийся в конкретной науке. Сторонники сциентизма, ориентируясь на позитивную науку (главным образом на естествознание), стремятся исключить из философии традиционную мировоззренческую проблематику, отказаться от исторически сложившегося понимания предмета философии, надеются построить ее по типу точной науки. К сциентистскому направлению относят неопозитивизм (аналитическую философию), «философию науки», структурализм. Помимо, так сказать, общефилософских сциентистских концепций получили распространение различные специфические теории, ориентированные на разработку моделей «индустриального», «постиндустриального», «технотронного», «информационного» и иных типологий общественного устройства. Главные трудности в разработке сциентистских философских представлений дали о себе знать прежде всего в области методологии. Так, оказалось, что теоретическое знание невозможно свести целиком к эмпирическим данным. Нельзя, как показала практика сциентизма, также полностью исключить и философские проблемы. Другое направление, включающее немало разновидностей, можно охарактеризовать как философский антропологизм. Оно связано с выдвижением на первый план изысканий в гуманитарно-антропологической сфере и усилением антисциентистской направленности. Главным при этом объявляется «человеческое содержание». В рамках антропологизма формируются такие течения, как философская антропология, философия жизни, экзистенциализм, персонализм. Отличительная их особенность – родство с христианством не только в отношении к разуму и науке, но и в своеобразном механизме формирования сугубо философского содержания. Сторонников направления объединяет непризнание ими всеобщности естественнонаучного мышления и его норм. Границы этих течений нечетки, размыты. Поэтому нередко имеют место случаи, когда о том или ином философе, причисляемом к ветви антропологизма, говорят как о представителе той или иной философской линии: экзистенциализма, персонализма, неопротестантизма и т. п. Как бы особняком от упомянутых направлений стоит прагматизм – учение, родившееся в США и до сих пор не утратившее влияния. 2. Неопозитивизм Одним из распространенных философских течений в XIX веке был позитивизм. Как самостоятельное философское направление он оформился в 30-е годы прошлого столетия. В центре внимания позитивистов находился вопрос о взаимоотношении философии и науки. Они полагали, что всякое подлинное, по их представлениям, «положительное» (позитивное) знание может быть получено в виде результата отдельных специальных наук, либо их синтетического объединения. Поэтому-де философия, претендующая на содержательное исследование реальности, не имеет права на существование в качестве особой научной дисциплины. Позитивизм в своем становлении прошел два этапа. Первый охватывает 30–40-е годы XIX века и связан с философской школой его основоположника О. Конта. Вторая историческая форма позитивизма представлена махизмом и эмпириокритицизмом (Э. Мах (1838–1916), Р. Авенариус (1843–1896). Неопозитивизм, таким образом, представляет третий этап в развитии позитивизма и являет себя в различных вариантах: логический позитивизм, философия лингвистического анализа или лингвистическая философия и т. д. По большому счету, история неопозитивизма – это история смены различных способов анализа языка, идущая от логики к семантике, а от нее – к лингвистическому анализу. Как правило, неопозитивистов объединяет программа-максимум, иными словами, стремление добиться абсолютной формализации знаний на основе искусственно формализованного языка. При этом они высказывают претензию на монопольное владение методологическими проблемами науки, что, естественно, приводит их к абсолютизации некоторых сторон познания. Неопозитивисты оказались не в состоянии охватить познание как целостное явление со всеми присущими ему противоречиями, трудностями, возникающими, к примеру, в ходе формализации языка. Следует отметить определенные, подчас довольно крупные, успехи, достигнутые неопозитивизмом, в разработке специальных отраслей знания, несущих большую методологическую нагрузку, математической логики, семиотики, семантической теории информации. Однако попытка придать специальным методам исследования познания свойства всеобщей универсальной философской методологии к успеху не привела. Хотя некоторые выводы неопозитивистов и оказались справедливыми, в частности, утверждение о неприменимости количественного подхода к области духовных явлений. Существенная особенность неопозитивистских представлений связана с намерением разработать эффективную методологию, исключив из нее понятие материи в его философском значении. Отсюда следуют призывы устранить из философии так называемые «метафизические» вопросы о реальности, о природе понятий науки. В итоге используемые неопозитивистами термины приобретают сугубо субъективистскую окраску. Они отрицают возможность получения достоверного знания не только об явлениях широкого масштаба, но и в отношении каких-либо локальных ситуаций, например, дорожного происшествия, поскольку объективную необходимость в природе выявить невозможно. Основная задача философии поэтому состоит в логическом анализе языка науки. В качестве средств такого анализа предлагается использовать математическую логику и аксиоматический метод. В отношении науки философия призвана осуществить не разбор тех или иных конкретных научных теорий, а выполнить логический анализ языка теории (совокупности готового знания). А поскольку всякая научная теория – конструкция несовершенная, то ее следует заменить соответствующей гипотетико-дедуктивной моделью. Подобная точка зрения ведет к иной крайности – абсолютизации метода аксиоматизации научных теорий. Основы логического позитивизма были разработаны участниками венского кружка в 30-е годы XX века. Этот кружок включал в себя таких ученых и философов, как М. Шлик (1882–1936), К. Гедель (1906), А. Д. Айер (1910) и Р. Карнап (1891). Впоследствии ведущие члены кружка создали школы логического позитивизма в различных странах, особенно активной их роль была в Англии и США. Один из главных выводов логического позитивизма связан с разработкой принципа верифицируемости (проверки) знания. В соответствии с ним, критерий значения или истинности знания состоит в том, что фактическое значение эмпирического утверждения выражается в методе его верификации. Однако никакая окончательная верификация эмпирического утверждения невозможна, ибо опыт, который для этого используется, никогда не бывает окончательным. Другое важное достижение логического позитивизма связано с выводом о невозможности полной формализации человеческого мышления. В 1931 г. австрийский логик и математик Курт Гедель опубликовал статью «О формально неразрешимых предложениях Principa Mathematica и родственных систем», в которой сформулировал теорему о неполноте. Из нее вытекает, что даже в достаточно содержательных (способных выразить арифметику натуральных чисел) формальных системах имеются неразрешимые предложения. Эти выводы не утратили доныне своего методологического значения, ибо они подтверждают ограниченность теоретического знания на путях его формализации. На формирование философии лингвистического анализа значительное влияние оказало творчество Людвига Витгенштейна (1889–1951). Этот философ и логик затронул многие проблемы, в частности, проблемы значения и понимания, логики и оснований математики, но главными для него оказались логические проблемы языка. Свои воззрения он сознательно противопоставляет логическому позитивизму и отказывается от верификационной теории. На смену ей приходит логика функционирования различных языковых структур. В основе случившейся переориентации лежит очевидный факт: слова и выражения, внешне кажущиеся одинаковыми, зачастую не совпадают в своих значениях. Поэтому важно разрешить проблему значения – сделать правильный выбор между тем или иным способом употребления слова в определенном значении. Целью лингвистической философии становится не открытие, а прояснение, не истина, а значение. По словам Л. Витгенштейна, «философия оставляет все, как оно есть». Неопозитивизм выявил многие трудности, возникающие в процессе познания, и на определенном историческом этапе способствовал их решению. Но сама наука также находится в развитии, а, следовательно, порождает новые методологические проблемы. 3. Философия науки Потребность в осмыслении результатов естествознания, в первую очередь физико-математических наук, объяснении структуры этих наук и их методологии вызвала к жизни множество философских концепций, образовавших самостоятельный раздел философии. В него вошли «философия математики», «философия физики», «философия биологии» и т. п. В советской философии активно разрабатывались философские вопросы естествознания. Одна из причин появления философии науки связана также с необходимостью критического анализа неопозитивистской концепции науки. Известный физик М. Борн писал: «Физика нуждается в обобщающей философии, выраженной на повседневном языке». Многие выдающиеся естествоиспытатели – Н. Бор, М. Планк, В. Гейзенберг и другие – наряду с разработкой труднейших естественнонаучных проблем особое внимание уделяли философии. Так, М. Борн критиковал крайне позитивистскую точку зрения, согласно которой единственной реальностью являются ощущения, а все остальное – конструкции нашего разума. Стремительные темпы развития науки, эволюция ее методов выдвинули немало проблем, решение которых не могло быть получено без привлечения философии. Это проблемы уточнения предмета наук, истинности знания, детерминизма и причинности, взаимосвязи прибора и наблюдателя, возможности предсказания результатов эксперимента и другие методологические аспекты познания структуры материального мира. Видным выразителем философии науки является английский философ Карл Поппер, в свое время бывший активным участником Венского кружка. И хотя Поппер по своим философским взглядам является представителем логического позитивизма, он критически относился ко многим его положениям. Главное в этой критике – упрек позитивизму за его натурализм и априоризм. В своем труде «Логика и рост научного знания» в качестве центральной философской проблемы Поппер рассматривает задачу поиска критерия демаркации между наукой и псевдонаукой. Исходя из представлений крайнего антииндуктивизма, он предложил ввести принцип фальсифицируемости, иными словами, довод о принципиальной опровержимости любого знания, претендующего на научность. По его мнению, логика научного исследования свободна от любых субъективных психологических воздействий. В этом состоит основное отличие философских взглядов Поппера от логического эмпиризма Витгенштейна и Рассела, выражающееся в противопоставлении принципа фальсифицируемости принципу верифицируемости. Таким образом, философия науки Поппера базируется на антипсихологизме и опирается на аппарат математической логики. Теория научного метода не может быть эмпирической теорией, но должна быть философской, эпистемологической теорией со всей вытекающей отсюда спецификой. Тем самым философия фактически сводится к логической теории научного познания. Другим видным представителем философии науки является американский философ Т. Кун. Широкую известность получила его книга «Структура научных революций», в которой рассмотрены важные проблемы науки. Кун пытается выявить и проследить закономерности ее развития. Излагая собственную концепцию становления науки, он отмечает наличие в ее истории нормальных и революционных периодов. Именно Куну принадлежит анализ природы и характера научных революций. Особенно его привлекает XVII век – эпоха первой научной революции и становление науки Нового времени. Главный вопрос методологического анализа – не исследование готовых структур научного знания, а раскрытие механизма трансформации и смены доминирующих представлений в науке. Важное место при этом отводится понятию парадигмы, в котором отражен способ проявления, действования ведущего стиля мышления, своего рода образца решения исследовательских задач, присущего данной эпохе. С этого времени понятие парадигмы широко используется научным сообществом. Кун убежден в том, что путь к созданию подлинной теории науки проходит через изучение истории. В отличие от позитивистов, которые рассекли науку на части и изучали ее отдельные элементы как анатомы, он видит науку как единое целое. В итоге в рамках философии науки был собран содержательный, представляющий познавательный интерес фактический материал, получены ценные теоретические обобщения, касающиеся процесса научного творчества. Взгляды сторонников этого направления конкретизируют и углубляют понимание того, каким образом строится научная теория, как используется математический аппарат, в чем своеобразие применения научных методов в специальных дисциплинах. Все более отчетливым становится понимание, что проникновение в сущности явлений природы предполагает возрастающую активность человеческого мышления, оперирующего сложными научными абстракциями. Однако при этом активность мышления нередко истолковывается как свидетельство произвольности и условности научных истин, хотя сами ученые приходят к тому, что гипотезы и проекты приобретают значение истин лишь после соответствующей верификации в опыте. В настоящее время круг проблем, составляющих область философии науки, не уменьшился. Более того они получают новое звучание. Во многом данное обстоятельство – следствие преобразований, существенно изменивших саму науку. Последние связаны прежде всего с информатизацией и компьютеризацией не только сферы научных исследований, но и самой жизни на всех ее уровнях. 4. Философская антропология Первая половина XX века прошла под знаком поворота западной философии к человеку. Множество философских концепций, так или иначе затрагивающих проблему человека, образуют сферу философии, именуемую философской антропологией. Основной смысл этого термина отражает нацеленность философской мысли на углубленное познание человеческой природы, выявление жизненных проблем и возможностей человека. Еще в 1929 г. в своей работе «Кант и проблема метафизики» М. Хайдеггер (1889–1976) переосмысливает известные кантовские вопросы – что я могу знать? что я должен делать? на что я могу надеяться? В своей совокупности эти вопросы сводятся к обобщающему – что есть человек? Для философской антропологии главная задача видится в том, чтобы подойти к новой трактовке предмета человеческого познания, деятельности и веры. В современных условиях важно то, как мы познаем, как делаем, как верим. Предпосылки философской антропологии были заложены феноменологической философией Э. Гуссерля (1859–1938) и экзистенциализмом. Сторонники философской антропологии считали, что традиционный философский объективизм и позитивизм игнорировали субъективную и активную стороны познания, недооценивали самого человека как первоисточник смысловых значений мира, не в полной мере учитывали внутренний опыт человека. Отсюда вновь заявляла о себе задача, связанная с отысканием специфического предмета философии, позволяющего избежать его отождествления (как это было в случае с неопозитивизмом) с предметом научного исследования. Условно концепции, объединяемые философской антропологией, разделяют на две группы – на субъективистские-антропологические и объективистски-онтологические. К первой группе относятся учения, в которых бытие человека и мира познается из самого человека, из субъективного «Я». При этом сам человек рассматривается как существо автономное, независимое от объективных условий и норм. В качестве подлинных основ человеческой свободы полагаются спонтанность разумно-познавательной деятельности, духовно-нравственные силы, бессознательно-иррациональное и волевые импульсы. Ко второй группе относятся учения, в которых смысл бытия познается из самого объекта, мира. При этом человек предстает как существо, находящееся во Вселенной, где космос, мировой разум, божественное провидение, абсолютный дух образуют жестко детерминированную систему. Ее естественная природа порождает социально-исторические закономерности, с неизбежностью носящие фаталистический характер. Тем самым, по сути, предлагается изучать не бытие само по себе, не законы его фактического существования, а разъяснять и раскрывать смысл самого бытия. Проводится мысль, что чистая субъективность – действующая основа всякой объективности, а в качестве подлинного бытия человека выступает его творческая деятельность. Исходным моментом такой деятельности выступает определенный, конституирующий мир вид активности человека. Сам человек относится к миру как к материалу, средству для обретения своей подлинности, осуществления поставленных целей. В итоге человек созидает мир как совокупность ценностей и благ, без которых его жизнь утрачивает смысл. В зависимости от преобладания в философских построениях тех или иных специальных естественнонаучных подходов сторонников философской антропологии подразделяют на физикалистов, социобиологов и структуралистов. Основу физикалистского взгляда предопределяет физическая картина мира, ориентация на познание закономерностей физического развития (У. Куайн, Дж. Дж. Смарт, Дж. Армстронг). Социобиологи к представлениям о поведении человека, проявлении социальной и нравственной жизни подходят путем редукции к эволюционному генотипу данного биологического вида (К. Лоренц, М. Рьюз, Э. Уилсон, Р. Триверс, Р. Александер). По мнению структуралистов, человек лишен своей самости. Структура – это всего лишь инвариантный образец. Никакой истории в собственном смысле нет, поскольку общественная жизнь, и прежде всего сам человек, – лишь конкретное выражение соответствующей целостности. Поэтому человеческой свободы не существует, она заменяется ролью и функцией (К. Леви-Стросс, М. Фуко, Ж. Деррида). В 70-х годах происходит переосмысление проблематики философской антропологии, продиктованное стремлением расширить конкретно-научную базу философско-антропологического объяснения человека. Предпринимается попытка на новом уровне преодолеть рамки естественнонаучного анализа человеческой природы и привлечь для ее рассмотрения науки о духе и культуре, то есть речь идет о «новой антропологии». Представители этого философского направления развивают идеи, высказанные в трудах М. Шелера и Г. Плеснера. Так, М. Шелер (1874–1928) в своей работе «Положение „человека в космосе“ (1928) представляет философскую антропологию как основополагающую науку о сущности человека. Эта наука должна соединить конкретно-научное, предметное изучение различных сфер человеческого бытия с его целостным, философским постижением. В большом труде Г. Плеснера „Ступени органического и человек“ (1928) рассматриваются некоторые аспекты сущности человека под утлом зрения его отношения к миру животных и растений. Дальнейшее развитие философско-антропологические исследования получают за счет распространения их в области культуры и религии. Ведь человек является творцом культуры. Многообразие форм культуры отражает определенные стили жизни, которые, в конечном итоге, должны быть объяснены основополагающими структурами человеческого бытия. Бытие человека реализуется в «окружающей среде», формируемой культурой. Сторонники культурной антропологии по-своему толкуют понятия действительности и мира. Действительность для них – это таинственная и чуждая человеку объективная реальность, которая подлежит использованию. Мир – это то, что уже истолковано человеком, что переживается им, что имеет для него значение в рамках определенного стиля жизни. «Человек, – пишет Э. Ротхакер, – живет в мире феноменов, которые он высветил прожектором своих жизненных интересов и выделил из загадочной действительности». Философско-религиозная антропология рассматривает человека как верующее существо, строящее свою жизнь в прямой зависимости от характера отношений с Богом, с трансцендентным Божественным началом (Г. Э. Хенгстенберг, Ф. Хаммер). Следует отметить, что к философской антропологии примыкают многочисленные психоаналитические концепции, исходящие из признания бессознательного как важной части бытия человека. Проблема бессознательного имеет длительную историю. Достаточно упомянуть Лейбница, Канта, Гегеля, Кьеркегора, Шопенгауэра, Ницше, чтобы стало ясно, какие умы обращались к ее разработке. Но лишь в XX веке, начиная с психоаналитического учения 3. Фрейда (1856–1939), специфическая трактовка человеческого существа занимает прочное место в психоаналитической философии (К.Г. Юнг, А. Адлер, В. Рейх, К. Хорни, Э. Фромм). 5. Экзистенциализм В философии до середины XIX века господствовали идеи рационализма. Однако трудности, связанные с рациональным познанием, препятствия на путях построения жизни разумными способами ставят под сомнение эффективность рациональных принципов постижения мира. Неудовлетворенность сложившимися формами философской мысли приводит буквально к «философскому бунту», одним из последствий которого явилось возникновение философского течения, именуемого экзистенциализмом (от латинского – существование). Иногда используется термин философия существования. Экзистенциализм – своеобразная философия, не умещающаяся в рамки традиционных представлений. Ее специфичность обусловлена особым интересом к так называемым индивидуальным смысло-жизненным вопросам, первое место среди которых занимают проблемы человеческого существования, судьбы личности в современном мире. В рамках самих же вопросов внимание экзистенциалистов направлено на осмысление вины и ответственности, решения и выбора, отношения человека к своему призванию и долгу, наконец, к смерти. Лишь в той мере, насколько эти вопросы соприкасались с проблематикой науки, морали, религии, философии истории, последние представляли интерес для экзистенциалистов. Истоки философии экзистенциализма лежат в творчестве Б.Паскаля, С. Кьеркегора, М. де Унамуно, Ф. И. Достоевского и Ф. Ницше. Так, уже С. Кьеркегор ставил под сомнение правомерность всякой рациональной системы. Философским критерием для него выступает тесная связь с человеческим индивидом и его чувствами. Условно экзистенциализм подразделяют на религиозный (Н. Бердяев, Л. Шестов К. Ясперс, Г. Марсель,) и атеистический (М. Хайдеггер, Ж.П. Сартр, А. Камю, М. Мерло-Понти, С. де Бовуар). Принадлежностью философа к тому или другому направлению определяется и форма его философствования. Религиозный экзистенциализм, исходя из признания реальности трансцендентного, оперирует символическими и даже мифопоэтическими образами. Ведь трансцендентное не поддается познанию и на него можно лишь намекнуть. Атеистический атеизм, напротив, ставит цель раскрыть иллюзорность трансценденции и потому ему свойственна аналитическая и критическая направленность. В трудах экзистенциалистов отсутствует движение от простейших определений предмета к всестороннему и глубокому раскрытию его сути. Объединяющая их основа имеет сюжетно-тематический характер. В своих философских конструкциях экзистенциалисты используют причудливые категории, с трудом переводимые на устоявшийся язык традиционной философии. Выступая против официальной, прежде всего университетской философии, экзистенциалисты упрекают ее в том, что она сосредоточила внимание на абстрактных онтологических и гносеологических проблемах, упустив конкретного человека с его повседневными заботами, печалями и горестями. Они критикуют традиционную философию за идеализм и попытки растворить реальный мир в мысли, за стремление разрешить противоречия человеческого бытия сугубо логическими приемами. Выступая с подобной критикой, экзистенциалисты вынашивают надежду порвать с абстрактностью и идеализмом. На деле же экзистенциализм отказывается от ориентации на теоретически развитое знание, скептически относится к специализированным продуктам духовной культуры, полагаясь лишь на улавливание подвижных умонастроений и ситуационно-исторических переживаний человека современной эпохи. Первоочередной интерес экзистенциалистов сконцентрирован на познании состояния человека, выражающегося в его переживаниях. В соответствии с их представлениями, люди переживают чувство постоянного беспокойства, заброшенности, одиночества, в силу чего они вынуждены философствовать и лишь поэтому остаются человеческими существами. Способность к философствованию сохраняет «бытийственность», позволяет противостоять натиску внешних сил. В содействии этому противостоянию проявляется функция философии. Именно философии доступно постижение внутреннего переживания человеческого существования, поскольку оно ускользает от прагматически настроенной науки. Для экзистенциализма, как отмечалось, весьма характерны своеобразные термины и понятия, в числе которых ключевыми являются категории – человеческое бытие, экзистенция, страх, ничто. Бытие, по представлениям экзистенциалистов, – это ни эмпирическая реальность, данная во внешнем восприятии, ни система связей, конструируемая научным мышлением, ни мир умопостигаемых сущностей. Бытие может быть постигнуто как некая изначальная, непосредственная, нерасчлененная целостность субъекта и объекта, оно может быть воспринято только через самое себя. Бытие дается непосредственно, в виде собственного бытия – существования, или экзистенции. В немецком экзистенциализме для обозначения существования употребляется слово «Dasein», которое буквально переводится как «тут-бытие», что предполагает сиюминутное нахождение человека «здесь и теперь». Отсюда задача философии состоит в анализе бытия человека, застигнутого «здесь и теперь» в спонтанном проявлении его переживаний. Экзистенция – это средоточие человеческой личности, это судьба-призвание, которой человек вынужден беспрекословно подчиняться. Он – существо, приносящее жизнь в жертву своему предназначению. И на самоотречение человек идет совсем не потому, что существует идеал, оправдывающий жертву. Нет, просто он не в силах существовать, не посвящая жизнь какому-либо идеалу. Осознавая свою бренность и обреченность, человек устремляется к вечному, но не к бессмертию души и человеческого рода, а к надвременной значимости безусловного принципа. Человек тоскует по безусловному. Он испытывает постоянный страх, боясь потерять жизнь или какие-никакие жизненные блага. Страх – это боязнь не исполнить предназначения, ради которого человек готов жертвовать не только благами, но и жизнью. В былые времена отсутствие конкретно воспринимаемого безусловного компенсировалось верой и религиозными идеалами. Однако по мере секуляризации общества символы откровения утратили свою притягательную силу для многих людей. В результате человек оказался перед лицом мира без Бога, толкуемого как «ничто». А с точки зрения экзистенциализма Бог – это трансцендентное, в свою очередь трансценденция есть «ничто», выступающее как глубочайшая тайна экзистенции. «Ничто» нельзя сделать объектом мысли, его прямо и непосредственно обнаруживает особое человеческое состояние – страх. «Ничто» принадлежит самому человеческому бытию и раскрыть его природу – задача истинной философии. Таковы общие принципы экзистенциализма, главные познавательные усилия которого направлены на изучение неповторимой жизненной ситуации отдельного человека, на постижение ценности и уникальности его внутреннего мира. Лейтмотив экзистенциальной философии – протест против порабощения человека внешними общественными силами. 6. Персонализм Персонализм (от латинского – личность) – теистическое направление современной философии. Само название свидетельствует о признании личности первичной творческой реальностью и высшей духовной ценностью. Мир, в котором живет и действует личность, есть проявление творческой активности верховной личности – Бога. Формирование персонализма началось в конце прошлого века, в России и США. Основные принципы персоналистской философии были сформулированы Н. А. Бердяевым и Л. Шестовым. В последующем идеи персонализма нашли отражение в творчестве Н. О. Лосского, С. Н. Булгакова, А. Белого, Вяч. Иванова. Особый этап в развитии персонализма связан с его распространением во Франции, начало которому положил Эмманюэль Мунье (1905–1950). В противовес принципу идеалистического монизма и гегелевскому панлогизму персонализм выдвигает идею множественности. Сторонники персонализма говорят о множественности существований, сознаний, воль и личностей. Разуму противостоит интуиция. Мир сотворила Верховная персона – Бог, и он же наделил его способностью развития. В области познания персонализм исходит из необходимости замены познающего субъекта традиционной философии человеком во всей полноте его конкретных проявлений, в его антропологической всеобщности. Тем самым подчеркивается активная роль субъекта, ибо познает только единичный, индивидуальный и неповторимый человек. В онтологическом плане личность становится фундаментальной категорией, лишь через нее возможно основное проявление бытия, в котором волевая активность сочетается с непрерывностью существования. Личность с ее опытом составляют единственную реальность. Однако истоки личности – не в ней самой, а в Боге. Наука в ее сложившемся виде не способна постигнуть разнообразие и богатство мира. В науке нельзя найти и надежных ориентиров, использование которых может указать верный путь в человеческой жизни. Такую задачу призвана выполнить только религиозная философия. В учении персонализма о личности содержится немало положительных моментов, в частности, представляет интерес попытка разграничения понятий индивида и личности. Характерная черта этого учения – обоснование идеи о свободе воле. До появления трудов экзистенциалистов в персонализме было уже сформулировано утверждение о принципиальной враждебности общества и личности. В первой трети XX века персонализм испытывает как бы второе рождение. Основоположник французского персонализма Э. Мунье, ссылаясь на влияние марксизма и экзистенциализма, не упоминает, правда, своих русских предшественников. Более того, он полагает, что «персоналистское движение родилось в условиях кризиса, разразившегося в 1929 году вслед за крахом Уолл-Стрита и продолжающегося на наших глазах после пароксизмов Второй мировой войны». Это утверждение сделано в его книге «Что такое персонализм?», вышедшей в 1946 г. Десятью годами ранее им был опубликован «Манифест персонализма», в котором содержится формулировка целей и задач персоналистского движения. Вот как их определяет сам Мунье: «Мы называем персоналистскими любое учение и любую цивилизацию, утверждающие примат человеческой личности по отношению к материальной необходимости и системам коллективности, лежащим в ее основании». Не ставя целью создать законченное философское учение, Мунье стремился отыскать продуктивные способы разработки проблем личностного существования. Красной нитью через все сочинения философа проходит идея о том, что только человек способен стать законодателем в выработке программ поведения по отношению ко всем обстоятельствам, оказывающим влияние на его жизнь и личность. Экзистенциализму и марксизму персонализм противопоставляет концепцию личности, центральными пунктами которой являются представления о вовлечении и трасцендировании. Вовлечение означает факт присутствия человека в мире, притом присутствие активное, осмысленное и ответственное. Под трансцендированием понимается процесс самоопределения человека, его постоянное движение вперед, в чем опорой для него является Бог, Абсолют, несоизмеримый с миром и потому задающий ориентиры как отдельной личности, так и истории в целом. Разработка проблем личности осуществляется на широком историческом фоне, что позволяет подчеркнуть определенную перспективу исследования человеческих проблем в условиях кризиса XX века. 7. Прагматизм Прагматизм – одно из влиятельных философских течений XX столетия, особенно на его родине – в Соединенных Штатах Америки. Название происходит от греческого слова, означающего дело, действие. Прагматизм нередко называют философией дела, действия, тем самым подчеркивая ее практическую нацеленность. Согласно прагматизму, единственным критерием истинности выступает успех какого-либо начинания, поступка, дела. Поэтому нередко прагматизм воспринимается как одна из форм некой житейской философии. Однако такой поверхностный взгляд не улавливает существенных признаков прагматизма. Не уяснив их, трудно понять причины столь длительного его успеха и устойчивого влияния. Именно прагматизму западноевропейская философия обязана введением и последующей детальной разработкой темы человеческой деятельности. Истоки прагматизма лежат в немецкой философии, в частности, они присутствуют в творчестве Гегеля и Ницше. В последующем начальные идеи прагматизма отмечены в трудах А. Бергсона. Представления о прагматизме как философской форме мышления, познания формируются в рамках тенденции к пересмотру природы познания и истины. «Гносеологического субъекта» сменил «субъект заинтересованный», безразличный к истине как таковой. Для этого субъекта сознание существует лишь как средство решения непознавательных задач. Главным становится удовлетворение потребности в успешном действии. Вот эта-то тенденция получает развитие и завершение в прагматизме. В повестку философского исследования включается вопрос о целеполагающей деятельности человека. Особо благоприятные условия (социально-экономические, политические) для формирования прагматизма сложились в США. Немало способствовал тому пресловутый американский образ жизни и его пропаганда. Как уже отмечалось, прагматизм часто отождествляют с полезностью. Но это одна сторона проблемы. Другая, в частности, связана с включением в познавательный процесс вместо субъекта гносеологического субъекта заинтересованного. Раньше субъект только ощущал и мыслил, иными словами, его жизнь определялась одним – страстью к познанию. Теперь же предлагается совершенно иная модель. Деятельность познающего субъекта стимулируется потребностью в целенаправленном действии. Для такого субъекта познание и истина перестали быть абсолютной целью и превратились в средство. Уже Ницше, а позднее и прагматисты отмечали любопытный факт: чтобы успешно действовать, не всегда нужно обладать истинным знанием. Одна из установок прагматизма – чтобы преуспеть, надо не столько знать, сколько уметь (to know – to know how). В обосновании подобных утверждений важную роль играет представление об относительном характере теоретического знания. Действительно, задолго до современного взгляда на природу Вселенной геоцентрическая система мира исправно в течение тысячелетий служила людям. То же можно сказать и о геометрии Евклида, механике Ньютона, а уж об общественных теориях – и говорить не стоит. Для понимания сути прагматизма целесообразно рассмотреть его на примере творчества Ч. Пирса (1839–1914), основателя философии прагматизма. После долгих размышлений над основополагающими принципами прагматистской доктрины в 1904 г. он выпустил книгу «Что такое прагматизм». Но оказывается, что наименование своего учения он берет у Канта, который веру, необходимую для действия, которое нельзя обосновать знанием, называет прагматической верой. Таким образом, Пирс развивает эту идею и говорит уже о действии, основанном не на знании, а на вере. Дело в том, что сознание переживает два состояния: сомнения и веры. Человек, по Пирсу, стремится во что бы то ни стало избавиться от неприятного состояния сомнения и достигнуть приятного – веры. Содержание веры исчерпывается действием, которое готов совершить верящий субъект. К примеру, живут два человека разных убеждений, но готовых действовать одинаковым образом, из чего следует, что различий в их убеждениях нет. Следовательно, вера – это готовность действовать особым образом. Единственная достойная функция мысли – это способность достигнуть устойчивого верования. В силу чего мышление направлено на удовлетворение не познавательного интереса, а стремления к покою. Особенно важно это для общества, постоянно находящегося в условиях физических и психологических перегрузок. Современный человек тяготеет, по мнению прагматистов, к эмоциональному покою, к психологическому удовлетворению как результату преодоления сомнений. 8. Русский космизм Это философское направление сложилось в конце XIX века и сегодня о космизме говорят как об одной из ведущих традиций самобытной философской мысли России. Основы «русского космизма» заложены в творчестве Н. Ф. Федорова, К. Э. Циолковского (1857–1935) и В. И. Вернадского (1863–1945). Современные исследователи выделяют несколько течений в «русском космизме». Религиозно-философское направление представляют В. С. Соловьев, Н. Ф. Федоров, С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский, Н. А. Бердяев. Естественнонаучное направление отражено в творчестве К. Э. Циолковского, Н. А. Умова (1846–1915), В. И. Вернадского, А. Л. Чижевского (1897–1964). Поэтически-художественное направление связывают с именами В. Ф. Одоевского, Ф. И. Тютчева, А. Л. Чижевского. В целом для «русского космизма» характерна ориентация на идею космоцентризма (антропокосмизма), убежденность в наличии космического целого и космической по природе и значению миссии человека. Смысловое содержание космоса выступает как основание этического культурно-исторического самоопределения человека и человечества. Для многих представителей этого течения показательно принятие идеи эволюционизма, органическое восприятие мира. На первый план ими ставится практически-деятельное начало человека. Особое место в разработке идей русского космизма занимает Н. Ф. Федоров. Для него космос – это христианский космос. Он не дан, а задан, поскольку ныне это беспорядок и хаос, мир неразумия. Такое состояние – следствие падения человека. Оно будет устранено, когда весь мир между людьми и богом будет освещен сознанием и управляем волею. В силу падшести человека и природа становится его врагом, силой враждебной и смертоносной. Чтобы избежать этого, необходимо заняться регуляцией природы. Главной задачей при этом выступает воскрешение отцов. Отсюда главная идея космизма Федорова – это мотив дела, воплощения христианского мифа в рукотворную реальность. Главное сочинение мыслителя – «Философия общего дела». Сторонники эмоционального подхода в «русском космизме» проникнуты убеждением в космической роли человека как разума («ноосфера»), сознания природы. Те, кто в большей мере тяготел к его религиозным формам, верили в провиденциальный замысел Бога о человеке, в необходимость человеческого участия в Божественном домостроительстве, в восстановлении падшего естества мира и человека. В трудах этих мыслителей обосновывается необходимость религионизации науки, сотрудничества веры и знания. Идеи космизма получают развитие в трудах А. К. Горского (1886–1943) и Н. А. Сетницкого (1888–1937). Эти философы стояли на позициях христианского эволюционизма, утверждающего факт продолжающегося творения, истории. Они считали, что только путем индивидуального спасения можно вырваться из мира. Преображение мира требует не только внутреннего делания, но и внешнего труда. Горский и Сетницкий полагали, что сегодня можно говорить «о совершившемся или близком к завершению внешнем объединении человечества на всей нашей планете». Такое объединение предполагает отмену этнических и национальных сил и постановку «вопроса о смысле культуры и, в частности, вопроса о замене стихийного бессознательного возникновения ее осмысленным и планомерным созиданием». Перед человечеством лежит обязанность преобразования всего космоса, всего общества, всей человеческой природы. Но для этого мир должен приготовиться к повсеместному принятию Евангелия, и эти подготовительные процессы в жизни человечества должны смениться эпохой деятельности его в теле и деле Христовом. В наши дни идеи «русского космизма» привлекают внимание не только философов. Они получают все более широкое распространение в общественном сознании, вызывают значительный интерес за пределами России. Заключение Для тех, кто при изучении философии руководствовался методическими советами, высказанными во «Введении», хотелось бы дать несколько пожеланий. Мы разделили их условно на две части. Первая включает систематизацию изученного материала и означает, что образованный и думающий специалист, если он намерен руководствоваться объективным и верным представлением о происходящих в мире и обществе событиях, должен умело им пользоваться. Речь идет о проблемах, которые изначально находились уже в центре внимания античных мудрецов и которые не утратили своей значимости в наше время. В этой связи обращение к истории помогает быстрее и глубже разобраться в событиях. Прежде всего, следует помнить, что античных мудрецов интересовали вопросы: что такое окружающий мир, что лежит в его основе и как его можно познать? Они до сих пор продолжают волновать человечество. Весьма полезно и особенно с познавательной точки зрения сравнить, как эти проблемы формулировали и решали наши предшественники, и как они трактуются в наше время. Далее, в течение, можно сказать, тысячелетий в центре внимания находился вопрос, касающийся выяснения принципов, на основании которых люди должны были строить свои взаимоотношения. Великие мыслители прошлого считали, что только путем нравственного самоусовершенствования каждого и утверждения общих для всех людей нравственных отношений можно достигнуть общественного благополучия. Напомним наиболее известные изречения, в которых изложены эти принципы. Так, в VI веке до н. э. Конфуций, определяя основное правило, которому необходимо следовать всю жизнь, сформулировал его следующим образом: «чего не желаешь себе, того не делай другим». Спустя почти 600 лет, в «Евангелии от Матфея» высказывается такая максима: «итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки». И уже, можно сказать, почти в наше время, Кант формулирует свой категорический императив: «чтобы каждый индивид – независимо от содержания его действий – поступал так, чтобы правило его личного поведения могло стать правилом поведения для всех». Известно, что в наше время, отношения между людьми, как правило, к сожалению, определяются не нравственными принципами. Дискриминационным характером, например, отмечены экономические и культурные связи между «богатыми» и «бедными» странами. Не в этом ли, включая и другие причины, коренятся причины нынешних бедствий – войн, голода, болезней, а также социального и экономического тупика? Ведь в нем, согласно выводам Международной конференции по окружающей среде и развитию, состоявшейся в июле 1992 г. в Рио-де-Жанейро, с участием крупнейших ученых и авторитетных политических деятелей мира, оказалась на рубеже двух тысячелетий наша цивилизация. Еще одной проблемой, которая и сейчас волнует беспокойные умы человечества, является мечта об идеальном государстве, соотношении государственного и коллективного с частным и индивидуальным. Можно сказать, что эта мечта, эта надежда исходила из социальной философии Платона – древнегреческого мыслителя, с творчества которого, по большому счету, и начинается философия в истинном понимании этого слова. Именно Платон выступает автором идеи об идеальном, то есть справедливом, государстве, в котором граждане должны быть удовлетворены существующим общественным строем и в котором государственные и коллективные интересы превалируют над частными и индивидуальными. По-видимому, неслучайно некоторые излишне политизированные и идеологизированные мыслители уже нашего – XX века, например, уже упоминавшийся К. Поппер, считают Платона чуть ли не первым коммунистическим теоретиком и предшественником Маркса. На подобные аналогии наводит прежде всего ряд высказываний Платона. Так, характеризуя быт стражей и условия, соблюдение которых позволяет им наилучшим образом исполнять свой долг, Платон в диалоге «Государство» пишет: «прежде всего, никто не должен обладать никакой частной собственностью, если в том нет крайней необходимости. А чуть только заведется у них собственная земля, дома, деньги, как сейчас же из стражей станут они хозяевами и земледельцами; из союзников остальных граждан сделаются враждебными им владыками; ненавидя сами и вызывая к себе ненависть, питая злые умыслы и их опасаясь, будут они все время жить в большем страхе перед внутренними врагами, чем перед внешними, а в таком случае и сами они, и все государство устремится к своей скорейшей гибели».[60] Определяя приоритет государственных интересов над частью интересов, или, по-иному, частными интересами, Платон пишет: «Может ли быть, по-нашему, большее зло для государства, чем то, что ведет к потере его единства и распадению на множество частей? И может ли быть большее благо, чем то, что связует государство и способствует его единству? – По-нашему, не может быть. – А связует его общность интересов или скорби, когда чуть ли не все граждане одинаково радуются либо печалятся, если что-нибудь возникает или гибнет. – Безусловно. – А обособленность в таких переживаниях нарушает связь между гражданами, когда одних крайне удручает, а других приводит в восторг состояние государства и его населения... – Когда один из граждан такого государства испытывает какое-либо благо и зло, такое государство обязательно, по-моему, скажет, что это его собственное переживание, и все целиком будет вместе с этим гражданином либо радоваться, либо скорбеть. – ...К состоянию такого государства полностью приближается государство с наилучшим устройством». Вторая часть рекомендаций предназначена для тех, кто в дальнейшем намерен продолжить свои занятия по философии более целеустремленно, например, через аспирантуру, или самостоятельным путем. Этот уровень изучения философии предполагает углубленное знакомство не только с учебными пособиями, но, прежде всего, с оригинальными трудами, а также со специальными монографическими исследованиями по неисчерпаемой философской проблематике. Первое, что хотелось бы порекомендовать – это доскональное изучение идеи хотя бы одного из мыслителей, создавших ту или иную философскую систему. Назовем лишь некоторых из них: Платон, Аристотель, Ф. Аквинский, Ф. Бэкон, Р. Декарт, И. Кант, Г. В. Ф. Гегель, К. Маркс, Вл. Соловьев. Такой подход предполагает знакомство как с тем, что ими написано – хотя бы самым главным, так и представление о них, как оригинальных мыслителях. Только изучив принципы построения философских систем, можно по-настоящему «окунуться» в философскую проблематику и разобраться во всем том, что кажется сложным и непонятным. Второе – это умение пользоваться философскими пособиями: словарями, энциклопедиями, каталогами, предметными указателями и другой справочной, а также учебно-методической литературой. К сожалению, овладеть этим искусством не так просто, как кажется на первый взгляд. Между тем, благодаря такому умению, намного облегчается задача, а главное – экономится столь дорогое время. Существенную помощь на этом пути могут оказать квалифицированные рекомендации библиотечных работников, способных стать консультантами. Полезными и результативными будут советы научных работников и вузовских преподавателей. Кое-какие иные «мелочи», несомненно, станут усваиваться в процессе личного опыта. Ну и третье, может быть, самое главное пожелание состоит в том, что усвоение и осмысление оригинальных философских произведений далеко не каждому доступно с первого раза. Не следует забывать, что многие из этих трудов обдумывались и писались авторами не один десяток лет. Идеи, изложенные в них, содержат определенную трудность для восприятия и понимания. Однако уже при втором, а тем более третьем чтении многое, а иногда и все – становится ясным для любознательных и настойчивых. В настоящее время возросло значение образования и самообразования. Умные люди живут дольше. Смертность людей с высоким уровнем образования в четыре раза ниже, чем у малообразованных. До последнего времени считалось, что на продолжительность жизни человека в основном влияют три фактора: наследственность, образ жизни и экология. Однако ученые пришли к выводу, что умные живут дольше и меньше болеют. Смертность людей с высоким уровнем образования в четыре раза ниже, чем смертность малообразованных. Оказывается, мозг без нагрузки стареет гораздо быстрее. Ученые давно объясняют различия в состоянии здоровья разных людей их принадлежностью к разным социальным группам и разницей в уровне благосостояния. Британские ученые пополнили эту концепцию новыми данными. Оказывается, уровень интеллекта также влияет на состояние здоровья людей. Чем выше уровень интеллекта у ребенка, тем больше шансов у него прожить дольше. Оказывается, что «мальчики-очкарики» – наиболее выгодные женихи и предпочтительные мужчины-производители потомства. Предполагается, что спрос на «ботаников» у представительниц прекрасного пола резко возрастет. До революции в России наличие очков было признаком ума, состоятельности, интеллигентности, благородного происхождения. Сейчас интеллектуалов ценят во всем мире, переманивают из других стран (утечка мозгов), они являются основным фактором экономического роста и благосостояния нации. В России богачи – в основном хорошо образованные люди. Две трети из них имеют высшее образование. У большинства – 86 % – родители принадлежат к интеллигенции. Среди «капитанов» российского бизнеса практически отсутствуют люди без высшего образования. Ученые в качестве определяющих выделяют три основных критерия, влияющих на продолжительность жизни: наследственность (до 20 %), образ жизни (до 55 %) и экологические факторы (20 %). При этом в показателе «образ жизни» на первых местах находятся материальный доход и уровень образования. Кстати, в странах Запада в своей практике страховые компании, оценивая при помощи тестов потенциальную продолжительность жизни клиента, обязательно включают эти показатели в вопросник. Уровень материального благополучия оказывает значительное влияние на образ жизни. Люди с меньшими доходами чаще болеют и реже прибегают к медицинской помощи. Однако на здоровье человека влияют не столько самим деньги, сколько характер их использования в интересах здоровья. Например, люди с более высокими доходами имеют возможность получить лучшее образование. В свою очередь, смертность людей с высоким уровнем образования примерно в 1,5–4 раза ниже, чем в группах с низким уровнем образования. Считается также, что человеческий мозг без нагрузки стареет значительно быстрее. Вывод: выгодно заниматься повышением образования и самообразования (изучение профессиональной и общеобразовательной литературы). Образование – это инвестиции в человеческий капитал. По данным статистики, каждый год, затраченный на учебу, повышает зарплату работника в среднем на 10 %. Образование не только повышает производительность реципиента (т. е. человека, который его получил), оно имеет положительный внешний эффект (экстерналию). Внешний эффект происходит тогда, когда действие одного человека сказывается на благосостоянии другого человека или других людей. Образованный человек может выдвигать идеи, которые становятся полезными для других, всеобщим достоянием, ими имеет возможность пользоваться каждый, попавший в сферу действия положительного внешнего эффекта образования. В этой связи особенно негативными последствиями обладает явление, получившее название «утечки умов», то есть эмиграции наиболее образованных и квалифицированных специалистов из бедных стран и стран с переходной экономикой в богатые страны, имеющие высокий уровень жизни. Существенной проблемой развития (в т. ч. карьерного) является вредные привычки. Алкоголь необратимо разрушает клетки мозга (в любом количестве), ведет к импотенции у мужчин и соответствующим проблемам у женщин. Для здорового человека не существует полезного алкоголя – он вреден в любых количествах и видах. Это давно известно, но замалчивается из корыстных целей. Наоборот, проплаченные журналисты и «эксперты», фильмы и сериалы (с огромными рекламными бюджетами) пиарят нездоровый образ жизни – реклама окупается в разы, правда ценой здоровья миллионов. Курение также ведет к печальным последствиям, часто необратимым. Курящие менее трудоспособны, поэтому в развитых странах их стараются не брать на работу, особенно на значимые должности, подобная тенденция заметна в крупных успешных Российских компаниях. Законодательное ограничение курения в общественных местах говорит о повышенной эгоистичности курящих, которые не думают об окружающих – согласитесь, это не самое лучшее качество для работы с людьми, что прекрасно понимают специалисты по подбору персонала. Как показали последние исследования, курение негативно влияет на мозг и снижает интеллектуальные способности человека. Сравнение показало, что курильщики «отстали» от своих некурящих сверстников по всем видам предложенных им тестов. За несколько десятилетий, прошедших с первого обследования, у них значительно сильнее снизились и способность к логическому мышлению, и способность к запоминанию и воспроизведению информации. Замечено, что многие люди не знают элементарных правил русского языка, например: 1. Количество кавычек всегда должно быть четным, как скобки в математике. Рядом стоящие кавычки могут быть двух видов – “...” и «...» (лапки и елочки). Правильно: “слова «слова»” или «слова “слова”». Неправильно: «слова»» и “слова “слова”. Эти ошибки есть даже в названиях крупных фирм и некоторых статьях и книжках. 2. Если в конце предложения есть информация в скобках, точка ставится после скобок, не ставится перед скобками и внутри перед закрывающей скобкой. Правильно: слова (слова). Неправильно: слова. (слова.). Рекомендуемая литература Книги 1. Шевчук Д.А. Ипотека: просто о сложном. – М.: ГроссМедиа: РОСБУХ, 2008. 2. Шевчук Д.А. Квартира в кредит без проблем. – М.: АСТ: Астрель, 2008. 3. Шевчук Д.А. Кредиты физическим лицам. – М.: АСТ: Астрель, 2008. 4. Шевчук Д.А. Покупка дома и земельного участка: шаг за шагом. – М.: АСТ: Астрель, 2008. 5. Шевчук Д.А. Автокредит: технологии получения. – М.: АСТ: Астрель, 2008. 6. Шевчук Д.А. Как составить бизнес-план: первый шаг к своему бизнесу. – М.: АСТ: Астрель, 2008. 7. Шевчук Д.А. Корпоративные финансы. – М.: ГроссМедиа: РОСБУХ, 2008. 8. Шевчук Д.А. Мастер продаж. Самоучитель эффективной работы с клиентами. – М.: ГроссМедиа: РОСБУХ, 2009. 9. Шевчук Д.А. Конфликты: избегать или форсировать?: все о конфликтных ситуациях на работе, в бизнесе и личной жизни. – М.: ГроссМедиа: РОСБУХ, 2009. 10. Шевчук Д.А. Экономическая журналистика. – М.: ГроссМедиа: РОСБУХ, 2008. 11. Шевчук Д.А. Оффшоры: инструменты налоговой оптимизации. – М.: ГроссМедиа: РОСБУХ, 2007. 12. Шевчук Д.А. Оффшоры: инструменты налогового планирования. Изд.2. – М.: ГроссМедиа: РОСБУХ, 2008. 13. Шевчук Д.А. Банковские операции. Принципы. Контроль. Доходность. Риски. – М.: ГроссМедиа: РОСБУХ, 2007. 14. Шевчук Д.А. Создание собственной фирмы: Профессиональный подход. – М.: ГроссМедиа: РОСБУХ, 2007. 15. Шевчук Д.А. Ценообразование. Учебное пособие. – М.: ГроссМедиа: РОСБУХ, 2008. 16. Шевчук Д.А. Управление качеством. – М.: ГроссМедиа: РОСБУХ, 2008. 17. Шевчук Д.А., Шевчук В.А. Деньги. Кредит. Банки. Курс лекций в конспективном изложении: Учеб-метод. пособ. – М: Финансы и статистика, 2006. 18. Шевчук Д.А., Шевчук В.А. Макроэкономика: Конспект лекций. – М.: Высшее образование, 2006. 19. Шевчук Д.А. Страховые споры: практическое пособие. – М.: ГроссМедиа: РОСБУХ, 2008. 20. Денис Шевчук. Психолингвистика. Техники убеждения. – М.: ГроссМедиа: РОСБУХ, 2008. 21. Д.А. Шевчук. Источники финансирования бизнеса. – М.: Финансовая газета, 2008. – 48 с. 22. Шевчук Д.А. Оценка недвижимости и управление собственностью. – Ростов-на-дону: Феникс, 2007. 23. Шевчук Д.А. Организация и финансирование инвестиций: Учебное пособие. – Ростов-на-дону: Феникс, 2006. 24. Шевчук Д.А. Рынок ценных бумаг: Учебное пособие. – Ростов-на-дону: Феникс, 2006. 25. Шевчук Д.А. Основы банковского дела: Учебное пособие. – Ростов-на-дону: Феникс, 2006. 26. Шевчук Д.А. Основы банковского дела: Конспект лекций. – Ростов-на-дону: Феникс, 2007. 27. Шевчук Д.А. Стратегический менеджмент: Учебное пособие. – Ростов-на-дону: Феникс, 2006. 28. Шевчук Д.А. Учет в банках: Конспект лекций. – Ростов-на-дону: Феникс, 2007. 29. Шевчук Д.А. Учет в банках: Учебное пособие. – Ростов-на-дону: Феникс, 2006. 30. Шевчук Д.А. Основы банковского аудита: Учебное пособие. – Ростов-на-дону: Феникс, 2006. 31. Шевчук Д.А. Основы банковского аудита: Конспект лекций. – Ростов-на-дону: Феникс, 2007. 32. Шевчук Д.А. Микроэкономика: Конспект лекций. – Ростов-на-дону: Феникс, 2007. 33. Шевчук Д.А. Макроэкономика: Конспект лекций. – Ростов-на-дону: Феникс, 2007. 34. Шевчук Д.А. Экономика недвижимости: Конспект лекций. – Ростов-на-дону: Феникс, 2007. 35. Шевчук Д.А. Внешнеэкономическая деятельность: Учебное пособие. – Ростов-на-дону: Феникс, 2006. 36. Шевчук Д.А. Банковские операции: Учебное пособие. – Ростов-на-дону: Феникс, 2006. 37. Шевчук Д.А. Банковские операции: Конспект лекций. – Ростов-на-дону: Феникс, 2007. 38. Шевчук Д.А. Гражданский процесс: Учебное пособие – Ростов-на-дону: Феникс, 2006. 39. Шевчук Д.А. Семейное право: Учебное пособие – Ростов-на-дону: Феникс, 2006. 40. Шевчук Д.А. Избирательное право и процесс в Российской Федерации: Конспект лекций. – Ростов-на-дону: Феникс, 2007. 41. Шевчук Д.А. Международная финансовая система: Учебное пособие. – Ростов-на-дону: Феникс, 2006. 42. Шевчук Д.А. Бизнес-планирование: Учебное пособие – Ростов-на-дону: Феникс, 2006. 43. Шевчук Д.А. Экономика организации: Учебное пособие. – Ростов-на-дону: Феникс, 2006. 44. Шевчук Д.А. Экономика организации: Конспект лекций. – Ростов-на-дону: Феникс, 2007. 45. Шевчук Д.А. Деловое общение: Учебное пособие. – Ростов-на-дону: Феникс, 2006. 46. Шевчук Д.А. Рекламное дело: Конспект лекций. – Ростов-на-дону: Феникс, 2007. 47. Шевчук Д.А. Международный учет: Конспект лекций. – Ростов-на-дону: Феникс, 2007. 48. Шевчук Д.А. Бухгалтерский учет и аудит: Конспект лекций. – Ростов-на-дону: Феникс, 2007. 49. Шевчук Д.А. Мировая экономика: Конспект лекций. – Ростов-на-дону: Феникс, 2007. 50. Шевчук Д.А. Биржевое дело: Конспект лекций. – Ростов-на-дону: Феникс, 2007. 51. Шевчук Д.А. Английский язык. Ускоренный курс: средний уровень. – М: Аст: Восток – Запад, 2007. 52. Шевчук Д.А., Шевчук В.А. Банковское дело: Учеб. пособие. – М.: Издательство РИОР, 2005. – 128 с. 53. Шевчук В.А., Шевчук Д.А. Банковское право: Учеб. пособие. – М.: Издательство РИОР, 2005. – 73 с. 54. Шевчук В.А., Шевчук Д.А. Финансы и кредит: Учеб. пособие. – М.: Издательство РИОР, 2006. 55. Шевчук В.А., Шевчук Д.А. Международные экономические отношения: Учеб. пособие. – М.: Издательство РИОР, 2006. 56. Шевчук Д.А., Шевчук В.А. Банковское дело. Второе издание: Учеб. пособие. – М.: Издательство РИОР, 2006. 57. Шевчук Д.А., Шевчук В.А. Финансы и кредит: Шпаргалка. – М.: Издательство РИОР, 2007. Статьи 1. Шевчук В.А., Шевчук Д.А., Самохина Е.А. Современные методы экономических исследований. – М: «Известия высших учебных заведений. Геодезия и аэрофотосъемка», специальный выпуск, 2002. 2. Шевчук В.А., Шевчук Д.А., Самохина Е.А. Маркетинг и правовые аспекты коммерческой деятельности в сети Internet. – М: «Известия высших учебных заведений. Геодезия и аэрофотосъемка», специальный выпуск, 2002. 3. Самохина Е.А., Таранов Д.О., Шевчук В.А., Шевчук Д.А. Решение задач финансовой математики методами программирования. – М: «Известия высших учебных заведений. Геодезия и аэрофотосъемка», специальный выпуск, 2002. 4. Шевчук Д.А. Экономико – правовые вопросы ипотечного кредитования. – М: «Известия высших учебных заведений. Геодезия и аэрофотосъемка», специальный выпуск, 2001. 5. Шевчук Д.А. Принятие решения о формировании резерва на выдвижение в коммерческом банке. – М: «Известия высших учебных заведений. Геодезия и аэрофотосъемка», специальный выпуск, 2001. 6. Шевчук Д.А., Шевчук В.А. Анализ финансового состояния банка./Проблемы развития рыночной экономики. Сборник научных трудов. Выпуск 2 /Под редакцией д.э.н., проф., академика РАЕН Ш.М. Магомедова. – М.: МГУИЭ, ЦНИИБЫТ, 2003. 7. Шевчук Д.А., Шевчук В.А., Самохина Е.А. «Финансовая оценка земель и её доступность в интернет» – «VII Международная научно-практическая конференция. Методы дистанционного зондирования и ГИС-технологии для оценки состояния окружающей среды, инвентаризации земель и объектов недвижимости. Материалы конференции», Австрия, Вена, 2003. 8. Шевчук Д.А., Шевчук В.А. Экономико – правовые вопросы сопровождения операций с недвижимостью. -20 с. – М.: Деп. рук. ВНТИЦ, 2002. 9. Шевчук Д.А., Шевчук В.А., Самохина Е.А. Экономико – правовые аспекты операций с недвижимостью и ипотечного кредитования. – М: «Известия высших учебных заведений. Геодезия и аэрофотосъемка», специальный выпуск, 2002. 10. Шевчук Д.А. Металлические счета. – М.: Финансовая газета, 2003 г., № 51 11. Shevchuk D.A., Shevchuk V.A. Restructiring banking system // Management: theory, practice, experience/Conference materials (Moscow State Univarsity of Ecologiсal Engineering), Moscow-2003. 12. Шевчук Д., Шевчук В., Кредитование юридических лиц // Финансовая газета. Региональный выпуск, N 17, апрель 2004 г. 13. Шевчук Д.А. Как открыть счет в банке. – М.: Справочник руководителя малого предприятия, 2004 г. 14. В. Шевчук. Д. Шевчук. Лизинг: путь к уменьшению затрат // Коллегия, 9/2004. 15. Шевчук Д.А., Шевчук В.А. Как получить кредит юридическому лицу // Юридическая панорама, 6/2005. 16. Шевчук Д.А., Шевчук В.А. Интернет-банкинг (система Интернет-Банк-Клиент) – система удаленного управления счетами через Интернет // Расчеты и операционная работа в коммерческом банке, 6/2005. 17. Шевчук Д.А., Шевчук В.А. Private banking – эксклюзивное обслуживание состоятельных клиентов // Расчеты и операционная работа в коммерческом банке (рус.).– 2005.– № 10.– C.67-70 18. Д.А. Шевчук, В.А. Шевчук. Как зарегистрировать общество с ограниченной ответственностью. – М.: Услуги и цены, 46/2005. 19. Шевчук Д.А., Шевчук В.А. Индивидуальное банковское обслуживание в Швейцарии (Private banking) // Банковское дело (рус.).– 2006.– № 1.– C.58-60 20. Д.А. Шевчук, В.А. Шевчук. Кредитный консалтинг в России // Дайджест-Финансы, 4 (136)/2006 21. Д. Шевчук. Кредитный консалтинг // Финансовая газета, 20/2006. 22. Д. Шевчук. Бизнес-план: методика составления // Финансовая газета, 29/2006. 23. Шевчук Д.А. Технологии кредитного консалтинга // Справочник руководителя малого предприятия, 9/2006 г. 24. Шевчук Д.А. Кредитный консалтинг: Нужны деньги? Не вопрос! // Финансовый менеджмент. – 2006. – № 6. 25. Денис ШЕВЧУК: Для особо уважаемых персон. // Банковское дело в Москве, N4(136), 2006. 26. Шевчук Д. Особенности оформления автокредита в банке // Финансовая газета, 25/2007. 27. Шевчук Д. Ипотека – основные требования к документам, залогу, заемщику // Финансовая газета, 28/2007. 28. Д. Шевчук. Кредитование физических лиц для любых целей использования под залог недвижимости, находящейся в собственности заемщика или третьих лиц // Финансовая газета, 32 (816)/2007, 33 (817)/2007. 29. Д. Шевчук. Общие фонды банковского управления и фондовый рынок // Финансовая газета, 39 (823)/2007. 30. Д. Шевчук. Предпринимательство: основные этапы создания организации // Финансовая газета, 41 (825)/2007. 31. Д. Шевчук. Банковские операции с векселями // Финансовая газета, 47 (831)/2007, 48 (832)/2007. 32. Д. Шевчук. Этапы ипотечной сделки // Финансовая газета, 50 (834)/2007. 33. Д. Шевчук. Ипотека – требования к документам, залогу, заемщику // Коллегия, 5/2007. 34. Д. Шевчук. Оформление кредитов физ. лицам для любых целей использования под залог недвижимости, находящейся в собственности заемщика или третьих лиц // Коллегия, 6/2007. 35. Д. Шевчук. Основные этапы создания предпринимательской организации // Коллегия, 9/2007. 36. Д. Шевчук. Особенности налогообложения недвижимости и сделок с ней при использовании оффшорных (нерезидентных) компаний // Коллегия, 10/2007. 37. Д. Шевчук. Страхование банковских вкладов – ответы на вопросы // Коллегия, 11/2007. 38. Д. Шевчук. Финансовые рынки, институты и инструменты // Коллегия, 12/2007. 39. Д. Шевчук. Корпоративные финансы // Коллегия, 1–2/2008. 40. Д. Шевчук. Корпоративные финансы // Финансовая газета, 7 (843)/2008. 41. Шевчук Д.А. Основные этапы создания юридического лица // Право и экономика, 1/2008. 42. Д. Шевчук. Отдельные вопросы страхования банковских вкладов // Финансовая газета, 10 (846)/2008. 43. Шевчук Д.А. Понятие и классификация расчетных правоотношений // Право и экономика, 4/2008. 44. Шевчук В.А., Шевчук Д.А. Особенности безналичных расчетов в электронной форме и нарушений договорных обязательств // Право и экономика, 6/2008. 45. Д. Шевчук. Продажа фирмы // Финансовая газета, 23 (859)/2008. 46. Шевчук Д. Безналичные расчеты в электронной форме // Финансовая газета, 31 (867)-33(868)/2008. 47. Шевчук Д. Учет займа, полученного с помощью векселя // Финансовая газета, 36/2008 48. Шевчук Д. Страховые отношения // Финансовая газета, 44/2008. 49. Шевчук Д. Ипотечный кредит для покупки квартиры // Финансовая газета, региональный выпуск 30/2008. 50. Шевчук Д. Доверительное управление пенсионными накоплениями // Финансовая газета, региональный выпуск 38/2008. 51. Шевчук Д. Правовая база внешнеторговой деятельности // Финансовая газета, региональный выпуск 39/2008. 52. Шевчук Д. Аренда помещения // Финансовая газета, региональный выпуск, 45/2008. 53. Шевчук Д. Правовое регулирование договорных отношений, связанных с ипотечным креитованием // Право и экономика, 10/2008. 54. Шевчук Д. Ценообразование: цена как экономическая категория // Финансовая газета, региональный выпуск, 47/2008. 55. Шевчук Д. Кредитование бизнеса в условиях финансовой нестабильности // Финансовая газета, 1/2009. 56. Шевчук Д. Подтверждение отдельных периодов трудового стажа на основе свидетельских показаний // Финансовая газета, региональный выпуск, 4/2009. Интернет-сайты 1. http://www.deniskredit.ru 2. http://www.deniscredit.ru 3. http://www.denisshevchuk.narod.ru 4. http://www.samoobrazovanie.narod.ru 5. http://www.zaochkurs.narod.ru 6. http://www.pavlino-rus.narod.ru 7. http://www.zheleznodorozhni.narod.ru 8. http://www.corporateresources.narod.ru 9. http://www.mgu-frank.narod.ru 10. http://www.miigaik-rus.narod.ru Электронные книги 1. Шевчук Д.А. Бизнес-кредит: технологии получения 2. Шевчук Д.А. Бухучет, налогообложение, управленческий учет: самоучитель 3. Шевчук Д.А. Маркетинг: конспект лекций 4. Шевчук Д.А. Менеджмент: конспект лекций 5. Шевчук Д.А. Экономическая теория: конспект лекций 6. Шевчук Д.А. Деньги кредит банки: конспект лекций 7. Шевчук Д.А. Экономика недвижимости: конспект лекций 8. Шевчук Д.А. Теория государства и права: конспект лекций 9. Шевчук Д.А. Банковское дело: конспект лекций 10. Шевчук Д.А. Банковское право: конспект лекций 11. Шевчук Д.А. Бюджетирование: самоучитель 12. Шевчук Д.А. Английский язык: самоучитель 13. Шевчук Д.А. Реклама и рекламная деятельность: конспект лекций 14. Шевчук Д.А. История экономических учений: конспект лекций 15. Шевчук Д.А. Исследование систем управления: конспект лекций 16. Шевчук Д.А. Философия: конспект лекций 17. Шевчук Д.А. Стратегический менеджмент 18. Шевчук Д.А. Оценка недвижимости: конспект лекций 19. Шевчук Д.А. Ипотечный кредит: как получить квартиру 20. Шевчук Д.А. Начни свой бизнес: самоучитель 21. Шевчук Д.А. Свой бизнес: создание собственной фирмы 22. Шевчук Д.А. Правовое обеспечение предпринимательства Об авторе Шевчук Денис Александрович Опыт преподавания различных дисциплин в ведущих вузах Москвы (экономические, юридические, технические, гуманитарные), два высших образования (экономическое и юридическое), более 30 публикаций (статьи и книги), Член Союза Юристов Москвы, Член Союза Журналистов России, Член Союза Журналистов Москвы, Стипендиат Правительства РФ, опыт работы в банках, коммерческих и государственных структурах (в т. ч. на руководящих должностях), Заместитель генерального директора INTERFINANCE (кредитный брокер, ООО «ИНТЕРФИНАНС МВ», www.deniskredit.ru). Закончил Московский Государственный Университет Геодезии и Картографии (МИИГАиК), Факультет Экономики и Управления Территориями (ФЭУТ), Менеджер (менеджмент организации) и МГУ им. М.В. Ломоносова, Французский Университетский Колледж (Право), ряд специализированных курсов по различным отраслям знаний, постоянно повышает образовательный уровень в разных сферах жизнедеятельности, увлекается хатха-йогой и различными видами спорта. Автор современных принципов ускоренного качественного изучения и запоминания любых предметов. При написании работы автору оказали неоценимую помощь: Шевчук Владимир Александрович (три высших образования, опыт руководящей работы в банках, коммерческих и государственных структурах), Шевчук Нина Михайловна (два высших образования, опыт руководящей работы в коммерческих и государственных структурах), Шевчук Александр Львович (два высших образования, имеет большие достижения в научной и практической деятельности). Автор также пользовался консультациями сотрудников ведущих вузов и организаций г. Москвы и г. Железнодорожный Московской обл. (в т. ч. микрорайон Павлино). Примечания 1 Цитируется по: Антология мировой философии. М., 1969, т. 1, часть 1, с. 81. 2 Цит. по: Антология мировой философии. М., 1969, т. 1, часть 1, С. 182–183. 3 Цит. по: Антология мировой философии. М., 1969, т. 1, часть 1, С. 191–192. 4 Цит. по: Антология мировой философии. М., 1969, т. 1, часть 1, С. 195. 5 Цит. по: Антология мировой философии. М., 1969, т. 1, часть 1, С. 271. 6 Цит. по: Антология мировой философии. М., 1969, т. 1, часть 1, С. 274. 7 Цит. по: Гегель Г. В. Ф. Лекции по истории философии. Книга первая. Санкт-Петербург. 1993, С. 288. 8 Гегель Г. В. Ф. Лекци и по истории философии. Книга первая. Санкт-Петербург. 1993, С. 289. 9 Аристотель. Соч. в 4 томах. Т. 1, М., 1976, С. 327. 10 Аристотель. Соч. в 4 томах. Т. 1, М., 1976, С. 327. 11 Хотя попытки вырваться из объятий натурфилософии предпринимались, правда скорее стихийно, чем сознательно, и до Сократа, например, Гераклитом и Пифагором то удалось это осуществить только ему. 12 Не о всех диалогах, приписываемых Платону, однозначно можно сказать, что они написаны им. Однако авторство основных диалогов Платона, дающих представление о его философии, по существу, никем не оспаривается, и они считаются подлинными, то есть написанными Платоном. 13 Платон. Собр. соч. в 4 томах. Т; 2, М., 1993, С. 187. 14 Значительная часть работ Аристотеля, в частности, написанных им в период нахождения в Академии Платона и получивших мировую известность в древности, утеряна. До нас дошли лишь их названия или же небольшие фрагменты. 15 Аристотель. Указ. соч. С. 190. 16 Лосский Н. О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция. М., 1995, с. 137. 17 Вернадский В. И. Размышления натуралиста. Научная мысль как планетное явление. М., 1977, С. 15. 18 Фихте И. Г. Сочинения в двух томах. Т. II Спб. 1993, С. 79. 19 Лосев А. Ф. Античная философия истории. М., 1977. С. 21. 20 Вернадский В. И. Живое вещество. М., 1978, С. 30. 21 Кант И. Соч., Т. 2, М., 1964, С. 452. 22 Вернадский В. И. Размышление натуралиста. Научная мысль как планетное явление. М., 1977, С. 16. 23 Компаративизм – сравнительно-исторический метод, применяемый в различных науках. 24 Трубецкой С. Н. Соч., М., 1994. С. 576–577. 25 Бердяев Н. А. философия свободного духа. М., 1994, С. 367. 26 Поппер Карл. Открытое общество и его враги. В двух томах. М., 1992, Т. 2, С. 312. 27 Вебер М. Избранные произведения. М., 1990, С. 52–53. 28 Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М., 1991, С. 88. 29 Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., 1990, С. 370. 30 Гегель Г. В. Ф. Работы разных лет. В двух томах. М., 1971, Т. 2, С..-31. 31 Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., 1990, С. 374. 32 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 1, С. 139. 33 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 13, СС. 6–7. 34 Карсавин Л. П. Философия истории. СпБ., 1993. 35 Платон. Собр. соч., М., 1990, Т. 1, С. 259. 36 Платон. Собр. соч., М., 1993, Т. 2, С. 158. 37 Камю Альбер. Бунтующий человек. М., 1990, С. 38, 39. 38 Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв. В 3 т., М., 1979, Т. 1, С. 8. 39 Маркс К. И Энгельс Ф. Сочинения, Т. 25, ч. II, С. 387. 40 Шарден П. Тейяр де. Феномен человека. М., 1965, С. 9. 41 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. т. 3, С. 3. 42 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 42, С. 162–163. 43 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23, С. 344. 44 Ленин В. И. Полн. собр. соч., Т. 39, С. 15. 45 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., Т. 4, С. 424. 46 Полторацкий Н. Россия и революция. Эрмитаж, 1988, С. 12. 47 Флоровский Г. Пути русского богословия. Париж, 1988, С. 424. 48 Лосский Н.О. История русской философии. М., 1994, С. 438. 49 Эрн В. Ф. Соч., М., 1991, с. 89. 50 Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. М., 1974, т. 2, С. 163. 229. 51 Чаадаев П. Я. Полное собрание сочинений и избранные письма. М., 1991, т. 1–2. 52 Чаадаев П. Я. Поли. собр. соч. И избр. письма, т. 1, С. 326. 53 На важность идеи соборности в жизни современной России особо указывал митр. Иоанн. Подробнее см.: Митрополит Иоанн. Русь соборная. Очерки христианской государственности. СПб. 1995. 54 Лосский Н. О. История русской философии. М., 1994, С. 54. 55 Теургия – один из видов магии, посредством которой считалось возможным изменить ход событий, воздействуя на духов и богов. 56 Франк С. Л. Духовные основы общества. М., 1992. С. 474. 57 Бердяев Н. Самопознание. Париж, 1989, С. 158. 58 Зернов Н. Русское религиозное возрождение XX века. Париж, 1974, С. 127. 59 Вехи. Из глубины. М., 1991, С. 162. 60 Платон. СОЧ. В трех томах. Том. 3, часть 1, М., 1971, С. 204–205.